Мне почему-то кажется, что основной узел — в Париже. Это — парижское дело.
Жозэ сделал шаг в сторону Бари.
— Вам кажется! Хм! Я не люблю предчувствий и предпочитаю хороший, веский довод.
— Я хочу сказать, что убийца наверняка сейчас в Париже, — раздражённо возразил Бари, — и что он отсюда не уедет. Что ему делать в Муассаке? Там он может засыпаться. Зачем ему лезть волку в пасть? Стоит ли вам терять время на эту поездку?
— Минутку, минутку, — тихо проговорил Жозэ, — вы же сами понимаете, что в Муассаке есть надежда что-то пронюхать… собрать материал. Обстановка, соседи, пересуды, мелкие улики, которые можно обнаружить, не прилагая больших усилий.
— Ну хорошо, — согласился Бари, — но я бы предпочёл, чтобы этими мелочами занялся другой репортёр, а вы пошли бы по иному пути, более интересному, на мой взгляд. В общем, я считаю, что это убийство необычное и преступник — тоже необычный человек. Это литературное преступление. Понимаете? Литературное преступление — красиво звучит, а? Можно завтра дать такой заголовок…
— Ну, а дальше что? — полюбопытствовал д'Аржан.
— А дальше вот что: Робену следовало бы пообщаться с литераторами, вместе с вами, разумеется, и пользуясь вашей помощью. Я убеждён, что урожай был бы богатый. Вы, дорогой д'Аржан, умеете правильно оценивать явления, вы достаточно прозорливы, но все же вы не детектив, а литературный обозреватель. А мне нужен прежде всего очень сведущий, опытный репортёр, человек, который сумеет разглядеть закулисную сторону дела.
— Мне кажется, — вмешалась Рози, — что вы снова допускаете ошибку, о которой вам только сейчас говорил Робен. Вы исходите из того, что автор Молчания Гарпократа и убийца — одно и то же лицо. Но это же не доказано.
Бари поднял руки.
— Сдаюсь.
— А вот представьте себе, — продолжала девушка, — что какой-нибудь господин прочитал рукопись Поля Дубуа, — я ведь знаю автора только под этим именем, — так представьте себе, что этому господину захотелось претворить в действительность то, что было рождено воображением писателя.
— Вполне правдоподобно, — пробормотал Жозэ, кивая головой.
— Притянуто за волосы, — пробурчал Бари.
— Ничуть, — упорствовала Роза. — Сколько людей стали преступниками под влиянием вредного чтива! Это был бы не первый случай.
Д'Аржан привстал с кресла.
— Во всей этой истории есть одна поразительная вещь. Конечно, бывает, что писатель выводит в своём произведении реальных, я хочу сказать — живых, существовавших на самом деле людей, со всеми их качествами и даже не под вымышленными именами. Бывает, но редко, не правда ли? Что же сделал этот господин Дубуа? Он взял именно такого героя, букиниста Гюстава Мюэ, и описал его живым, а потом превратил в труп! Он, так сказать, дважды подверг его перевоплощению: в своей книге и… в действительности. Букинист-то ведь мёртв. И умер он так, как это было предсказано… На мой взгляд, похоже, что автор и убийца — одно и то же лицо. Не знаю, убедил ли я вас.
— Да, я с вами согласен, — сказал Бари. — Эта загадочная личность — — литератор. Литература вскружила ему голову.
— Возможно, — согласился Жозэ. — А теперь…
Он подошёл к вешалке и снял свой плащ. Д'Аржан встал.
— Ну как, Робен, вы решили ехать в Муассак? — спросила Рози.
— Конечно. Самолёт вылетает в пять. Бари поворчал немножко, но уже отдал все распоряжения. Я пойду отдохну и соберусь с мыслями…
— Где? — поинтересовался Бари.
— У себя в кабинете, естественно. Вы же знаете, что я живу у черта на рогах…
У меня слишком мало времени, чтобы добираться до своей постели.
— Я могу вас отвезти, моя машина стоит внизу, — предложил главный редактор.
— Благодарю вас, но я, пожалуй, останусь здесь, мне и тут будет очень хорошо.
