Крики Цапли. Страстные объятия сестер. Уходят. В темноте на сцене появляется ломкая белесая фигура с неясными очертаниями. Вздохи и причитания. Шорох крыл.
В луче света появляются покойно развалившиеся на тахте Степанида и Ф.Г.Кампанеец. В руках у Кампанейца газета.
КАМПАНЕЕЦ (читает). Знаете ли вы, что… ну-с, посмотрим, что они преподнесут нам на сей раз? (Читает.) …что в 1579 году жители города Цюкерхен, что в Вюртемберге, были разбужены шумом невероятного по силе дождя. Каково же было изумление добропорядочных бюргеров, когда они увидели, что на мостовые вместе с потоками воды валятся с неба тысячи болотных лягушек… (В ярости комкает газету и вскакивает.)
Вскакивает и взбешенная Степанида.
КАМПАНЕЕЦ, СТЕПАНИДА (наперебой). Что за наглый вздор! Что они пишут тут, понимаете ли! Когда же эти негодяи оставят людей в покое?! Негодяи! (Выходят к рампе.)
СТЕПАНИДА (в зал). Негодяи! Негодяи! Негодяи!
КАМПАНЕЕЦ (в зал). Негодяи! (Очищает рот.) Дьявольски хочется пива «Карлсберг»!
Звонки и голоса по радио призывают зрителей вернуться в зал. Пока желающие возвращаются, на сцене происходят стыдливые изменения декораций. В эти несколько минут приятно было бы увидеть в проходе трех-четырех молодчиков, играющих на геликонах что-нибудь сентиментальное.
5. Лягушкопад
Смерч над болотом пролетал, лягушек в тучи засосал. К утру упал на мирный штадт нелепейший лягушкопад.
Когда лягушки падают с небес, происходит глупейшее чудо из всех чудес. Довольно паршивое явление природы. В восторге лишь нравственные уроды. Права на сон лишается гражданин сонный, кипит его разум, естественно, возмущенный. На наших улицах лягушачье крошево, в этом нет ничего хорошего. Шлепаются на крышу лягушки да лягушки. Хватить бы кого-нибудь пивной кружкой! Да некого…
Послушай, Ганс, ты, кажется, впадаешь в транс? Под мышкой у тебя подушка, а изо рта торчит лягушка!
Он на француженке женат, поэтому лягушкопад его нисколько не тревожит. Да, славы нашей не умножит такой лягушколюб Гансуля. Не лезь-ка шайзе на дер штуле за наш товарищеский тиш!
А ты, Иозеф, что молчишь? А ну-ка двинь Петру, геноссе! Иначе сам башки не сносишь!
Эй, Феликс, ножик не забыл? Что нож, ружьем бы вразумил глупцов, что затыкают уши, когда лягушки, словно груши, на плиты наших городов из иностранных облаков валят, а бургомистр Шумахер, жидам продавший душу на хер, молчит и прячется в дому. Кто на ногах, айда к нему!
Тот, кто лягушками нынче наслаждался, немецким салом, видно, вчера обожрался.
Тут назревает афоризм, и в нации растет фашизм.
АКТ II
Снова веранда пансионата «Швейник» в ее прежнем великолепии. Яркое солнечное утро. Роза и Клавдия, обе в сарафанчиках, накрывают к завтраку, привычно переругиваясь.
Ф.Г. Кампанеец в деловой тройке и очках разгуливает по веранде. Не выпускает из рук телефона с длиннейшим шнуром. В течение всего этого действия шнур будет тащиться за Кампанейцем, постепенно опутывая их всех и играя, таким образом, немалую роль в разработке мизансцен.
КАМПАНЕЕЦ (в телефон). Записывай, Игорек! Двадцать четыре ящика иранского порошка отправить в Молдавию и придержать, теперь его долго не будет. Петряну подбросит тебе партию лака по накладным Афанаскина. Связывайся с Хачапуровым по вопросу о голландских шампунях. Выходи на Мамонтова через Морозова и принципиально ставь проблему будозана…
КЛАВДИЯ (рявкает на Розу). Ты мне опять свое навязываешь!
