— Что-то не помню, чтобы я давала вам снотворное.
Доктор Браун улыбнулся.
— О, черт! — проговорил он. — Забыл предупредить вас. Однажды вечером я рассказал про свою бессонницу Франческе Сабатини и она дала мне таблетку. Я принял ее не раздумывая.
— Когда же это было? — спросила Николь. Она запросила из буферной памяти на монитор новую информацию.
— Не помню, — с некоторой неуверенностью ответил доктор Браун. — Кажется, это было…
— Вот и это место, — проговорила Николь, — вижу по химическому анализу. Третье марта — вторая ночь после смерти Борзова. В тот день, когда вас с Хейльманом выбрали исполнять обязанности командира. По этому пику в данных спектрометрии я могу судить, что вы приняли дозу медвила.
— Неужели биометрия показывает и это ?
— Нет, — Николь улыбнулась. — Толкование не является однозначным. Как это вы сказали за ленчем? Иногда необходимо экстраполировать… И догадываться.
Их глаза на миг встретились. «Не страх ли он прячет?» — подумала Николь, заметив, как поторопился доктор Браун опустить взгляд.
— Спасибо вам, доктор де Жарден, — отвечал тот сдержанно, — за ваше сообщение о моем давлении. Попытаюсь расслабиться и поспать. Приношу свои извинения за то, что принял пилюлю без разрешения. — И движением руки распрощался с ней.
Николь собиралась запротестовать, но передумала. «Все равно он не последует моему совету, — решила она, направляясь к жилью Уилсона. — К тому же давление было не столь уж высоким». Она подумала о последних двух минутах их разговора, когда точно назвала тип снотворного и доктор Браун проявил признаки смятения. «Что-то тут не так. Чего я не знаю?»
Храп Реджи Уилсона она услышала еще издалека. После короткого обдумывания Николь решила проверить его после сна. А потом вернулась в свою палатку и быстро уснула.
— Николь, Николь де Жарден, — в ее сон вторгся голос, разбудивший ее. — Это я, Франческа. Мне необходимо кое-что сказать вам.
Николь медленно уселась. Франческа уже была в палатке. На лице итальянки играла самая дружелюбная улыбка, которую, по мнению Николь, журналистка приберегала исключительно для камеры.
— Несколько минут назад я поговорила с Дэвидом, — произнесла Франческа, приближаясь к кровати, — он сообщил мне о вашем разговоре. — Николь зевнула и спустила ноги на пол. Франческа тем временем не умолкала. — Меня, конечно, очень встревожило его повышенное давление — не беспокойтесь, мы с ним уже решили, что я обо всем умолчу, — но я в самом деле смущена: он так ничего и не сказал вам про мою таблетку, разумеется, мы должны были это сделать сразу же. — Франческа говорила слишком быстро. Николь только что спала, ей снился их дом в Бовуа… и вдруг исповедальное стаккато итальянской космонавтки.
— Подождите-ка, дайте проснуться, — жестко попросила Николь. Она потянулась мимо Франчески к переносному столику и налила в чашку воды. Медленно выпила.
— Итак, как я понимаю, — проговорила Николь, — вы будите меня лишь для того, чтобы сообщить о той таблетке, которую дали доктору Брауну? Словно я не знаю об этом…
— Да, — Франческа улыбнулась. — Вы правы. Но это не все. Я сообразила, что забыла сказать вам про Реджи.
Николь покачала головой.
— Что-то я не понимаю, Франческа. Вы говорите уже про Уилсона?
Помедлив секунду, Франческа согласилась.
— Да, его вы еще не проверяли?
Николь вновь качнула головой.
— Нет, он уже уснул, — она поглядела на часы. — Я хотела снять показания его датчиков до совещания. Через часок, наверное.
Франческа была взволнована.
— Хорошо, — начала она, — когда Дэвид сказал мне, что результаты биометрии свидетельствовали об использовании медвила, я подумала… — она остановилась, не договорив, словно пытаясь собраться с мыслями. Николь терпеливо ждала.
— Неделю назад Реджи начал жаловаться на головные боли, — наконец продолжила Франческа, — как раз после стыковки обоих кораблей экспедиции перед встречей с Рамой. Мы с ним близкие друзья, и он знал, что, работая над документальными сериями, я изучала всякие препараты и поэтому попросил у меня что-нибудь от головной боли. Сперва я отказалась, но он все приставал, и мне пришлось дать ему нубитрол.
Николь нахмурилась.
— Это слишком серьезное лекарство для простой головной боли. Некоторые доктора считают, что его можно назначать лишь в том случае, если не помогли все остальные средства…
— Так я ему и сказала, — ответила Франческа, — но он был непреклонен. Вы не знаете Реджи. Иногда с ним невозможно спорить.
