Он отнял у меня и свободу, и личную жизнь. А можем мы поедем в китайский квартал завтра? Я слышала, там есть замечательная школа каратэ, которую должен обязательно увидеть каждый, кто приезжает в ваш город.
– Конечно, конечно, – согласился Римо. – Кто-нибудь обязательно попытается связаться с тобой. Возможно, они выведут нас на генерала, так что обязательно посвящай меня во все.
– Разумеется.
Римо развернулся и хотел уйти, но она перегородила ему дорогу.
– Ты сердишься? Тебе не нравится то, что у тебя перед глазами? – она раскинула руки и гордо выставила вперед свои юные грудки.
– Как-нибудь в другой раз, малыш.
– Тебя что-то беспокоит. О чем ты думаешь?
– Мэй Сун, я думаю о том, что мне становится все труднее и труднее уйти от тебя, – сказал Римо. Но думал он вовсе не об этом. Думал он о том, что кто-то уже установил с ней контакт, поскольку на столике возле кровати лежала новая красная книжечка с высказываниями Председателя Мао, а купить такую у нее не было ни времени, ни возможности. Кто-то наверняка тайком передал ей книжицу. И этот внезапный интерес к китайскому кварталу, и к замечательной школе каратэ!
Вслух он сказал:
– Ложись спать. Завтра встанем пораньше и отправимся в китайский квартал на поиски генерала.
– Я уверена, что завтра мы его найдем, – счастливо проворковала она и обхватила Римо своими ручонками, уткнувшись лицом ему в грудь.
Ночь Римо провел в кресле у двери ее комнаты, лишь на короткое время погружаясь в чуткий сон. Он был готов пресечь любую попытку Мэй Сун к бегству. Утром он безжалостно разбудил ее и сказал:
– Пошли, тебе надо обновить гардероб. Хватит шастать по городу в этом хреновом кителе.
– Этот китель произведен в Китайской Народной Республике. Это очень качественное изделие.
– Но ты не должна скрывать свою красоту. Ты лишаешь трудящиеся массы удовольствия лицезреть новый, прекрасный и здоровый Китай.
– Ты правда так думаешь?
– Конечно.
– Но я не хочу надевать одежду, созданную путем жестокой эксплуатации несчастных рабочих. Нитки, сплетенные из их крови. Ткань, сотканная из их пота. Пуговицы – из их костей.
– Ну, купим что-нибудь недорогое. Всего несколько вещичек. А то мы уж слишком бросаемся в глаза.
– Ладно. Только совсем немного. – Мэй Сун строго подняла палец, как школьная учительница: – Я не хочу пользоваться плодами капиталистической эксплуатации рабского труда.
– О'кей, – заключил Римо.
В магазине «Лорд и Тейлор» Мэй Сун узнала, что рабочим компании «Пуччи» хорошо платят. Она остановила свой выбор на итальянских товарах, потому что в Италии большая коммунистическая партия. Результатом этой верности интересам рабочего класса стали два ситцевых платья, пеньюар, четыре пары туфель, шесть бюстгальтеров, шесть пар кружевных трусиков, серьги – потому что они были золотые, и тем самым она подрывала валютно-финансовую систему Запада, парижские духи и – только для того, чтобы показать, что китайский народ дружески относится к трудовой Америке, и враждебно настроен только по отношению к ее правителям, – клетчатый пиджак, сшитый в районе Тридцать третьей улицы.
По счету набежало 875 долларов 25 центов. Римо достал девять бумажек по сто долларов.
– Наличные? – удивилась продавщица.
– Да. Зелененькие.
Продавщица позвала администратора.
– Наличные? – удивился администратор.
– Ага. Деньги.
Мистер Пелфред, администратор, посмотрел одну банкноту на свет и знаком показал, чтобы ему подали другую. Ее он тоже посмотрел на свет, потом пожал плечами.
– В чем дело? – спросила Мэй Сун у Римо.
– Я плачу наличными.
– А чем еще можно платить?
