— Держись крепче, — крикнул он ей. А затем выпалил слово «дрю!».
Лошадь под ней громко заржала, и они провалились сквозь облака и исчезли.
— Ну вот, это последняя из них, — самодовольно сказала Эмми. — Мне уже было интересно, когда же она наконец появится.
— Ты знала, что мы ее увидим? — спросила Лейта.
— Конечно. Это симметрия, Лейта. По пути мы повстречали всех остальных. Генд ни за что не оставил бы Гелту в стороне.
— Это совпадение, что их ровно столько же, сколько нас? — спросил Альтал.
— Разумеется, нет. — Эмми начала устраиваться в капюшоне поудобнее.
— Мы снова встретимся с ними, да, Двейя? — спросила Лейта.
— Естественно, — сказала Эмми. — Ради этого все и затевается, дорогая Лейта.
— А ты сможешь снова говорить вслух, когда мы вернемся в Дом, Эм? — спросил Альтал.
— Да. А что?
— Просто любопытно. Было бы неплохо, если бы вы, девочки, перестали использовать мою голову в качестве светской гостиной.
Элиар смотрел на Лейту с суеверным страхом.
— Я очень рад, что вы на нашей стороне, мэм, — сказал он. — Вы ведь никогда не поворачиваетесь спиной к людям?
— Не часто.
— Поедем дальше, — сказал Альтал. — Как только мы войдем в Дом, сюрпризов со стороны Генда больше не будет.
Они добрались до Дома на исходе мрачного утра, когда с самого рассвета жалящие шарики снега сыпались на них из рваных туч.
— Он огромен! — воскликнул Бхейд, уставившись на гигантское гранитное строение.
— Просто местечко, которое мы с Эмми привыкли называть своим домом, — ответил Альтал. — Давайте войдем внутрь, подальше от этого ветра.
Они взошли на подъемный мост, и копыта их коней застучали по толстым и тяжелым каменным плитам.
— Почему, уходя, вы не подняли за собой мост? — спросил Элиар у Альтала. — Это же открытое приглашение войти для всякого, кто идет мимо.
— Не совсем, — не согласился Альтал. — Дом могут видеть только те, кто должен его видеть.
— Но он же виден как на ладони, Альтал.
— Нет, его не видят те, кто не должен его видеть.
Альтал провел их на двор и сошел с коня.
— Ты помнишь, где находятся конюшни, Альтал? — спросила Эмми, заговорив своим голосом вслух.
— Она разговаривает! — воскликнула Андина.
— О да! — усмехнулся Альтал. — Уверен, что скоро ты будешь желать, чтобы она этого не делала.
— Позаботься о лошадях, Альтал, — твердо сказала Эмми. — А я провожу девушек в дом подальше от непогоды.
Она выбралась из капюшона его плаща и неслышно спрыгнула на каменную мостовую.
— В конюшне есть свежее сено. Расседлай лошадей и задай им корма. А потом приходи в дом. Мы будем в башне.
— Слушаюсь, дорогая, — ответил он.
Помахивая своим гибким хвостом, Эмми повела Андину и Лейту в дом, а Альтал и остальные повели лошадей через двор.
— Понадобится время, чтобы к этому привыкнуть, — заметил Бхейд.
— О да, — согласился Альтал, расседлывая своего коня. — Когда я впервые пришел сюда, я был убежден, что Дом свел меня с ума. Иногда я и теперь не совсем уверен, что у меня все шарики на месте.
Вдыхая знакомый запах Дома, Альтал повел Бхейда, Элиара и Гера по коридору, а затем наверх по лестнице, в комнату на вершине башни.
— А здесь тепло, — сказал Бхейд, распахивая плащ. — В этих комнатах совсем не дует.
— Тот, кто строил этот дом, сделал это на совесть, — согласился Элиар.
— Уверен, что он был бы рад узнать, что тебе понравилось, — заметил Альтал.
— А кто его построил, Альтал?
— Скорее всего, тот, кто в нем жил. Он любит все делать сам — так сказано в его Книге.
Они подошли к двери наверху лестницы, и Альтал постучался.
— Можно нам войти? — спросил он.
Дверь открылась — очевидно, сама по себе.
— Что это еще такое? — спросила Эмми.
— Элиар преподал мне урок хороших манер.
Эмми, Андина и Лейта сидели на кровати, укрытой шкурами бизона, а купол наверху слабо светился.
— Хорошо дома, — сказал Альтал, снимая плащ.
— Не слишком-то устраивайся здесь, милый, — предупредила его Эмми. — Я приготовила другие комнаты.
— А почему бы не остаться здесь, как раньше?
— Ты не замечал, что в нашей небольшой компании собрались люди разных полов? Вот здесь, рядом со мной, — девочки, а там, вместе с тобой, — мальчики.
— Ладно, — сказал он.
— Ты что, не замечаешь разницы между девочками и мальчиками?
