..
— Слишком редкостное, на мой взгляд!
— В таком случае, как я уже сказал, записку можно объяснить только одним способом. Этот хитрый и коварный киллер, — он одарил меня извиняющейся улыбкой, — этот самый неуловимый, самый загадочный в стране преступник ходит по городу, рассказывая всем о своих планах... Вам не кажется это странным, шериф?
— Я не говорил, что он это делал! Я... я...
— Понятно. Значит, вы предполагаете, что эту записку он написал — или напечатал? Для вас собственноручно. Чтобы вам было удобней его арестовать.
Доктор Додсон разразился смехом. Окружной прокурор попытался сдержать улыбку, но ему это не совсем удалось.
— Да, — сказал он, положив руки на стол. — Билл, мне кажется, самое лучшее, что мы можем сделать...
— Подождите минуту! Он мог иметь сообщника! Который решил его выдать!
— Ах, бросьте вы! — Кендэлл покачал головой. — Он здесь новичок. Я виделся и работал с ним чуть ли не больше всех, и, уверяю вас, он не делал мне никаких признаний. Но может быть, вы как раз об этом и подумали, шериф? Вы считаете, что я замешан в этом деле?
— Разве я это говорил? — Шериф бросил на него беспомощный взгляд. — Но... это еще не все. Я получил телеграмму от родственников тех людей, с которыми он жил. Они говорят, что он обкрадывал стариков, издевался над ними и...
— Мне кажется, что вы получили обо мне и другие телеграммы, — вставил я. — От начальника полиции и окружного судьи. Что они сказали обо мне?
— Они... они... Почему сегодня вечером вы пытались убежать?
— Я ни от кого не пытался убежать, шериф.
— Почему вы не остановились, когда я вам кричал? Вы меня слышали?
— Я слышал чей-то крик в нескольких кварталах от меня. Мне и в голову не пришло, что это относится ко мне.
— Ладно, а почему вы... почему...
Он замолчал, пытаясь придумать еще какой-нибудь вопрос. Колебался и облизывал губы. Бросал взгляды на Кендэлла, Додсона и окружного прокурора, и мне казалось, что мысленно он так же смотрит на свою жену, спрашивая себя, как он сможет объясниться и оправдаться перед ней.
Окружной прокурор зевнул и протер глаза.
— Похоже, — сказал он, — нам угрожает нашествие целой армии городских копов. Которые будут отдавать нам приказы и объяснять, как мы должны вести свои дела, как это было в последний раз.
— Нет, я не... — Шериф сглотнул слюну. — Я не думаю, что вам грозит что-нибудь подобное. Мои ребята никогда себе не позволят...
— Он действительно бравый парень, — сказал доктор Додсон. — Наверно, ему не терпится увидеть свою фотографию в газетах. Если бы я не думал, что вы и так уже достаточно наказаны, то позаботился бы о том, чтобы подать на вас жалобу специальному уполномоченному округа.
— Вот как? — Шериф вскочил на ноги. — Хорошо, жалуйтесь. Посмотрим, как это на меня подействует.
— Посмотрим, — мрачно кивнул Додсон. — А пока я собираюсь забрать этого паренька в больницу и уложить его в постель.
— Неужели? Он никуда не поедет.
— Очень хорошо. Ему нужны отдых и медицинская помощь. Я говорю об этом, как врач. А эти джентльмены — мои свидетели. И вот что я скажу вам, Саммерс... — Он постучал по его шляпе. — Не удивляйтесь, если они будут свидетельствовать против вас в суде по обвинению в убийстве, происшедшем в результате преступной халатности.
— Чепуха! — У шерифа забегали глаза. — Если бы он был так болен, то не смог бы сделать все то, что он сделал. И не надо мне говорить...
— Я бы вам сказал, но вы все равно не поймете... Мы уходим, Фил? Итак?..
Я поехал в больницу.
Доктор осмотрел меня с ног до головы, покачивая головой и недоуменно бормоча себе под нос. Он дал мне выпить стакан какой-то желтоватой жидкости и сделал три подкожные инъекции, по одной в каждое бедро и еще одну повыше сердца. Я заснул.
