В одном только отряде Горалека было двадцать два человека убитых, а раненых около семидесяти. В группе Локтева осталось двенадцать человек. Раненых у него не было, убитых семеро и один — пропавший без вести.
У Иветы в этот день было работы по горло. На поле боя ее не пустили, но после боя ранеными забили весь госпитальный и два жилых отсека. Девушка работала, не жалея сил, но сердце ее терзала тревога за любимого.
Спрашивать о летающем человеке раненых она не решалась. Помогая партизанскому врачу накладывать повязки, извлекать пули и осколки, сшивать раны и собирать раздробленные кости, она почти не воспринимала всего ужаса этой кровавой работы.
Все ждала, что раненые, может быть, сами заговорят о недавнем сражении. Но раненым было не до воспоминаний — они лишь стонали да просили воды.
В лазарет заглянул лесник Влах:
— Сестричка, поди-ка сюда!
— Что у вас, Влах? Вы тоже ранены?
Ивета бросилась к нему в надежде узнать от него что-нибудь о ходе боя и благополучно ли его начал Ночной Орел. Но Влах был в скверном настроении и отказался о чем-либо говорить.
— Нет, я не ранен, — ответил он мрачно, словно сожалея, что вышел из боя невредимым. — Меня командир за тобой прислал:
— Зачем? Что-нибудь случилось? Влах махнул рукой и отвернулся.
— Почем я знаю! Надо. Идем давай! Ивета растерянно посмотрела на врача.
— Что ж, Сатранова, идите, коли командир зовет.
Сбросив забрызганный кровью халат, Ивета покинула лазарет и по узким темным переходам пошла вслед за Влахом к штабному отсеку. Лесник проводил ее до дверей и, крепко пожав ей руку, быстро ушел прочь.
Ивета робко постучала и вошла в каморку. Здесь были Горалек и несколько чужих командиров.
Усадив девушку на ящик, шахтер смущенно прокашлялся и, глядя куда-то в сторону, проговорил:
— Вот какое дело, сестра Ивета: Погиб сержант Кожин:
— Не может быть! — шепотом проговорила Ивета, покрываясь смертельной бледностью.
— Погиб, дорогая. Я сам это видел. Он пал, как настоящий герой. Наша сегодняшняя победа нам досталась ценой его жизни: Сиди, сиди! Ты должна знать, как все было!
Не давая Ивете произнести ни единого слова, точно боясь того страшного горя, которое вот-вот вырвется из ее груди, Горалек торопливо рассказал ей, как развертывалось сражение в Медвежьем логу и как был убит Иван Кожин. Когда он кончил, в штабе долго стояла тишина. Ивета не плакала. Она лишь смотрела на Горалека широко раскрытыми глазами, не в силах произнести ни слова. Она словно ждала, что Горалек скажет еще что-нибудь и появится хоть какая-нибудь надежда.
Но Горалек молчал. И тогда Ивета заговорила сама — тихо, отрывисто, почти бессвязно:
— Почему я не знала, что вы не давали ему задания?… Почему не сказали мне, что он ушел самовольно?… Я догадывалась, а вы разубедили меня!… Если бы я знала хотя бы в тот последний раз, когда его видела!… Почему я не знала?! Ведь я бы не отпустила его! Я бы уговорила!… А вы не сказали!… Почему, почему вы мне ничего не сказали?!.
— Не надо, Ивета, не спрашивай: Ошиблись! Не ожидали, что все так обернется: — смущенно бормотал Горалек. Но Ивета не слышала его. Она была словно в бреду.
— Почему вы мне не сказали?! — крикнула она и, закрыв лицо руками, разразилась безудержными рыданиями.
В это время вошел майор Локтев. Увидев плачущую Ивету, он сразу понял, что тут происходит, нахмурился и громко сказал:
— Тело сержанта Кожина, товарищи, отыскать не удалось. Факт его смерти не установлен. Возможно, он лишь ранен и увезен фашистами в одном из танков, которым удалось вырваться из Медвежьего лога.
Ивета вскочила, сразу перестав плакать.
— Это правда? Вы хорошо искали, товарищ майор?
— Да, Ивета. Мы сделали все, что могли. Но Кожин исчез бесследно. Этому можно дать лишь одно объяснение: Кожин жив и находится в плену. Если бы он был мертв, фашисты вряд ли стали бы его подбирать и увозить. Зачем им мертвый?…
— Жив!… Конечно, он жив! А что в плену, это ничего! Ведь пленных освобождают.
Значит, и Ивана освободят! Ведь вы освободите его, правда, товарищ майор?
— Освободим, Ивета. Конечно, освободим!… А теперь успокойтесь и возьмите себя в руки. Вас ждут раненые.