— Я же сказал «ладно», Эм!
— В большинстве случаев считается, что нехорошо, когда девочки и мальчики спят вместе, до тех пор пока они не выполнят некоторых формальностей. Ты знал об этом, милый?
— И часто она такая? — спросил Гер.
— Все время, — грустно ответил Альтал.
— Спускайся вниз, Альтал, — сказала Эмми нежным голосом. — Там есть большая комната направо. Там будут спать мальчики. Не пытайтесь войти в комнату слева от лестницы, где будут спать девочки, потому что если вы только попробуете это сделать, я расцарапаю вам все лицо.
Комната справа от лестницы была большая и хорошо обставленная. Альтал уже заглядывал однажды в эту комнату, когда впервые пришел в Дом много веков назад, и тогда она была совершенно пуста. Теперь, когда Эмми смогла сама использовать Книгу, не прибегая к его сознанию, она, очевидно, дала волю своей творческой фантазии.
Полы в комнате были устланы коврами, на окнах висели занавески, вся комната обставлена массивной, богато изукрашенной мебелью. На широких кроватях лежали одеяла и подушки, а посреди комнаты стоял массивный стол с четырьмя просторными креслами. В огромном камине весело потрескивал огонь, а в углу, как и ожидал Альтал, располагалась большая ванна.
— Я и не знал, что Эмми может быть такой… — Бхейд никак не мог найти нужное слово.
— Ты хочешь сказать, такой важной? — пришел на помощь Альтал. — О да, Эмми просто хлебом не корми — дай поважничать. Джентльмены, что вы желаете на ужин?
— Что угодно, только не рыбу, — выпалил Гер.
— Лично я предпочитаю говядину, — предложил Элиар, — много-много мяса.
Альталу никак не спалось. Он вернулся в Дом, но без Эмми, свернувшейся рядом в клубок и тихонько мурлыкающей, он не мог уснуть.
Наконец он плюнул на все, отбросил одеяло и вышел в коридор. Дом, казалось, остался прежним, но без Эмми ему здесь было пусто. Он грустно поднялся по лестнице к знакомой комнате наверху.
Альтал остановился у северного окна, глядя на ледяные вершины, и мрачное недовольство терзало его.
Вдруг за спиной он услышал тихий звук, и ему опять стало хорошо на душе. Он вновь почувствовал себя дома, заслышав мурлыканье Эмми.
— Иди сюда, — сказала она, — иди ко мне, милый, и я позабочусь о тебе.
Он обернулся и застыл в изумлении.
Девушка из его давнишнего сна сидела на кровати, укрытой шкурами бизона, позади стола, на котором лежала Книга Дейвоса, и лицо ее и тело были прекраснее всего, что он когда-либо видел.
— Иди ко мне, мой возлюбленный Альтал, — промурлыкала она. — Я позабочусь о тебе.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДВЕЙЯ
ГЛАВА 16
Лицо ее было таким, каким оно вот уже более двух тысяч лет являлось ему во сне, — лицо, озаренное древним спокойным совершенством. Она встала, и ее зеленые глаза пронзили его душу, нежные руки обвили его шею, и она сжала его в своих страстных объятьях. Все его чувства закружились в вихре этих объятий, и он утонул в ее поцелуе.
Сколько времени они провели обнявшись, он не мог бы сказать, но, держа ее так близко к себе, он услышал знакомое мурлыканье и замер от удивления. Богиня, которая заполонила все его сны, здесь, в Доме, всегда была рядом с ним, и их судьбы были неразрывно переплетены. То, что раньше казалось ему таким странным, теперь стало совершенно ясным.
— Ты это делаешь, чтобы дать мне понять, что мы всегда были здесь вместе? — спросил он.
— О чем ты, Альтал?
— Ты мурлыкаешь, Эмми.
— Конечно же нет! — воскликнула она, и мурлыканье прекратилось.
Альтал улыбнулся про себя и оставил эту тему. Очевидно, их игра еще не закончилась.
— Может, мне только показалось, — сказал он. Затем он снова поцеловал ее мягкие, совершенные губы, и она опять замурлыкала.
— Давай поговорим, Альтал, — сказала она ему, отстраняясь.
— Что?
— Все это происходит слишком быстро.
— Я думал, это была твоя идея.
— Не сейчас, любимый. Потом у нас будет для этого сколько угодно времени, но сейчас нам надо сохранять трезвую голову.
Горячая волна разочарования захлестнула его. Но он поборол ее.
— Думаю, нам действительно надо поговорить, — сказал он.
Она отошла на шаг назад и провела ладонями по вискам, пропуская сквозь пальцы свои золотистые волосы.
— Ах, — сказала она, — как тепло для этого времени года. Так о чем ты?
— Ты действительно Двейя? По крайней мере, ты сказала мне это, когда мы шли через Магу.
— А ты запомнил. Забавно.