Но шериф Саммерс все еще не сдался. Он приставил к моей палате своего заместителя. И на следующее утро, часов в одиннадцать, пришел сам и задал мне несколько вопросов.
Вид у него был такой, словно он плохо спал. Я мог побиться об заклад, что миссис Саммерс устроила ему изрядную головомойку.
Он все еще занимался своим делом, изображая из себя полицейского, когда появился Кендэлл. Кендэлл заговорил с ним доброжелательным тоном. Он предложил немного пройтись, и они ушли.
Я усмехнулся и закурил. Кендэлл начал зарабатывать свои деньги, если он их уже не заработал. Это был его первый шанс побеседовать с шерифом с глазу на глаз.
Интересно, что у него там еще на очереди...
Отдых и все эти штуковины, которыми накачал меня доктор, здорово меня взбодрили. Мне кажется, боец всегда сражается лучше перед тем, как решит уйти с ринга. Я не думал, что смогу побить Босса, — его никто не может побить, — но, по крайней мере, ему придется со мной повозиться. Возможно, пройдет год или два, прежде чем он сумеет меня выследить, а если мне удастся протянуть так долго... что ж, отлично! Может быть, тогда я смогу найти то место, или ту вещь, или что бы это ни было — то, что я всегда искал.
У меня было почти пятьсот долларов — остальные деньги лежали в банке в Аризоне, но про них лучше было забыть. С пятью сотнями долларов и хорошей машиной... а в Филадельфии я знал местечко, где ее можно поменять на другую... в общем, стоило попытаться. Все равно я уже ничего не терял.
* * *
Было почти два часа дня, когда вернулся Кендэлл. Я заранее знал, что он мне скажет, но он перешел к этому так плавно и естественно, что я едва не усомнился.
Он сказал, что миссис Уинрой уехала в Нью-Йорк. Заболела ее сестра, поэтому ей пришлось неожиданно уехать.
— Бедная женщина. Я никогда не видел ее в таком волнении.
— Ужасно, — поддакнул я, с трудом удержавшись от смеха. Она сама замучает себя до смерти раньше, чем они до нее доберутся. — Когда она вернется?
— Она ничего об этом не сказала. Но мне кажется, вряд ли это будет скоро.
— Ужасно, — повторил я, — просто ужасно!
— Да. Особенно если вспомнить, что ей не на кого положиться, кроме Уинроя. Вчера я попытался с ним поговорить — обсудить кое-какие счета в отсутствие миссис Уинрой. Но Руфи сказала, что не видела его после обеда и он даже не появлялся в парикмахерской. Вероятно, после последнего потрясения он собирается пить без передышки.
Я кивнул. И стал ждать, что он скажет дальше. Он продолжал:
— Неловкая сложилась ситуация. Бедняжка Руфи — для нее это настоящая трагедия! Она больше нигде не сможет найти работу и, поскольку миссис Уинрой уехала на неопределенный срок, здесь тоже остаться не сможет. Я бы хотел ей помочь, но когда... э-э... мужчина в моем возрасте оказывает финансовую помощь девушке, которая явно не сможет за нее расплатиться... Боюсь, это причинит ей больше вреда, чем пользы.
— Она бросит учебу?
— Увы, у нее нет другого выхода. Однако я рад заметить, что держится она очень хорошо.
— Понятно, — сказал я. — Похоже, что нам... что вам придется подыскать себе другое место.
— О да. Я думаю, что придется. Кстати, мистер Бигелоу, шериф решил, что ему следует... э-э... закрыть это дело с Уинроем. Я принес из пекарни вашу одежду и полный расчет, поскольку, судя по вашему здоровью и... м-м... сложившейся ситуации... вы вряд ли захотите здесь остаться.
— Да, — сказал я. — Понимаю.
— Насчет шерифа Саммерса, мистер Бигелоу. Его отношение к вам далеко не столь благосклонно, как мне бы хотелось. Я подозреваю, что он ждет малейшего предлога, чтобы доставить вам... м-м... серьезные неприятности.
