— Не зря я прожил на свете много лет, — продолжал он, постепенно возбуждаясь. — Ты ошибся, Владыка Анта, отвергнув мудрый голос церкви! Повелитель обязан быть жестоким. А ты поддался велению сердца и вот видишь: смута расползается по стране. Повсюду бродят слухи… Элхаб осмелился нарушить повеление Владыки и похитил чужеземцев из замка Тонга-Лоа! Доколе мы будем терпеть?
Ирган поднял голову и посмотрел на Ассора с заметным интересом:
— Как ты думаешь, Великий жрец?
— Твой постоянный недруг хочет оказаться во мнении народа мудрей тебя… и, потворствуя глупым инстинктам черни, снискать ее любовь. Он хочет подорвать основы государства, священные законы Анта!
— При чем же здесь чужеземцы? — неожиданно спросила Матоа.
Ассор метнул на нее злобный взгляд:
— Законы Анта созданы богами! Покуда каждый верит в них, наша страна стоит на прочном основании. А если пропадет вера? Что ее заменит? Элхаб — вероотступник, его цель — посеять страшный яд сомнения. Зачем он призвал чужеземцев? Чтобы блеском их ложных знаний создать соблазн для народа. «К чему нам нужны боги, когда пришельцы помогут нам нарушить ход вещей, начертанный судьбой» — вот смысл речей Элхаба… Лжеучение! Оно уже смущает многих.
— При чем же здесь чужеземцы? — снова повторила Матоа. Ассор посинел от бешенства.
— Чужеземцы сумели войти в пределы Анта, а это подтверждает, что их знания велики. Нестойких убеждает один этот факт.
— Теперь понятно! — с нескрываемым презрением протянула Матоа.
Ирган наблюдал эту сцену, ничем не выражая своего отношения к спору, но еле заметная усмешка змеилась на его лице.
— Чего же ты хочешь? — в упор спросил он у Ассора.
— Святая церковь хочет, пока не поздно, поразить врага! выкрикнул тот. Его глаза горели огнем фанатической ненависти. — Если ударить внезапно — мы уничтожим очаги измены! И ты найдешь покой!..
— Элхаб неприкосновенен, — задумчиво произнес Ирган, — и этот закон создали боги!
— Мне нельзя здесь спорить, — вкрадчиво прошептал Ассор, — но от имени богов всегда вещала церковь. И ведь законом часто служит воля Владыки Анта…
— Искуситель! — воскликнула Матоа.
— Молчи, Матоа! — резко оборвал Ирган. — А ты вечно жаждешь крови, — бросил он Ассору. — Элхаб большой ученый!
— Умный и опасный враг! — в тон ему добавил великий жрец. — Но пусть живет… Нынче чужестранцы опасней втрое.
— Скажи ясней!
— Смерть! — произнес Ассор. — Их надо уничтожить.
— Зачем? — снова вмешалась Матоа.
— Иначе будет смута. Поверь, Ирган, пока они живут, нам не видеть покоя!..
— Я приказал держать их всегда под стражей, а ты должен был отвечать головой, — возразил Ирган. — Куда же ты смотрел?
— Ты поручил не церкви следить за ними, а дворцовой страже, — отпарировал Ассор. — Теперь их осталось только трое, и я их держу в своих руках. Прости меня, но это надежней. А если ты прикажешь — верней всего могила… Но торопись!
— Но ведь в твоих руках лишь трое.
— Отдай приказ — я пошлю войска. Через сутки связанный Элхаб, а с ним и остальные пришельцы предстанут перед тобой!
— Так ли? — насмешливо заметила Матоа. — Недавно я слыхала, как ваши храбрецы сражались: по десять против одного! И все же бойцы Элхаба погнали их назад. Троих пленников вы отбили, а где же остальные?
Старый жрец только бросил на нее свирепый взгляд и промолчал. Ирган поглядел на нее сурово.
— Что ты скажешь, Матоа? — спросил он.
— Я, как и прежде, утверждаю, что пришельцы опасны лишь в руках врага. Надо вернуть их всех, но сохранить для пользы государства… И берегись начинать войну с Элхабом, нельзя по прихоти жреца менять закон. Народ возбужден, одна неосторожность…
— Не доверяй жене, Ирган! — злобно прошипел Ассор. — Она не думает о государстве, а затаила в сердце суетные чувства…
Удар был нанесен опытной рукой.
— Что ты хочешь сказать, Ассор? — вскипел Ирган, ударяя кулаком по столу. — Второй раз я слышу какие-то намеки! Поберегись меня обманывать, а если знаешь правду, — говори!
Ассор задохнулся от ярости, но сдержался и сказал тихо:
— Изволь, я скажу всю правду!.. Один из чужеземцев строен и красив… Матоа молода!
