При мысли, что они могут встретить машину «скорой помощи», у Джейн на лбу выступали капли пота. Она искоса поглядывает на болтающуюся на груди старика потускневшую от времени медаль. Толокин не задумываясь взлетит на воздух, прихватив с собой и Джейн, если почувствует, что они окружены. В подкладке серого пальто взрывчатки хватит на то, чтобы превратить в кровавое месиво десяток автомобилей с их владельцами или забросить полный пассажиров автобус на крышу высотного здания.
Они отправились в Неваду по дороге, которую обычно не патрулируют и куда водители сворачивают редко, на свой страх и риск. Но Толокин, кажется, знает, куда должен ехать. Вскоре показывается что-то вроде небольшой деревушки с низкими домиками с темными окнами, обнесенной изгородью из колючей проволоки, местами разрушенной песчаными бурями. Пейзаж пустынный и мрачный, вызывающий в памяти ассоциации с кладбищем, городом мертвецов. Все вокруг занесено пылью. Становится холодно, и Джейн тоже начинает стучать зубами. Толокин объясняет, что в этом месте когда-то проводились ядерные испытания. В деревне, разумеется, никто не живет, дома нужны только для изучения уровня остаточной радиации. Кактус повеселел, он издает короткий смешок: уж здесь-то никому не придет в голову его разыскивать!
В отличие от старика Джейн боится радиации. А если она повлияет на развитие ребенка, которого она носит в своем чреве? Не родится ли у нее урод-мутант? Впервые за время с момента ее спасения она испытывает жгучую ненависть к Толокину.
Они входят в одну из заброшенных хижин. Мебель осталась почти нетронутой, но ее покрывает толстый слой проникшей через окна пыли. Старик доволен, что так удачно провел своих врагов. Он освобождает кресло и устраивается в нем, приказав Джейн развести огонь в очаге. Но у девушки в голове лишь одно: радиация, во что бы то ни стало защитить себя от ее страшного воздействия. Все, наверное, до сих пор остается в почве и на скалах. Она говорит об этом старику, но тот в ответ лишь пожимает плечами: последнее испытание проводилось так давно, что он уже не помнит, когда именно.
Джейн и Толокин остаются в хижине до утра. Она по-детски пытается защитить своего еще не родившегося младенца и все время держит ладони на животе.
— Не бойся, — ворчит старик, — я знал одного япошку, который решил здесь поселиться из солидарности с жертвами Хиросимы. Он был слегка тронутым, и власти не обращали на него никакого внимания. Так вот, радиация не причинила ему никакого вреда, он никогда ничем не болел. Он умер глубоким стариком, от старости или, может, с голоду, когда уже не мог сам себя обслуживать. Его хибара где-то рядом, в этой же деревне. Помню, он возвел нечто вроде алтаря в честь предков и погибшей от взрыва семьи. У меня здесь кое-что припрятано: деньги, оружие и одежда. И тебе советую поступать так же — устраивать тайники. В каждом штате ты должна иметь чемодан с самым необходимым — фальшивыми документами и тем, во что переодеться при случае. Помни, однажды это спасет тебе жизнь.
Они пустились в обратный путь, когда солнце стояло уже высоко и снова установилась невыносимая жара. Старик казался уставшим, он больше не теребил медаль у себя на груди.
На следующий день Джейн решила отправиться на консультацию к врачу в квартале, где ее никто не знал. Переоделась она в общественном туалете: вошла туда мальчишкой, обратно же вышла девушкой. Джейн настолько отвыкла от юбок, что в этой одежде чувствовала себя неуютно. Пока она ехала в автобусе, лезли в голову дурацкие мысли насчет будущего ребенка-урода, и она ощутила дурноту и чуть не потеряла сознание. Однако специалист-акушер, осмотрев Джейн, не выявил ни малейших признаков беременности, а физиологические нарушения объяснил перенесенным стрессом.
Итак, ребенка не будет. Она пуста как ореховая скорлупа. Выходя из кабинета врача, Джейн не знала, чего в ее душе больше — радости или разочарования. Она уже почти свыклась со скорым появлением ребенка.