— Да, да, там много работы, — пробормотала Ивета и, улыбнувшись сквозь слезы, быстро выбежала из штаба. После ее ухода все присутствующие так и набросились на майора. Неужели это правда? Неужели тело Кожина не удалось найти? Неужели немцы в такой суматохе успели захватить его в плен? А может быть, он незаметно отполз в сторону и улетел?
А Горалек по этому поводу вновь напомнил о живучести шахтерского племени:
— Ну и дурак я, что поверил в его гибель! Ведь Кожин — шахтер, а мы, шахтеры, из любой переделки выбираться умеем!
Но Локтев лишь сокрушенно покачал головой:
— Не увлекайтесь, товарищи. Кожин в плену и наверняка тяжело ранен. Трудно судить, выживет он или нет. Ясно пока одно: он в плену. И лично я не уверен, что плен для него лучше смерти:
Майор помолчал, оглядел командиров сухим, строгим взглядом и уже совершенно другим тоном сказал:
— Ну что ж, товарищи, займемся текущими делами. Первое дело такое: в лесу еще бродит пять недобитых отрядов карателей. Их надо немедленно ликвидировать. Это наше общее дело, и займемся мы им столь же дружно, как и ликвидацией основных сил карателей в Медвежьем логу. Второе дело касается лишь нас с тобой, товарищ Горалек. Этой ночью мы должны принять самолет из Москвы. Нам доверена жизнь известного советского ученого. Нужно сделать все для его полной безопасности:
— Это тот самый профессор, который направлен к нам, чтобы изучать нашего сержанта Кожина?
— Да, тот самый: Третье: третье дело, товарищи, снова касается нас всех. Фронт уже близко. А это значит:
— Это значит, что нам пора самим переходить в наступление! — гаркнул Горалек.
Командиры заговорили все разом, но вскоре снова затихли, склонившись над картой.
Эпилог
ЭСТАФЕТА ПЕРЕДАНА

1
Жарким летним днем по горной тропинке, петлявшей среди густых лесных зарослей, шли парень и девушка. По снаряжению в них нетрудно было узнать альпинистов. За плечами у них были рюкзаки, на ногах — специальные ботинки с шипами.
Только где же они тут собираются тренироваться? Ведь горы в окрестностях Б.
пологи и сплошь покрыты лесами.
Солнце изрядно припекало. По загорелым лицам молодых людей струился пот. Выйдя на прогалину, с которой открывалась широкая панорама уходящих вдаль зеленых вершин, парень остановился и подождал девушку, которая немного от него отстала.
— Смотри, Индра, — сказал он, — вон Белый Горб, а чуть правее и ближе, видишь — чернеет что-то вроде столба?
— Вижу, Владик.
— Это и есть Чертов Палец.
Заслонившись рукой от солнца, девушка посмотрела на горы и сокрушенно вздохнула:
— Сколько до него еще?
— Да километров пять: А ты что, устала? Тогда давай передохнем немного. За нами ведь никто не гонится.
Они с удовольствием освободились от рюкзаков и расположились на траве, в тени развесистого клена. Индра вынула пакеты с бутербродами и термос с холодным кофе.
Во время еды она спросила:
— А ты уверен, Владик, что база Кожина была на Чертовом Пальце?
— Конечно, нет. Это только предположение Горалека. Накануне сражения в Медвежьем логу он был здесь вместе с Иветой и Локтевым. Нашли на снегу стеариновую свечу.
Вот и все:
Индра перестала есть и задумалась.
— Странно, — сказала она через минуту. — Человек живет, с виду ничем не отличается от других людей, а на самом деле: По-моему, Владик, ничего не может быть страшнее потери памяти. Потерять свое прошлое — это в тысячу раз хуже, чем потерять руку, ногу или зрение:
— Ты о ком это, об отце или о Кожине?
— И о том, и о другом. Кожин ничего не знает о Ночном Орле, отец тоже забыл абсолютно все, даже свою профессию. И вот мы теперь ходим, ищем, собираем по крупицам их прошлое: Скажи, Владик, тебе не кажется странным, что и отец, и Кожин потеряли память одновременно, при одних и тех же обстоятельствах?
— Над этим, Индра, многие ломали себе голову, да так ни до чего и не додумались.
С Иваном Кожиным всякое могло случиться. В Медвежьем логу его так изрешетили пулями, что он чудом остался жив. Потом плен, эта загадочная лаборатория, где над ним черт знает что проделывали. Тут возможен нервный шок с полной потерей памяти. Другое дело твой отец, доктор Коринта. Он не был тяжело ранен, и в гестаповских застенках его вряд ли подвергали каким-нибудь зверским пыткам. И тем не менее он пережил тот же нервный шок, что и Кожин, с точно такими же последствиями: Но нельзя забывать, что твой отец открыл препарат агравин, искусственный стимулятор свободного полета, и что с его помощью он и Кожин бежали из лаборатории-тюрьмы:
— Может, на них агравин так подействовал?
