Наполовину погрузившись в густую жижу, она напоминала своим видом потерпевший крушение корабль, зарывшийся при отливе носом в песок.
— Ну и где теперь твоя магия? — крикнул Самди. Он хлопнул в ладоши, и из зарослей на склоне вдруг вышли люди — десять, двенадцать, двадцать чернокожих мужчин в белых штанах и без рубашек — казалось, из земли поднялись цветущие кусты; у них были остекленевшие, словно подернутые пеленой глаза, как у тех двоих, которых Римо видел прошлой ночью, тех, что прошли по главной улице Сьюдад Нативидадо и насмерть перепугали часовых.
— Вперед, — приказал Самди, и мужчины, воздев руки, зашаркали вниз по склону.
Только тут до Корасона дошло, что, выбросив аппарат, он лишился последней надежды удержать власть. Схватив длинную палку, он наклонился над озером, пытаясь зацепить аппарат и подогнать его к берегу.
Глядя, как президент балансирует на краю котлована, майор Эстрада решительно отбросил сигарету и, глубоко вздохнув, ринулся вперед. Со всего размаху он толкнул Корасона в спину, и президент полетел вниз, в асфальтовое озеро. Черная вязкая масса с хлюпаньем стала втягивать его в себя, и он забарахтался там, истошно вопя.
— Это чистой воды импровизация. Такого не планировалось, — сказала Руби.
Эстрада обратился к солдатам.
— Пора нам, наконец, вернуться к нашим истокам, к настоящей древней вере, — выкрикнул он. — Стреляйте в эту нечисть. Цельтесь же в них. Если хотите жить, выполняйте приказ. — И он указал в сторону Самди.
Солдаты колебались. Зомби тем временем, разбившись на две группы, обходили озеро, идя прямо на солдат.
Эстрада запустил руку в карман кителя и вытащил оттуда мешочек с солью. Очертив полоской соли широкий круг, он позвал в этот круг солдат.
— Идите сюда. Зомби тут ничего не смогут с нами сделать. Мы очистим остров от этих тварей. — Он призывно махнул рукой, и солдаты послушно вошли в круг.
А всего в десяти футах от них свалившийся в озеро Корасон, обхватив руками аппарат, визжал от страха, моля о помощи:
— Спаси меня, Эстрада. Дай руку.
— Прошу мена извинить, Генералиссимус, — сухо ответил Эстрада. — Я сейчас очень занят.
Встряхнув хорошенько стоящего рядом солдата, он заставил его поднять винтовку к плечу.
— Стреляй же, — приказал Эстрада и сам тоже полез в кобуру за пистолетом.
— Они убьют старца, — сказала Руби.
Римо глянул на Чиуна.
— Мне не пристало высказывать свое мнение: ведь я не работаю на президента и нахожусь здесь только как зритель — поэтому я спрашиваю тебя, Чиун, что ты думаешь по этому поводу?
— Я думаю, что ты абсолютно прав, — ответил кореец.
Руби еще не успела и рта раскрыть, а Чиун и Римо, вскочив на ноги, мигом проложили себе дорогу сквозь колючий кустарник, словно его там и в помине не было.
Солдаты же, вскинув ружья, целились в Самди. Эстрада собирался уже спустить курок, когда Римо и Чиун ворвались в круг.
Широко раскрытыми от удивления глазами смотрела Руби, как замелькали в воздухе тела солдат, одетых в защитного цвета форму. Римо и Чиун медленно двигались среди семерых мужчин, и, казалось, замахнись на них прикладом любой солдат, и они тут же рухнут на землю. Но, пытаясь поймать их, солдаты каждый раз хватали руками пустоту. Странно — эти двое двигались проворно и одновременно неторопливо и вроде бы не вкладывали в свои мощные рывки особой силы, а удары так и сыпались по сторонам, трещали кости и пронзительно вскрикивали солдаты. Руки Римо и Чиуна летали, как молнии.
Все было копчено за десять секунд. Солдаты валялись в пыли, майор Эстрада уткнулся носом в землю, рука его все так же сжимала пистолет, но пальца, только что лежавшего на курке, уже не было.
Зомби уже обогнули озеро, направляясь к Римо и Чиуну.
— О них я как-то забыл, папочка, — сказал Римо. — Что с ними делать? Говори скорей. Как убивать этих бессмертных?
Чиун не успел еще ему ответить, как Самди поднялся с камня, на котором сидел. Он хлопнул в ладоши, и все двадцать фигур мгновенно замерли, словно они были автоматами, которых отключили от источника энергии.
