Если четвертый коктейль пробуждал ее всегдашнюю неприязнь к этим полночным бдениям по средам, она могла обрушиться на него с обвинением, что он все выдумывает с начала до конца — и клуб и проблемы, — лишь бы иметь повод задержаться на ночь в городе. Иногда ее упреки звучали достаточно язвительно. И не столько из-за его ночных отлучек по средам, сколько из-за того, что Стив решительно отказывался говорить об этих собраниях. Ни слова о том, где это происходит, кто присутствует и что они там обсуждают.
Затем следовал обед, рюмка коньяку в библиотеке и снова разговоры о всякой всячине, а потом Стив уводил жену наверх, добродушно подталкивая и похлопывая ее сзади. Все это выглядело немножко нелепо. Двое людей не первой молодости — господи, Стиву было уже сорок девять лет, а ей всего на три года меньше! Она знала, что Гретхен, несмотря на все свои смелые рассуждения о сексуальных проблемах, сочла бы поведение отца и матери неприличным и смешным. Но, если и существовал какой-то другой образец супружеской любви, они со Стивом об этом не подозревали. К тому же — что скрывать? — эти вечера по четвергам удивительно возбуждали и молодили ее.
Она посмотрела на свои часики. Без четверти семь. Пора и ей начинать игру. Сейчас она сядет у окна в глубокое кресло, обитое цветастым ситчиком, и постарается сделать вид, будто всем довольна и вовсе не сгорает от нетерпения. Она надела очки для чтения, взяла журнал «Холидей» и начала читать. Чего она хотела этим достичь — успокоиться, подавить радостное возбуждение? Нет, Сью, не лги. Для того, чтобы продлить удовольствие, растянуть его, как тянучку, замедлить мгновения. Она попыталась сосредоточиться на статье, но мысли ее не слушались. Вместо этого она начала думать о непонятных ночных отлучках Стива по средам. Закрытый клуб для высших чиновников, говорит он. Но кто они, где встречаются и о чем говорят до часу-двух ночи? Все это довольно туманно, и сегодня она заставит его рассказать правду, иначе… А что иначе? Она улыбнулась. А иначе — ничего. Вечера по четвергам были слишком драгоценны, чтобы портить их ссорами. Стив все равно не откроет тайны, а когда придет время, сам наверняка расскажет ей обо всем со всеми подробностями. Она снова взяла журнал и на сей раз по-настоящему погрузилась в чтение.
Из-за этого она только через час с лишним обнаружила, что уже темнеет, и машинально потянулась к выключателю торшера зажечь свет. Она посмотрела на часы. Две минуты девятого. Стив опаздывал на полчаса.
Она встала с кресла и прошла к парадной двери через холл, уже заполненный ночными тенями. Шум колес на подъездной дороге заставил ее ускорить шаг. Открыв дверь, она увидела зеленый седан, который задним ходом выезжал с их участка. Очевидно, кто-то свернул к ним по ошибке. Она вышла на кирпичное крыльцо и посмотрела на уходящий вниз Бруксайд Драйв. Бежевого с откидным верхом «олдсмобиля» Стива нигде не было видно.
Она вернулась в дом, прошлепала в своих сандалиях на кухню и приготовила себе дайкири. Сью не сразу сообразила, что влила чересчур много рома. Дайкири всегда смешивал Стив. Ей было не по себе. По четвергам он никогда не опаздывал.
Она вернулась в гостиную и снова принялась читать, на этот раз о последних лауреатах Клуба книги. Когда она опять взглянула на часы, было половина девятого. Куда он мог запропаститься?
В ней поднималось раздражение. По крайней мере мог бы позвонить и сказать, что опаздывает. Она топнула ногой и против собственной воли начала припоминать разные мелочи, которые ее злили. Эти воскресные завтраки Стива в мужской компании… Его невозможные старомодные костюмы… Его обыкновение запускать проигрыватель на полную мощность… А как он смотрит на нее, если его случайно оторвешь от книги! Словно она совершила что-то неприличное. А его манеры! Почему он всегда почесывается, когда встает со стула? А как он откашливается, словно старый надутый судья перед речью… И никогда не вешает на место полотенце… О, список его милых привычек бесконечен! Да что он о себе воображает, этот Стивен Грир? Если он случайно стал другом президента, это еще не дает ему никакого права…
Ну хватит, хватит, сказала она себе. И быстро зачеркнула перечень его пороков, выбросив всю эту чепуху из головы. Он был добр, обходителен, надежен. Временами бывал несносен, но эти милые глупости делали его обаятельным. Фантазер, забавник, остряк, да и вообще он ее муж и она его любит.