– Понимаешь, большей частью покупки совершаются с помощью кредитных карточек. Ты покупаешь то, что тебе нравится, а они вставляют карточку в специальную машину, и в конце месяца в твой банк приходит счет,
– А, да. Кредитные карточки. Экономическая эксплуатация трудового народа, сдобренная массовым надувательством – у народа создается впечатление, что он может что-то купить, хотя на самом деле он попадает в рабство к корпорациям, выпускающим карточки. – Ее голос взлетел к самому потолку магазина «Лорд и Тейлор»: – Кредитные карточки надо сжечь на костре вместе с их производителями!
– И немедленно! – заявил мужчина в двубортном костюме. Полицейский зааплодировал. Дама в норковом манто расцеловала Мэй Сун в обе щеки. Какой-то бизнесмен сжал кулаки.
– Хорошо, мы примем наличные, – сказал мистер Пелфред и громко крикнул: – Наличные!
– А что это такое? – спросил один из служащих.
– Это что-то такое, чем раньше пользовались все. Что-то вроде того, что опускаешь в телефон-автомат, и все такое прочее.
– А, это когда покупаешь сигареты. Только много сразу, так?
– Точно.
Мэй Сун надела розовое платье, а продавщицы взялись упаковать ее китель, башмаки и серые форменные брюки. Она вцепилась в Римо, прижалась к нему и опустила голову на плечо, глядя, как продавщица складывает китель.
– Забавный пиджачок, – сказала девушка. Волосы ее были выкрашены в цвет ржаной соломы, а на груди красовалась пластиковая этикетка с надписью: «Мисс П. Уолш». – Где такие делают?
– В Китае, – ответила Мэй Сун.
– А мне казалось, что в Китае производят очень изящные вещички – шелк и все такое.
– Китайская Народная Республика, – важно изрекла Мэй Сун.
– Да-да. Чанки Ши. Народная китайская республика.
– Если вы служанка, то так и оставайтесь служанкой, – приказным тоном заявила Мэй Сун. – Заверните пакет и держите язык на привязи за зубами.
– Скоро ты захочешь стать царицей, – прошептал ей Римо.
Она повернулась и посмотрела на своего спутника:
– Когда нам, секретным агентам, приходится жить и работать в феодальном обществе, то мы должны делать все, чтобы ничем не выделяться. Я правильно говорю?
– Похоже, так.
Мэй Сун надменно улыбнулась:
– Тогда почему в должна сносить грубость от холопки?
– Эй, послушайте, – заявила мисс П.Уолш. – Я не намерена выслушивать такое от вас, или от кого другого. Если хотите, чтобы я упаковала ваш пиджачок, то будьте добры, ведите себя прилично. Меня в жизни так не оскорбляли!
Мэй Сун вся подобралась, напустив на себя вид самой настоящей императрицы, и процедила сквозь зубы:
– Ты служанка и должна служить.
– Послушай, малютка, – отпарировала мисс П. Уолш. – У нас есть профсоюз, и мы не потерпим таких выходок. Так что, будь добра, говори чуть повежливее, или этот пиджачок полетит тебе в рожу.
Мистер Пелфред в этот момент что-то растолковывал своему помощнику насчет наличных, и как с ними обращаться. Услышав пререкания, он, мелко семеня ногами, подбежал к стойке. Топ-топ-топ – простучали его сверкающие туфли по серому мраморному полу. Его круглое лицо лоснилось, дыхание было прерывисто, ручки беспомощно болтались.
– Прошу вас, не надо так нервничать, – обратился он к мисс П. Уолш.
– Пусть будет повежливее, – бушевала та. – У нас есть профсоюз! – Услышав этот вопль, появилась длинная и тощая, как жердь, суровая женщина в твидовом костюме – явно какой-то профсоюзный босс. Она протопала в направлении шумящей группы людей, сгрудившихся вокруг стойки, где шла упаковка кителя.
– Что тут происходит? – важно спросила она.
– Всего лишь небольшое недоразумение, – поспешил ответить мистер Пелфред.
