В конце концов мы доходим до забавных штучек типа эйнштейния, калифорния, фермия с периодом полураспада в несколько сотых секунды, а далее и до стотысячных долей. Чем дальше мы идем, тем нестабильнее элемент. По этой причине целая серия элементов с сотого по двести девяносто шестой названа воображаемой. На самом деле они существуют, но живут недолго. А примерно с двести девяносто шестого номера стабильность начинает расти. С трехсотого мы возвращаемся к периоду полураспада, измеряемому десятыми, а через пять-шесть номеров начинается новая серия с периодом полураспада в миллионы лет. Эти элементы имеют гигантское ядро и встречаются крайне редко. Давным-давно, еще в 1950 году, были открыты гипероны, элементарные частицы больше протонов и нейтронов. Эти частицы обладают энергией связи, достаточной для того, чтобы удерживать такое сверхъядро. Точно так же обычные мезоны удерживают ядра известных нам элементов. Эта группа сверхтяжелых, сверхстабильных элементов имеет общее название «иллирион». И опять я процитирую великого Плавиневского: «Но, джентльмены, иллирион — это что-то еще...» Как гласит Вебстер, он и психоморфен, и гетеротронен. Я полагаю, будет правильнее сказать, что иллирион — это масса вещей для массы людей, — Катин прислонился к забору и взмахнул рукой. — Я желаю знать, что он значит для нашего капитана!
— А что такое «гетеротронный»?
— Мышонок, — сказал Катин, — к концу двадцатого столетия человечество стало свидетелем всеобщего взрыва того, что позднее было названо «современной наукой». Пространство оказалось заполненным квазарами и неизвестными источниками радиоизлучения. Количество элементарных частиц превысило число состоящих из них элементов. Стабильные химические соединения, всегда считавшиеся невозможными, образовывались направо и налево, благородные газы оказались не такими уж благородными. Идея концентрации энергии, выдвинутая квантовой теорией Эйнштейна, оказалась настолько же верной и привела к такому же количеству противоречий, так ранее теория трехсотлетней давности, гласившая, что огонь — это летучая жидкость, называемая флогистоном. Недруги науки — что за великолепное название! — с яростью набросились на новую теорию. Открытие психодинамики заставило каждого сомневаться всегда и во всем, а сто пятьдесят лет назад этот разнобой был приведен в относительный порядок великими умами синтетики и обобщенных наук. Их имена очень много говорят мне, но для тебя они — ничто. И ты, знающий только, когда какую кнопку нажать, хочешь, чтобы я — продукт многовековой системы обучения, основывающейся не только на получении информации, но и на целой теории общественной балансировки, сделал тебе пятиминутный обзор развития человеческой мысли за последние десять веков? Ты хочешь знать, что такое гетеротронный элемент?
— Капитан сказал, что мы должны быть на борту за час до восхода солнца, — рискнул вставить Мышонок.
— Не обращай на это внимания. У меня просто привычка к такого рода экспромтам. Дай подумать... Сперва во Франции в двухтысячном году появился труд де Бло, в котором он предлагал первую грубую шкалу в свой, в основном довольно точный, метод измерения психических изменений электрических...
— Не надо, — перебил Мышонок. — Я хочу узнать про фон Рея и иллирион.
Воздух всколыхнули крылья, и показались черные силуэты. Рука в руке, Себастьян и Тай поднимались по мосту. Их звери, переступающие с ноги на ногу, подняли головы. Тай подбросила одного из них, и он взлетел в воздух. Два других затеяли ссору из-за того, кому сидеть на плече Себастьяна. Один уступил, а другой, удовлетворенный, теперь лениво взмахивал крыльями.
— Эй, — хрипло окликнул их Мышонок. — Вы идете на корабль?
— Идем.
— Минуточку. Что для вас значит имя фон Рея? Оно вам знакомо?
Себастьян улыбнулся, а Тай кротко взглянула на него cвоими серыми глазами.
— Мы из Федерации Плеяд происходим, — ответила она. — Я и эти звери родились в одном месте. Наше солнце — это Дим, Умершая Сестра.
— В давние времена Плеяды назывались Семью Сестрами, потому что с Земли видно только семь звезд, — пояснил Катин к неудовольствию Мышонка. — За несколько веков до нашей, эры одна из видимых звезд превратилась в Нову, а затем исчезла. Сейчас в глубинах ее обугленных планет построены города. Для нормальной жизни там еще слишком жарко, но жить все-таки можно.
— Нова? — спросил Мышонок. — Так что же фон Рей?
— Все, что угодно, — взмахнула рукой Тай. — Влиятельная, хорошая семья.
— Это относится и к капитану фон Рею? — спросил Катин. Тай пожала плечами.