Через две недели после поездки в заброшенную деревню с Толокиным случилось очень неприятное происшествие. Делая покупки в супермаркете, он привлек внимание посетителей тем, что начал помечать с помощью толстого черного фломастера покупки, наваленные в его тележке. Продавщица попыталась помешать ему, и тогда он ударил ее стеклянной банкой с соусом чили по голове и разбил ей лоб. Вмешалась охрана. Джейн в этот момент взвешивала продукты в другом конце супермаркета. Поняв, что происходит, она не двинулась с места. Толокин по-прежнему был в сером пальто с медалью, к которой привязана чека взрывателя. Джейн сознавала, что сейчас все решают секунды, но ноги ее не слушались. Если старик взорвет себя, с ним вместе на воздух взлетит и весь супермаркет. Внутренний голос подсказывал Джейн, что она должна прийти старику на помощь, сказать охранникам: «Это мой дедушка, он слегка не в себе, разрешите мне отвести его домой». Конечно, полицейские торгового центра пойдут ей навстречу, но что-то властно удерживало Джейн возле весов у полок с овощами. И не только страх перед бомбой, нет… совсем другое. Смутная мысль, что пришло время перерезать пуповину и жить самостоятельно. И она молча наблюдала, как полицейские уводили старика. Жалкий, с блуждающим взглядом, растерянный, с тонкой морщинистой шеей, он напоминал цыпленка, который начал покрываться перьями и не понимает, что с ним происходит. Он покорно дал себя увести полицейским и не привел в действие чудовищную машину, спрятанную в пальто. Джейн поняла, что он забыл абсолютно обо всем, в том числе и о существовании взрывчатки, в которую был заключен, как в защитный панцирь.
Ближе к вечеру к ней пришла полиция, сообщив, что Толокин госпитализирован по причине психического расстройства и во время составления его анкеты у него случился легкий сердечный приступ. Джейн поспешила освободить дом от всех компрометирующих вещей: оружия, фальшивых документов, отмычек, пачек банкнот. Не забыла она убрать и рисунки — иллюстрации мемуаров старика.
Она навестила старика в больнице, переодевшись в женское платье. Бросив взгляд в зеркало, нашла себя неузнаваемой. Перед ней было совершенно другое существо — зрелая женщина. Еще немного, и внешность настолько изменится, что идентифицировать ее личность будет попросту невозможно.
В приемном покое она представилась дочерью Толокина. Палата старика находилась на четвертом этаже. Очевидно, старик перенес микроинсульт — рот перекосило, и говорил он с трудом.
— У него спутанность сознания, вполне возможно, он вас не узнает, не паникуйте.
Медсестра оставила их наедине. Старик недоверчиво изучал ее черты.
— Кто… кто вы такая? — наконец удалось ему произнести.
— Я медицинская сестра из вашей части, — быстро заговорила Джейн. — Меня прислала служба «Дестрой». Я сейчас сделаю вам омолаживающий укол. Вы знаете, о чем идет речь: он вернет вам молодость.
— О! Наконец-то! — с облегчением вздохнул Толокин, и на его бледном лице заиграла улыбка. — Как долго вы не приходили!
Джейн открыла сумочку и достала ампулу, завернутую в носовой платок. Она содержала чистый дилаудид — сильное наркотическое средство. Толокин умрет через несколько секунд, обретя вечную молодость.
— Ну вот и все, — произнесла Джейн, вытаскивая иглу из вены. — Сейчас вы уснете, а когда проснетесь, вам снова будет тридцать лет.
— Благодарю вас, — пробормотал старик. — Скажите моим товарищам, что я счастлив снова занять место в их рядах. Хорошей, активной работы мне как раз и недоставало. Я со всем отлично справлюсь. Вот увидите, увидите!
Он затих, и Джейн вышла из палаты.
Она перевернула еще одну страницу жизни. Итак, все кончено. В страшном чемодане, набитом воспоминаниями, почти ничего нет. То, что осталось, грязной коростой пристало к стенкам этого вместилища прошлого, налипло ко дну, и если попробовать это отодрать — обломаешь ногти.
Ночная незнакомка рассказала свою историю до самого конца, остается надеяться, что она замолчит навсегда. Джейн больше не хочет услышать из ее уст ни единого слова.
ГЛАВА 21
— А что было потом? — спросила Сара.
— Не помню, вернее, помню очень смутно. Кажется, я решила попробовать силу собственных крыльев — предложила свои услуги тем, кому меня в свое время представил Толокин.
Сара мгновенно подсчитала: если Джейн начала карьеру убийцы в семнадцать, то она занималась этим в течение тринадцати-четырнадцати лет. Интересно, скольких ей удалось убрать за такой значительный отрезок времени?
