– И вам это тоже известно.
– Мастера Синанджу – не рядовые солдаты, – ответил Чиун. – Мы были там не для того, чтобы выигрывать войны. Скажите-ка, что стало с тем, кого вы посадили на престол?
– Его убили, – медленно произнес Нильсон.
– А с его преемником?
– Его тоже убили.
– И раз вы так хорошо знаете историю – кто потом взошел на престол?
– Тот, кого мы свергли, – после некоторой паузы ответил Нильсон.
– Правильно, – подтвердил Чиун. – И после этого вы говорите, что Дом Синанджу потерпел поражение? От рода новичков, которому всего каких-то шестьсот лет? – Он рассмеялся тонким дребезжащим смехом. – Всегда бы так проигрывать. Мы должны были защитить императора и сохранить ему престол. Годом позже, когда мы ушли, он был жив-здоров и его трон в безопасности. А двух его врагов постигла неожиданная смерть. – Чиун распростер руки в стороны. – Гордость – хорошая вещь, и она должна быть присуща роду, но она опасна для отдельных его представителей. Они перестают думать и живут одной гордостью, но живут недолго. И вам суждено об этом узнать.
Нильсон улыбнулся и медленно вынул из кармана куртки автоматический пистолет.
В комнату вновь вошел Баренга.
– Никого, – сказал он.
– Отлично, – отозвался Нильсон, не отрывая глаз от Чиуна. – Сядь и замолкни. Скажи мне, старик, как ты меня узнал?
– Дом Синанджу никогда не забывает тех, с кем сражался. Каждому Мастеру передают сведения о том, как они движутся, и о других особенностях. Вот, например, твой род. Каковы были твои предки, таков и ты. Прежде чем сделать движение, ты моргнул. Прежде чем сунуть руку в карман, ты кашлянул.
– А зачем это знать? – спросил Нильсон. – Какая от этого польза?
Он направил пистолет прямо в грудь Чиуну, находившемуся от него на расстоянии восьми футов.
– Ты же сам знаешь, – ответил Чиун. – Зачем спрашивать?
– Ну, хорошо. Это для того, чтобы знать слабые места противника. Но зачем же ему об этом говорить?
Прислонившись к стене, Баренга слушал разговор, его голова поворачивалась из стороны в сторону, словно он наблюдал за партией в теннис.
– Об этом говорят противнику, чтобы уничтожить его. Как, например, в случае с тобой. Ты уже беспокоишься о том, сможешь ли ты нажать на курок, не моргнув. Это беспокойство тебя и погубит.
– Ты очень самоуверен, старик, – сказал Нильсон с улыбкой. – Не та ли это гордость, что, по твоим же словам, может погубить человека?
Чиун выпрямился. Он по-прежнему был на голову ниже Ласы Нильсона.
– Вероятно, кого-то и может, – ответил он, – но я Мастер Синанджу. Я не из рода Нильсонов.
Такая вызывающая наглость взбесила Нильсона.
– В этом-то и твоя беда, старик, – сказал он.
Его палец начал нажимать на курок. Он пытался сконцентрироваться на Чиуне, все так же неподвижно стоявшем в центре комнаты. Но его глаза… Что же это с его глазами? Нильсон почувствовал первые крохи сомнения. Он попытался расслабиться, но не смог. Он нажал на курок и в этот момент понял, что моргнул. Оба глаза одновременно полностью закрылись – сработало аукнувшееся через века наследственное проклятие. Но было ясно, что он промахнулся. Нильсон слышал, как пуля отщепила кусок штукатурки, и понял, что другой возможности выстрелить у него не будет. Он вдруг ощутил боль в животе и почувствовал, как его тело конце куда-то унеслось. И все из-за того, что он моргнул. Если бы он только мог предупредить Гуннара…
Перед смертью Ласа Нильсон выдохнул:
– Тебе повезло, старик. Но придет еще один, лучше меня.
– Я почтительно и с уважением встречу его, – ответил Чиун.
Это были последние слова, услышанные Ласой Нильсоном.
Абдул Керим Баренга тоже не хотел больше слышать такое.
– Ноги, уносите, дорогие! – заорал он и, завывая, как сирена в ночи, бросился к двери номера, распахнул ее и понесся по коридору.
Римо был обеспокоен. Викки Стоунер и след простыл. Никто ее не видел – ни таксист, ни коридорный, ни полицейский – никто. Они с Чиуном испортили все дело, и теперь он представления не имел, где ее искать. Пока они были вместе, девица пребывала в таком расслабленном состоянии, что Римо никак не мог припомнить ничего, что могло бы стать ключом к разгадке ее таинственного исчезновения.
Потеря разозлила его; от того, что он не знал, где ее искать, он разозлился еще больше. Ни то, ни другое не имело отношения к Абдулу Кериму Баренге, но, на беду Баренги, именно на него выплеснулись отрицательные эмоции Римо.