— А иллирион? — спросил Мышонок. — Что вам известно о нем?
Себастьян, окруженный своими питомцами, опустился на корточки. Его волосатая рука успокаивающе дотронулась до каждой головы.
— Федерация Плеяд не имеет. Система Дракона — тоже, — буркнул он.
— Говорят, что фон Рей — пират, — неуверенно сказала Тай.
Себастьян резко поднял голову.
— Фон Реи — влиятельная и хорошая семья! Фон Рей — хороший человек! Поэтому мы с ним и идем.
— Фон Реи — хорошая семья... — уже более мягко произнесла Тай.
Мышонок увидел приближающегося к ним Линчеса, а через десять секунд — и Айдаса.
— Вы двое, вы из Окраинных Колоний?
Близнецы остановились плечо к плечу. Розовые глаза мигали чаще карих.
— Из Аргоса, — сказал альбинос.
— Аргос на Табмэне В-12, — уточнил другой.
— Дальние Окраинные Колонии, — сказал Катин.
— Что вы знаете про иллирион?
Айдас прислонился к перилам моста, нахмурился, потом вспрыгнул на перила и сел.
— Иллирион? — он подогнул ноги в зажал ладони между колен. — У нас в Окраинных Колониях иллирион есть.
Линчес сел рядом.
— Тобиас, — сказал он. — У вас был брат, Тобиас, — он подвинулся ближе к Айдасу. — У нас был брат по имени Тобиас там, в Окраинных Колониях, — он взглянул на Айдаса, и его коралловые глаза подернулись серебром. — На Окраинных Колониях, там, где иллирион.
— Миры Окраинных Колоний, — сказал Айдас. — Бальтус с его снегом, грязью и иллирионом; Кассандра со стеклянными пустынями, огромными, словно земные океаны, бесчисленными джунглями голубых растений, с ленящимися реками галениума — и с иллирионом; Салинус, иссеченный пещерами и каньонами глубиной в милю, с континентами, заполненными мертвенно-красными болотами, с морями, со дна которых поднимаются города, построенные из кварца — и с иллирионом...
— Окраинные Колонии — это миры со звездами, более молодыми, чем звезды созвездия Дракона, и во много раз более молодыми, чем Плеяды, — перебил Линчес.
— Тобиас... Он на одной из иллириоиовых шахт Табмэна, — сказал Айдас.
Голоса зазвучали напряженней, взгляды то опускались к земле, то взлетали к небу.
— Айдас, Линчес и Тобиас — мы выросли на безводных камнях экваториальной части Табмэна, в Аргосе, под тремя солнцами и красной луной...
— ...и на Аргосе тоже есть иллирион. Мы были буйными — нас звали буйными. Две черные жемчужины и одна белая, с шумом катающиеся по улицам Аргоса...
— ...Тобиас был черным, как Айдас. Я один в городе был белым...
— ...но не менее буйным, чем Тобиас. И однажды ночью нам сказали, что мы бешеные, что мы потеряли головы от блаженства...
— ...золотая пыль, скапливающаяся в трещинах скал, если ее вдохнуть, заставляет глаза мерцать невиданными цветами, и в ушах начинают звучать новые мелодии, и чувствуешь такой восторг...
— ...под влиянием блаженства мы сделали портрет мэра Аргоса, прикрепили его к летательному аппарату с часовым механизмом и запустили над городской площадью, а из динамиков звучали стихи, высмеивающие влиятельных граждан города...
— ...и за это мы были высланы из Аргоса в необитаемые области Табмэна...
— ...а за пределами города была только одна возможность выжить — спуститься в море и работать, пока не забудется позор, в подводных иллирионовых шахтах...
— ...и мы трое, которые под влиянием блаженства никогда ничего не делали, а только прыгали и смеялись...
— ...мы были наивными...
— ...мы спустились в шахту. Мы работали в воздушных масках и водолазных костюмах на подводных разработках Табмэна целый год...
— ...год на Табмэне на три месяца длиннее, чем на Земле, и там шесть времен года вместо четырех...
— ...и в начале нашей второй, цвета морской волны, осени, мы решили уйти, но Тобиас не пошел с нами. Его руки уловили ритмику волн, куски породы удобно ложились на его ладони...
— ...и мы оставили нашего брата в иллирионовой шахте, а сами двинулись в путь среди звезд, боясь...
— ...понимаете, мы боялись, что раз наш брат Тобиас нашел что-то, оттолкнувшее его от нас, то один из нас тоже может найти нечто, что разделит и нас двоих...
— ...поскольку мы считали, что нас троих разлучить нельзя, — Айдас посмотрел на Мышонка. — И нам не до блаженства.
Линчес моргнул.
— Вот что значит иллирион для нас.
