— Послушайте, Иван Николаевич, — донесся до Ивана тихий и совсем не сонный голос Лося, — я все время хотел спросить… Вы со своей машиной времени были ограничены пределами Земли или же могли и сюда, на Туму, попасть?
«Да, — подумал Иван, — всего лишь полгода назад я вполне мог явиться на Марс, как на прогулку, любопытным и торопливым…»
Он почувствовал краску стыда, представив тогдашнего себя на Марсе: технически это было вполне осуществимо. К счастью, получилось иначе, и хорошо. Слишком уж это было бы легко и просто. Нечестно было бы это по отношению к Марсу, к тусклым и ржавым его равнинам, то же самое было бы, что въехать в храм на мотоцикле и кружить с грохотом по хранящему следы тысяч и тысяч ног мрамору, вкруг все еще Прямых колонн, поддерживающих остатки давно провалившегося свода…
Лось молчал, не переспрашивал, и Иван честно сказал:
— Не знаю… По-видимому, можно было. На экскурсию, как вы выражаетесь…
Странным образом этот разговор оказался и о том, о чем они никогда вслух не говорили — о Лосе, об Аэлите, о них вместе и о каждом из них в отдельности… Иван сбился с мысли. Он вдруг подумал, что иногда необходима такая вот деликатность: если ты о чем-то не заговариваешь вслух, то не от равнодушия, а из нежелания разменивать словами то, чего касаться нельзя. И Лось, по-видимому, это понимает…
Лось молчал. Он радовался, что ошибся, предполагая в Иване склонность к легким путям и быстрым обобщениям. Вроде и не давал ему Иван повода для таких мыслей, тянул лямку обстоятельств вровень с Лосем, временами и вообще брал на себя право принимать решения в ситуациях, когда это право означает и принятие ответственности. Но ведь оставалось же что-то, что дало Лосю повод относиться к Ивану чуть снисходительно, с почти неуловимым пренебрежением? Может, потому, что Иван как на готовенькое вошел в пережитое, выстраданное Лосем… Но пережитое осталось в прошлом, а Иван теперь вместе с ним живет дальше. И то, что они уже прожили вместе, а еще больше то, что им предстоит прожить, уравнивает их, дает право в одной мере нести ответственность за то, что есть и что будет.
Не дождавшись отклика Лося и обидевшись на его молчание, как можно обижаться только на близких людей, Иван грубовато сказал:
— И вообще — какого черта! Ну не захотел я на экскурсию сюда прискакать, ну и что? Чего вы от меня хотите?
— Спать хочу, — тоже грубовато ответил Лось и почувствовал, что и в самом деле засыпает.
Уснули оба. Солнце проплыло по небу, склонилось к закату, и разбудил их только условный свист Торнтула, вернувшегося с рекогносцировки.

17.
Торнтул вернулся не один. Рядом с ним стояла женщина. Необычный ракурс искажал пропорции фигуры, лица вообще не было видно.
Первой поднимали женщину. Лось старался тянуть плавно. Один раз веревку все же закрутило, женщина ударилась о скалу плечом и коленом. Она не вскрикнула, хотя, когда ее подняли к площадке, лицо ее было неподвижно от боли. Иван подхватил ее, помог подняться на ноги. Лицо показалось ему знакомым. Встретив его изучающий взгляд, она насторожилась, но тут же рассмеялась.
— Неужели это вы? — глупо спросил Иван по-русски.
Она поняла и ответила чуть виновато:
— Я и сама себя в зеркале не узнаю, такую старушенцию пришлось изображать…
Да, это была Иххнор, ее смех, ее голос — неповторимый низкий голос, в котором проскальзывала легкая хрипотца… Лось уже поднимал Торнтула, а Иван все стоял рядом с девушкой и смотрел на нее сверху вниз.
— Можно, я буду называть вас Норой? — Спросил он, и она опять засмеялась, не таясь, но чуть слышно, только для него. Иван сообразил, что продолжает говорить по-русски, и повторил вопрос на ее языке. Она кивнула чуть приметно.
Торнтул был уже наверху. Они отошли от края обрыва и уселись на обломках скалы. Лось сворачивал веревку, стараясь делать это не спеша. Ему очень хотелось спросить про Аэлиту, но он сдерживался. Нора — Иван про себя уже не называл ее иначе — заговорила вполголоса с Торнтулом. Иван мог рассмотреть ее внимательнее. Не удивительно, что он ее не узнал. На ней было длинное, до пят, глухое лиловое платье, открытыми оставались только кисти рук. Продолжая разговаривать с Торнтулом, Иххнор перехватила взгляд Ивана. У нее зардели мочки ушей. Лицо оставалось бесстрастным. Умело наложенный грим превратил его в лицо еще не старой, зрелой и властной женщины, черты Норы едва угадывались в нем, и Иван подумал, что такой она будет лет через двадцать. Кого-то ждет завидная доля — быть рядом с Норой все эти годы и видеть, как распускается, цветет и зреет ее красота… Иван одернул себя — об этом ли сейчас надо думать? — и, чуть виновато глянув на молчащего Лося, спросил, узнала ли Нора что-нибудь об Аэлите.