Бари надел свой плащ, вынул из кармана перчатки. Рози уже стояла на пороге кабинета. Дверь была открыта. Жозэ размышлял. Вернее, следуя своему обычному методу, перед тем как начать расследование, он восстанавливал в памяти все детали, имеющие отношение к этому делу. В голове мелькали обрывки фраз, перед глазами возникали какие-то туманные картины, смутные лица. Он терпеливо ждал, пока та или иная картина или лицо примет законченную форму.
Словно в тёплую ванну, погрузился Жозэ в эти реминисценции. Прошло несколько секунд, вдруг его сознание отметило одну деталь, мелкую, незначительную. Когда Бари вынимал перчатки, из кармана его плаща выпал крошечный, скатанный из бумаги, шарик, и покатился к двери. Потом Рози случайно вытолкнула этот шарик за дверь.
Чепуха, просто маленькая, пустяковая деталь. Ведь никто не придаёт значения летающей в воздухе пылинке, клочку бумаги на земле, обронённому билету метро…
Жозэ рассеянным взглядом проследил за шариком, потом тряхнул головой и, оторвавшись от своих мыслей, пожал протянутую руку Бари и простился с Рози Соваж.
— Д'Аржан, вы уезжаете с ними? — спросил он.
— Нет, вы же знаете, я живу рядом.
— Тогда задержитесь на минутку.
— Не ждите меня! — крикнул д'Аржан вслед редактору и Рози.
— Они хотят доработать свой план наступления, — рассмеялась девушка.
— Послушайте, д'Аржан. Я улетаю в Муассак. Пробуду там недолго. Бари прав.
Скорее всего, главное — в Париже. Но я обязательно хочу все увидеть собственными глазами. Значит, вы следите за развитием событий. Вам надо проникнуть во все литературные круги, которые прямо или косвенно могут иметь отношение к этому делу. Да, чуть не забыл… Это очень важно. Вам необходимо любой ценой раздобыть экземпляр рукописи, хотя бы на время, чтобы внимательно её прочесть. Поддерживайте связь с Морелли и с Гастоном Симони. Прежде всего с Симони. Эта история с телефонным звонком поразительна. Словом, не упускайте ничего. В случае надобности я вас вызову. Согласны?
— Абсолютно во всем, — и д'Аржан протянул руку репортёру. — Не решаюсь пожелать вам спокойной ночи.
— Ничего, — засмеялся Жозэ.
Д'Аржан мялся, он явно хотел сказать что-то ещё.
— Спокойной ночи, — проговорил Жозэ.
— Вы… Вы остаётесь здесь? — наконец спросил д'Аржан.
— Конечно.
— А мне кажется, что…
— Чушь, хотите меня запугать? Я не Симони, и потом, мне убийца не звонил.
— У вас нет пистолета?
— Нет, при себе нет.
Жозэ улыбнулся, глядя на растерянный вид д'Аржана.
— Мне кажется, Бари прав, — сказал д'Аржан, — господин Дубуа не в Муассаке.
Он в Париже. И даже где-то неподалёку. Его беспокоит наша газета. Иначе почему он, позвонив Симони, разговаривал с ним о репортёре Пари-Нувель ?
— Хотел отдать должное моим заслугам детектива-любителя, — продолжал улыбаться Жозэ.
— Может быть, но все равно оставаться здесь одному неблагоразумно…
— Да что вы! Внизу сидит вахтёр, да и в ротационном ещё есть рабочие. У меня под рукой телефон. Идите и спите спокойно. Пока что мне ничего не угрожает…
— Спокойной ночи, — сказал наконец д'Аржан, поднимая воротник плаща.
Жозэ направился по коридору к себе в кабинет. Он услышал, как захлопнулась дверка лифта и кабина, мурлыкая, стала спускаться.
Репортёр уселся за свой стол, взял чистый лист бумаги и принялся писать: Понедельник 25 ноября — убийство Постава Мюэ.
Вторник 26 ноября — присуждение Гонкуровской премии.
Переполох в литературных кругах.
Волнение прессы.
Вечером убийца звонил поэту Симони.
Симони пришёл поговорить с Жозэ Робеном .
Подумав, Жозэ добавил: Около трупа — золотая монета.
