Я уверенно выдержал экзамены по медицине, хотя мне пришлось собрать всю силу воли, но закончил бы я его или нет, у меня все равно осталась бы эта способность ставить диагноз, только прикоснувшись к больному кончиками пальцев. Но здесь, в больнице, этого для меня слишком много. Слишком много. Много симптомов, страха и ужаса людей. Слишком много боли, и я все это чувствую. Я хотя и делю с ними их муки, ничем не могу помочь.
Доктор Лакшман, смуглый и серьезный, глаза под шапочкой хирурга полны сострадания, прошел по палате и коротко пожал рукой плечо Дэвида. Дэвид, находящийся в таком состоянии, попытался уклониться от прикосновения.
Потом он расслабился. Лакшман, как всегда, был сама симпатия и дружелюбность, был дюной спокойствия в мире ужаса. Он спросил: - Вам плохо, Гамильтон?
Дэвид смог улыбнуться. Он чувствовал себя выжатой тряпкой.
- При сегодняшнем состоянии медицины нужно признать, что для лечения каждого вида сумасшествия существует свое средство.
- Это не сумасшествие,- ответил Лакшман,- и, к несчастью, против этого нет средств. Не здесь. У вас отклонение от нормы, очень редкое отклонение, Дэвид, и вот уже больше года я наблюдаю, как вас это убивает. Но, может быть, существует избавление от этого.
- Вы же не...- Дэвид испугался. Именно Лакшман злоупотребляет его доверием? Кому же он может доверять?
Старый доктор, казалось, следил за его мыслями.
- Нетля ни с кем не говорил об этом. Но когда пришло сообщение, я сейчас же подумал о вас. Дэвид, вы знаете, где находится Звезда Котмана?
- Не имею представления,- ответил Дэвид.- Это меня не интересует.
- У этой звезды есть планета - ее называют Дарксвер,- сказал Лакшман.Там есть телепаты, и они разыскали...- нет, услышали вас,- сказал он, когда Дэвид вжался под его рукой.- Может быть, там вам помогут чтонибудь разузнать об этом деле и возьмут вас под контроль. Если вы предпочтете остаться здесь, в больнице - ну, мы на данном этапе ничем не сможем помочь вам. Рано или поздно у вас наступит кризис. До сих пор вы великолепно справлялись со своей работой. Вы должны хорошенько подумать над этим. Или вам придется забыть о медицине и устроиться лесником на какой-нибудь незаселенной планете. Совершенно незаселенной.
Дэвид вздохнул. Он знал, что так может произойти, и десять лет учебы и работы будут напрасными и не будет иметь никакого значения, куда он направится потом.
- Где этот Дарковер? - спросил он.- Есть там хорошее медицинское обслуживание?
4
Толпа людей смотрела на него, окруженного охранниками, шагающего по посадочному полю. Уже наступил вечер, и было очень холодно. Только пара красноватых облачков указывала то место, где зашло солнце и режущий ветер со свистом дул с острых утесов за Тендарой. Обычно в это время на улицах было мало людей. Ночи на Дарковере начинались рано и были холодными, как легендарный девятый круг ада. Поэтому большинство людей запирались в обогреваемых помещениях и оставляли улицы снегу и неизбежно плохо осведомленным землянам из Торгового Города.
Но это было что-то новое, и дарковерцы забыли о своих делах. Они следовали за отрядом и можно было слышать своеобразный ропот ненависти, который земляне, может быть, впервые услышали на этой довольно враждебной к ним планете.
Один из четырех охранников-землян ощутил беспокойство, напряг мускулы и схватился за оружие. Это не было угрожающим движением, оно было лишь автоматическим, он хотел убедиться, что оружие на месте на случай, если оно понадобиться. Но конвоируемый сказал:
- Нет.
Землянин пожал плечами.
- Это ваше дело, сэр,- сказав это, он опустил руки.
Регис пошел дальше, конвоируемый охранниками, прислушиваясь к бормотанию толпы и понимая, что оно было направлено как против него, так и против землян, которые охраняли его. Верят ли эти люди, что мне это нравится, почти весело подумал он. Я буквально являюсь пленником в своем собственном доме только для того, чтобы избежать этого спектакля, этого позора для нашего мира. Хастур из рода Хастуров больше не отваживается свободно ходить по улицам своего города. Это моя жизнь, от которой я отказываюсь, моя свобода, а не их. Мой ребенок, а не их, растет под неусыпным надзором вооруженной охраны землян. Это постоянно напоминает мне о том, что пуля, нож, шелковый шнур или ядовитая ягода в нашем ужине может оборвать род Хастуров.
