— Успокойтесь, пилот, — сказал он и встал на ноги, — мазор Дасар, примите меры, пилоту требуется медицинская помощь.
— К черту помощь! Где Конд? — Я обеими руками тряс биофизика, его голова на тонкой шее болталась из стороны в сторону, и он даже не делал никаких попыток освободиться от меня — лишь, широко открывая рот, беззвучно шевелил губами.
— Пилот Конд погиб у мыса Солта, — услышал я голос Кора, — и оставьте, пожалуйста, мазора Торна в покое, он не виноват.
— У мыса Солта, — повторил я и отпустил биофизика, — на южном берегу?
Я вспомнил это место. Однажды мне пришлось сопровождать туда Торна, его очень интересовало одно ущелье.
— Я пойду к нему.
— Зачем? Он мертв, и ваша помощь не нужна.
— Я перенесу его сюда.
— Для него безразлично, где он теперь находится, а вам я запрещаю выходить из корабля.
Кор был в какой-то мере прав, на его стороне была логика и забота об оставшихся в живых. В случае неожиданного несчастья со мной экспедиция оказывалась в тяжелом положении. Но какое мне было дело до логики и здравого смысла! Конд, мой единственный друг в этом враждебном мире, лежит теперь брошенный где-то среди скал Арбинады, забытый и оставленный только потому, что выполнению нашего последнего долга перед ним препятствовала логика! Все мое существо взбунтовалось против такой логики. Я чувствовал, что просто обязан сделать для него все, что от меня зависело. Именно я! Своими руками, не позволяя прикоснуться к нему чужим, равнодушным рукам. Он был моим товарищем, и это определяло все остальное. Я знал, Конд поступил бы точно так же, будь он на моем месте. Круто повернувшись, я направился к переходной камере.
— Пилот, стойте! — крикнул Кор.
Я не обращал на него внимания. Ноги несли меня сами, я шагал так, словно не существовало могучего тяготения Арбинады. Вот и переходная камера. Я отыскал свой скафандр и проверил наполнение баллонов. Потом выбрал крылья, те, которыми пользовался всегда. Попробовал механизм, чтобы удостовериться в исправности, и замер, заслышав шум шагов. Выглянув из люка, я увидел Кора и биофизика. Держась за стенки, они двигались ко мне.
— Подождите, — сказал Кор, — я пойду с вами.
— Я пойду один.
— Я запрещаю вам выходить одному.
Мне не хотелось никого видеть. Я захлопнул люк и, чтобы нельзя было открыть его с другой стороны, просунул в скобу сложенный вдвое интратор. Теперь мне никто не мог помешать. Кор долго стучал в наглухо закрытую крышку люка, пока не убедился в тщетности своих усилий, потом он мне что-то говорил, убеждая, приказывая, но я не слушал его, да и слов все равно невозможно было разобрать.
Наконец, я выбрался наружу и пустил двигатель. Крылья послушно подняли меня в воздух и понесли к мысу. Это был мой последний полет над Арбинадой. До заката еще оставалось много времени, но было сумрачно, по небу медленно ползли тяжелые, набухшие дождем тучи. Временами они опускались так низко, что окутывали меня сырым холодным покрывалом, и тогда прозрачный лицевой щиток заливали подвижные струи стекающей влаги. Напряженная и зловещая тишина окружала меня. Возбуждение прошло, я решил связаться с «Эльприсом» и сообщить о себе, но никто не отзывался. Тогда, сам не зная зачем, я настроился на волну скафандра Конда, и вдруг мне почудилось, что я слышу едва уловимое дыхание.
— Конд!!! — закричал я. — Конд!
Дыхание стало различаться более явственно, потом слабый голос ответил:
— Э-э… — и оборвался.
— Конд! Отвечай! Ты жив?
В наушниках были слышны лишь невнятные хрипы. Я до предела увеличил мощность двигателя и, рассекая мягкую ткань облаков, устремился вперед, продолжая кричать и звать Конда. Вскоре показался мыс, его каменистые берега окаймляли белые хлопья пены, мрачные, неприступные утесы нависали над тяжелыми свинцового цвета волнами. Монолитная каменная стена разрывалась узкой расщелиной, далеко уходящий вглубь, — это было ущелье. Я уменьшил обороты и нырнул в его полумрак, летя по возможности ниже, почти задевая разбросанные по дну каменные глыбы, между которыми стремительно несся ревущий поток.
— Конд! Конд! — продолжал звать я. Он был где-то поблизости. Это я знал, так как хрипы в наушниках становились все громче и громче. И вдруг я услышал, как Конд выругался. На радостях я выписал в воздухе такую фигуру, что чуть не разбил себе голову о камни, едва успев сделать разворот в каком-то метре от покрытой зеленым налетом стены. И почти сразу после этого поворота я увидел его.