Ирган поднялся, молча посмотрел на него, потом перевел взгляд на жену.
Матоа, прекрасная и в гневе, стояла как изваяние. Собрав всю силу воли, она выдержала этот пронизывающий взгляд, но Ирган понял. Судорога страдания исказила его лицо. Он бессильно опустился в кресло и замер, сжав голову руками.
Томительная пауза продолжалась недолго, Ирган овладел собой. Теперь в зале Совета снова сидел полновластный диктатор.
— Ты прав, Ассор, — он отчетливо выговаривал каждое слово, — ты трижды прав!.. Пришельцев необходимо уничтожить, но умно, без шума! А Элхаб неприкосновенен… Не нам менять закон. Пусть будет так, как я сказал!
Грузный и могучий, он встал из-за стола и, ни на кого не глядя, медленно вышел из зала. Ассор бросил на Матоа торжествующий взгляд и тоже направился к выходу. А Матоа, у которой внезапно заболело сердце, тихо опустилась в кресло и еще долго сидела неподвижно, с потухшими глазами.
Был третий час ночи. Мягкий синий свет ночника у изголовья выхватывал из мрака широкое ложе. Завеса была откинута, на шелковистых простынях лежала Матоа. Посреди большого супружеского ложа, одинокая и миниатюрная, она казалась совсем крохотной.
После всего, что произошло в зале Совета, она никак не могла уснуть и беспомощно металась по постели уже много часов. Бесконечная цепь тяжелых мыслей, сменявших одна другую, все не могла прерваться. Перед ее внутренним взором упорно возникал один и тот же образ. Она и хотела прогнать его, и в то же время не желала с ним расставаться.
Это был проникший в глубину сердца образ высокого, сильного человека с кожей удивительного, светло-розового цвета. И его волосы, и глаза — необыкновенные. Таких глаз нет больше ни у кого. И весь он, этот человек, — могучий гигант, такой светлый, словно сотканный из солнечных лучей…
А рядом возникал другой образ. Угрюмый, молчаливый, почти никогда не улыбающийся грузный человек с длинными, тяжелыми руками. Это — Ирган. Был ли он когда-нибудь близким? Пожалуй, нет. Всегда погруженный в свои мысли, даже будучи рядом, он оставался где-то вдали.
Правда, она королева. В ее руках неограниченная власть и сотни слуг, готовых исполнить любую прихоть, она решает судьбы государства. Но никому в сущности никогда не было дела до маленькой одинокой женщины.
Никогда, ни одного раза в течение многих лет совместной жизни Ирган не говорил с ней как с любимой женщиной, простой и близкой, а лишь советовался как с королевой или молчал.
А тот, другой, пришел всего лишь один раз. Но он не молчал. Он говорил чудесные вещи о другом, светлом мире, где светит яркое Солнце, текут полноводные реки и лазоревые волны набегают на берег океана. Он уверен, что может стать прекрасным и мрачный Ант. Надо бороться за счастье, не боясь никаких богов, и заставить природу подчиниться разуму и воле человека. Какими прекрасными были эти слова, какой хаос новых дерзких мыслей возник тогда!
Все, что произошло в тот памятный вечер, постоянно вызывало обиду и гнев гордой и самолюбивой Матоа. Но постепенно в ней восторжествовало благородство женщины. Она поняла и простила.
Не обида, а сожаление и грусть владели теперь ее сердцем. Она знала, что никогда не забудет и не сможет вырвать из сердца образ этого человека, потому что любит его. И вот теперь, несколько часов назад, ее муж и верховный Владыка Анта произнес роковые слова: «Пришельцев необходимо уничтожить, но умно и без шума».
Матоа хорошо знала обычаи своей страны. Она знала очень много.
Трое уже в тюрьме, откуда никто и никогда не возвращался на свободу. Трое, в том числе и тот, с золотыми волосами, еще на свободе.
Хитрый, беспощадный Ассор, конечно, найдет способ силой или изменой захватить всех и уничтожить. Значит, и тот, любимый, рано или поздно окажется в его власти.
Перед глазами Матоа возникло ужасное видение: тот, светлый, как Солнце, связан по рукам и ногам. Крепки канаты, и, как ни силен этот человек, его мускулы не в состоянии порвать путы. Его, беспомощного, влекут по каменным плитам туда, где происходят казни… Матоа знает это место.
Солдаты поднимают светлого, как Солнце, человека, красивого, сильного, живого. Они ставят его, прислоняют к стене… Бежать некуда…
Матоа представила себе, как тонкий и злой луч пламени превращает в горсть пепла самое дорогое, самое любимое, что было в ее жизни и промелькнуло, как светлый миг. Представила и содрогнулась от ужаса и скорби. Нет, этого она не допустит! Но как? Всевластная королева Анта, она чувствовала себя беспомощной.