– Эта покупательница меня оскорбила, – мисс П. Уолш ткнула пальцем в сторону Мэй Сун, а та стояла гордо и неприступно, как бы взирая на ссору между своими собственными служанками.
– Что случилось, дорогая? – переспросила суровая женщина. – Расскажи подробно, что произошло.
– Я заворачивала для нее этот чудной пиджачок, и тут она заявила, чтобы я прикусила язык, или еще что-то в этом роде. Изображала из себя аристократку, и просто наклала на меня. Просто взяла и наклала.
Суровая женщина с ненавистью посмотрела на мистера Пелфреда.
– Мы не собираемся мириться с этим, мистер Пелфред, – заявила она. – Она вовсе не обязана обслуживать этого клиента, а если вы ее заставите, то весь коллектив объявит забастовку. Мы не намерены идти ни на какие уступки.
Мистер Пелфред беспомощно всплеснул руками.
– Хорошо, хорошо. Я сам все упакую.
– Нет, нельзя, – заявила суровая женщина. – Вы не член профсоюза.
– Фашистская свинья, – холодно изрекла Мэй Сун. – Трудящиеся массы скоро поймут всю гнусность вашей эксплуатации и порвут сковывающие их цепи.
– А ты, цветочек лотоса, – обратилась к ней суровая женщина, – заткни свой гребаный ротик, забери свой гребаный пиджачок, и убирайся через гребаную дверь вместе со своим сексапильным дружочком, а не то вылетишь через гребаное окно. А если твоему дружочку это не по душе, то и он вылетит вместе с тобой.
Римо поднял руки:
– Я любовник, а не боец.
– Да уж, плейбойчик, это у тебя на лице написано, – сказала суровая женщина.
Мэй Сун с недоумением посмотрела на Римо.
– Ты что, собираешься позволить всем этим гадинам так меня оскорблять?
– Да, – коротко ответил Римо. Золотистое лицо Мэй Сун окрасилось розовой краской, и, с трудом взяв себя в руки, она сказала ледяным тоном:
– Ладно, пошли. Забери китель и платья.
– Возьми половину.
– Ты возьмешь китель, – приказала Мэй Сун.
– Ладно, – согласился Римо и скорбно взглянул на мисс П. Уолш. – У меня к вам большая просьба, не откажите в любезности. Нам далеко идти, и если бы вы могли положить этот пиджак в какую-нибудь коробку или что-то в этом роде, я был бы вам крайне признателен. Все что угодно – коробка, пакет, все сгодится,
– Да-да, конечно, – с готовностью отозвалась мисс П. Уолш. – Ой, смотрите-ка, кажется, дождь собирается. Я заверну его в два слоя бумага. У нас на складе есть специальная бумага, пропитанная особым химическим составом. Так что ваш пиджак не промокнет.
Продавщица ушла за особой оберточной бумагой, мистер Пелфред мелко-мелко засеменил обратно на свое рабочее место, суровая женщина все с тем же важным видом вернулась в контору, и тогда Мэй Сун снова обратилась к Римо:
– Нечего было так пресмыкаться перед ней.
А по пути в гостиницу она добавила:
– В вашей стране совсем не осталось добродетели.
Но уже в вестибюле гостиницы она немного оттаяла, а когда они поднялись к себе в номер, где Чиун восседал верхом на своем сундуке, она уже вся просто булькала от восторга и с воодушевлением щебетала, как здорово, что наконец-то она увидит замечательную школу каратэ, о которой так много слышала, и как все это интересно!
Римо незаметно для нее подмигнул Чиуну и сказал ему:
– Пошли, мы снова отправляемся в китайский квартал. Полюбуемся на искусство каратэ.
А девушку он спросил:
– Хочешь поесть?
– Нет, – отказалась она. – Я поем после школы каратэ.
Она не сказала «мы», отметил Римо про себя. Вероятно, она думает, что к обеду избавится от его общества.
Глава восемнадцатая
– Сэр, я вынужден предупредить вас, что, может быть, у вас больше не будет возможности полагаться на нас в этом деле.