— Возможно: Формулу агравина твой отец хранил в памяти а память потерял.
Естественной способности летать Кожин лишился из-за пыток в немецком плену, а про подвиги Ночного Орла забыл, потому что тоже потерял память. Теперь мы ходим вокруг этого, как слепые вокруг забора, и не видим ни малейшего просвета:
Появилась жар-птица, сверкнула своим ослепительным оперением и улетела. Хоть бы маленькое перышко успели у нее выдернуть!…
— Но, в таком случае, Владик, зачем же мы собираемся рисковать? Сам знаешь, уже был случай, что человек сорвался с Чертова Пальца и разбился насмерть. В тридцать шестом году. Говорят, он был первоклассным альпинистом:
Владик развалился на траве, закинул руки за голову, презрительно свистнул и сказал:
— Вспомнила! Неизвестно, какие тогда были альпинисты! У меня, впрочем, тоже не последний разряд. А потом, твой первоклассный альпинист просто так полез, вот и сорвался, а мы:
— Что — мы?
— А мы на этом Чертовом Пальце можем найти перо жар-птицы: Доказать, что Ночной Орел в самом деле существовал, — разве этого мало? Ведь столько лет прошло, а никто этим делом серьезно не занимался. А почему? Да потому, что не осталось никаких доказательств. Рассказы очевидцев! Да кто станет считаться с этими рассказами, ежели сами герои событий ничего не помнят и ничего не могут подтвердить!
— А если мы на Чертовом Пальце ничего не найдем?
— Будем искать в других местах. У Ночного Орла была какая-то база. Это вне всяких сомнений: Конечно, я рискую с этим Чертовым Пальцем. Но я рискую не ради рекорда, а ради спасения великого открытия. Ради этого я поступил на биохимический, ради этого занимаюсь альпинизмом и парашютизмом, ради этого я могу сделать все, что угодно!
— Значит, ты веришь в Ночного Орла?
— Верю, Индра.
— И веришь, что он снова полетит?
— В этом у меня уверенности нет. Но если Кожин сам убедится, что Ночной Орел не сказка, он здорово поможет нашему делу. А летать? Летать может и кто-нибудь другой:
— Например, ты, да?
— А хоть бы и я! Это заветная мечта моего детства!
— Забавный ты, Владик: — улыбнулась девушка. Отдохнув, они двинулись дальше.
Когда солнце, перевалив через вершину своего пути, уже стало спускаться вниз, они достигли наконец подножия Чертова Пальца.
2
Снизу каменный столб казался совершенно неприступным Его темно-серые выщербленные стены отвесно уходили в головокружительную высоту. Все пространство вокруг было усеяно большими и малыми каменными глыбами, густо заросшими травой и кустарником. Над двузубой вершиной Чертова Пальца с криком кружили птицы.
Молодые люди поставили палатку, развели костер. Пообедав разогретыми консервами и отдохнув после трудного перехода, они до самого вечера бродили вокруг диковинного утеса, выбирая удобное место для восхождения:
Утром, задолго до восхода солнца, они были уже на ногах. Позавтракав, Владик проверил снаряжение, опоясался страховочной веревкой, прикрепил к поясу связку железных скоб и решительно направился к каменному столбу. Индра пошла за ним, тоже в полном снаряжении, готовая в любую минуту прийти на помощь товарищу.
— Смотри, Владик, зря не рискуй! Увидишь, что трудно, возвращайся. Лучше в другом месте попытаемся.
— Не беспокойся, не маленький. Я даже права такого не имею — зря рисковать: Ну, я пошел!…
Первые сто метров Владик одолел сравнительно легко, почти не израсходовав скобы.
Но дальше каждый метр приходилось брать с бою.
— Вернись! Владик, вернись! — крикнула снизу Индра, заметив, что он выбивается из сил.
Но Владик сделал вид, что не слышит ее зова. Он был уверен, что одолеет Чертов Палец с первой попытки.
Поднявшееся над горами солнце стало припекать все сильнее и сильнее, но Владик лез все выше и выше.
Индра перестала звать товарища. Затаив дыхание она следила за его медленным продвижением вверх. До вершины ему оставалось еще метров пятьдесят.
» Вдруг не доберется?«— с тоской подумала девушка.
Неожиданно Владик исчез, словно куда-то провалился. В первое мгновение Индре показалось, что он сорвался, и сердце у нее замерло, но тут же она убедилась в своей ошибке и успокоилась:» Значит, добрался до какого-то убежища и скрылся в нем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39