Мюэ был скуп.
Побудительная причина — литература?
Проверить: день и час, когда был убит букинист.
Зелёная накидка дрейфит. (Больное сердце.) Жозэ погладил колпачок своей авторучки и продолжал: Горпехруд, Гарпократ.
Бог с пальцем у рта.
Бесспорный шедевр.
Непризнанный гений.
Преступник получает Гонкуровскую премию? Жозэ поднял голову и потянулся. Сон как рукой сняло. Впрочем, у него всегда так и бывало. Стоило ему заняться делом, как он переставал ощущать усталость.
Он прислушался. На этаже было тихо. Лишь снизу, со стороны цехов, доносились какие-то неясные звуки, да ещё снаружи в кабинет проникал отдалённый, слабый гул спящего города.
Редакция помещалась на четвёртом этаже. На третьем и втором этажах находились административно-хозяйственные отделы.
Полная тишина. Приятная, успокаивающая, но необычная для этого здания, где с утра до позднего вечера кипит бурная жизнь.
Скоро придут уборщицы; с щётками в руках они будут переходить из кабинета в кабинет, подметать и собирать в корзинки разбросанные бумажки. Разбросанные бумажки , — повторил про себя Жозэ и вспомнил о клочке бумажки, выпавшем из кармана Бари. Какая-нибудь чепуха, наверняка. Может быть, старый билет в кино или ненужная записка, которую Бари собирался выбросить и сунул в карман.
Но внутренний голос твердил: помни, старинный метод говорит — нет ничего ненужного, каждая деталь, даже самая незначительная на первый взгляд, играет роль.
Жозэ встал и вышел в коридор.
Он сразу же увидел на пороге кабинета Бари бумажный шарик. Он никуда не делся, никуда не закатился. Жозэ подошёл и поднял бумажку.
Это оказался листик, вырванный из записной книжки. На нем стояло число: 18 июля.
Жозэ узнал почерк главного редактора. Изящный почерк, не соответствующий характеру Бари. Все буквы были округлённой формы, чёткие, старательно выведенные, и многие из них не сливались с соседними. Вот как! А я и не подозревал, что наш главный редактор дружит с музой , — сказал себе Жозэ.
На листке было набросано стихотворение, вернее, начало стихотворения, черновик.
Видимо, он не удовлетворил автора, и тот, перечеркнув его двумя волнистыми линиями, скомкал. Потерянное стихотворение , — прошептал Жозэ.
Вот что было на бумажке:
Сегодня вечером… (Название)
Прощай, прощай, сгущается вечер,
Город погружается в сон,
Где же огни мои?
(Автор сперва написал: где же пути мои , потом зачеркнул слово пути и заменил его словом огни .)
Где же память о тебе,
Прощай, прощай. В тишину
Оденется город,
В безмятежность…
На этом стихотворение обрывалось.
Жозэ присвистнул. Первым его желанием было смять бумажку, и он уже размахнулся, чтобы забросить её подальше, но передумал, развернул листик, старательно разгладил его и заново перечитал стихотворение…
В этот момент с первого этажа здания донёсся выстрел. Затем второй.
Глава 5.
УБИЙЦА ГДЕ-ТО БЛИЗКО
Угадай, если можешь, и выбирай, если осмелишься.
Нивель де ла Шоссе
Жозэ побежал к лифту. Он нажал на кнопку вызова. Зажёгся красный глазок.
Тихо заколебались тросы.
Кабина пошла наверх.
Жозэ снова подумал о Симони, о человеке в зеленой накидке, который боялся возвращаться домой по тёмной набережной. Я живу довольно далеко, набережная Анжу, на острове Сен-Луи . Перед глазами Жозэ возникла прогуливающаяся по набережной фигура в развевающейся накидке.
Потом её сменило лицо Бари, его тяжёлый затылок, круглый большой нос, лысый череп. Мне почему-то кажется, что основной узел в Париже .
До чего же долго поднималась кабина! Секунды текли с убийственной медлительностью.
Что увидит он там, внизу?
В памяти всплыла одна фраза.
Он машинально повторил её про себя.