Смит уже миновал стадию душевного напряжения, и теперь его голос был так же спокоен, как и залив Лонг-Айленд за его окнами – ровная поверхность воды, спокойная без обычных волн и даже ряби.
Все было кончено. Смит принял решение, продиктованное складом его характера – того самого характера, за который покойный президент когда-то избрал его для исполнения этого задания, хотя Смит и не хотел его на себя брать; того самого характера, который начал складываться в далекой юности, в незапамятные времена; того самого характера, который говорил Харолду В. Смиту, что долг есть долг, и его надо исполнять, не думая о собственном благополучии.
И вот все это кончится его смертью. Римо позвонит. Смит через него передаст Чиуну приказ возвращаться в Фолкрофт. Чиун убьет Римо и вернется в родную деревню Синанджу, в чем ему поможет Центральное Разведывательное Управление.
– Вы должны продолжать усилия в том же направлении, – настаивал президент.
– Не могу, сэр. Эта троица собирает вокруг себя толпы. Наш телефонный разговор подслушали. К счастью, это были люди из ФБР. Но если бы они узнали, кто мы такие на самом деле, подумайте, в каком глупом положении они бы оказались. Мы будем действовать согласно заранее продуманному плану, пока еще не слишком поздно. Таково мое решение.
– А нет никакой возможности оставить того человека на службе? – голос президента слегка дрогнул.
– Нет.
– Возможно ли, что в ваших планах по расформированию организации что-то не сработает?
– Да.
– Насколько это вероятно?
– Очень мало.
– Что ж, если у вас что-то не получится, могу ли я впредь рассчитывать на вас? Это возможно?
– Да, сэр, но я очень в этом сомневаюсь,
– Как президент Соединенных Штатов я приказываю вам не приводить в исполнение ваш план, доктор Смит.
– Прощайте, сэр, и удачи вам.
Смит повесил трубку специального телефона с белой кнопкой. Ах, обнять бы снова жену, попрощаться с дочерьми, сыграть еще хоть одну партию в гольф в Уэстчестерском клубе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Конечно, конечно, – согласился Римо. – Кто-нибудь обязательно попытается связаться с тобой. Возможно, они выведут нас на генерала, так что обязательно посвящай меня во все.
– Разумеется.
Римо развернулся и хотел уйти, но она перегородила ему дорогу.
– Ты сердишься? Тебе не нравится то, что у тебя перед глазами? – она раскинула руки и гордо выставила вперед свои юные грудки.
– Как-нибудь в другой раз, малыш.
– Тебя что-то беспокоит. О чем ты думаешь?
– Мэй Сун, я думаю о том, что мне становится все труднее и труднее уйти от тебя, – сказал Римо. Но думал он вовсе не об этом. Думал он о том, что кто-то уже установил с ней контакт, поскольку на столике возле кровати лежала новая красная книжечка с высказываниями Председателя Мао, а купить такую у нее не было ни времени, ни возможности. Кто-то наверняка тайком передал ей книжицу. И этот внезапный интерес к китайскому кварталу, и к замечательной школе каратэ!
Вслух он сказал:
– Ложись спать. Завтра встанем пораньше и отправимся в китайский квартал на поиски генерала.
– Я уверена, что завтра мы его найдем, – счастливо проворковала она и обхватила Римо своими ручонками, уткнувшись лицом ему в грудь.
Ночь Римо провел в кресле у двери ее комнаты, лишь на короткое время погружаясь в чуткий сон. Он был готов пресечь любую попытку Мэй Сун к бегству. Утром он безжалостно разбудил ее и сказал:
– Пошли, тебе надо обновить гардероб. Хватит шастать по городу в этом хреновом кителе.
– Этот китель произведен в Китайской Народной Республике. Это очень качественное изделие.
– Но ты не должна скрывать свою красоту. Ты лишаешь трудящиеся массы удовольствия лицезреть новый, прекрасный и здоровый Китай.
– Ты правда так думаешь?
– Конечно.
– Но я не хочу надевать одежду, созданную путем жестокой эксплуатации несчастных рабочих. Нитки, сплетенные из их крови. Ткань, сотканная из их пота. Пуговицы – из их костей.