РОЗА. Нельзя ли потише? У отца сегодня рабочий день.
КАМПАНЕЕЦ. Мне сюда подкинь пару ящиков датского пива. Что? Где взять? Ты в своем уме, Игорь? Действуй, а то уволю! (Кладет трубку и тут же ее поднимает, набирает две цифры.) Ритуля, золотце мое, Кампанеец на проводе. Кто сегодня за старшую? Аня? Та, что губы ярко мажет? Соедини, кисонька. Анечка? Это дядя Филипп из «Швейника». Да-да-да, моя лапочка, по-прежнему с ума схожу. Привез тебе сувенирчик из Франции. Конечно, «Шанель», только очень яркая. Как твоя? Вот удача! Тогда тебе сегодня подбросят наборчик. Ах, губки наши губки, карамельки бесценные! Анечка-красавица, размести мои заказы по срочному. Два раза Жданов, три раза Калинин, Куйбышев, Киров, пять раз Орджоникидзе. Спасибо, деточка, дядя Филипп своих лапочек не забывает. Даю номера…
6. Наш дядя
Наш дядя был, по мненью многих, большим сторонником миноги, но, времени не тратя зря, жевал частенько и угря.
Под рокот пламенных моторов прошел он путь командный свой от юных штурмов Беломора на героический Дальстрой.
С годами не обмякло кредо, и, отойдя от громких дел, маячил дядя, как торпеда, хотя слегка очертенел.
Уклон какой-то скандинавский с годами дядю обуял, утрачен прежний сандуновский Москва-барокко идеал.
По телефону партизаня, крутя знакомств нелегкий вал, о датским пиве, финской бане наш дядя вечно хлопотал.
В отличие от бесовщины величественных эпох, бессонницы и штурмовщины, искорененья вражьих блох, он небу не грозит овчиной, навек к дубленочкам присох. С прононсом новой чертовщины – таков итох.
Так из отъявленных садистов, из бесовщины прежних дней мы вырастили гедонистов, распаренных блажных чертей.
Но это – благо, в самом деле, вздыхает робкий наш народ. Пускай почесывают тело и семгой забивают рот. Жуем мы хек, поводим ухом. Они – икру и сервелат. Примат материи над духом приветствуем: они велят.
Приветствуем Земли вращенье, и со-вращение Луны, и мелкое очертененье геройской в прошлом сатаны.
Пока Кампанеец диктует номера телефонов, на веранду медленно поднимается Леша-швейник с чемоданом и гармонью через плечо. Его пока никто не видит.
РОЗА. Клавдия, знаешь, у меня сегодня какое-то радостное предчувствие с утра. Какое-то особое ожидание. Понимаешь, что я хочу сказать?
КЛАВДИЯ. А то не понимаю! Все принца ждешь.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Я извиняюсь, где здесь регистратура?
Обе девы вздрагивают крупной дрожью и поворачиваются к вновь прибывшему. Кампанеец тоже смотрит на Лешу-швейника, но в это время происходит соединение.
КАМПАНЕЕЦ. Орджоникидзе? Кампанеец на проводе! Алик, привет, дорогой! Дай-ка мне информацию по нитроэмали… так… так… (Делает записи в блокноте.)
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Где здесь будет регистратура, девчата, не подскажете?
РОЗА (руки сжаты на груди). Кто вы?
КЛАВДИЯ (хохочет). Прынц!
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Ценю юмор. Будем знакомы. Фокин Алеша из города Париже-Коммунска, с комбината «Парижская коммуна», значит, наладчик станков. А вы, девчата, с Иванова?
КАМПАНЕЕЦ (приближается, таща шнур). Вы, молодой человек, читать умеете? Надпись видели: «Посторонним вход запрещен»?
Леша-швейник с доброй улыбкой начинает экспедицию по своим карманам, что-то роняет, поднимает, укладывает. В это время к завтраку по обеим лестницам спускаются все обитатели пансионата – Лайма, Боб, Степанида, Моногамов, Леша-сторож, все в сборе.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Вот, значит, паспорт, трешник на прописку и путевка.
