–
добрый мой Хигелак!»
В дом внести повелел он
вепреглавый стяг,
шлем высокий,
кольчугу железную
и отменный меч;
молвил Беовульф:

2155

«Мне от мудрого старца,
от державного Хродгара,
был наказ такой:
чтобы в первую голову
я тебе поднес
это оружие
да сказал бы,
что конунг Херогар,
властный Скильдинг,
владел до срока

2160

этим ратным нарядом,
но оставил его
не наследнику,
не любимому сыну
всехраброму Хероварду, –
ты хозяин сокровища!»
А еще – так мне сказывали –
провели напоказ
через двор четырех
жеребцов гнедопегих

2165

все один к одному;
отдал он повелителю
и коней, и оружие
(так и должно дружиннику;
не плести на соседей
сетей хитрости,
ни коварных ков,
козней душегубительных,
на соратников и сородичей!),
– предан Хигелаку

2170

был племянник его,
и пеклись они
друг о друге
во всяком деле!
И еще я слыхал:
преподнес он Хюгд
шейный обруч,
подарок Вальхтеов,
а в придачу – трех
тонконогих коней

2175

в ратной упряжи;
золотое кольцо
украшало с тех пор
шею владычицы.
Таковым оказался
сын Эггтеова,
в битвах доблестный,
в делах добродетельный:
он в медовых застольях
не губил друзей,

2180

не имел на уме
злых намерений, –
воин, взысканный
промыслом Божьим
и под небом сильнейший
из сынов земли,
незлобив был
и кроток сердцем.
Прежде гауты
презирали его и бесчестили,

2185

и на пиршествах
обходил его
вождь дружинный
своей благосклонностью,
ибо слабым казался он
и беспомощным,
бесполезным в бою;
но теперь он за прежнее
получил с лихвой
воздаяние!

2190

Конунг Хигелак
повелел внести
в зал дружинный
наследие Хределя
златоблещущее –
тот, единственный
из гаутских мечей,
наилучшее лезвие, –
и отдал клинок
во владение Беовульфу;

2195

и отрезал ему
семь тысяч земли
вместе с домом,
с чертогом престольным,
сообща они правили,
сонаследники,
и дружиной и землями,
но державой владел
только конунг,
законный владыка.

2200

И случилось так
по прошествии лет,
что и Хигелак сгинул,
и Хардред
от меча погиб, –
под стеной щитов
пал наследник
дружиноводителя,
когда рать свою
вел в сражение

2205

против воинства
жестоких Скильвингов,
сгинул в битве
племянник Херерика.
И воспринял тогда
власть державную
конунг Беовульф:
пять десятков зим
мудро правил он
мирным краем

2210

и состарился.
В те поры дракон,
змей, исчадье тьмы,
там явился, хранитель
клада, скрытого
в неприступных горах
среди каменных круч,
где дорога
человеку заказана;
лишь однажды

2215

к тем богатствам языческим
некий смертный
посмел проникнуть,
и покуда уставший
страж беспечно спал,
вор успел золоченую
чашу выкрасть,
умыкнуть из сокровищницы
драгоценный сосуд –
вот начало злосчастья

2220

вот причина
людских печалей!
Не от добра он
избрал опасную
тропу, дорогу
к норе драконьей,
но, нерадивый
слуга старейшины,
он, провинившись,
бежал от кары,

2225

ища пристанища
в дальней пещере.
Беглец злосчастливый
незваным гостем
вошел под своды –
и страх и ужас
его обуяли,
но, вспять пустившись,
он, многогрешный,
успел, однако,

2230

из той сокровищницы
похитить чашу…
одну из множества
захороненных
в земле издревле.
В дни стародавние
последний отпрыск
великого рода,
гордый воитель,
чье племя сгинуло,

2235

сокрыл заботливо
в кладохранилище
сокровища родичей:
их всех до срока
смерть поразила,
и страж, единственный
их переживший,
дружину оплакивал,
в душе предчувствуя
ту же участь

2240

не долго он сможет
богатствам радоваться.
Курган возвысился,
свеженасыпанный
близ моря на мысе,
в укромном месте
между утесами;
и там сложил он
пластины золота,
казну дружинную

2245

и достоянье
кольцедарителя,
творя над кладом
заклятья великие:
«Земля! отныне
храни драгоценности,
в тебе добытые,
коль скоро люди
хранить их не могут!
Смерть кроволитная,

2250

война истратила
моих родовичей;
не видеть им больше
чертога пиршественного,
не встанут воины
с мечами на страже,
некому ныне
лощить до блеска
чеканные кубки, –
ушли герои!