И что бы они сказали, если бы узнали, что Мелора, ждущая от меня ребенка, на время родов была помещена в медицинское отделение землян? Я это уже слышал. Я старался сохранить это в тайне и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить ее семью, но все-таки кое-что просочилось. Даже если бы мы любили друг друга, теперь это все в прошлом. Мелора даже не захотела разговаривать со мной, когда я последний раз посетил ее и самое худшее заключалось в том, что я даже не обиделся на нее. Она только холодно посмотрела поверх моей головы и сказала, что семья, как всегда, будет послушна воле Хастуров. И я понял, что все понимание которое было между нами еще пару месяцев назад, теперь исчезло.
Было легко проклясть всех женщин, но я не должен забывать, что женщины, любившие меня, находились под чудовищным гнетом - это относилось ко всем женщинам, которые имели несчастье любить .Хастуров, даже к самой Благословенной Кассильде, моей стократной прапрабабке, во всяком случае, так гласит легенда.
И ни малейших угрызений совести за это проклятое самосожаление.
Он вздохнул, попытался улыбнуться и сказал Данило, шедшему рядом:
- Теперь мы знаем, какое уродство плодилось на протяжении ряда лет.
- Не считая того, что мы получаем кусок хлеба с маслом отнюдь не за то, чтобы слушать,- пробормотал Данило.
Толпа раздалась, чтобы пропустить их. На пути к автомобилю Регис заметил в толпе любопытных чью-то поднятую руку. Брошенный камень? Он услышал яростные мысли:
- Наш господин, Хастур, пленник землян?
- Как он позволил им отрезать его от его народа, каким образом?
- Раб?
- Пленник?
- Хастур!
Все это бушевало в его мозгу. Полетел камень. Регис застонал и закрыл лицо руками. Летящий камень вспыхнул в воздухе и исчез в рое искр. Толпа испустила тихое - Ахх!
Прежде чем страх и удивление прошли, Регис и его охранники поднялись по ступеням к спецавтомобилю. Внутри машины Регис бросился на сидение и заметил, ни к кому не обращаясь: - Проклятье, я могу только сидеть и выть.
И он знал, что все это повториться на посадочном поле Арилина: охрана, ворчащая толпа, рев и, может быть, даже летящие камни.
Но он ничего не мог поделать с этим.
Далеко на востоке от Торгового Города землян поднимались горы Килгард, а по ту сторону их Гиад и Хеллерсон; за хребтами и ущельями, на склонах, густо поросших лесами, жили люди и нелюди. Человек мог месяцами бродить там, так никогда и не достигнув конца лесов и гор.
Однажды, серым дождливым утром на город обрушилась катастрофа. Группа людей, закутавшись в грязные, разорванные, обгоревшие меховые накидки, спускалась по склону горы к руинам деревни. Стены каменных домов все еще стояли мокрые от дождя и мутно-белые, почерневшие останки обгоревших домов окружали эти стены. К этому еще уцелевшему приюту и направлялись люди.
Позади них находились мили обгоревшего леса, из которого, несмотря на дождь смешанный с ледяной крошкой, все еще поднимались клубы дыма. Тяжело дыша и шатаясь от усталости, они вошли под крышу и один из них бросил на пол полуобгоревшую тушу оленя. Он мотнул головой, и одна из усталых женщин в кофте и накидке из поврежденного огнем и дымом меха, вышла вперед и подняла тушу. Мужчина устало сказал:
- Лучше свари, что осталось, пока мясо не испортилось, Этой зимой нам не придется есть слишком много мяса.
Женщина кивнула. Она слишком устала, чтобы разговаривать. У задней стены на меховых шкурах возилась дюжина ребятишек - пестрая куча подушек и старой одежды.
Некоторые с любопытством поднимали головы, когда взрослые люди приближались к ним, тщательно отгораживая их от холодного воздуха, но ни один из них не издал ни звука.
Все они последние две недели повидали слишком много.
Женщина спросила:
- Что-нибудь спасли?
- Полдюжины домов на краю Леса Старых Листьев. Мы вынуждены жить в доме, где уже живут четыре семьи, но мерзнуть нам не придется. В Лесу Надерлинг больше нет никаких укрытий.
Женщина судорожно сомкнула глаза и отвернулась.
Один из мужчин сказал: - Наш дед мертв, Марилла. Нет, он не погиб в огне. Он вместе со всеми хотел бороться с пожаром, хотя я умолял его не делать этого. Я сказал, что сделаю все и за себя, и за него. Потом его сердце отказало. Во время ужина он умер.
