— Вот, — крикнул он, — лови!
И с палубы со свистом полетела веревочная лестница. Эдгар вцепился в нее и стал карабкаться вверх.
— Ну, Эдгар, ты дурно поступаешь. Где я велел тебе ждать? — Эдгар продолжал карабкаться. — Ой как дурно! Я вообще тебя не вижу. Ох, зачем ты издеваешься над таким стариком, как я?
Из зала послышался сочувственный ропот. Но Эдгар уже стоял на палубе рядом с пыхтящим трубкой капитаном.
— Мы в безопасности, сэр? — спросил он, задыхаясь.
— Смотри внимательно, — сказал старик в ответ. — Держаться крепче. Все по местам.
Он вынул изо рта трубку и трижды пронзительно свистнул в серебряный свисток. В то же мгновение парусник птицей полетел со страниц книги.
— Черт побери мои седые бакенбарды! — воскликнул капитан, поглядев вверх. — Крышка поднята! Дыра пропала! — Затем он увидел огромную шарящую лапу и скомандовал: — На орудиях! Огонь!
— Есть, сэр!
Грохнула пушка, и Эдгар увидел маленькое черное ядро, несущееся по воздуху чуть быстрее корабля. Послышались взрыв и жалобный рев. Крышка парты захлопнулась с оглушительным громом. И громовой голос завопил:
— Больно, больно — ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой!
В зале зааплодировали.
— Вперед! — скомандовал капитан. — Полный насквозь!
Парусник вплыл в проход и помчался сквозь тьму.
— Полагаю, пора прощаться, — сказал капитан. Эдгар смутно различал его лицо в мерцании трубки. — Так и не знаю, как тебя звать, но весьма приятно было иметь на борту такого парня. А сейчас я тебя маленько подтолкну…
Эдгар пролез сквозь дырочку в парте и услышал, как его учитель мистер Ансельм Эадмер нудно рассказывает про англосаксонских королей. Эдгар увидел и самого себя, очень большого, сидящего за партой с закрытыми глазами. Он подбежал к этому большому Эдгару и ущипнул его за левую руку. Большой Эдгар открыл глаза. Маленький Эдгар проворно, как мышь, вскарабкался по руке Большого Эдгара, а потом по шее добрался до уха. И залез в него. Большой Эдгар и Маленький Эдгар снова стали одним человеком.
— Эдмунд Железнобокий, — говорил мистер Эадмер, — прозванный так за великие силу, храбрость и доблесть… Эй, Эдгар, ты слушаешь или смотришь сны о пасхальных яйцах? Пасха еще не началась.
— Я не сплю, сэр, — ответил Эдгар. — Его звали Эадмунд, а не Эдмунд. И у него было прозвище Железнобокий, потому что на боках он носил такие ржавые железки.
Класс засмеялся. Мистер Эадмер мрачно улыбнулся.
— А, у нашего Эдгара, как видно, свои источники. Не нужно смеяться. По поводу Эадмунда он, по крайней мере, прав. Не знаю уж, откуда он узнал. — И мистер Эадмер большими красивыми печатными буквами написал на доске имя ЭАДМУНД. — Так это имя произносили англосаксы. А Эдгара по-англосаксонски звали бы, — он написал, — ЭАДГАР.
«Значит, — подумал Эдгар, — если бы я сказал им, что меня зовут Эадгар, та мелодия, которую в Эдембурге играл оркестр, была бы не про меня. И я не попал бы в Замок. И не было бы этих ужасов, и… Но всё ведь позади».
Прозвенел звонок. Урок закончился. Уроки закончились. Четверть закончилась. Начались пасхальные каникулы. Но мистер Эадмер был не из тех учителей, которые, едва прозвенит звонок, уносятся вон из класса, иногда даже не закончив фразы. Он поинтересовался:
— Не хочешь ли просветить нас еще по какому-нибудь вопросу, Эдгар, или Эадгар? Поведать нам еще о чем-нибудь из страны снов? Как ты, например, относишься к теории относительности Эйнштейна?
Класс засмеялся, потому что все знали, что теория относительности — самая трудная вещь на свете. Почти все повернулись к Эдгару, чтобы посмотреть на него и от души над ним посмеяться. Но Эдгар ответил:
— Хорошо, сэр. Теория относительности разъясняет некоторые вопросы, возникающие при рассмотрении скорости света, которая составляет триста тысяч километров в секунду и обычно обозначается буквой с. Если свет имеет эту скорость с точки зрения одного наблюдателя, то он не может иметь ее с точки зрения другого наблюдателя, удаляющегося от первого наблюдателя с некоторой дополнительной скоростью — если только мы не примем принципа относительности пространства и времени…
В классе царило молчание. Все смотрели на Эдгара с изумлением и некоторым испугом. Мистер Эадмер тоже стал молчаливым и задумчивым. Наконец он проговорил:
— Как-нибудь ты должен взять меня с собой, Эдгар, или Эадгар. В одно из твоих путешествий во сне. Ну что ж, урок окончен. Желаю всем хорошо провести Пасху.
— И вам тоже, сэр.
И Эдгар наконец мог отправиться домой пить чай. Он надеялся, что дома будут бутерброды с рыбным паштетом и вишневый пирог. Он знал, что обязательно будет большой чайник горячего душистого чая. Ему очень хотелось пить, и он немножко устал. Но после чая к нему вернутся силы, и он пойдет в кино. Вечером в «Риальто» будет мировой фильм — что-то жуткое и захватывающее об одном из англосаксонских королей.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11