2255

и позолота
на гордых шлемах
скоро поблекнет –
уснули ратники,
что прежде чистили
железо сражений, –
и вместе с ними
доспехи крепкие,
предохранявшие
в игре копейной

2260

от жал каленых,
в земле истлеют –
кольчуга с витязем
не разлучится!
Не слышно арфы,
не вьется сокол
в высоком зале,
и на дворе
не топочут кони, –
все похитила,

2265

всех истратила
смертная пагуба!»
Так в одиночестве
и днем и ночью,
живой, он оплакивал
племя сгинувшее,
покуда в сердце его
не хлынула
смерть потоком.
Клад незарытый

2270

стал достоянием
старого змея,
гада голого,
гладкочешуйного,
что над горами
парил во мраке
палящим облаком,
ужас вселяя
в людские души, –
ему предначертано

2275

стеречь языческих
могильников золото,
хотя и нет ему
в том прибытка;
и триста зим он,
змей, бич земнородных,
берег сокровища,
в кургане сокрытые,
покуда грабитель
не разъярил его,

2280

вор дерзкий,
слуга, похитивший
из клада кубок.
дабы снискать себе
вины прощенье, –
так был злосчастным
курган ограблен;
слугу хозяин
за то помиловал,
ибо впервые

2285

он видел подобную
вещь издревнюю.
Дракон проснулся
и распалился,
чуждый учуяв
на камне запах:
не остерегся
грабитель ловкий –
слишком близко
подкрался к чудовищу.

2290

(Так часто случается:
кому не начертана
гибель, тот может
избегнуть горя,
спасенный Господом!)
Златохранитель
в подземном зале
искал пришельца,
в пещеру проникшего,
покуда спал он;

2295

потом и пустыню
вблизи кургана
змей всю исползал,
но ни единой
души не встретив,
он, ждущий битвы,
сражения жаждущий,
вернулся в пещеру
считать сокровища –
и там обнаружил,

2300

что смертный чашу
посмел похитить,
из зала золото!
Злоба копилась
в холмохранителе,
и ждал он до ночи,
горящий мщением
ревнитель клада,
огнем готовый
карать укравших

2305

чеканный кубок.
Едва дождавшись
вечерних сумерек,
червь огнекрылый
палящим облаком
взлетел с кургана –
тогда-то над краем
беда и грянула,
напасть великая,
а вскоре и конунг

2310

с жизнью расстался,
нашел кончину.
Огонь извергая,
жизнекрушитель
зажег жилища;
пламя взметнулось,
пугая жителей,
и ни единого
не пощадила
тварь огнекрылая,

2315

и негде было
в стране обширной
от злобы змея,
от пагубы адской
гаутам скрыться,
когда безжалостный
палил их жаром;
лишь на рассвете
спешил он в пещеру
к своим сокровищам,

2320

а ночью снова
огнедыханием
людей обугливал.
(И все же напрасно
крепость курганную
он мнил неприступной!)
Внедолге и Беовульф
сам изведал
гибельность бедствия;
дом с престолом

2325

вождя гаутского
в потоках пламени
сгорел и расплавился;
оплакал старец
сердопечальный
свое злосчастье;
и думал всемудрый,
что Бог гневится,
Создатель карает
за то, что древние

2330

не блюл он заповеди,
и сердце воина
впервые исполнилось
недобрым предчувствием.
Дом дружинный,
испепеленный
палящим змеем,
дворец в пучинах
пожара канул,
но конунг ведеров

2335

ратолюбивый
замыслил мщенье,
и повелел он,
военачальник,
невиданный выковать
железоцельный
щит обширный,
ибо не выдержит
щит деревянный,
тесина ясеневая,

2340

жара пламени,
дыханья драконьего,
а вождь был должен
дни этой жизни
в битве окончить,
убив чудовище,
издревле хранившее
клад курганный!
Почел бесчестьем
кольцедаритель

2345

вести дружину,
рать многолюдную
на огнекрылого:
единоборства
он не страшился,
не веря ни в силу,
ни в отвагу змея.
Немало опасностей
герою выпало
в дальних походах,

2350

в грозных игрищах,
с тех пор как Хродгара
воитель странствующий
избавил от Гренделя,
очистил Хеорот
и женочудище
в битве осилил.
Не легче было
ему и в схватке,
где сгибнул Хигелак,

2355

войсководитель,
гаутский конунг:
в пылу сражения
на поле фризском
потомок Хределя
пал наземь,
мечами иссеченный,
но спасся Беовульф!
пловец искусный,
он вплавь через хляби

2360

один возвратился
и тридцать тяжких
вынес доспехов
на берег моря;
и не хвалились
победой хетвары,
противуставшие
ему в сражении
щитоносители, –
из них немногие