И теперь она не выходила у него из головы. Убийца где-то близко… Убийца где-то близко… Жозе посмотрел направо, потом налево, вглядываясь в оба конца коридора, и подумал, что так же вот осматривался Симони, ожидая, что кто-то вдруг появится.
Неизвестно кто…
Вот это и было самым тягостным в сегодняшнем вечере. Беспрерывно возникали все новые вопросы. Загадочное существо. У книги нет автора. Нельзя представить себе, как он выглядит. По телефону слышали его голос, но непонятно было даже, женщина это говорит или мужчина. Никто. Господин Никто.
Полная неопределённость.
А теперь ещё вдобавок эти выстрелы в ночной тишине… Ещё какая-то драма, и он ничего не может узнать, потому что кабина никак не поднимется.
Гул лифта постепенно замирал. Показалась крыша кабины. Сейчас раздастся щелчок, кабина вздрогнет и остановится.
Останется открыть решётчатую дверцу, потом стеклянную, войти в кабину, нажать кнопку 1-й этаж , спуститься вниз и наконец узнать, что озна…
Кабина подняла чьё-то тело.
Вернее, там, привалившись к стенке, согнувшись, поддерживая левую руку правой, стоял мужчина.
— Д'Аржан! — воскликнул Жозэ.
В лифте действительно стоял д'Аржан. У него был крайне взбудораженный вид, лицо его время от времени искажалось от боли.
— Старина, что с вами? Вы ранены?
— Кажется, не очень серьёзно, — тихо сквозь зубы проговорил д'Аржан.
— Пойдёмте!
Жозэ увлёк д'Аржана в приёмную и усадил в кресле.
— О! — воскликнул д'Аржан, силясь выдавить улыбку. — Я ещё легко отделался.
— В плечо? — спросил Жозэ.
— Да.
— Вы сможете добраться до моего кабинета? Здесь не очень-то жарко…
Жозэ помог ему дойти.
На уровне плеча в плаще д'Аржана виднелась выжженная пулей дырочка. С помощью Жозэ д'Аржан снял с себя плащ и пиджак. Рана слегка кровоточила, но, к счастью, оказалась поверхностной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Жозэ сделал шаг в сторону Бари.
— Вам кажется! Хм! Я не люблю предчувствий и предпочитаю хороший, веский довод.
— Я хочу сказать, что убийца наверняка сейчас в Париже, — раздражённо возразил Бари, — и что он отсюда не уедет. Что ему делать в Муассаке? Там он может засыпаться. Зачем ему лезть волку в пасть? Стоит ли вам терять время на эту поездку?
— Минутку, минутку, — тихо проговорил Жозэ, — вы же сами понимаете, что в Муассаке есть надежда что-то пронюхать… собрать материал. Обстановка, соседи, пересуды, мелкие улики, которые можно обнаружить, не прилагая больших усилий.
— Ну хорошо, — согласился Бари, — но я бы предпочёл, чтобы этими мелочами занялся другой репортёр, а вы пошли бы по иному пути, более интересному, на мой взгляд. В общем, я считаю, что это убийство необычное и преступник — тоже необычный человек. Это литературное преступление. Понимаете? Литературное преступление — красиво звучит, а? Можно завтра дать такой заголовок…
— Ну, а дальше что? — полюбопытствовал д'Аржан.
— А дальше вот что: Робену следовало бы пообщаться с литераторами, вместе с вами, разумеется, и пользуясь вашей помощью. Я убеждён, что урожай был бы богатый. Вы, дорогой д'Аржан, умеете правильно оценивать явления, вы достаточно прозорливы, но все же вы не детектив, а литературный обозреватель. А мне нужен прежде всего очень сведущий, опытный репортёр, человек, который сумеет разглядеть закулисную сторону дела.
— Мне кажется, — вмешалась Рози, — что вы снова допускаете ошибку, о которой вам только сейчас говорил Робен. Вы исходите из того, что автор Молчания Гарпократа и убийца — одно и то же лицо. Но это же не доказано.
Бари поднял руки.
— Сдаюсь.
— А вот представьте себе, — продолжала девушка, — что какой-нибудь господин прочитал рукопись Поля Дубуа, — я ведь знаю автора только под этим именем, — так представьте себе, что этому господину захотелось претворить в действительность то, что было рождено воображением писателя.