Матоа встала и начала ходить по опочивальне. Она была одна. Ирган не пришел и, конечно, никогда больше не придет к ней. Эта мысль не вызывала у нее никакого волнения.
Но что делать? Чужеземцы умны, сильны, обладают огромными знаниями, и Элхаб на их стороне. Но Ассор дьявольски хитер и ловок, а сила нередко пасует перед коварством и хитростью. Когда опасность будет особенно велика? В тот час, когда за чужеземцами, за тем белокурым захлопнутся двери темницы.
Но трое чужеземцев, в том числа его жена, уже находятся в руках Великого жреца. Пришельцы благородны. Не может быть, чтобы те, кто на свободе, отказались от попытка освободить своих… Они обязательно это сделают. Но никто из граждан Анта не рискнет проникнуть в лабиринт подземных коридоров, о которых сложены легенды. На это способны только чужеземцы, не знающие страха перед богами. Они обязательно попытаются и попадут в ловушку. Ассор позаботится об этом.
Вот страшная опасность, но здесь Матоа может помочь. Она знает, где хранится чертеж подземной темницы. Добыть этот план и передать ему — любимому. А они — мудрые и сильные сумеют использовать такую помощь.
Значит, надо это сделать! Когда? Сейчас! Завтра может быть уже поздно: Ассор хитер, он все предвидит. Но в чем же дело? Матоа не труслива…
Накинув на плечи подбитый мехом плащ, она осторожно открыла дверь… Этим путем Ирган приходил в ее опочивальню.
Проход никем не охранялся. Бледные лучи замаскированных светильников уже сливались с зелеными лучами утра. За окнами виднелся спящий город и черные силуэты оголенных деревьев на фоне светлеющего неба.
Матоа пробралась ко входу в покои Иргана и прислушалась. Там было тихо, и она тихо отодвинула дверь. В помещении было темно. Нащупав кнопку у дверей, Матоа включила свет.
Это была рабочая комната Иргана — просторное помещение с низкими сводчатыми потолками и двумя овальными окнами.
Матоа прекрасно знала расположение всех предметов и тайных хранилищ. Стены на высоте около метра от пола были опоясаны бронзовыми барельефами, изображающими разные сцены из древней истории Анта. В простенках стояли массивные серебряные и золотые статуи главных божеств Анта. Глаза, когти на лапах, концы крыльев были украшены драгоценными камнями, которые блестели в полумраке. Чудовища, казалось, жили своей загадочной, недоступной для понимания простых смертных жизнью.

Стараясь ступать тихо, Матоа подошла к изображению семирукого и крылатого бога Данду — символа мудрости. Его крылья обозначали способность летать, сверхъестественную на Марсе, где не появлялось ни одного летающего живого существа, а семь рук выражали могущество, которое давали знания. Матоа коснулась правого глаза чудовища и резко надавила. Тяжелое изваяние бесшумно повернулось, открыв дверцу потайного шкафа.
Королева торопливо перерыла его содержимое, досадуя, что нужная ей вещь никак не попадается под руку. Наконец она нашла то, что искала, — план главной тюрьмы Анта, находившейся в замке Великого жреца.
На белой пластинке, похожей на костяную, тонкими линиями были нанесены этаж за этажом и условные знаки, обозначающие хитрые механизмы, придуманные жрецами, чтобы сделать тюрьму неприступной. Это был единственный экземпляр плана, кроме того, что хранился у главного смотрителя тюрьмы.
Спрятав пластинку за пояс, Матоа тревожно оглянулась. Все было тихо. Быстро приведя тайник в порядок, она закрыла его и тихо направилась к выходу. У самых дверей она погасила свет и обернулась. Уже заметно рассвело. Зеленый мерцающий свет заполнял комнату. Идолы стояли неподвижные, как всегда, и спокойно взирали на нее.
Матоа закрыла дверь и пошла, скорее, побежала к себе. Никто не заметил ее отсутствия. Сбросив одежду и спрятав драгоценную пластинку, она легла. Усталость взяла свое, и через несколько минут она уже спала.
Как только Матоа вышла и створки дверей стали на свое место, огромная серебряная статуя бога Рама, сопровождающего мертвых в их последний путь, внезапно ожила. Один из пяти его рубиновых глаз неожиданно повернулся, и в глубине отверстия появился другой глаз. Передняя половина туловища и шесть пар скрещенных ног сами собой отодвинулись в сторону. За ними открылось пространство, где находился марсианин в темно-синей одежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34