2365

с поля вернулись,
домой из сечи.
С недоброй вестью
он, одинокий,
приплыл, сын Эггтеова,
к земле отеческой,
и Хюгд поклонилась
ему дружиной,
казной и престолом,
ибо не верила,

2370

что сын ее в силах
по смерти Хигелака
спасти державу
от ратей враждебных;
но тщетно в страхе
они, бессчастные,
молили воителя
принять наследье
и править народом
помимо Хардреда,

2375

стать хозяином
в землях гаутских, –
однако, мудрый,
он не покинул
советом юного
владыку, покуда
мужал вождь ведеров.
Когда же явились
морескитальцы,
наследники Охтхере,

2380

восставшие против
морского конунга
в державе Скильвингов,
сыны-изгнанники
пришли из Швеции
к гаутам, за море,
ища прибежища, –
тогда-то Хардред
гостеприимный
убит был Онелой

2385

наследник Хигелака,
приют им давший,
а сын Онгентеова,
убийца Хардреда,
бежав от гаутов,
в свой дом возвратился;
остался Беовульф
единовластным
вождем над ведерами,
то добрый был конунг!

2390

За смерть предместника
отмстил он, как должно,
в недолгом времени –
на помощь Эадгильсу,
вождю одинокому,
сыну Охтхере,
в знак дружбы он выслал
дружину за море,
рать и оружие;
и враг, застигнутый

2395

зимним походом,
сгинул Онела.
Невзгоды многие
преодолевший,
несокрушимый
вершитель подвигов,
так дожил сын Эггтеова
до дня урочного,
и в час предначертанный
с драконом сведался.

2400

Владыка гаутов,
а с ним одиннадцать
его соратников
искали змея.
Первопричину
людских несчастий
и смертоубийства
вождь знал, поскольку
слуга, положивший
к ногам хозяина

2405

ту чашу краденую,
был тринадцатым
в его отряде, –
виновник распри
и злополучия
не доброй волей,
но покорный приказу,
корчась от страха,
он вел дружину
к тому подземелью,

2410

к холму, что высился
близко от бурных
вод океана,
где кольца золота
тонко витые
хранил надменный
ревнитель, сторож
древнего клада,
в подземном логове, –
взять те сокровища

2415

сумел бы смертный
лишь ценой непомерной!
Златодаритель,
на холм взошедши,
воссел, дабы слово
промолвить гаутам,
проститься с ними:
он сердцем предчуял
соседство смерти,
Судьбы грядущей,

2420

уже готовой
старца приветить
и вместе с жизнью
изъять из тела
душу-сокровище. –
недолго будет
дух войнолюбый
томиться в плоти;
и молвил Беовульф,
потомок Эггтеова:

2425

«Перевидал я
немало с молодости
сеч и усобиц –
и все помню!
Семь зим мне было,
когда державный
меня от родителей
взял владыка:
казна и пища
мне шли от Хределя,

2430

и воспитал меня
конунг, мой родич;
в его чертоге,
дитя чужое,
в глазах правителя
я был не хуже,
чем дети родные,
чем Хадкюн и Херебальд
и добрый мой Хигелак.
И так случилось,

2435

что младшего брата
свалил брат Хадкюн
на ложе смерти
стрелой, сорвавшейся
с упругого лука
в игре, на охоте
без злого умысла, –
братогубительству
была причиной
стрела неверная,

2440

поэтому Хредель
не мог по праву
воздать за сына
другому сыну –
без отомщения
остался Херебальд!
Так некий старец,
увидевший кровного
чада тело
на дереве смерти

2445

в удавке пляшущее,
горько сетует,
слагает строфы
об отпрыске юном,
в петле висящем
на радость воронам,
а сам он, старый,
не властен исправить
участь детища;
зовет он поутру

2450

дитя ушедшее,
не чая дождаться
другого наследника
богатствам и дому,
коль скоро единственному
сыну выпал
злосчастный случай,
смертный жребий;
войдет ли рыдающий
в покои отрока

2455

там запустенье,
гуляет ветер
в безрадостном зале, –
уснул наездник,
ратник в могиле! –
умолкли арфы,
и прежних пиршеств
не будет больше!
Выйдет ли скорбный,
один, стеная,

2460

дом и усадьба
ему покажутся
чрезмерно обширными!
Вот так же и в сердце
владыки ведеров
таилось горе:
убит был Херебальд,
но вождь был невластен
за смерть возмездием
воздать убийце,

2465

ведь и постылого
отец не в силах
сына подвергнуть
позорной казни!
Тогда он в душе своей
людские радости
отринул ради
света Господня:
селенья и земли
он, уходящий,

2470

как должен владелец,
оставил детям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13