— Вполне правдоподобно, — пробормотал Жозэ, кивая головой.
— Притянуто за волосы, — пробурчал Бари.
— Ничуть, — упорствовала Роза. — Сколько людей стали преступниками под влиянием вредного чтива! Это был бы не первый случай.
Д'Аржан привстал с кресла.
— Во всей этой истории есть одна поразительная вещь. Конечно, бывает, что писатель выводит в своём произведении реальных, я хочу сказать — живых, существовавших на самом деле людей, со всеми их качествами и даже не под вымышленными именами. Бывает, но редко, не правда ли? Что же сделал этот господин Дубуа? Он взял именно такого героя, букиниста Гюстава Мюэ, и описал его живым, а потом превратил в труп! Он, так сказать, дважды подверг его перевоплощению: в своей книге и… в действительности. Букинист-то ведь мёртв. И умер он так, как это было предсказано… На мой взгляд, похоже, что автор и убийца — одно и то же лицо. Не знаю, убедил ли я вас.
— Да, я с вами согласен, — сказал Бари. — Эта загадочная личность — — литератор. Литература вскружила ему голову.
— Возможно, — согласился Жозэ. — А теперь…
Он подошёл к вешалке и снял свой плащ. Д'Аржан встал.
— Ну как, Робен, вы решили ехать в Муассак? — спросила Рози.
— Конечно. Самолёт вылетает в пять. Бари поворчал немножко, но уже отдал все распоряжения. Я пойду отдохну и соберусь с мыслями…
— Где? — поинтересовался Бари.
— У себя в кабинете, естественно. Вы же знаете, что я живу у черта на рогах…
У меня слишком мало времени, чтобы добираться до своей постели.
— Я могу вас отвезти, моя машина стоит внизу, — предложил главный редактор.
— Благодарю вас, но я, пожалуй, останусь здесь, мне и тут будет очень хорошо.
Бари надел свой плащ, вынул из кармана перчатки. Рози уже стояла на пороге кабинета. Дверь была открыта. Жозэ размышлял. Вернее, следуя своему обычному методу, перед тем как начать расследование, он восстанавливал в памяти все детали, имеющие отношение к этому делу. В голове мелькали обрывки фраз, перед глазами возникали какие-то туманные картины, смутные лица. Он терпеливо ждал, пока та или иная картина или лицо примет законченную форму.
Словно в тёплую ванну, погрузился Жозэ в эти реминисценции. Прошло несколько секунд, вдруг его сознание отметило одну деталь, мелкую, незначительную. Когда Бари вынимал перчатки, из кармана его плаща выпал крошечный, скатанный из бумаги, шарик, и покатился к двери. Потом Рози случайно вытолкнула этот шарик за дверь.
Чепуха, просто маленькая, пустяковая деталь. Ведь никто не придаёт значения летающей в воздухе пылинке, клочку бумаги на земле, обронённому билету метро…
Жозэ рассеянным взглядом проследил за шариком, потом тряхнул головой и, оторвавшись от своих мыслей, пожал протянутую руку Бари и простился с Рози Соваж.
— Д'Аржан, вы уезжаете с ними? — спросил он.
— Нет, вы же знаете, я живу рядом.
— Тогда задержитесь на минутку.
— Не ждите меня! — крикнул д'Аржан вслед редактору и Рози.
— Они хотят доработать свой план наступления, — рассмеялась девушка.
— Послушайте, д'Аржан. Я улетаю в Муассак. Пробуду там недолго. Бари прав.
Скорее всего, главное — в Париже. Но я обязательно хочу все увидеть собственными глазами. Значит, вы следите за развитием событий. Вам надо проникнуть во все литературные круги, которые прямо или косвенно могут иметь отношение к этому делу. Да, чуть не забыл… Это очень важно. Вам необходимо любой ценой раздобыть экземпляр рукописи, хотя бы на время, чтобы внимательно её прочесть. Поддерживайте связь с Морелли и с Гастоном Симони. Прежде всего с Симони. Эта история с телефонным звонком поразительна. Словом, не упускайте ничего. В случае надобности я вас вызову. Согласны?