Я задумался об этом, точнее, сделал вид, что задумался. Потом рассмеялся — это был горький смех — и сказал:
— Похоже, мне ужасно не везет, мистер Кендэлл. Ни работы. Ни жилья. Шериф думает только о том, как бы создать мне проблемы. Да и колледж, полагаю, будет только рад от меня избавиться.
— Ну... в самом деле... хм...
— Все в порядке, — сказал я. — Я ни в чем их не виню. Он сочувственно покачал головой, несколько раз поцокав языком. Потом бросил на меня быстрый взгляд, и глаза у него сверкнули. Он заговорил так, словно это только что пришло ему в голову:
— Мистер Бигелоу! Может быть, на самом деле все вышло к лучшему! Вы можете поехать на несколько месяцев в мой домик в Канаде и использовать это время, чтобы подучиться и поправить свое здоровье. А потом, когда про это все забудут...
— Господи, — сказал я. — Вы что, по-прежнему хотите?..
— Разумеется, хочу! Больше чем когда бы то ни было. Конечно, мы послушаем, что скажет доктор, но...
Доктору это не очень понравилось. Он немного пошумел, особенно когда узнал, что я собираюсь уехать из города сегодня же. Но Кендэлл зашумел еще больше, называя его пессимистом и тому подобное. Потом он отвел его в сторону, наверное, чтобы объяснить, что у меня нет особого выбора, уезжать или оставаться. Так что...
Домой мы поехали на машине Кендэлла, и за рулем сидел я, потому что он не любил водить. Он спросил, не откажусь ли я по дороге завезти Руфь на ферму к ее родным, и я ответил, что, конечно, не откажусь.
Я остановился перед домом, и мы некоторое время стояли возле машины и разговаривали, хотя сказать нам было особенно нечего.
— Вот что, мистер Бигелоу, — начал он, помявшись. — Я знаю, что во время нашего короткого знакомства я усвоил по отношению к вам почти диктаторские замашки. Не сомневаюсь, что было немало случаев, когда вам хотелось просто сказать мне, чтобы я не лез не в свои дела.
— О нет, — ответил я. — Вовсе нет, мистер Кендэлл.
— Да, да! — Он улыбнулся. — Боюсь, что при этом я руководствовался исключительно эгоистическими мотивами. Вы верите в бессмертие, мистер Бигелоу? В самом широком смысле этого слова? Я хочу сказать, что не сделал практически ничего из того, что собирался сделать в своей земной жизни. Все эти планы по-прежнему во мне, они ждут своего воплощения, но время для их исполнения уже истекло. Я... Нет, вы меня послушайте! — Он смущенно рассмеялся, помаргивая веками за стеклами очков. — Вот уж не думал, что способен на такой поэтический стиль!
— Все в порядке, — выдавил я, чувствуя, что по спине у меня бегут мурашки. — Вы сказали, что ваше время истекло...
Я смотрел прямо на него, в него и даже сквозь него, и все, что я видел, был только чудаковатый старикан. Я видел только его, потому что больше передо мной ничего не было. Он не работает на Босса. И никогда не работал!
— ...так мало времени, мистер Бигелоу. Некогда было ходить вокруг да около. То, что следовало сделать, надо было сделать быстро.
— Почему вы мне не сказали? — выкрикнул я. — Господи! Почему вы мне не сказали?
— Цик-цик... мистер Бигелоу. Взваливать на ваши плечи столь непосильный груз? Бросать еще один камешек на ваш и без того тернистый путь? С этим уже ничего не поделаешь. Я умираю, вот и все.
— Но... если бы вы мне сказали!
— Я говорю об этом сейчас только потому, что это неизбежно. Как я уже сказал раньше, я совсем не нищий. И хочу, чтобы для вас не было неожиданностью, когда вы получите весточку от моих адвокатов.
Я не мог вымолвить ни слова. Я почти ничего не видел, потому что мои глаза заволокло слезами. Потом он схватил мою руку и пожал ее, и от этого рукопожатия я едва не вскрикнул.
— Сдержанность, мистер Бигелоу! Я требую этого. Если вы хотите быть слезливым, по крайней мере, подождите, пока я...