Когда на восемнадцатом этаже дверь лифта открылась и оттуда вышел Римо, на него налетел Баренга, устремившийся в лифт с таким напором, словно вел свой Черный фронт освобождения Африки к светлому будущему. Или за пособием по безработице.
– Остынь, сказал Римо. – Куда так торопишься?
– Отвали, белый, – отозвался Баренга, который секундой раньше в ожидании лифта нетерпеливо скребся в закрытую дверь. – Надо уматывать отсюда.
Он попытался вытолкать Римо из пустого лифта.
Теперь уже окончательно разозлившись, Римо вцепился в дверь лифта, не желая двигаться с места. Баренга толкнул его, но с таким же успехом мог бы толкать небоскреб «Эмпайр стейт билдинг»
– Куда торопишься, я спрашиваю?
– Мотай отсюда. Там какой-то сумасшедший желтый. Он убьет нас обоих. Надо скорее найти «фараона».
– Зачем? – настороженно поинтересовался Римо. Ему пришло в голову: а не задержались ли сегодня любимые телесериалы Чиуна?
– Он только что убил человека! У-у-у-у… Он просто прыгнул через всю комнату, двинул ногой как по волшебству, и тот мужик умер. Только что стоял и… умер. У-у-у-у! Слишком много сегодня трупов. Надо разыскать полицейского!
При этом он отчаянно вращал глазами, и Римо понял, что одним полицейским его не успокоить Если сотня полицейских, вся полиция штата, вооруженный отряд шерифа, Генеральный прокурор США, ФБР, ЦРУ встанут сейчас на защиту Баренги в полной боевой амуниции, тесно сомкнув ряды, он все равно не перестанет паниковать. Но у Римо на сегодняшний день было достаточно трудностей, а ничто не решает проблем так быстро, как смерть.
– Давай, – сказал Римо. – Найди полицейского и скажи, что тебя прислал Римо.
Шагнув назад, он посторонился, а когда Баренга потянулся к кнопке, Римо всадил ему в солнечное сплетение указательный палец. Не успел Баренга свалиться на пол, а Римо, что-то напевая, уже возился с панелью управления лифтом. Найдя места соединений, он оборвал все провода, чтобы лифтом управляла лишь сила тяжести. Выйдя из кабины, он протянул руку в раскрытую дверь и, соединив два проводка, отпрыгнул назад. Лифт тронулся и с ускорением загрохотал вниз. Глядя сквозь открытые двери вниз, Римо следил за несущимся в подвал лифтом.
На лице ощущался рвущийся поток теплого воздуха, вытесняемого лифтом из шахты. Наконец он увидел и почувствовал, что лифт с грохотом достиг дна. Стенки кабины смялись, словно бумажные. Тросы, скользнув, упали вниз. Вверх рванулись тяжелые клубы пыли.
Римо отошел от дверей, бодро потирая руки. Ему стало получше. Успешное решение интеллектуальной проблемы всегда положительно сказывается на отягощенном заботами уме.
Ему было настолько хорошо, что даже удалось пропустить мимо ушей тирады Чиуна о том, как какой-то выскочка из рода выскочек пытался оскорбить Мастера Синанджу. Римо просто запихнул тело Ласы Нильсона во встроенный шкаф. Пусть полежит там до тех пор, пока он не придумает, как заставить Чиуна убрать труп.
Глава одиннадцатая
Биг Бэнг Бентон нажал на кнопку, включив музыкальную заставку, подождал знака звукооператора, что его микрофон отключен и он уже не в эфире, затем встал и помахал рукой двадцати пяти девушкам, наблюдавшим сквозь пуленепробиваемое стекло за его маленькой студией.
Он провел рукой по волосам, стараясь не сбить дорогой парик, вальяжно потянулся и вновь помахал. Девушки ответили довольными воплями и радостными
Бентон подошел поближе к стеклянной перегородке, неуклюжий, похожий на грушу человечек, грузно ступающий на каблуки синих кубинских ботинок. Словно по команде, девушки – в основном подростки – ринулись вперед, прижались физиономиями к стеклу, словно голодная уличная детвора в День Благодарения, и когда Бентон вновь провел рукой по волосам, раздался их счастливый визг. Он сдвинул темные, почти черные очки на кончик носа и подался вперед к стеклу, стараясь не помять цветочки на своей пурпурно-белой атласной рубашке.
Бентон с подчеркнутой артикуляцией сказал:
– Ну, кто хочет зайти и поболтать со стариком Бэнгом?
Услышав привычный визг, он слегка отклонился назад, чтобы посмотреть на их реакцию. Двадцать пять девчонок. Готовых на все. Нет, стоп. Двадцать четыре.