— Абсолютно во всем, — и д'Аржан протянул руку репортёру. — Не решаюсь пожелать вам спокойной ночи.
— Ничего, — засмеялся Жозэ.
Д'Аржан мялся, он явно хотел сказать что-то ещё.
— Спокойной ночи, — проговорил Жозэ.
— Вы… Вы остаётесь здесь? — наконец спросил д'Аржан.
— Конечно.
— А мне кажется, что…
— Чушь, хотите меня запугать? Я не Симони, и потом, мне убийца не звонил.
— У вас нет пистолета?
— Нет, при себе нет.
Жозэ улыбнулся, глядя на растерянный вид д'Аржана.
— Мне кажется, Бари прав, — сказал д'Аржан, — господин Дубуа не в Муассаке.
Он в Париже. И даже где-то неподалёку. Его беспокоит наша газета. Иначе почему он, позвонив Симони, разговаривал с ним о репортёре Пари-Нувель ?
— Хотел отдать должное моим заслугам детектива-любителя, — продолжал улыбаться Жозэ.
— Может быть, но все равно оставаться здесь одному неблагоразумно…
— Да что вы! Внизу сидит вахтёр, да и в ротационном ещё есть рабочие. У меня под рукой телефон. Идите и спите спокойно. Пока что мне ничего не угрожает…
— Спокойной ночи, — сказал наконец д'Аржан, поднимая воротник плаща.
Жозэ направился по коридору к себе в кабинет. Он услышал, как захлопнулась дверка лифта и кабина, мурлыкая, стала спускаться.
Репортёр уселся за свой стол, взял чистый лист бумаги и принялся писать: Понедельник 25 ноября — убийство Постава Мюэ.
Вторник 26 ноября — присуждение Гонкуровской премии.
Переполох в литературных кругах.
Волнение прессы.
Вечером убийца звонил поэту Симони.
Симони пришёл поговорить с Жозэ Робеном .
Подумав, Жозэ добавил: Около трупа — золотая монета.
Мюэ был скуп.
Побудительная причина — литература?
Проверить: день и час, когда был убит букинист.
Зелёная накидка дрейфит. (Больное сердце.) Жозэ погладил колпачок своей авторучки и продолжал: Горпехруд, Гарпократ.
Бог с пальцем у рта.
Бесспорный шедевр.
Непризнанный гений.
Преступник получает Гонкуровскую премию? Жозэ поднял голову и потянулся. Сон как рукой сняло. Впрочем, у него всегда так и бывало. Стоило ему заняться делом, как он переставал ощущать усталость.
Он прислушался. На этаже было тихо. Лишь снизу, со стороны цехов, доносились какие-то неясные звуки, да ещё снаружи в кабинет проникал отдалённый, слабый гул спящего города.
Редакция помещалась на четвёртом этаже. На третьем и втором этажах находились административно-хозяйственные отделы.
Полная тишина. Приятная, успокаивающая, но необычная для этого здания, где с утра до позднего вечера кипит бурная жизнь.
Скоро придут уборщицы; с щётками в руках они будут переходить из кабинета в кабинет, подметать и собирать в корзинки разбросанные бумажки. Разбросанные бумажки , — повторил про себя Жозэ и вспомнил о клочке бумажки, выпавшем из кармана Бари. Какая-нибудь чепуха, наверняка. Может быть, старый билет в кино или ненужная записка, которую Бари собирался выбросить и сунул в карман.
Но внутренний голос твердил: помни, старинный метод говорит — нет ничего ненужного, каждая деталь, даже самая незначительная на первый взгляд, играет роль.
Жозэ встал и вышел в коридор.
Он сразу же увидел на пороге кабинета Бари бумажный шарик. Он никуда не делся, никуда не закатился. Жозэ подошёл и поднял бумажку.
Это оказался листик, вырванный из записной книжки. На нем стояло число: 18 июля.
Жозэ узнал почерк главного редактора. Изящный почерк, не соответствующий характеру Бари. Все буквы были округлённой формы, чёткие, старательно выведенные, и многие из них не сливались с соседними. Вот как! А я и не подозревал, что наш главный редактор дружит с музой , — сказал себе Жозэ.