Он отпустил меня, и, когда мой взгляд прояснился, его уже не было.
Я открыл ворота во двор, спрашивая себя, как я мог так сильно ошибиться. Но удивляться было особенно нечему. Я подозревал его, потому что не хотел думать на другого. На человека, который мог делать то же самое, что он, но по гораздо более основательным причинам... Руфи.
Я вошел в дом довольно шумно, и думаю, что она меня услышала, хотя не подала виду. Занавеска в жилые помещения была отдернута, а дверь в ее комнату открыта, и я остановился, глядя, как она одевается, прислонившись к спинке кровати.
Я разглядывал ее не всю сразу, а медленно и понемногу, словно она была не одним телом, а его частями, не одной женщиной, а тысячами женщин, всеми женщинами одновременно. А потом мой взгляд остановился на этой маленькой ножке с детской ступней, и все остальное для меня исчезло. Я подумал: "Интересно, как ты мог это сделать? Как ты мог трахнуть самого себя!"
Она надела лифчик и поясок и только потом заметила меня. У нее перехватило дыхание, и она воскликнула:
— О, Карл! Я не...
— Уже готова? — спросил я. — Я отвезу тебя к твоей родне.
— Карл, я... я...
Она медленно подошла ко мне, опираясь на свой костыль.
— Я хочу поехать с тобой, Карл! Мне все равно, что бы ты ни... что бы там ни было, мне все равно! Я только хочу быть с тобой.
— Да, — сказал я. — Знаю. Ты всегда боялась, что я уеду, правда? Ты делала все, что могла, чтобы удержать меня здесь. Помогала мне с учебой, спала со мной... была на побегушках каждый раз, когда мне могло что-нибудь понадобиться. А сама ты не могла отсюда уехать, верно, Руфь? Ты боялась потерять работу.
— Возьми меня, Карл! Ты должен взять меня с собой!
Я еще не был уверен. Поэтому ответил:
— Ладно, собирайся, и поедем. А там посмотрим.
После этого я поднялся к себе в комнату.
Я упаковал два чемодана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Слишком редкостное, на мой взгляд!
— В таком случае, как я уже сказал, записку можно объяснить только одним способом. Этот хитрый и коварный киллер, — он одарил меня извиняющейся улыбкой, — этот самый неуловимый, самый загадочный в стране преступник ходит по городу, рассказывая всем о своих планах... Вам не кажется это странным, шериф?
— Я не говорил, что он это делал! Я... я...
— Понятно. Значит, вы предполагаете, что эту записку он написал — или напечатал? Для вас собственноручно. Чтобы вам было удобней его арестовать.
Доктор Додсон разразился смехом. Окружной прокурор попытался сдержать улыбку, но ему это не совсем удалось.
— Да, — сказал он, положив руки на стол. — Билл, мне кажется, самое лучшее, что мы можем сделать...
— Подождите минуту! Он мог иметь сообщника! Который решил его выдать!
— Ах, бросьте вы! — Кендэлл покачал головой. — Он здесь новичок. Я виделся и работал с ним чуть ли не больше всех, и, уверяю вас, он не делал мне никаких признаний. Но может быть, вы как раз об этом и подумали, шериф? Вы считаете, что я замешан в этом деле?
— Разве я это говорил? — Шериф бросил на него беспомощный взгляд. — Но... это еще не все. Я получил телеграмму от родственников тех людей, с которыми он жил. Они говорят, что он обкрадывал стариков, издевался над ними и...
— Мне кажется, что вы получили обо мне и другие телеграммы, — вставил я. — От начальника полиции и окружного судьи. Что они сказали обо мне?
— Они... они... Почему сегодня вечером вы пытались убежать?
— Я ни от кого не пытался убежать, шериф.
— Почему вы не остановились, когда я вам кричал? Вы меня слышали?
— Я слышал чей-то крик в нескольких кварталах от меня. Мне и в голову не пришло, что это относится ко мне.
— Ладно, а почему вы... почему...