– Ну, купим что-нибудь недорогое. Всего несколько вещичек. А то мы уж слишком бросаемся в глаза.
– Ладно. Только совсем немного. – Мэй Сун строго подняла палец, как школьная учительница: – Я не хочу пользоваться плодами капиталистической эксплуатации рабского труда.
– О'кей, – заключил Римо.
В магазине «Лорд и Тейлор» Мэй Сун узнала, что рабочим компании «Пуччи» хорошо платят. Она остановила свой выбор на итальянских товарах, потому что в Италии большая коммунистическая партия. Результатом этой верности интересам рабочего класса стали два ситцевых платья, пеньюар, четыре пары туфель, шесть бюстгальтеров, шесть пар кружевных трусиков, серьги – потому что они были золотые, и тем самым она подрывала валютно-финансовую систему Запада, парижские духи и – только для того, чтобы показать, что китайский народ дружески относится к трудовой Америке, и враждебно настроен только по отношению к ее правителям, – клетчатый пиджак, сшитый в районе Тридцать третьей улицы.
По счету набежало 875 долларов 25 центов. Римо достал девять бумажек по сто долларов.
– Наличные? – удивилась продавщица.
– Да. Зелененькие.
Продавщица позвала администратора.
– Наличные? – удивился администратор.
– Ага. Деньги.
Мистер Пелфред, администратор, посмотрел одну банкноту на свет и знаком показал, чтобы ему подали другую. Ее он тоже посмотрел на свет, потом пожал плечами.
– В чем дело? – спросила Мэй Сун у Римо.
– Я плачу наличными.
– А чем еще можно платить?
– Понимаешь, большей частью покупки совершаются с помощью кредитных карточек. Ты покупаешь то, что тебе нравится, а они вставляют карточку в специальную машину, и в конце месяца в твой банк приходит счет,
– А, да. Кредитные карточки. Экономическая эксплуатация трудового народа, сдобренная массовым надувательством – у народа создается впечатление, что он может что-то купить, хотя на самом деле он попадает в рабство к корпорациям, выпускающим карточки. – Ее голос взлетел к самому потолку магазина «Лорд и Тейлор»: – Кредитные карточки надо сжечь на костре вместе с их производителями!
– И немедленно! – заявил мужчина в двубортном костюме. Полицейский зааплодировал. Дама в норковом манто расцеловала Мэй Сун в обе щеки. Какой-то бизнесмен сжал кулаки.
– Хорошо, мы примем наличные, – сказал мистер Пелфред и громко крикнул: – Наличные!
– А что это такое? – спросил один из служащих.
– Это что-то такое, чем раньше пользовались все. Что-то вроде того, что опускаешь в телефон-автомат, и все такое прочее.
– А, это когда покупаешь сигареты. Только много сразу, так?
– Точно.
Мэй Сун надела розовое платье, а продавщицы взялись упаковать ее китель, башмаки и серые форменные брюки. Она вцепилась в Римо, прижалась к нему и опустила голову на плечо, глядя, как продавщица складывает китель.
– Забавный пиджачок, – сказала девушка. Волосы ее были выкрашены в цвет ржаной соломы, а на груди красовалась пластиковая этикетка с надписью: «Мисс П. Уолш». – Где такие делают?
– В Китае, – ответила Мэй Сун.
– А мне казалось, что в Китае производят очень изящные вещички – шелк и все такое.
– Китайская Народная Республика, – важно изрекла Мэй Сун.
– Да-да. Чанки Ши. Народная китайская республика.
– Если вы служанка, то так и оставайтесь служанкой, – приказным тоном заявила Мэй Сун. – Заверните пакет и держите язык на привязи за зубами.
– Скоро ты захочешь стать царицей, – прошептал ей Римо.
Она повернулась и посмотрела на своего спутника:
– Когда нам, секретным агентам, приходится жить и работать в феодальном обществе, то мы должны делать все, чтобы ничем не выделяться. Я правильно говорю?