За исключением одной – веснушчатой, рыжей, стройной с изящным лицом.
Она явно пребывала под кайфом, потому что на ее лице была скука, а молоденькие девочки в присутствии Биг Бэнга Бентона обычно не скучали.
Биг Бэнг пригвоздил ее отработанным взглядом поверх темных очков и глазами запел о ждущих за углом любви и наслаждении.
Девчушка зевнула, даже не потрудившись прикрыть рот рукой. Биг Бэнг не стерпел. Он махнул молодому прыщавому гиду, стоявшему позади толпы девчонок, и показал ему на рыженькую. Не говоря больше ни слова, он повернулся, вышел из студии и направился по коридору в гардеробную. Гардеробная была абсолютно ни к чему диск-жокею, который может работать хоть в нижнем белье. Однако Биг Бэнг Бентон, живущий шоу-бизнесом с того момента, когда пятнадцать лет назад он перестал быть Беннетом Рапелиа из Батавии, штат Нью-Йорк, настоял на своем и гардеробную включили в его новый контракт.
«Это удобно», – думал он. Если бы на станции заупрямились, Биг Бэнг готов был с ними расстаться и перебраться на любую другую из дюжины радиостанций города, которые наперебой предлагали ему контракт. Радиостанции плясали под его дудку, и Бэнг находил в этом свою прелесть.
А в студии девчонки-посетительницы не находили никакой прелести в его поведении.
– Кто он такой, чтобы так просто взять и уйти? – возмущалась одна из них.
– Но он же нам улыбнулся. Может, еще вернется, – сказала ее подружка.
Гид подошел к рыженькой.
– Биг Бэнг хочет тебя увидеть, – сказал он, тронув ее за руку.
Повернувшись, она внимательно посмотрела на его прыщи туманным взглядом.
– Он действительно знает Мэггота? – спросила она невнятно, словно ее язык прилип к нижним зубам.
– Бэнг со всеми знаком, милочка. Все они его друзья, – ответил гид.
– Ладно, – сказала Викки Стоунер. – Мне надо поиметь этого Мэггота.
Наклонившись, гид шепнул ей на ухо:
– Для этого сперва нужно дать Бэнгу.
– Л-л-ладно. Сперва ему. Но Мэггота я все равно трахну.
К этому времени остальные девушки поняли, что на сегодня избранницей Биг Бэнга стала Викки, и толпой окружила ее: может, это какая-то известная рок-фанатка «группи», просто они ее не узнали. Но лицо казалось незнакомым, и, внимательно осмотрев ее в течение нескольких секунд, они решили, что ей до них далеко, что у Биг Бэнга абсолютно нет вкуса и что ничего интересного их не ждет. Взяв Викки за руку, гид направился с ней к двери в углу. Обернувшись возле двери, он окликнул замершую на короткое мгновение толпу:
Не расходитесь, девочки. Через пару минут я вернусь и поведаю вам что-нибудь «закулисное» о Биг Бэнге и о других звездах.
Он улыбнулся, при этом один из прыщей возле его рта лопнул, но девицы взвыли, не обратив на это внимания. Гид на радиостанции, передающей тяжелый рок, – тоже знаменитость.
Он подтолкнул Викки к двери и повел ее по длинному затянутому шумопоглошающим ковром холлу, на стенах которого всюду красовалась аббревиатура названия радиостанции: В-О-Й. «воЙ с Биг Бэнгом», «Час Биг Бэнга и воЙ» – рекламные плакаты и афиши под стеклом и в рамках, кричащие со стен, идиотскими лозунгами низводили тех, кто их читает, до низшей степени. Их смысл в конце концов сводился к сексу, что с восторгом принималось молодежью, которой нравилось злить таким образом родителей, не неся при этом никакой ответственности за содержание.
Викки Стоунер шествовала по коридору, не замечая ни ковра, ни плакатов, ни прикосновений гида, которому было очень трудно удержаться, чтобы исподтишка не пощупать ее на дармовщинку, но приходилось сдерживаться, опасаясь возмездия со стороны Бит Бэнга.
– Ну вот мы и пришли, милочка, – сказал гид, останавливаясь перед деревянной дверью с золотой звездой. – Биг Бэнг там, внутри.
– Трахну этого Мэггота, – реагировала Викки Стоунер.
Она открыла дверь и вошла в гардеробную, по сути дела представлявшую из себя маленькую студию, где, кроме всего прочего, был холодильник, плита, столовый уголок и кровать. Биг Бэнг лежал в кровати. Натянув простыню до самого подбородка, он смотрел на Викки сквозь свои почти черные очки.
– Запри дверь, сладкая моя, – сказал он.
Повернувшись, Викки Стоунер повозилась с замком, но так и не поняла, заперся он или нет, да это ее и не волновало.
– Ты верная поклонница Старого Бэнга, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21