Он замолчал, пытаясь придумать еще какой-нибудь вопрос. Колебался и облизывал губы. Бросал взгляды на Кендэлла, Додсона и окружного прокурора, и мне казалось, что мысленно он так же смотрит на свою жену, спрашивая себя, как он сможет объясниться и оправдаться перед ней.
Окружной прокурор зевнул и протер глаза.
— Похоже, — сказал он, — нам угрожает нашествие целой армии городских копов. Которые будут отдавать нам приказы и объяснять, как мы должны вести свои дела, как это было в последний раз.
— Нет, я не... — Шериф сглотнул слюну. — Я не думаю, что вам грозит что-нибудь подобное. Мои ребята никогда себе не позволят...
— Он действительно бравый парень, — сказал доктор Додсон. — Наверно, ему не терпится увидеть свою фотографию в газетах. Если бы я не думал, что вы и так уже достаточно наказаны, то позаботился бы о том, чтобы подать на вас жалобу специальному уполномоченному округа.
— Вот как? — Шериф вскочил на ноги. — Хорошо, жалуйтесь. Посмотрим, как это на меня подействует.
— Посмотрим, — мрачно кивнул Додсон. — А пока я собираюсь забрать этого паренька в больницу и уложить его в постель.
— Неужели? Он никуда не поедет.
— Очень хорошо. Ему нужны отдых и медицинская помощь. Я говорю об этом, как врач. А эти джентльмены — мои свидетели. И вот что я скажу вам, Саммерс... — Он постучал по его шляпе. — Не удивляйтесь, если они будут свидетельствовать против вас в суде по обвинению в убийстве, происшедшем в результате преступной халатности.
— Чепуха! — У шерифа забегали глаза. — Если бы он был так болен, то не смог бы сделать все то, что он сделал. И не надо мне говорить...
— Я бы вам сказал, но вы все равно не поймете... Мы уходим, Фил? Итак?..
Я поехал в больницу.
Доктор осмотрел меня с ног до головы, покачивая головой и недоуменно бормоча себе под нос. Он дал мне выпить стакан какой-то желтоватой жидкости и сделал три подкожные инъекции, по одной в каждое бедро и еще одну повыше сердца. Я заснул.
Но шериф Саммерс все еще не сдался. Он приставил к моей палате своего заместителя. И на следующее утро, часов в одиннадцать, пришел сам и задал мне несколько вопросов.
Вид у него был такой, словно он плохо спал. Я мог побиться об заклад, что миссис Саммерс устроила ему изрядную головомойку.
Он все еще занимался своим делом, изображая из себя полицейского, когда появился Кендэлл. Кендэлл заговорил с ним доброжелательным тоном. Он предложил немного пройтись, и они ушли.
Я усмехнулся и закурил. Кендэлл начал зарабатывать свои деньги, если он их уже не заработал. Это был его первый шанс побеседовать с шерифом с глазу на глаз.
Интересно, что у него там еще на очереди...
Отдых и все эти штуковины, которыми накачал меня доктор, здорово меня взбодрили. Мне кажется, боец всегда сражается лучше перед тем, как решит уйти с ринга. Я не думал, что смогу побить Босса, — его никто не может побить, — но, по крайней мере, ему придется со мной повозиться. Возможно, пройдет год или два, прежде чем он сумеет меня выследить, а если мне удастся протянуть так долго... что ж, отлично! Может быть, тогда я смогу найти то место, или ту вещь, или что бы это ни было — то, что я всегда искал.
У меня было почти пятьсот долларов — остальные деньги лежали в банке в Аризоне, но про них лучше было забыть. С пятью сотнями долларов и хорошей машиной... а в Филадельфии я знал местечко, где ее можно поменять на другую... в общем, стоило попытаться. Все равно я уже ничего не терял.
* * *
Было почти два часа дня, когда вернулся Кендэлл. Я заранее знал, что он мне скажет, но он перешел к этому так плавно и естественно, что я едва не усомнился.
Он сказал, что миссис Уинрой уехала в Нью-Йорк. Заболела ее сестра, поэтому ей пришлось неожиданно уехать.
— Бедная женщина. Я никогда не видел ее в таком волнении.