Конд лежал у самой воды. На шлем скафандра летели брызги от прыгающего между скал бурного потока. Руки Конда раскинулись так же беспомощно, как рукава скафандра, брошенного на полу Торном, а ноги и нижняя часть туловища не были видны — они скрылись под грудой камней. Я опустился около Конда, осторожно стер рукавом с лицевого щитка налетевшие брызги. Глаза у него были закрыты, рот перекошен гримасой нестерпимой боли. Я тихонько позвал его:
— Конд…
Веки у него дрогнули, медленно поднялись, глаза встретились с моими, но в его взгляде отражалась только боль. Конд не видел меня. Я покосился на груду камней, придавивших ему ноги. Даже под страхом смертной казни я не смог бы разобрать этот завал, но есть чувства неизмеримо более сильные, чем страх. Мне до сих пор непонятно, как я тогда справился с этой нечеловеческой работой. Конд застонал. Я бросился к нему и заглянул в лицо. Глаза его были открыты, теперь он видел меня.
— Антор… — шевельнулись его запекшиеся губы.
— Да, я здесь…
— Ан… не уходи… дай руку… вот так…
Он замолчал, даже дыхания не было слышно. Я посмотрел на ту часть тела Конда, которая только что была завалена камнями, и понял, у него теперь нет ног, материал скафандра в этом месте был неестественно плоским. Там под прочной тканью находилось бесформенное месиво из мяса, крови и костей. Нужно было что-то срочно предпринимать… Я осторожно высвободил руку и почувствовал, как Конд сделал слабую попытку задержать ее в своей. Он был жив. Я увеличил подачу кислорода и под тканью его скафандра нащупал инъектор. Хрупкий прибор, к счастью, оказался цел. Непослушными руками мне кое-как удалось ему ввести дозу окта, затем я выдернул предохранитель KM, — это все, что можно было сделать на месте. Препараты, по-видимому, оказали свое действие, Конд глубоко вздохнул, и я снова услышал его голос:
— Антор… ты здесь?
— Здесь, Конд, тебе лучше?
— Не знаю… кажется… Ты не уйдешь, Ан?
— Нет.
Я лихорадочно соображал, как мне доставить Конда на «Эльприс». Поднимут ли крылья нас двоих?
— Антор, а где остальные? Торн жив?
— Жив.
Если даже крылья поднимут, то мне не удержать его на руках.
— Я успел оттолкнуть его, Ан, он упал в воду, а камни на меня, его понес поток, я видел… Вы его вытащили?
— Вытащили.
Я подошел к большому камню, который на глаз был явно тяжелее Конда. «Болван, надо было идти сюда вместе с Кором, но я же думал…» Обхватив камень руками, я включил двигатель и почувствовал, как ноги отделяются от земли. Значит лететь вдвоем можно.
— Антор!.. Где же ты? Не уходи, ты уходишь!..
— Нет, Конд, мы сейчас вместе полетим на корабль.
Я подсел к нему и взял его руки. «Как же быть, чем привязать его?» Дыхание Конда опять сделалось слабым, и он уже не говорил, а шептал:
— Антор… не надо на корабль… я знаю… это все… я останусь на… Арбинаде… как Скар… здесь будет много наших…
— Не говори ерунды, мы полетим вместе…
— Нет, дружище, ты… ты… ты слушаешь меня?
— Слушаю, Конд, — ответил я и тут заметил длинный гибкий стебель, висящий высоко над моей головой.
— Ты, может быть, вернешься на Церекс… там… у меня есть сын…
— У тебя сын? — повторил я и подумал: «Надо будет срезать этот стебель, может быть, он выдержит».
— Да, сын… я знаю, у тебя с Юрингой не будет сына… так позаботьтесь о моем… ты обещаешь?
— Обещаю, — я наклонился над Кондом и посмотрел в его бледное лицо. Он, наверное, потерял много крови. Губы его продолжали шевелиться:
— Он живет в Эрзхе… зовут Элс… генетический знак его… ты найдешь его среди моих вещей.
— Хорошо, Конд, я сделаю все, если тебя не станет, а сейчас потерпи…
Я чувствовал, что силы начинают оставлять меня, движения сделались вялыми, а тело непомерно тяжелым. Нужно было спешить. Никто не мог прийти на помощь, всех остальных я запер внутри корабля. Я поднялся на крыльях и срезал стебель под корень, мысленно поблагодарив природу Арбинады за то, что она создала такие растения. Потом спустился вниз, подсунул под Конда одно из уцелевших его крыльев, так что он оказался лежащим как бы на доске, и с помощью гибкого растения привязал его к себе. Не знаю, как нам удалось подняться, аппарат не был приспособлен к взлету в таких условиях.
