— Да, однажды…
— Подождите, я только начал. Недавно мазором литомом Анзом был описан любопытный случай. Некто Малт, тщедушный и слаборазвитый физически субъект, находящийся на излечении нервного заболевания, во время прогулки вдруг с неожиданной силой разбросал по сторонам своих несчастных товарищей и стремглав бросился бежать. Он перепрыгнул через больничную ограду высотой пять метров и устремился дальше. Я особо обращаю ваше внимание: пять метров! Это значительно превышает достижения даже лучших спортсменов. Слушайте дальше. Перепрыгнув через ограду, больной побежал по дороге, где его, в конце концов, догнали на машине, причем в тот момент, когда скорость машины и человека сравнялись, указатель скорости отметил сорок восемь километров в час. Что вы на это скажете, пилот?
Я неопределенно покачал головой:
— По-моему, невменяемых не следует сравнивать с нормальными людьми.
— Это почему же? Они такие же люди. Точно такие! Их тело ничем не отличается от нашего. Все то же самое, все без исключения, только налицо нарушение отдельных функций нервной системы… М-да… Но дело не в этих страдающих, я привел здесь пример Малта только потому, что, во-первых, он довольно-таки характерен и, во-вторых, научно зафиксирован. Это не пресловутые россказни очевидцев, а точно известный факт, который красноречиво свидетельствует о скрытых возможностях нашего организма.
Биолог смотрел на меня так, словно ожидал услышать яростные возражения, но мне было, право, не до них. Усиленная тяжесть и усталость сломили во мне не только дух бодрости, но и дух противоречия, поэтому я молча слушал то, что он изрекал, стараясь лишь не потерять нить нашей беседы. Не получив ожидаемых возражений, биолог снова заходил по тесному помещению камеры, неловко зацепил одну из клеток и опрокинул ее. Млины подняли ужасную возню и писк. Водворив порядок, Дасар продолжал:
— Выражаясь инженерным языком, можно сказать, что природа создала человека с большим запасом прочности и не поскупилась на резервную мощность. Вот что важно. Но не всегда нам дано ее использовать. Существуют своего рода ограничители в нашем организме, которые хранят ее под спудом и освобождают только в самых крайних случаях действительной или кажущейся опасности. Это очень примечательно, Антор. Я правильно запомнил ваше имя?
— Правильно. Пилот Антор.
— Так вот, уважаемый пилот, совсем недавно… впрочем, неважно, где именно, синтезирован препарат, который позволяет регулировать действие этих ограничителей и использовать нашу резервную энергию в нужном масштабе. При этом, заметьте, что очень важно, эмоциональная сфера человека, равно как интеллектуальная, остаются незатронутыми. Приняв этот препарат, вы не чувствуете панического страха, не теряете рассудка, а остаетесь человеком, но человеком необычайных возможностей. А?
— Нет, я ничего не говорю.
— Значит, мне показалось. Теперь вы поняли, что означает мой ответ на ваш вопрос?
— Да, кажется, понял. Вы хотели сказать, что находясь под действием этого препарата, который стимулировал вашу…
— Совершенно верно, я принял синзан.
— Синзан, — повторял я, поворачиваясь в кресле и занимая более удобную позу, — а это не опасно? Ведь ограничители не зря, наверное, поставлены природой.
Дасар перестал ходить по камере и тоже сел в кресло.
— Не зря, конечно… В противном случае организм слишком быстро изнашивал бы себя или надорвался от непомерных усилий. Это ясно, но в данном случае риск оправдан. Мы летим на Арбинаду. Там тяжесть почти втрое превышает нашу привычную, и я знаю, что никакими тренировками в этих камерах невозможно подготовить нас по-настоящему к тем тяжелым условиям, в которых нам придется работать.
— Скажите, литам Дасар-са, этот препарат достаточно проверен?
— Нет, он совсем новый.
— А как вы чувствуете себя, когда действие его проходит?
— Скверно. Я не хочу этим сказать, что он отравляет организм. Нет, но изматывает настолько, что потом требуется длительный отдых. Там, на Арбинаде, безусловно будут минуты, когда синзан окажется для нас чрезвычайно полезен.
Я с уважением посмотрел на биолога и снова, обратив внимание на нормальную плавность и непринужденность его движений, спросил:
— Сейчас вы чувствуете себя хорошо?
— Великолепно. Хотите попробовать?
Измучавшая меня всепроникающая тяжесть и естественное любопытство не оставили места для сомнений. Я решился. Биолог достал из кармана маленькую коробочку и протянул мне прозрачную таблетку:
— Проглотите вот это.