Когда она допила дайкири, снаружи совсем стемнело. Она включила в гостиной еще две лампы. На ее часах было девять. Торопливое движение секундной стрелки заставило ее вздрогнуть. Было уже очень поздно. Где же Стив?
Она зажгла свет в холле и некоторое время стояла, глядя на телефон. Затем набрала служебный номер Стива. Гудок прозвучал девять раз, но никто не ответил. Глупо, ведь ей же известно, что он в клубе, подумала она, нерешительно поглядывая на телефон. Позвонить в клуб? Она никогда этого не делала. Она презирала жен, которые беспокоили мужей в этих последних оставшихся мужчинам прибежищах. И все-таки это непохоже на Стива. Она протянула руку, чтобы набрать номер «Неопалимой купины», вашингтонского мужского клуба игроков в гольф, но вдруг сообразила, что не знает номера. Отыскав в гостиной очки для чтения, она перелистала справочник по Мэриленду и нашла телефон: 365—12—00.
Прозвучало шесть равнодушных, длинных гудков, затем ответил мужской голос.
— Простите, говорит миссис Грир. Я хотела бы поговорить с моим мужем, если он еще там.
Она чувствовала себя непрошеной гостьей, которая стучится к соседям во время званого обеда.
— Мы уже закрываем, — ответил голос. — Я переключу вас на бар.
Похоже, он делает это неохотно.
— О, благодарю вас.
С какой стати она должна чувствовать себя неловко?
Телефон молчал, затем сиплый голос произнес:
— Девятнадцатая лунка слушает.
— Говорит жена Стивена Грира. Извините за беспокойство, но у нас дома срочное дело. Могу я поговорить с мистером Гриром?
— О, Сью! Это я, Мори Риммель…
В его голосе звучало пьяное добродушие, и Сью легко представила себе лунообразную физиономию Риммеля, испещренную пурпурными прожилками. Она его почти не знала, однако Мори Риммель, лоббист, — кажется, он представлял стальную промышленность, — ко всем обращался запросто по имени.
— Мне очень жаль, но Стива здесь нет, — сказал он. — Только мы с Джо Хопкинсоном доигрываем партию.
— Простите, что беспокою вас, но мне очень нужен Стив, у нас тут кое-что стряслось.
— Что-нибудь серьезное?
— Ничего страшного. Просто семейные дела. Мори, вы не знаете, куда он уехал?
— Увы, нет. Собственно, я даже не помню, чтобы он возвращался сюда, но я, наверное, не обратил внимания. Этот чертов Хопкинсон загреб у меня кучу денег. Стив, наверное, принял душ и уехал, не заходя сюда. Минуточку, Сью… Эй, Джо! — крикнул он бармену. — Ты не помнишь, когда испарился Стив Грир?
Ответа Сью не разобрала, а Риммель сказал:
— Подождите минутку, пожалуйста.
Минутка растянулась на все три, пока Риммель снова не взял трубку.
— Простите, Сью. Я тут справлялся у Джо. По совести, в последний раз мы видели Стива около шести у первой лунки. Предложили ему сыграть партию втроем, но он сказал, что только пройдет несколько лунок и в семь уедет, потому что его ждут дома.
Значит, она зря ругала Стива!
— Спасибо, Мори. Я…
— Подождите, Сью! — прервал он. — Как я не догадался посмотреть, здесь ли его машина! У него с откидным верхом?
— Да. «Олдсмобиль» бежевого цвета. Мори, мне, право, неловко.
— Пустяки! Это займет всего минуту. Я сейчас вернусь.
Но на этот раз прошло целых пять минут, прежде чем Риммель подошел к телефону. За это время она пододвинула кресло и закурила сигарету. Все это было странно. Она начинала беспокоиться.
— Алло? Послушайте, Сью, тут что-то не так. — Голос Риммеля утратил пьяное благодушие. — Машина на стоянке, но Стива нигде в клубе нет. Мы с Джо проверили его кабину в раздевалке — их тут не запирают. Его костюм на месте. Но и ботинки для гольфа тоже здесь. Потом Джо вспомнил, что, когда мы встретили Стива у первой лунки, на нем были уличные туфли.
— Разве это так уж необычно? — Она чувствовала себя немного растерянной. Она ничего не смыслила в гольфе.
— Да, пожалуй. На Стиве был костюм для гольфа, кажется, свитер и спортивные брюки, вот мы и удивились, почему он в уличных туфлях?
— Но кто-нибудь видел его после шести часов? — упавшим голосом спросила Сью. — И вы уверены, что его машина на стоянке?
— Совершенно уверен.
— Может быть, с ним что-нибудь случилось на поле?
Поднося ко рту сигарету, она заметила, что у нее дрожит рука.