— Ужасно, — поддакнул я, с трудом удержавшись от смеха. Она сама замучает себя до смерти раньше, чем они до нее доберутся. — Когда она вернется?
— Она ничего об этом не сказала. Но мне кажется, вряд ли это будет скоро.
— Ужасно, — повторил я, — просто ужасно!
— Да. Особенно если вспомнить, что ей не на кого положиться, кроме Уинроя. Вчера я попытался с ним поговорить — обсудить кое-какие счета в отсутствие миссис Уинрой. Но Руфи сказала, что не видела его после обеда и он даже не появлялся в парикмахерской. Вероятно, после последнего потрясения он собирается пить без передышки.
Я кивнул. И стал ждать, что он скажет дальше. Он продолжал:
— Неловкая сложилась ситуация. Бедняжка Руфи — для нее это настоящая трагедия! Она больше нигде не сможет найти работу и, поскольку миссис Уинрой уехала на неопределенный срок, здесь тоже остаться не сможет. Я бы хотел ей помочь, но когда... э-э... мужчина в моем возрасте оказывает финансовую помощь девушке, которая явно не сможет за нее расплатиться... Боюсь, это причинит ей больше вреда, чем пользы.
— Она бросит учебу?
— Увы, у нее нет другого выхода. Однако я рад заметить, что держится она очень хорошо.
— Понятно, — сказал я. — Похоже, что нам... что вам придется подыскать себе другое место.
— О да. Я думаю, что придется. Кстати, мистер Бигелоу, шериф решил, что ему следует... э-э... закрыть это дело с Уинроем. Я принес из пекарни вашу одежду и полный расчет, поскольку, судя по вашему здоровью и... м-м... сложившейся ситуации... вы вряд ли захотите здесь остаться.
— Да, — сказал я. — Понимаю.
— Насчет шерифа Саммерса, мистер Бигелоу. Его отношение к вам далеко не столь благосклонно, как мне бы хотелось. Я подозреваю, что он ждет малейшего предлога, чтобы доставить вам... м-м... серьезные неприятности.
Я задумался об этом, точнее, сделал вид, что задумался. Потом рассмеялся — это был горький смех — и сказал:
— Похоже, мне ужасно не везет, мистер Кендэлл. Ни работы. Ни жилья. Шериф думает только о том, как бы создать мне проблемы. Да и колледж, полагаю, будет только рад от меня избавиться.
— Ну... в самом деле... хм...
— Все в порядке, — сказал я. — Я ни в чем их не виню. Он сочувственно покачал головой, несколько раз поцокав языком. Потом бросил на меня быстрый взгляд, и глаза у него сверкнули. Он заговорил так, словно это только что пришло ему в голову:
— Мистер Бигелоу! Может быть, на самом деле все вышло к лучшему! Вы можете поехать на несколько месяцев в мой домик в Канаде и использовать это время, чтобы подучиться и поправить свое здоровье. А потом, когда про это все забудут...
— Господи, — сказал я. — Вы что, по-прежнему хотите?..
— Разумеется, хочу! Больше чем когда бы то ни было. Конечно, мы послушаем, что скажет доктор, но...
Доктору это не очень понравилось. Он немного пошумел, особенно когда узнал, что я собираюсь уехать из города сегодня же. Но Кендэлл зашумел еще больше, называя его пессимистом и тому подобное. Потом он отвел его в сторону, наверное, чтобы объяснить, что у меня нет особого выбора, уезжать или оставаться. Так что...
Домой мы поехали на машине Кендэлла, и за рулем сидел я, потому что он не любил водить. Он спросил, не откажусь ли я по дороге завезти Руфь на ферму к ее родным, и я ответил, что, конечно, не откажусь.
Я остановился перед домом, и мы некоторое время стояли возле машины и разговаривали, хотя сказать нам было особенно нечего.
— Вот что, мистер Бигелоу, — начал он, помявшись. — Я знаю, что во время нашего короткого знакомства я усвоил по отношению к вам почти диктаторские замашки. Не сомневаюсь, что было немало случаев, когда вам хотелось просто сказать мне, чтобы я не лез не в свои дела.