Снадобье было безвкусным, только сильно вязало рот. Я поморщился.
— Что? Э… зеленое, то есть что я говорю? Неприятное?
— Нет, это я с непривычки.
Несколько минут мы провели в молчании. Слышался только шум центрифуги да еще слабая возня животных, прыгавших в своих клетках, больше ничто не нарушало тишину. Вначале никаких изменений в моих ощущениях не произошло. Так же, как и раньше, стремились оторваться внутренности, по-прежнему голова тяжело давила на шею, вызывая тупую боль в позвонках, неприятно отвисали щеки. Спустя некоторое время, однако, стало наступать облегчение. Я шевельнул рукой и почувствовал, что она стала легка и послушна. Висевший напротив меня акселерометр по-прежнему показывал удвоенную тяжесть, но теперь она проявлялась лишь в неприятных ощущениях и не сковывала движений. Я встал на ноги и сделал несколько неуверенных шагов. Биолог внимательно наблюдал за мной.
— Смелее, пилот, — сказал он.
Я расправил плечи и, нагнувшись, отодвинул кресло в угол.
— Как чувствуете себя?
— Хорошо, только… странно.
— Это пройдет, привыкнете.
— Долго будет действовать?
— Синзан полностью выделяется организмом через несколько часов, так что будьте осторожны.
— Осторожен? В чем?
— Во всем. Ваш организм сейчас почти на пределе своих возможностей, не повредите его. Когда камера остановится, следите за каждым своим движением. Ваши мышцы в настоящий момент необычайно сильны, потребуется усилие воли, чтобы заставить их действовать нормально. Если вы забудете об этом, то не сможете даже ходить, ваши шаги будут слишком… э… широкими.
Я ничего не ответил и занялся присоединением проводов от блока к датчикам. Перспектива покинуть камеру сказочным силачом меня даже несколько занимала.
Присоединив провода, я взглянул на часы, оставалось еще несколько минут. Я продолжал спокойно беседовать с биологом. Но тут произошло нечто, что никак не входило в обычный регламент нашего подготовительного режима.
* * *
Скорость вращения камеры начала замедляться без нашего требования. Биолог достал свой хронометр и удивленно посмотрел на него.
— Это еще что такое! — возмущенно воскликнул он и включил микрофон. — Эй, мазор Онр, почему вы останавливаете камеру без моего указания?
Динамик затрещал и ответил глухим голосом, лишь отдаленно напоминающим голос Онра:
— Простите, мазор Дасар, но поступило распоряжение мазора Кора-са немедленно вызвать к нему пилота Антора.
— Что?! — воскликнул я.
— Это вы, мазор Антор?
— Я! Ты ничего не перепутал? Меня действительно вызывает Кор? Он разве здесь?
— Здесь. Уже полтора часа, как приехал.
Новость была неожиданной. До сих пор мы еще не видели своего начальника экспедиции и не знали о нем почти ничего. Ходили только слухи, и слухи эти были разные. Одни утверждали, что Кор не только крупный ученый, одинаково легко ориентирующийся в целом ряде отраслей знаний, но и человек принципиальный, другие высказывались о его осведомленности с меньшим энтузиазмом, но не скупились на малоприятные характеристики. Были и такие, которые употребляли, вспоминая о нем, только самые сильные выражения и самые нелестные эпитеты. Таких было меньшинство. Мне сразу вспомнились предостережения Юрда, и должен сказать, что известие о вызове к начальнику я воспринял с некоторым беспокойством. Почему он вызывает меня? Зачем я ему понадобился? Что все это означает? Я стоял в нерешительности. Идти к Кору мне совсем не хотелось.
— Чего же вы медлите? — сказал биолог, когда камера остановилась. — Имейте в виду, Кор не любит опозданий.
— Знаю, — ответил я и начал отсоединять провода.
Аккуратно смотав их, я наконец направился к выходу.
— Помните о синзане, действие закончится только к вечеру.
— Хорошо. До свидания, литам Дасар.
— Всего доброго.
Разыскав Онра, я узнал, где находится Кор, и, контролируя каждый свой шаг, направился через пустырь к зданию космопорта. До сих пор синзан мне никаких неприятностей не причинил, но, войдя в помещение, я забылся и неожиданным для самого себя скачком влетел в вестибюль, больно ударившись плечом о каменную стену. Помянув крепким словом некоторых ученых и собственную забывчивость, я поднялся ка второй этаж, ступая по лестнице осторожно, как хищник, выслеживающий добычу. Перед дверью, помеченной номером сорок три, я остановился, поправил костюм и позвонил.