РОЗА. Он с путевкой!
Немая сцена. Все переглядываются. Постепенно нарастающий шепот:
С путевкой! Отдыхающий! Швейник с путевкой! Уму непостижимо!
МОНОГАМОВ (Леше-швейнику). А я вас где-то уже видел. Вы на Цейлоне в тракторном отряде не работали?
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Чего не было, того не было, врать не буду.
КАМПАНЕЕЦ (берет путевку с предельной брезгливостью). Кто вам это выдал?
ЛЕША-ШВЕЙНИК (польщенный общим вниманием). А это во вторник, нет, вру, в среду, значит, приглашают в местком. Пора, говорят, тебе, Фокин Леша, на гарантированный отдых. Вот, говорят, тебе на выбор санаторий «Чечуево», «Хехово» и пансионат, значит, на Балтике «Швейник». Очень мне название понравилось, и вот добро пожаловать. Вижу, компания неплохая и к завтраку как раз успел.
РОЗА (с нарастающей неясностью). Да-да, пожалуйста, к столу… сейчас я вам дам прибор… товарищ Фокин. Леша-швейник. Леша.
КАМПАНЕЕЦ (с путевкой). Остолопы, периферия! (Розе.) Накроешь ему за вторым столом. Здесь.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Без компании?
РОЗА. Я могу составить вам компанию.
КАМПАНЕЕЦ (Розе). Ты нам составишь компанию, деточка, своему коллективу, своей семье.
МОНОГАМОВ. Могу и я составить компанию этому джентльмену, поскольку несколько выпадаю из коллектива как член семьи.
СТЕПАНИДА (яростным шепотом). В прежней роли, Иван? Противопоставляешься?
Даже не особенно наблюдательный зритель заметит, что у нее во втором акте сильно увеличились ягодицы и груди.
Работа в такой ответственной организации тебя ничему не научила?
МОНОГАМОВ. ЮНЕСКО, знаешь ли, не такая уж ответственная организация. Там было так легко.
СТЕПАНИДА. При чем тут ЮНЕСКО?
МОНОГАМОВ. Но я работаю в ЮНЕСКО.
СТЕПАНИДА (ядовито). Ах, ты работаешь в ЮНЕСКО.
МОНОГАМОВ. Где же еще?
СТЕПАНИДА. Беру свои слова обратно. Все-таки ответственная организация тебя кое-чему научила.
МОНОГАМОВ. А-а, теперь понимаю, что ты имеешь в виду, Степа, но ведь не все же. Ты же знаешь. Ты же была дежурной по этажу. Ты же знаешь, что не все.
СТЕПАНИДА. Оставь, пожалуйста.
МОНОГАМОВ (вдруг замечает выросшие части тела). Позволь, Степочка, что это с тобой? Такие внезапные изменения!
СТЕПАНИДА (не без кокетства). Ну и что? Не вижу в этом ничего плохого.
МОНОГАМОВ. Немного не в парижском стиле.
СТЕПАНИДА (сухо). У нас свой стиль.
МОНОГАМОВ. Да-да, конечно. Везде свое. Вот, например, у мадагаскарских красавиц…
СТЕПАНИДА. Ты, я вижу, знаток мадагаскарских красавиц. Может быть, там у тебя лучше получалось?
МОНОГАМОВ. Как ни странно, да. На Мадагаскаре со мной что-то странное произошло. Я там так отличился, ты даже не представляешь.
СТЕПАНИДА. Совершенно не представляю. Пойдем к столу.
Все уже разместились вокруг большого стола, во главе, разумеется, Кампанеец с телефоном.
Леша-швейник преспокойно «отдыхает» за маленьким столиком. Роза хлопочет вокруг него, временами застывая, с рассеянной счастливой улыбкой поправляя волосы.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Нормальночка!
РОЗА. Вам нравится завтрак?
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Качественно, ничего не скажешь, хотя, конечно, я утром-то суп ем.
РОЗА. На завтрак суп?