— Еще несколько слов, — сказал Катин с другой стороны тротуара. — В Окраинных Колониях, включающих на сегодняшний день сорок два мира с населением около семи миллиардов человек, практически каждый какое-то время занимается работой, имеющей отношение к добыче иллириона. И, я полагаю, каждый третий работает в той или иной области, связанной с его производством и переработкой, всю жизнь.
— Такова статистика, — подтвердил Айдас, — для Дальних Колоний.
Взметнулись черные крылья: поднялся Себастьян и взял Тай за руку.
Мышонок почесал затылок.
— Ладно, плюнем в эту речку и пойдем на корабль.
Близнецы спрыгнули с перил. Мышонок наклонился над пышущим жаром ущельем и сморщился.
— Что это ты делаешь?
— Плюю в Геенну-3. Цыган должен плюнуть три раза в каждую реку, которую он переходит, — пояснил Мышонок Катину, — иначе непременно будут неприятности.
— Мы живем в тридцать втором столетии! Какие неприятности?
Мышонок пожал плечами.
— Я ни разу не плевал в реку.
— Может, это только для цыган?
— Я очень милым это нахожу, — сказала Тай и перегнулась через перила рядом с Мышонком. Над ними в струе теплого воздуха парил крылатый зверь. Вдруг он исчез в темноте.
— Что это? — внезапно спросила Тай.
— Где? — выпрямился Мышонок. Она показала рукой на обрыв.
— Эй, — сказал Катин, — да ведь это тот слепой.
— Тот, который вмешался в твою игру!
Линчес протиснулся к перилам.
— Он болен, — альбинос сузил свои цвета крови глаза. — Этот человек — он болен.
Завороженный мерцанием, Дэн, огибая каменные глыбы, спускался к лаве.
— Он же обожжется! — воскликнул Катин.
— Но он не чувствует жара, — возразил Мышонок. — Он не видит и, наверное, ничего не понимает!
Айдас, а за ним и Линчес, раздвинув остальных членов экипажа, побежали вверх по мосту.
— Бежим! — крикнул Мышонок, бросившись за ними.
Себастьян и Тай кинулись вдогонку, оставив позади Катина. Спустившись на десяток метров, Дэн остановился на камне, вытянув руки перед собой, готовясь прыгнуть в огонь.
Они были на середине моста, а близнецы уже перелезали через ограждение, когда чья-то фигура появилась на обрыве над тем местом, где стоял старик...
— Дэн! — лицо фон Рея пламенело в обволакивающем его свете. Он прыгнул. Обломок сланца вылетел из-под его ноги и разбился впереди него, когда он проехался по склону. — Дэн, стой!
Дэн прыгнул.
Его тело, пролетев шестьдесят футов, рухнуло на выступ скалы, перевернулось и свалилось вниз.
Мышонок вцепился в ограждение, перегнулся, навалившись животом на перила.
Подбежавший Катин тоже посмотрел туда.
— А-а-а-а, — выдохнул Мышонок, отворачиваясь. Капитан фон Рей опустился на камень, с которого прыгнул Дэн. Стискивая кулаки, он молча глядел вниз. Близнецы остановились на выступе скалы чуть выше него.
Капитан фон Рей поднялся и посмотрел на свой экипаж. Он тяжело дышал. Потом он повернулся и стал карабкаться вверх по склону.
— Что случилось? — спросил Катин, когда они все уже были на мосту. — Почему он?..
— Я говорил с ним незадолго до этого, — ответил фон Рей. — Он был членом моего экипажа много лет, но в последнем полете... он... он ослеп.
Представительный капитан. Капитан со шрамом. «А сколько бы ему могло быть лет?» — подумал Мышонок. Сначала он дал бы ему лет сорок пять-пятьдесят, но происшествие сняло с него лет десять-пятнадцать. Капитан был в возрасте, но не стар.
— Я только что говорил ему, что устрою возвращение домой, в Австралию. Он повернулся и пошел назад, по мосту, к отелю, где я снимал ему комнату. Я оглянулся — на мосту его уже не было, — капитан поглядел на свой экипаж. — Идите на «Рух».
— Я полагаю, вы доложите об этом Патрулю? — сказал Катин.
Фон Рей двинулся к воротам на стартовое поле. Экипаж последовал за ним.
— Здесь рядом, на мосту, видеофон...
Взгляд фон Рея заставил Катина замолчать.
— Я хочу взлететь с этого осколка скалы. Если мы пошлем сообщение отсюда, нас задержат и заставят каждого троекратно повторить рассказ.
— Я полагаю, сообщить можно и с корабля, — согласился Катин. — Уже после старта. — На мгновение Мышонок засомневался в точности своей оценки возраста капитана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33