— Не надо так, — сказал он почти по привычке. — Я хотел бы знать, смогут ли остальные видеть тебя так, как вижу тебя я, или для меня ты будешь Двейя, а для других — Эмми?
— Это было бы немного трудновато, Альтал. Наверное, я могла бы это устроить, но зачем?
— Ты знаешь, твой истинный облик производит ошеломляющее впечатление. У каждого из них здесь есть какие-то обязанности, которые им надо выполнять, а для этого им, наверное, надо сконцентрироваться. Не будет ли им мешать твоя божественная красота?
Она заливисто рассмеялась и порывисто обняла его.
— О милый! — сказала она, снова целуя его. — Ты хочешь, чтобы я была только твоей?
— Ну… — застенчиво произнес он, — думаю, отчасти это так, но мне кажется, нам все-таки надо это обсудить. Когда ты рядом, действительно очень трудно собраться с мыслями, Двейя.
— Благодарю вас, сэр, — ответила она, склоняясь в шутливом реверансе.
— Ты не могла бы посерьезнее? Мне кажется, здесь есть над чем подумать. Увидев тебя, Андина и Лейта просто позеленеют от зависти, а разговаривать с Элиаром или Бхейдом в твоем присутствии — все равно что кричать в колодец. От одного твоего вида можно потерять разум.
— Я же не нарочно, любимый. Я и мои братья существуем на другом уровне реальности, и это всегда будет проглядывать, даже если мы попытаемся это скрыть. Если ты хорошенько вспомнишь, даже когда я была кошкой Эмми, это иногда проскальзывало. У меня от природы любящая натура, и это, похоже, всегда заметно.
— И все-таки я думаю, что тебе лучше снова надеть свою пушистую шкурку, Эм. Пока мы здесь, деткам нужно сохранять способность думать, но они не смогут думать в присутствии непрерывно восходящего солнца.
— Это часть того, что нам предстоит здесь делать, Альтал. Остальным нужно привыкнуть к тому, что я рядом. Гораздо лучше, если они потеряют голову здесь, нежели сбить их с толку там, в реальном мире, посреди катаклизмов.
— Может быть.
Но Альтала все еще обуревали сомнения относительно этой идеи.
— Тогда вот еще что, — сказал он. — Не будешь ли ты чересчур заметна, когда мы снова выйдем из Дома? Думаю, снаружи ты будешь очень привлекать внимание.
Она пожала плечами.
— Значит, снова стану кошкой Эмми.
— Это твоя собственная идея или твой брат запретил тебе выходить отсюда в твоем истинном обличье?
— Запретил? — В голосе ее звучал холодок, даже враждебность.
— Ну, в конце концов, он же Бог.
— Я тоже, Альтал, и никто не указывает мне, что я могу делать, а что — нет. Эмми придумала я, а не мой брат. Я использую ее, когда мне нужно стать незаметной. Ты должен все знать о том, как быть незаметным. Это часть твоей задачи, и моей тоже. Никто из моих братьев не должен знать, что я делаю, и перевоплощение помогает мне скрываться от них. — Она залилась негромким смехом. — Иногда я тайком пробираюсь к Дейвосу, а он даже не знает, что я у него побывала.
— Вы с Дейвосом очень близки?
— Вообще-то нет. У нас разные интересы, так что нам особо не о чем говорить. При встрече здороваемся, вот практически и все.
— Быть Богом, наверное, значит чувствовать себя очень одиноким.
— Вовсе нет. У нас есть мысли. — Она тайком взглянула на него. — А теперь, кроме мыслей, у меня есть ты.
— Ах да. И ты никогда от меня не отделаешься.
Тут ему в голову пришла мысль.
— Если ты и твои братья такие самодостаточные, почему же Дэва стремится все изменить? Чего он хочет этим добиться?
— Это идет из далекого-далекого прошлого, Альтал, — в задумчивости ответила она. — Дэва разрушает, — но только то, что Дейвос и я позволяем ему разрушить. Это непосредственно унижает его. Он старьевщик вселенной, подбирающий обноски. В некотором смысле он Бог Небытия, и поэтому он пребывает в пустоте и темноте. Дейвосу нравится создавать, а мне нравится пестовать то, что он создает. Но в пустоте радости мало, поэтому, когда Дэва не в силах больше выдержать свое одиночество, он посылает Генда, чтобы найти ему товарищей и заполнить пустоту. Думаю, Генд — не самый удачный выбор моего брата.
— Ты его жалеешь, Двейя?
— Да, немного. Всем известно, что у меня мягкое сердце.
Альтал посмотрел в восточное окно и увидел, что утренняя звезда уже взошла.
— Скоро пора будить деток.
Он почесал подбородок.
— Наверное, ты права относительно устройства спален, — согласился он, — но столовую, может быть, следует сделать общей, чтобы они имели возможность собираться вместе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115