— Я даже говорила с ней. Да-да! Говорила! Я ведь не кто-нибудь, а новая жрица храма Магр! — с комической важностью заявила Нора. — Аэлита ждет нас сегодня ночью. Завтра мы должны быть далеко отсюда.
— Да, — подтвердил Торнтул. — Завтра возвращается Верховная жрица храма, и тогда Иххнор будет разоблачена.
Лось с признательностью посмотрел на девушку. Ему захотелось сказать ей, что она может всегда на него рассчитывать — и сейчас, и в будущем…
Темнело быстро. Противоположный склон кратера еще слабо освещался последними лучами худосочной марсианской зари, а здесь уже настала ночь. Вверху высыпали немигающие звезды. В долине мерцали огни, но вскоре погасли и они — жители затерянного царства легли спать. Лишь в замке тускло светилось несколько окон.
Было тихо. Поэтому громом ударил спокойный голос Торнтула:
— Пора!..
Они спустились и пошли через кусты. Торнтул шел впереди. Фонарей не включали. Глаза привыкли к темноте, она перестала казаться сплошной. Неясными тенями, сгущениями мрака угадывались в ней деревья, камни, кусты.
Вышли на тропинку. Идти стало легче. Тропа светлела во тьме, как ручей. В кустах обочь тропы временами кто-то вздыхал и сопел. Наверное, опасности в том не было, потому что Торнтул не обращал на эти звуки внимания.
Как ни спешили, а к замку подошли только через два часа. Все спало вокруг. В поселке, через который они прошли, не было видно ни одной живой души.
Торнтул, вооруженный аэрозольным баллончиком со снотворным, обезопасил часовых, и они незамеченными проникли в замок.
В храм царицы Магр пришлось пробираться через подвалы. I Не успели они опустить за собой массивную каменную плиту и оглядеться, как из бокового придела вышел на шум служка при храме — толстый неопрятный марсианин с фонарем в высоко поднятой руке. Он недоуменно озирался. Иххнор выступила вперед, чтобы на нее упал отблеск света, и приказала, царственно вскинув голову:
— Подойди ближе!
Голос ее прокатился по храму, вернулся, отразившись от стен и купола. Служка несмело переступил разок-другой, во все глаза разглядывая новую жрицу, которую до того видел только мельком и которую — не поймешь — надо или нет слушаться. Он не успел решить этой проблемы — Торнтул молнией метнулся из темноты, наотмашь ребром ладони рубанул его по жирной шее и успел еще подхватить падающий светильник. Служку он подхватывать не стал. Тот опустился на пол и остался лежать грудой тряпья, небрежно брошенного на каменные плиты.
Иххнор схватила Торнтула за руку и потащила в глубь зала. Земляне, стараясь ступать как можно мягче, поспешили за ними. Еще один служка нарвался на них, Торнтул и его уложил жестоким ударом. «Ничего, к утру очнется», — пробормотал он, мельком глянув на упавшего. Наконец они оказались у цели. Но двустворчатая бронзовая дверь, ведущая в башню, где томилась Аэлита, оказалась запертой.
Это была хорошая дверь, прочная и массивная. Держалась она на больших кованых петлях — не дверь, а ворота, лишь немного не доходившие до пола. Руку в щель еще можно было просунуть, но пролезть могла разве что кошка. Проем над воротами перекрывала решетка.
Иван, заранее подумав: «Ах, плечо мое, плечо…», вздохнул и вплотную подошел к двери. Примериваясь, встал к ней спиной, уперся руками в верхний выступ створки, напрягся. В плечо словно воткнули, проворачивая, раскаленный гвоздь. Створка дрогнула, качнулась, приподнялась было и снова упала в свои гнезда. Иван перевел дух, отступил на шаг, окинул ворота оценивающим взглядом. Весили они, пожалуй, не менее двух тонн. Каждая створка — тонну… Конечно, по земным меркам.
Подавив желание растереть, помассировать плечо, Иван позвал Лося:
— Вставайте рядом, будем снимать одну сторону, иначе не справиться.
Они встали вплотную друг к другу. Иван был выше Лося, но сейчас это не давало ему преимущества. Напротив, Лось удобнее примерился к воротине, упер ладони в перекладину. Разом навалились они на дверь, отжимая ее кверху. Петли скользнули по стержням, зависли в верхнем положении.