Последние три ночи они спали вместе, на одной кушетке, и Джейн постепенно добавляла все новые и новые фрагменты к головоломкам своих воспоминаний. Порой Саре трудно было разобраться в том, что она испытывала: отвращение вместе с сочувствием, к которому примешивалась нежность. И вместе с тем рассказ Джейн невольно зачаровывал ее, ведь в их судьбах были точки соприкосновения: обе прошли в детстве насильственную дрессировку и обучение убивать. Многими чертами Толокин напоминал Саре отца.
Пора было перебираться на другое место. В кемпинге начали косо поглядывать на двух незнакомок, проводивших большую часть времени в фургоне с затемненными стеклами. Женщин обсуждали, строили догадки насчет их образа жизни и привычек, но все были одинаково далеки от правды. Причина затворничества путешественниц заключалась в сломанных ребрах Сары, которые причиняли ей боль и не позволяли подолгу вести машину. Джейн оставила в прошлом все свои познания в управлении автомобилем, и Сара, разумеется, доверить ей руль не могла.
Однажды вечером, когда Сара, уступив соблазну выпить снотворное, спала на кушетке, Джейн потихоньку выбралась из фургона и отправилась навестить Джада и Буббу. Бесконечные беседы с телохранительницей очень надоели ей. Вопросы Сары заставляли Джейн возвращаться к прошлому, от которого она всей душой стремилась отделаться. Нездоровое любопытство ирландки мешало ей воспринимать жизнь по-новому, сводило на нет все ее усилия, неотвратимо толкало в ад, куда она если и не падала, то продвигалась мелкими шажками — то отступая, то наверстывая упущенное. Нет, давлению следует сопротивляться, нужно наполнить мехи новым вином, а легкие — свежим воздухом.
Уже совсем стемнело, а Джейн все еще сидела у костра, разожженного двумя бродягами. Они, бесспорно, глупы, но приветливы. Поймав себя на том, что с удовольствием смеется над их плоскими шуточками, Джейн вновь подумала, что не все еще потеряно.
— Послушай, — предложил в этот вечер Джад, — а что, если ты удерешь от старухи и дальше отправишься с нами? Будешь нашей подружкой. Уверен, такая перспектива тебя не испугает. Там, в Лагуна-Бич, мы легко провернем какое-нибудь дельце, чтобы достать кучу бабок, не вкалывая.
— Соглашайся! — воскликнул Бубба. — Там, например, промышляет один тип, которого уж никак не назовешь бедняком — он платит молодым парочкам, если они разрешают снимать их в интимные моменты. В этом нет ничего противозаконного — он просто пополняет свою частную коллекцию. Даже если изредка заниматься этим бизнесом, можно жить припеваючи в полном безделье.
— Хорошая мысль, — одобрил Джад. Он пришел в возбуждение и начал задыхаться, произнося слова. — Любовь втроем еще лучше оплачивается. Тебя не смущает, что придется этим заниматься с нами обоими одновременно?
— Не знаю, — осторожно произнесла Джейн, — еще не пробовала.
— Сущие пустяки, — подтвердил Бубба, — множество девчонок так проводят время изо дня в день. И если ты, дожив до таких лет, через это не прошла, то, значит, с тобой не все в порядке.
Джейн посмотрела на стоявшую неподалеку палатку. Ее подстерегала опасность, не ее, конечно, а девушку, которую выпестовал Толокин. Та никогда бы не пошла на риск. Но именно по этой причине Джейн решила согласиться. Если она на самом деле хочет вырваться из сетей прошлого, следует пренебречь всеми условностями и драконовскими правилами ее тирана-воспитателя.
— Ты согласна? — умоляюще спросил Джад. Он канючил, точно мальчишка в надежде получить вторую порцию десерта, и это показалось ей забавным.
— Хорошо, — кивнула Джейн. — Только не оба одновременно, а по очереди — мне нужно время, чтобы привыкнуть.
Она старалась убедить себя, что поступает правильно: вырваться из-под парализующего влияния старика Джейн могла, лишь делая прямо противоположное тому, что тот внедрял в ее сознание. Без всякой задней мысли связать судьбу с сомнительными незнакомцами — что могло быть лучше? Кактус перевернется в могиле! А ночная незнакомка будет рвать на себе волосы! Большей пакости для нее просто невозможно придумать.
Джейн пробралась в палатку, пока Джад и Бубба спорили, кто из них будет первым. Жилище бродяг пропахло тяжелым мужским потом, пивом и запахом нестиранных носков. Она быстро разделась и вытянулась на спальном ложе с закрытыми глазами, положив руки вдоль тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48