— И сколько же вы ему дали?
— Восемь пилюль — всего двести миллиграмм.
— Стоит ли удивляться тому, что он так странно ведет себя, — Николь протянула руку к портативному компьютеру, стоявшему на краю стола. Она запросила свой медицинский справочник и прочла краткую статью о нубитроле.
— Здесь не все, — проговорила она. — Придется попросить О'Тула передать мне всю статью из медицинской энциклопедии. Если я не ошибаюсь, там утверждается, что нубитрол выводится из организма несколько недель.
— Не помню, — отвечала Франческа. Она глянула на монитор в руке Николь и быстро пробежала текст глазами. Николь чувствовала раздражение. Она хотела было хорошенько отчитать Франческу, но передумала. «Значит, ты накормила лекарствами и Дэвида, и Реджи», — подумала она. Из памяти выскользнула рука Франчески, подносящая бокал вина генералу Борзову за несколько часов до его смерти. Странный холодок пробежал по спине Николь. Неужели интуиция ее не обманывает?
Повернувшись, Николь холодным взглядом поглядела прямо в глаза итальянке.
— Ну хорошо, вы исповедались мне, что послужили врачом и аптекарем Дэвиду и Реджи… больше вам сказать нечего?
— Что вы имеете в виду? — спросила Франческа.
— Другим членам экипажа вы ничего не давали?
И сердце Николь отчаянно забилось, когда Франческа, лишь чуточку побледнев и помедлив, ответила:
— Нет. Нет, конечно же нет.
29. ОХОТА
Геликоптер очень медленно опускал вездеход на грунт.
— Сколько еще осталось? — спросил по коммуникатору Янош Табори.
— Около десяти метров, — отозвался снизу Ричард Уэйкфилд. Он стоял в ста метрах к югу от края Цилиндрического моря. Над ним на двух тросах висел вездеход. — Осторожнее опускай. Там в шасси — тонкая электроника.
В соответствии с командой Хиро Яманаки геликоптер строго выдерживал положение и высоту, тем временем Янош с помощью электроники буквально по сантиметрам выпускал тросы.
— Контакт! — закричал Уэйкфилд. — По задним колесам. Спусти передок на метр.
Франческа Сабатини устремилась к вездеходу, чтобы запечатлеть его историческое приземление в Южном полуцилиндре Рамы. В пятидесяти метрах от утеса, рядом с палаткой, служившей временной базой, остальные космонавты готовились к началу охоты. Ирина Тургенева проверяла силок из тросов на втором геликоптере. Дэвид Браун, стоя в нескольких метрах от хижины, вел переговоры с адмиралом Хейльманом, находившимся в лагере «Бета». Они обсуждали подробности плана охоты. Уилсон, де Жарден и Такагиси наблюдали за последними стадиями выгрузки вездехода.
— Теперь нам понятно, кто здесь на самом деле босс, — говорил Реджи Уилсон обоим своим компаньонам. Он ткнул пальцем в сторону доктора Брауна.
— Эта чертова охота более всего напоминает военную операцию, и что мы видим — командует наш главный ученый, а самый старший из офицеров обслуживает телефоны. — Он плюнул. — Христос, не слишком ли много у нас всякого оборудования? Два геликоптера, вездеход, клетки трех видов, не говоря уже о нескольких ящиках с электрическим и механическим дерьмом. У этих недоношенных крабов нет никакого шанса на спасение.
Доктор Такагиси поднес лазерный бинокль к глазам. Он быстро отыскал цель. В полукилометре к востоку крабы вновь приближались к краю утеса. В их движении ничего не изменилось.
— Неопределенность заставляет нас запасаться всем чем только можно, — спокойно отвечал Такагиси. — Никто не знает доподлинно, что произойдет.
— Хорошо бы свет не выключили, — усмехнулся Уилсон.
— Мы к этому готовы, — бросил Дэвид Браун, подошедший к троим космонавтам. — Панцири крабов сверху опрыснуты флуоресцирующим веществом, мы запаслись достаточным количеством осветительных вспышек. Вы жаловались, что совещание затянулось, а мы готовились самым доскональным образом. — Он бросил на соотечественника злобно-насмешливый взгляд. — Вот что, Уилсон, могли бы хоть постараться…
— Прием, прием, — прервал его голос Отто Хейльмана. — Новости. Горячие новости. Я только что получил от О'Тула сообщение: через двадцать минут Ай-эн-эн будет транслировать нашу передачу напрямую .