— Войдите, — послышалось из комнаты.
Я с треском распахнул дверь. Кор стоял спиной ко мне и глядел в окно.
— Пилот Антор?
— Да.
Фигура у окна не шевельнулась.
— Можно было появиться здесь с меньшим эффектом.
— Простите, мазор Кор-са.
Начало разговора не предвещало ничего хорошего. Кор все еще стоял лицом к окну и что-то разглядывал на пустыре. Прошло несколько тягостных и безмолвных минут, прежде чем он повернулся. Только тогда я впервые увидел его лицо. Меня поразил взгляд. Холодный и тяжелый взгляд, про который говорят, что он сверлит человека насквозь. Мне не нравятся такие сравнения, но хорошо помню, что, когда он начал осматривать меня, спокойно и беззастенчиво, я чувствовал, как взгляд этот буквально ощупывал мое тело. Наконец глаза наши встретились. Мы несколько секунд смотрели друг другу в лицо.
— Так, — произнес он и потом добавил: — Проходите.
Я сосредоточенно сделал несколько шагов, отделяющих меня от него.
— Давайте знакомиться. Как вам должно быть известно, решением Государственной комиссии, я назначен начальником экспедиции на Арбинаду. Мое имя — Кор.
Мы церемонно сделали по приветственному шагу в сторону.
— Сегодня я начинаю знакомиться с членами экипажа, этим и объясняется мой вызов.
Кор имел скверную привычку смотреть на собеседника так, словно перед ним было пустое место. Глаза во время разговора у него устремлялись в пространство, и в них ничего нельзя было прочесть.
— Как мне известно, — продолжал он, — конкурс на замещение должности пилота экспедиции в этот раз не был трудным, — здесь его голос прозвучал с насмешкой, — и мне теперь хотелось бы составить личное впечатление о своих подчиненных, пока есть время исправить возможные ошибки.
Подобное вступление не сулило ничего хорошего. Я проглотил какой-то комок, застрявший в горле, и промолчал. К тому же по выражению лица Кора чувствовалось, что он и не ждал ответа на свои слова. Я понимал, что сейчас мне предстоит держать жесткий экзамен, и не ошибся в своих предчувствиях. Кор сделал несколько шагов по комнате и, еще раз ощупав меня с ног до головы своим неприятным взглядом, спросил:
— Вы давно летаете?
— Давно…
— Сколько?
— Четырнадцать лет, считая стажировку.
Он нагнул голову и дважды прошелся мимо меня.
— Назовите рейсы, которые вы делали самостоятельно.
— Все?
— Да, все.
— Их много.
— Чем больше, тем лучше.
Пришлось перечислить свои полеты, даже самые старые.
— Хорошо. А сколько раз вам приходилось сажать корабль в атмосфере?
— Двенадцать.
Кор задумался.
— Маловато.
Я снова промолчал и лишь сделал невыразительный жест рукой. Пока все шло довольно гладко, но затем последовали более серьезные вопросы. Кор остановил на мне свой взгляд, в котором на этот раз мелькнуло что-то человеческое, и сказал, раздельно произнося каждое слово:
— Так вот, пилот, как вы рассчитаете работу двигателя в режиме торможения на эллиптической траектории с блуждающими фокусами?
— Закон изменения фокусного расстояния?..
— Считайте заданным.
— Тогда…
— Напишите основные соотношения.
Кор указал на стол, где лежали необходимые письменные принадлежности. Я осторожно сел и, сосредоточившись, забыл о действии синзана. Перо в моих руках хрустнуло и переломилось пополам. Он истолковал это по-своему:
— Нервы, пилот! Что говорят врачи?
Его манера разговаривать и самоуверенный вид раздражали меня. Именно такие люди вызывают непреодолимое желание дать им по физиономии. Я с трудом сдержался и ответил спокойно:
— В отличие от вас, врачи не заметили никакой патологии.
Он нахмурился. Я взял другое перо и начал писать. Нервы у меня в тот момент действительно были напряжены, но мозг работал быстро и четко, как электронная машина. Не знаю, может быть, здесь тоже проявилось действие синзана. Закончив вывод, я молча передал ему листок. Он внимательно просмотрел написанные формулы и небрежно бросил его на стол.
— В основном правильно, хотя имеются некоторые неточности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30