Дальше мои воспоминания носят отрывочный характер. Мы летели медленно. Я все время что-то говорил Конду. Иногда он отвечал. Под нами плескались волны, и казалось, им нет ни конца ни края. Помню, мне удалось связаться с кораблем, и я сообщил Кору, что Конд тяжело ранен и чтобы они приготовились к операции. Мне ответили, что ждут. Кор добавил несколько угроз, но я не обратил на них никакого внимания. Меня одолевала только одна забота — скорее доставить Конда на корабль, а дальше я надеялся на искусство Дасара. Не знаю даже, нашел ли я «Эльприс» сразу или долго летал над озером в плотных струях льющегося дождя. Не знаю, как мне удалось втащить Конда в переходную камеру, как я выбрался в отсек и снял свой импровизированный затвор с крышки люка. Последнее, на что у меня еще хватило тогда сил, — это ударить в лицо Торна. Потом меня подхватили руки Кора и биолога и всунули в гидроконтейнер.
* * *
Спасти Конда не удалось. Помощь пришла слишком поздно. Он умер во время операции. Я потерял друга, но приобрел сына. Боюсь, что это не одно и то же. Сыновьям до нас значительно меньше дела, чем друзьям. Тело Конда заключили в капсулу и вынесли на поверхность, расположив на скале, так же, как это сделали с Ланком. Я не присутствовал при этом, меня двое суток держали в гидроконтейнере. И лишь перед самым отлетом я вышел взглянуть на него. Дасар сопровождал меня.
Светило солнце, искрясь на гладкой поверхности прозрачной капсулы. Освещенный яркими лучами, внутри лежал Конд, завернутый в мягкую ткань. Руки его были свободны, а лицо спокойно. Вглядываясь в застывшие черты, я думал о том, куда же деваются мысли умершего человека, целый мир чувств. Мне казалось, что они не могут исчезнуть бесследно и переходят к другим людям, к оставшимся друзьям, поселяясь в их сознании и продолжая там жить прежней жизнью. Позже я ловил себя на том, что временами думал и поступал так, как в свое время думал и поступал Конд.
Минут двадцать стояли мы у капсулы и потом пошли обратно. Когда снимали скафандры, биолог положил мне руки на плечо и молча заглянул в глаза: в его взгляде было что-то новое, каким-то теплом повеяло от него. Я впервые понял, что он давно уже стал моим старшим товарищем, а не просто специалистом, которого я часто сопровождал в вылазках.
Гибель Конда словно подала знак целому потоку неожиданных событий. Мы потеряли связь с «Юл-3» — его не оказалось на стационарной орбите. Не отвечала и хрисская станция. Кор нервничал, мы, удрученные, бродили по кораблю. Потом Лост ответил. Оказалось, произошло следующее.
В районе хрисской станции началась вулканическая деятельность. Потоки уничтожили помещение станции, при этом трое ее работников погибли. Они успели связаться с Лостом и запросили помощи. Все остальные выбрались на поверхность Хриса и с надеждой смотрели в сторону Арбинады: только оттуда могло прийти их спасение. Лост долго не раздумывал. По каким-то причинам связь с «Эльприсом» оказалась невозможной, а терять время было нельзя. Он решил взять ответственность на себя и повел «Юл-3» на Хрис. Громадный корабль, явно не приспособленный к посадке на планеты и их крупные спутники, опустился неудачно. Сильный удар о камни хвостовой частью вывел двигатели из строя, и обратный взлет был невозможен, однако цель достигнута — люди спасены.
Получив это сообщение, Кор мрачно посмотрел на приемник связи, но своего неудовольствия вслух не выразил: слишком хорошо читалось на лице Дасара и моем одобрение поступка Лоста. Космос — не Церекс, здесь действуют свои законы, и Кор начинал это понимать.
Наше положение сильно осложнилось. «Эльприс» не мог самостоятельно следовать на Церекс. Слишком мал был запас кислорода и продовольствия. По той же самой причине мы не могли ждать помощи на какой-нибудь орбите около Арбинады. Оставалась единственная возможность — полет на Хрис, там, на искалеченном «Юл-3», где имелись большие запасы всего необходимого, мы могли продержаться достаточно долго, чтобы дождаться спасательного корабля с Церекса.
Это было ясно всем, но осуществление намеченного плана было связано с известными трудностями. «Эльприс» конструировался для взлета с планеты на орбитальный корабль, но не на Хрис, лишенный атмосферы и имеющий заметный гравитационный потенциал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30