— Е-еще… — с натугой выдохнул сквозь зубы Иван.
Дверь поднялась еще немного, качнулась, освобожденная от петель, и с глухим звоном ударилась углом о каменную плиту пола. Во все стороны брызнула каменная крошка. Не давая себе передышки, земляне сдвинули створку в сторону, пропахав в граните пола глубокую борозду.
Иван первым шагнул в проем и остановился, вздрогнув от неожиданности: в полумраке на ступенях лестницы стояла женщина, в длинном — как у Норы, до пят — платье, в остроконечном капюшоне. Помня, что где-то наверху их ждет Аэлита, Иван хотел было шагнуть вперед, обойти застывшую на лестнице фигуру, но не успел. Лось отодвинул его в сторону, протиснулся мимо и замер столбом перед женщиной. Она сбросила капюшон. По плечам заструились, вспыхивая серебром в огне фонарей, пепельные волосы.
Иван тихо сделал шаг назад, потом еще и еще. Спиной он наткнулся на Торнтула и потеснил его к» выходу. Они вышли из башни. Иххнор стояла на прежнем месте. Все трое отошли в сторону и сели на высеченную в камне скамью.
Ивану вдруг стало грустно — потому что ночь и тихо вокруг, потому что устал и ноет простреленное плечо, потому что до Земли много миллионов километров и много инвариантных миров… Потому что рядом молчат Нора и Торнтул, и печаль легко и пронзительно когтит душу и сердце…
Иван вдохнул воздух с разлитой в нем грустью, открыл глаза и засмеялся.
— Аэлита, — сказал он негромко. — Аэ-лита…
Нора вопросительно смотрела на него. Она бы в этом не призналась, но расчувствовалась от встречи Лося и Аэлиты. Нора была молода, а встреча эта очень уж походила на легенду, красивую старую легенду. Она была молода, а здесь, рядом, сидел еще один Магацитл, — непостижимо большой, бесстрашный и могучий. У них, у Магацитлов, не поймешь — на вид он совсем молодой, не старше Торнтула, а сам как-то сказал, что лет ему столько же, сколько Лосю. И вообще, посмотрит иногда на тебя, как на малое дитя, и видишь — да, не молод…
А Иван снова произнес:
— Аэ-лита… — И обратился к Норе: — Знаешь, как это будет по-нашему? Свет далекой звезды, видимый в последний раз…
Иххнор прислушивалась к звукам непонятного языка, как вслушиваются в неясную мелодию. Иван повторил:
— Свет далекой звезды, видимый в последний раз…
Что-то ему не нравилось. Нора, тоже не удовлетворенная музыкой слов, смотрела ожидающе. Иван пробормотал:
— Сейчас, сейчас… — Уже уловив, уже поймав настроение, он нараспев произнес по-русски: — Звезды последний луч…
Нора несмело улыбнулась, почувствовав ритмику фразы, ощутив ее вкус. И Иван, уже уверенно, заключил:
— «Звезды последний луч» — так по-нашему звучит имя «Аэлита».
Торнтул вздохнул и пошевелился. Иван спохватился тоже, посмотрел на Нору и сожалеюще сказал:
— Пора…
Он встал и пошел к оборванной двери башни, большой и сильный, умеющий переводить слова на свой — чужой и мелодичный — язык. Нора провожала его взглядом, она даже вцепилась руками в холодный камень, чтобы не кинуться следом.

18.
Нет, добрые духи им все же помогали.
Ход пронзил гору и шел неглубоко под поверхностью. Неизвестно почему — от марсотрясения ли, просто ли от времени, — но он обвалился. Куча камней и песка почти наглухо завалила проход. Мужчины голыми руками расчистили отверстие, и в него ужом скользнул Торнтул. В дыру был виден кусок неба с колючими немигающими звездами. Со второй попытки Торнтул сумел выбраться на поверхность и сбросил вниз веревку. Через полчаса, усталые и перемазанные, все оказались наверху.
Ночь была на исходе. Следовало спешить — не поймав под землей, преследователи начнут искать их на поверхности и рано или поздно найдут. Иван протянул Торнтулу рацию. Слышимость была на пределе, но и это показалось чудом после полной оторванности от товарищей. Поговорив с оставшимся за него марсианином, Торнтул объяснил, где их искать. Лететь приходилось вкруговую, так что раньше, чем через два часа, помощи ждать не приходилось.
Еще не совсем рассвело, еще легкий утренний ветерок не завел свои робкие игры, а их уже обнаружили. Летающая лодка, набитая солдатами в яйцевидных шлемах, пролетела мимо, затем заложила крутой вираж и повернула обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10