Одна из женщин, почти девочка, тихо заплакала. Она взяла одного из маленьких ребятишек и автоматически приложила его к груди. Ее слезы капали на его грязную головку.
Одна из пожилых женщин, седые волосы которой длинными прядями обрамляли ее лицо, подошла к ней и взяла ложку с подставки у костра. Казалось, что она не спала уже больше трех дней, и с тех пор у нее не было времени, чтобы помыться и причесать волосы. Так было на самом деле. Она наполнила деревянную миску грубой кашей из орехов и протянула ее мужчинам, которые молча сели и стали есть.
Не было слышно ничего, кроме всхлипывания молодой женщины и вздохов усталых мужчин. Один из ребят захныкал во сне, зовя мать. Снаружи барабанил град, беспрестанно шурша по оконным ставням.
Когда кто-то забарабанил в дверь и громко позвал, сидящим в комнате показалось, что раздался взрыв. Два малыша проснулись и заплакали от страха.
Один из мужчин, самый старший из всех с неопределенным выражением авторитетности на лице, подошел к двери и чуть приоткрыл ее. Он спросил: Во имя всех Богов, что за шум? Разве нам нельзя отдохнуть после непрерывного сражения с пожаром, нельзя подождать, пока мы покушаем?
- Вы сразу же оставите свой завтрак, когда узнаете, зачем мы здесь,ответил человек, стучавший в дверь. Его лицо было запачкано сажей, брови обгорели, а рука была перевязана. Он оглянулся через плечо.
- Приведите сюда бразуина.
Два человека позади него протолкнули вперед упирающегося человека в странной одежде. Он был покрыт ожогами, колотыми ранами, и на коже кровоточило множество порезов. Порезы эти были похожи на занозы. Старик окинул женщин и детей быстрым взглядом и толкнул дверь. Но пара мужчин, сидевших за столом, оставила миски и прошла вперед. Они молчали, сурово ожидая дальнейших объяснений.
Один из мужчин, державших чужака, сказал:
- Отец, мы поймали его, когда он поджигал кучу смолистых ветвей не далее, чем в четырех милях отсюда, на краю Леса Серых Листьев. Он слажил ветви в нечто вроде сигнального костра, зажег их и положил сверху зеленые ветви. Мы целый час тушили огонь, это нам удалось - а его привели сюда.
- Во имя Шарраса и всех других Богов! - старик испуганно и недоверчиво уставился на пленника.- Этот парень сошел с ума. Ты... как тебя зовут?
Пленник не ответил, Он только утроил свои усилия, стараясь освободиться.
- Спокойнее, или я переломаю тебе все ребра,- пригрозил один из конвоиров. Пленник, казалось, не понял этого.
Он продолжал вырываться, пока двое, державших его, не стали его методически избивать. Наконец пленник потерял сознание.
Дарковерцы смотрели на лежащего на полу чужака и не могли поверить в то, что они видели и слышали. В горах Дарковера племена, вечно враждующие между собой, объединялись только во время лесного пожара и даже на время забывали о кровной мести. Человек, нарушивший мир во время пожара, изгонялся из племени, от очага, от стола, от родителей. Существовала дюжина версий баллады Насрина, в которой борьба с пожаром сравнивалась с кровавой враждой. В балладах этих говорилось, что отца Насрина убили, а его братьев за это повесили на крюк. То, что человек может намеренно поджечь живое дерево, было так же немыслимо, как приготовление праздничного обеда из мяса. Все уставились на пленника, делая ритуальные жесты, отгоняющие несчастья и сумасшествие.
Старик, член Совета сгоревшей деревни, произнес сдавленным голосом:
- Женщины не должны этого видеть. Они пережили уже достаточно. Кто-нибудь должен взять веревку.
Один из мужчин спросил:
- Наверное, стоит задать ему пару вопросов и выяснить, зачем он это сделал.
- Задавать сумасшедшему вопросы - зачем? Спроси реку, почему она течет или снег, почему он тает на солнце? - ответил другой, а третий заметил: Кто настолько сошел с ума, что разжигает пожар, у того есть для этого такие же сумасшедшие основания.
Старейшина деревни тихо произнес:
- Может быть он землянин? Я слышал, что они делают сумасшедшие вещи.
Молодой человек, сообщивший Марилле о гибели ее отца, ответил:
- Я был в Торговом Городе, отец. И видел землян на Элтон Ленд год назад. Может быть они и сумасшедшие, но не такие. Они дали нам линзы для глаз, чтобы мы могли видеть далеко, и что-то новое, химикалии...- он использовал земное слово, чтобы погасить пламя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28