— Вот это да! — восхищенно произнесла Руби. Выбравшись из кустарника на дорогу, она подошла к Римо и Чиуну. — Как вы это делаете? А? Как?
— Послушан, Руби, — как можно спокойнее произнес Римо, — заткнись, пожалуйста.
Самди величественно двинулся вперед, огибая озеро, а наверху горы, где стояла деревня, стали появляться ее жители, мужчины и женщины. Они внимательно следили, как развиваются события внизу.
Генералиссимус Корасон погрузился в жидкий асфальт уже по пояс. С неимоверным трудом ему удалось повернуться в густой жиже, не выпуская из рук аппарата.
— Ты не станешь правителем, Самди, — вопил он. — Самый главный здесь я! Корасон!
Самди даже не повернулся в его сторону.
Корасон лихорадочно шарил по аппарату, ища нужную кнопку. Наконец нашел и нажал ее. Но в суматохе он забыл, что сначала нужно прицелиться. Раздался треск, и зеленоватое сияние окрасило самого Корасона — удар пришелся прямо ему в живот — на какую-то долю секунды президент ярко вспыхнул, а затем растекся зеленой лужицей по темной поверхности асфальтового озера. Его хлопчатобумажная военная форма тоже распалась, а позолоченные ордена — все, что осталось от Живого Бога, Пожизненного правителя, президента Всея Бакьи, — немного побулькав в зеленой лужице, погрузились в темную массу озера вслед за аппаратом, гвоздиками от сапог президента и, наконец, самой зеленой жижей, что раньше звалась Корасоном.
— Подите прочь, — грозно крикнул Самди, и двадцать мужчин с остекленевшими глазами тут же повернулись и, шаркая ногами, поспешили назад, в сторону деревни.
Самди подошел к Руби, Римо и Чиуну.
— И что теперь, детка? — ласково спросил он Руби.
— Теперь вы станете правителем, — сказала Руби. — Судьба Бакьи в ваших руках.
— Я уже стар, — произнес Самди.
— Разве это возраст? — возразил Чиун, встретившись глазами с Самди. — У вас впереди еще много лет жизни. Что касается меня, то я уполномочен заявить самим президентом Соединенных Штатов, моим непосредственным хозяином — ведь я не работаю на кого попало, — что Соединенные Штаты обязуются оказывать вам всестороннюю помощь.
— Спасибо, — поблагодарил его Самди. — Но я даже не знаю, с чего начать.
— Для начала перестреляйте человек полтораста подозреваемых в предательстве.
— Зачем? — удивился Самди.
— Хороший тон. Все так делают.
* * *
— Но у нас нет аппарата, — ворчала Руби, когда тем же вечером они летели в Штаты.
— Его вообще нет, — сказал Римо. — Он исчез, как будто его никогда и не было. Забудь о нем.
— Эти ребята в ЦРУ иногда бывают как бешеные. Еще уволят. И тогда прости-прощай мой ежемесячный чек.
— Не беспокойся по этому поводу. Чиун замолвит за тебя словечко. Если ты еще не знаешь того, о чем, похоже, известно всем, то учти: Чиун работает на президента Соединенных Штатов.
— Больше не работаю, — сказал Чиун.
— Вот как? А почему, собственно? Неужели ты опять с нами, черной костью, работающими на какого-то Смита?
— А почему бы и нет? — ответил Чиун, и голос его дрожал от плохо скрываемого гнева. — Ты заметил, чтобы меня, когда закончилась операция, поздравили с успехом? Может, видел телеграмму?
— Нет, не видел, — сказал Римо.
— Вот и я тоже. А на неблагодарных я не работаю, — отрезал Чиун. — Про Смита хоть все ясно.
— Ты прав, папочка. Абсолютно прав. А ты что собираешься делать, Руби?
— Вернусь к себе на фабрику и буду опять крутиться, чтобы свести концы с концами. А вы, надеюсь, научите меня, как распознавать, у кого какое оружие, и еще как бросать кости.
Римо наклонился к ней.
— Всему научу, только приходи ко мне в постель.
Руби весело рассмеялась.
— А зачем ты мне нужен? У меня уже есть золотая рыбка. А впрочем, — призадумалась она, — ты не так уж плох.
Римо радостно заулыбался.
— Да. Ты не так уж плох — ты просто из рук вон плох. Совсем никуда не годишься. Лучше уж старый джентльмен научит меня всему.
— Сорок процентов, — сказал Римо.
— Двадцать, — поправила Руби.
— Тридцать, — уточнил Чиун. — А с простофилей я расплачусь сам.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21