На листке было набросано стихотворение, вернее, начало стихотворения, черновик.
Видимо, он не удовлетворил автора, и тот, перечеркнув его двумя волнистыми линиями, скомкал. Потерянное стихотворение , — прошептал Жозэ.
Вот что было на бумажке:
Сегодня вечером… (Название)
Прощай, прощай, сгущается вечер,
Город погружается в сон,
Где же огни мои?
(Автор сперва написал: где же пути мои , потом зачеркнул слово пути и заменил его словом огни .)
Где же память о тебе,
Прощай, прощай. В тишину
Оденется город,
В безмятежность…
На этом стихотворение обрывалось.
Жозэ присвистнул. Первым его желанием было смять бумажку, и он уже размахнулся, чтобы забросить её подальше, но передумал, развернул листик, старательно разгладил его и заново перечитал стихотворение…
В этот момент с первого этажа здания донёсся выстрел. Затем второй.
Глава 5.
УБИЙЦА ГДЕ-ТО БЛИЗКО
Угадай, если можешь, и выбирай, если осмелишься.
Нивель де ла Шоссе
Жозэ побежал к лифту. Он нажал на кнопку вызова. Зажёгся красный глазок.
Тихо заколебались тросы.
Кабина пошла наверх.
Жозэ снова подумал о Симони, о человеке в зеленой накидке, который боялся возвращаться домой по тёмной набережной. Я живу довольно далеко, набережная Анжу, на острове Сен-Луи . Перед глазами Жозэ возникла прогуливающаяся по набережной фигура в развевающейся накидке.
Потом её сменило лицо Бари, его тяжёлый затылок, круглый большой нос, лысый череп. Мне почему-то кажется, что основной узел в Париже .
До чего же долго поднималась кабина! Секунды текли с убийственной медлительностью.
Что увидит он там, внизу?
В памяти всплыла одна фраза.
Он машинально повторил её про себя.
И теперь она не выходила у него из головы. Убийца где-то близко… Убийца где-то близко… Жозе посмотрел направо, потом налево, вглядываясь в оба конца коридора, и подумал, что так же вот осматривался Симони, ожидая, что кто-то вдруг появится.
Неизвестно кто…
Вот это и было самым тягостным в сегодняшнем вечере. Беспрерывно возникали все новые вопросы. Загадочное существо. У книги нет автора. Нельзя представить себе, как он выглядит. По телефону слышали его голос, но непонятно было даже, женщина это говорит или мужчина. Никто. Господин Никто.
Полная неопределённость.
А теперь ещё вдобавок эти выстрелы в ночной тишине… Ещё какая-то драма, и он ничего не может узнать, потому что кабина никак не поднимется.
Гул лифта постепенно замирал. Показалась крыша кабины. Сейчас раздастся щелчок, кабина вздрогнет и остановится.
Останется открыть решётчатую дверцу, потом стеклянную, войти в кабину, нажать кнопку 1-й этаж , спуститься вниз и наконец узнать, что озна…
Кабина подняла чьё-то тело.
Вернее, там, привалившись к стенке, согнувшись, поддерживая левую руку правой, стоял мужчина.
— Д'Аржан! — воскликнул Жозэ.
В лифте действительно стоял д'Аржан. У него был крайне взбудораженный вид, лицо его время от времени искажалось от боли.
— Старина, что с вами? Вы ранены?
— Кажется, не очень серьёзно, — тихо сквозь зубы проговорил д'Аржан.
— Пойдёмте!
Жозэ увлёк д'Аржана в приёмную и усадил в кресле.
— О! — воскликнул д'Аржан, силясь выдавить улыбку. — Я ещё легко отделался.
— В плечо? — спросил Жозэ.
— Да.
— Вы сможете добраться до моего кабинета? Здесь не очень-то жарко…
Жозэ помог ему дойти.
На уровне плеча в плаще д'Аржана виднелась выжженная пулей дырочка. С помощью Жозэ д'Аржан снял с себя плащ и пиджак. Рана слегка кровоточила, но, к счастью, оказалась поверхностной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19