— О нет, — ответил я. — Вовсе нет, мистер Кендэлл.
— Да, да! — Он улыбнулся. — Боюсь, что при этом я руководствовался исключительно эгоистическими мотивами. Вы верите в бессмертие, мистер Бигелоу? В самом широком смысле этого слова? Я хочу сказать, что не сделал практически ничего из того, что собирался сделать в своей земной жизни. Все эти планы по-прежнему во мне, они ждут своего воплощения, но время для их исполнения уже истекло. Я... Нет, вы меня послушайте! — Он смущенно рассмеялся, помаргивая веками за стеклами очков. — Вот уж не думал, что способен на такой поэтический стиль!
— Все в порядке, — выдавил я, чувствуя, что по спине у меня бегут мурашки. — Вы сказали, что ваше время истекло...
Я смотрел прямо на него, в него и даже сквозь него, и все, что я видел, был только чудаковатый старикан. Я видел только его, потому что больше передо мной ничего не было. Он не работает на Босса. И никогда не работал!
— ...так мало времени, мистер Бигелоу. Некогда было ходить вокруг да около. То, что следовало сделать, надо было сделать быстро.
— Почему вы мне не сказали? — выкрикнул я. — Господи! Почему вы мне не сказали?
— Цик-цик... мистер Бигелоу. Взваливать на ваши плечи столь непосильный груз? Бросать еще один камешек на ваш и без того тернистый путь? С этим уже ничего не поделаешь. Я умираю, вот и все.
— Но... если бы вы мне сказали!
— Я говорю об этом сейчас только потому, что это неизбежно. Как я уже сказал раньше, я совсем не нищий. И хочу, чтобы для вас не было неожиданностью, когда вы получите весточку от моих адвокатов.
Я не мог вымолвить ни слова. Я почти ничего не видел, потому что мои глаза заволокло слезами. Потом он схватил мою руку и пожал ее, и от этого рукопожатия я едва не вскрикнул.
— Сдержанность, мистер Бигелоу! Я требую этого. Если вы хотите быть слезливым, по крайней мере, подождите, пока я...
Он отпустил меня, и, когда мой взгляд прояснился, его уже не было.
Я открыл ворота во двор, спрашивая себя, как я мог так сильно ошибиться. Но удивляться было особенно нечему. Я подозревал его, потому что не хотел думать на другого. На человека, который мог делать то же самое, что он, но по гораздо более основательным причинам... Руфи.
Я вошел в дом довольно шумно, и думаю, что она меня услышала, хотя не подала виду. Занавеска в жилые помещения была отдернута, а дверь в ее комнату открыта, и я остановился, глядя, как она одевается, прислонившись к спинке кровати.
Я разглядывал ее не всю сразу, а медленно и понемногу, словно она была не одним телом, а его частями, не одной женщиной, а тысячами женщин, всеми женщинами одновременно. А потом мой взгляд остановился на этой маленькой ножке с детской ступней, и все остальное для меня исчезло. Я подумал: "Интересно, как ты мог это сделать? Как ты мог трахнуть самого себя!"
Она надела лифчик и поясок и только потом заметила меня. У нее перехватило дыхание, и она воскликнула:
— О, Карл! Я не...
— Уже готова? — спросил я. — Я отвезу тебя к твоей родне.
— Карл, я... я...
Она медленно подошла ко мне, опираясь на свой костыль.
— Я хочу поехать с тобой, Карл! Мне все равно, что бы ты ни... что бы там ни было, мне все равно! Я только хочу быть с тобой.
— Да, — сказал я. — Знаю. Ты всегда боялась, что я уеду, правда? Ты делала все, что могла, чтобы удержать меня здесь. Помогала мне с учебой, спала со мной... была на побегушках каждый раз, когда мне могло что-нибудь понадобиться. А сама ты не могла отсюда уехать, верно, Руфь? Ты боялась потерять работу.
— Возьми меня, Карл! Ты должен взять меня с собой!
Я еще не был уверен. Поэтому ответил:
— Ладно, собирайся, и поедем. А там посмотрим.
После этого я поднялся к себе в комнату.
Я упаковал два чемодана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24