— О, не думаю, во всяком случае только не с ним. Стив в прекрасной форме… Знаете, Сью, мы с Джо возьмем сейчас карт, фонари и осмотрим все вокруг, так, для очистки совести. Понимаете?
— Я сейчас приеду! — сказала она, позабыв на мгновение, что женщин не допускали на территорию «Неопалимой купины».
— Я бы не стал этого делать. — Риммель заговорил медленнее, подчеркивая каждое слово. — Смешайте себе коктейль покрепче и ждите у телефона. Вы нам в любом случае ничем не поможете… И успокойтесь, золотко. Сидите себе и ждите, пока я не позвоню. Примерно через полчасика…
В тот момент, когда она положила трубку, ее обожгла мысль: Мори Риммель подозревает, что Стив свалился где-нибудь на поле. Да, именно так! Мори думает, что Стив где-то лежит без сознания или, может быть… мертвый? И он не хочет, чтобы, когда они найдут труп, жена закатила истерику. Эта мысль причинила ей физическую боль, и она несколько минут сидела в оцепенении, глядя на телефон. Что же могло случиться? Сердечный приступ? Удар? Но у Стива великолепное здоровье. С другой стороны, в его возрасте бывает всякое. Сусанна медленно прошла на кухню и приготовила себе второй дайкири. Дом почему-то сразу показался ей холодным, она обхватила себя за плечи. Надо надеть свитер.

«Девятнадцатая лунка», клубный бар с игорными столами, выходила высокими до потолка окнами на восемнадцатую площадку, а с другой стороны на десятую черту. Одну стену бара покрывали карикатуры на членов клуба, здравствующих и покойных, включая всех президентов, вплоть до последнего из них, Роудбуша. Риммель и Хопкинсон играли в рами за зеленым столиком возле этой юмористической галереи. Джо Хопкинсон, худощавый загорелый мужчина с глубоко посаженными глазами, сидел, тасуя карты с неумолимостью палача. Играли всего по одному пенсу за очко, но он вырвался далеко вперед.
— Насколько я понял, нам предстоит расчет, а затем поиски, — сказал он.
— Ага, — подтвердил Риммель. — Подсчитай там за последнюю партию, и я расплачусь.
— Уже подсчитал, — сказал Хопкинсон. — Ты отстал на 3678 очков. Платим с округлением до пятерки. Итого с тебя тридцать пять долларов.
Риммель вытащил бумажник из заднего кармана, отыскал банкноты в двадцать, десять и пять долларов и веером разложил их на столе.
— А теперь, победитель, давай еще раз осмотрим кабины, — сказал он.
Они отправились сначала к маленькой раздевалке со специальным душем, устроенным еще для Эйзенхауэра. Теперь здесь была кабина президента Роудбуша с маленькой табличкой: «Президент». Рядом с ней находилась кабина Грира, и Риммель с Хопкинсоном осмотрели ее еще раз. Серый городской костюм висел на вешалке, рубашка и галстук на крючках. На металлическом полу валялись шерстяные носки и ботинки для гольфа.
— Не моту понять эту историю с ботинками, — сказал Хопкинсон.
Они прошли через прилегающую душевую и умывальную, затем заглянули в обширную и сейчас пустынную общую раздевалку. Всюду еще горел свет. Цветные флажки государственных деятелей и военачальников, членов клуба «Неопалимая купина», свисали с потолка. Они прошли в салон и столовую, но не встретили ни души. В Старом клубе из камня и кирпича не осталось никого, кроме ночного сторожа. Риммель нашел в служебном помещении большой фонарь на аккумуляторах.
Снаружи тонкая дымка заволакивала серп месяца, изливавшего рассеянный свет, словно запыленная лампочка. Риммель с Хопкинсоном прошли под навес, где стояли электрические карты для передвижения по полю, и Риммель начал по очереди освещать их номера.
— Нет номера десятого, — сказал он наконец. — Должно быть, его и взял Стив.
Они выкатили ближайший карт из бокса, и Хопкинсон сказал:
— Веди ты. Знай я, что нам предстоит эта поисковая миссия, я бы не стал пить третий мартини.
— Так ведь мы оба пили, — сказал Риммель.
Он с трудом втиснул свой толстый живот между рулем и сиденьем и передал фонарь Хопкинсону, который начал освещать дорогу впереди. Это был мощный фонарь. Когда они доехали до первой отметки, луч света выхватил из темноты отрезок дороги на добрую сотню ярдов.
— Давай осмотрим первые пять площадок, а потом проедем через восьмую до девятой, — сказал Риммель. — Если он хотел пройти всего несколько лунок, он бы пошел именно так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62