— Отлично, — откликнулся Браун. — Следует к этому времени окончить подготовку. Уэйкфилд в вездеходе отправился в ту сторону, — он поглядел на часы. — Крабы повернут через несколько секунд. Кстати, Отто, ты по-прежнему возражаешь против моего предложения заарканить головного биота?
— Да, Дэвид. Напрасный риск. Все, что нам известно о них, заставляет предполагать, что самым опасным является как раз первый. Зачем рисковать? Любой биот, особенно сохранивший работоспособность, на Земле окажется сокровищем. О предводителе можно будет подумать, когда мы уже заарканим одного.
— Приходится уступать большинству. Доктор Такагиси и Табори согласны с тобой. Генерал О'Тул тоже. Продолжаем план «В». Целью захвата является биот номер четыре — крайний справа, если заходить с тыла.
Вездеход с Уэйкфилдом и Сабатини возвратился к палатке почти одновременно с геликоптером.
— Отлично, парни, — проговорил доктор Браун, пока Табори и Яманака спускались из кабины. — Янош, передохни. А потом проверь, готова ли Тургенева со своим силком. Поднимаетесь в воздух через пять минут. — Браун повернулся ко всем остальным. — Хорошо. Значит так. Уилсон, Такагиси и де Жарден вместе с Уэйкфилдом находятся в вездеходе. Франческа, мы с тобой и Хиро летим на втором геликоптере.
Николь уже направилась к вездеходу, когда на пути ее перехватила Франческа.
— Не приводилось иметь дело с такими? — в руках итальянской журналистки оказалась видеокамера размером с небольшую книгу.
— Когда-то, — ответила Николь, глядя на камеру Франчески, — одиннадцать или двенадцать лет назад. Я снимала одну из операций доктора Делона на мозге. Наверное…
— Видите ли, — перебила Франческа. — Мне нужна помощь. Жаль, что я не обговорила этого заранее, но как было знать… В общем мне необходима вторая камера на земле, в особенности если нас напрямую транслирует Ай-эн-эн. И только вы…
— А Реджи? Он же у нас второй журналист.
— Реджи не сможет, — быстро проговорила Франческа. Доктор Браун окликнул ее от геликоптера. — Ну как, Николь? Пожалуйста! Или попросить кого-нибудь другого?
«Почему бы и нет, — пробежало в голове Николь. — Пока ничего не случилось, мне нечего делать».
— Хорошо, — ответила она.
— Миллион благодарностей. — Вручив камеру Николь, Франческа побежала к ждущему геликоптеру.
— Ну-ну, — проговорил Реджи Уилсон, заметив Николь с камерой в руках, приближающуюся к геликоптеру. — Значит, наш главный доктор нанялся к журналистке номер один. Деньжат обещала подкинуть?
— Реджи, не будьте таким мрачным. Почему не помочь другому, тем более что мне нечего делать.
Уэйкфилд включил двигатель вездехода и направился на восток — к биотам. Штаб-квартиру специально разместили в районе, уже «очищенном» крабами: По утрамбованной почве вездеход двигался очень легко. Меньше чем через три минуты они оказались в сотне метров от биотов. Наверху над крабами кружили два геликоптера. Как коршуны над умирающим зверем, подумал Уилсон.
— И что вы собственно от меня хотите? — окликнула Николь Франческу через передатчик вездехода.
— Попытайтесь двигаться параллельно биотам, — ответила итальянка, — хотя бы какое-то время. Самым важным будет момент, когда Янош попытается заарканить биота.
— Мы все уже готовы, — объявил Табори через несколько секунд. — Только командуйте.
— Передача уже началась? — спросил Франческу Браун. Она кивнула. — Хорошо, — обратился он к Яношу. — Давайте.
С одного из геликоптеров опустился длинный трос с чем-то, напоминавшим перевернутую корзину на конце его.
— Янош попытается накрыть ею выбранный биот, — объяснил Уэйкфилд Николь. — Края зацепятся за панцирь, а потом геликоптер возьмет вверх и оторвет биота от земли. В лагере «Бета» посадим его в клетку.
— Посмотрим, на что они похожи отсюда, — услышала Николь голос Франчески.
Вездеход теперь ехал бок о бок с биотами. Выскочив на землю, Николь трусила рядом с ними. Поначалу ей стало страшно. Почему-то она не ожидала, что вблизи крабы покажутся ей такими крупными и странными. Металлический блеск панцирей напоминал ей холодную облицовку новых парижских зданий. Николь бежала в двух метрах от биотов. Автоматика камеры сама фокусировала изображение и выбирала выдержку — снимать было несложно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64