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Ara. Пару тарелочек лапши засадишь, и голова не болит.
РОЗА. Вы женаты?
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Как же я не женат, если у меня деток трое.
КЛАВДИЯ. Розка, поздравляю!
РОЗА (Леше-швейнику). Завтра я вам сварю лапшу.
КАМПАНЕЕЦ. Роза, займи-ка свое место. Твое дело охватить отдыхающего культработой. Меню ему определяет диетолог.
КЛАВДИЯ. Я ему сварю лапшу!
БОБ. В Цахкадзоре на сборах перед матчем гигантов десятиборец Прошкин съедал за завтраком три тарелки свиных щей. И победил Ричарда Поупа.
МОНОГАМОВ. Культура завтрака в разных странах различна. Во Франции так называемый «пти-дежене»…
ЛЕША-СТОРОЖ (неожиданно и бурно хохочет). На жене! (Леше-швейнику.) Ей, швейник, слыхал, во Франции-то шамают на жене!
МОНОГАМОВ (улыбается). Экий вы чудак! «Пти-дежене» – это, как правило, кофе, масло, джем, круасан…
ЛЕША-СТОРОЖ (безудержно хохочет). Швейник, слыхал? На жене! Тпру сам!
ЛЕША-ШВЕЙНИК (холодно). Полегче, деревня!
Звонок телефона.
КАМПАНЕЕЦ. Жданов? Соединяйте! Сашко, здоровеньки булы! Ты мне тринитротолуолом мозги не долби! Лучше признавайся, где антифриз прячешь? (Смеется.) То-то! Давай, давай, записываю…
МОНОГАМОВ. А вот в Испании…
СТЕПАНИДА. Борис, наконец-то у тебя установился хороший цвет лица.
БОБ. Тете Лайме скажи спасибо.
ЛАЙМА (вспыхнув). Боря, я прошу вас!
БОБ. А что такого? Это же естественно…
МОНОГАМОВ. Между прочим, Испания. Я был там при Франко и после. Удивительные изменения. Удивительно, как люди быстро забывают кошмары тоталитаризма…
КЛАВДИЯ (Леше-сторожу). Сейчас, Леха, плюнем на всех и купаться пойдем!
ЛЕША-СТОРОЖ. Вот ненасытная баба! А ночью чё делать будем? Таперича надоть грибы резать, о будущем надо подумать.
МОНОГАМОВ. Как быстро возвращаются к нормальной демократической жизни! Митинги на каждом углу! Споры в каждом кафе! Испания теперь…
ЛЕША-ШВЕЙНИК (он за это время достал бутылку «экстры», снял пиджак и рубашку и, оставшись в одной майке, заиграл на гармони. Поет). Через горы темные И поля зеленые Вышел в степь донецкую Парень молодой…
КАМПАНЕЕЦ (Леше-швейнику). Это что за самодеятельность? Мы вас отсюда попросим, товарищ внеплановый отдыхающий! (В трубку.) Да это радио тут у нас играет. Что? Песня, говоришь, хорошая? Вячеславу Сергеевичу нравится? Он там? (Встает.) Ночевал у тебя? Ну, Сашко, даешь! С девочками гуляли? Как? Без девочек гуляете? (Вытягивается.) Доброе утречко, Вячеслав Сергеевич, здоровеньки, конечно, булы. Да-да, гарная песня. (Леше-швейнику.) Громче можешь? (В трубку.) Так точно, песня нашей юности, Вячеслав Сергеевич. Совершенно согласен, Сашку нашему… ха-ха, ну, конечно, вашему, Вячеслав Сергеевич… цены ему нет! (Высший накал сердечности.) Здоровеньки булы, Вячеслав Сергеевич! (Вешает трубку, стоит некоторое время в сладком ступоре, с мечтательной улыбкой на устах.) Ох, как хочется чего-то… (Очищает рот.)
ЛЕША-ШВЕЙНИК (хватает полстакана). Там на шахте угольной Паренька приметили…
КАМПАНЕЕЦ (растроганно аплодирует).
1 2 3 4 5 6 7 8 9