– Похоже, так.
Мэй Сун надменно улыбнулась:
– Тогда почему в должна сносить грубость от холопки?
– Эй, послушайте, – заявила мисс П.Уолш. – Я не намерена выслушивать такое от вас, или от кого другого. Если хотите, чтобы я упаковала ваш пиджачок, то будьте добры, ведите себя прилично. Меня в жизни так не оскорбляли!
Мэй Сун вся подобралась, напустив на себя вид самой настоящей императрицы, и процедила сквозь зубы:
– Ты служанка и должна служить.
– Послушай, малютка, – отпарировала мисс П. Уолш. – У нас есть профсоюз, и мы не потерпим таких выходок. Так что, будь добра, говори чуть повежливее, или этот пиджачок полетит тебе в рожу.
Мистер Пелфред в этот момент что-то растолковывал своему помощнику насчет наличных, и как с ними обращаться. Услышав пререкания, он, мелко семеня ногами, подбежал к стойке. Топ-топ-топ – простучали его сверкающие туфли по серому мраморному полу. Его круглое лицо лоснилось, дыхание было прерывисто, ручки беспомощно болтались.
– Прошу вас, не надо так нервничать, – обратился он к мисс П. Уолш.
– Пусть будет повежливее, – бушевала та. – У нас есть профсоюз! – Услышав этот вопль, появилась длинная и тощая, как жердь, суровая женщина в твидовом костюме – явно какой-то профсоюзный босс. Она протопала в направлении шумящей группы людей, сгрудившихся вокруг стойки, где шла упаковка кителя.
– Что тут происходит? – важно спросила она.
– Всего лишь небольшое недоразумение, – поспешил ответить мистер Пелфред.
– Эта покупательница меня оскорбила, – мисс П. Уолш ткнула пальцем в сторону Мэй Сун, а та стояла гордо и неприступно, как бы взирая на ссору между своими собственными служанками.
– Что случилось, дорогая? – переспросила суровая женщина. – Расскажи подробно, что произошло.
– Я заворачивала для нее этот чудной пиджачок, и тут она заявила, чтобы я прикусила язык, или еще что-то в этом роде. Изображала из себя аристократку, и просто наклала на меня. Просто взяла и наклала.
Суровая женщина с ненавистью посмотрела на мистера Пелфреда.
– Мы не собираемся мириться с этим, мистер Пелфред, – заявила она. – Она вовсе не обязана обслуживать этого клиента, а если вы ее заставите, то весь коллектив объявит забастовку. Мы не намерены идти ни на какие уступки.
Мистер Пелфред беспомощно всплеснул руками.
– Хорошо, хорошо. Я сам все упакую.
– Нет, нельзя, – заявила суровая женщина. – Вы не член профсоюза.
– Фашистская свинья, – холодно изрекла Мэй Сун. – Трудящиеся массы скоро поймут всю гнусность вашей эксплуатации и порвут сковывающие их цепи.
– А ты, цветочек лотоса, – обратилась к ней суровая женщина, – заткни свой гребаный ротик, забери свой гребаный пиджачок, и убирайся через гребаную дверь вместе со своим сексапильным дружочком, а не то вылетишь через гребаное окно. А если твоему дружочку это не по душе, то и он вылетит вместе с тобой.
Римо поднял руки:
– Я любовник, а не боец.
– Да уж, плейбойчик, это у тебя на лице написано, – сказала суровая женщина.
Мэй Сун с недоумением посмотрела на Римо.
– Ты что, собираешься позволить всем этим гадинам так меня оскорблять?
– Да, – коротко ответил Римо. Золотистое лицо Мэй Сун окрасилось розовой краской, и, с трудом взяв себя в руки, она сказала ледяным тоном:
– Ладно, пошли. Забери китель и платья.
– Возьми половину.
– Ты возьмешь китель, – приказала Мэй Сун.
– Ладно, – согласился Римо и скорбно взглянул на мисс П. Уолш. – У меня к вам большая просьба, не откажите в любезности. Нам далеко идти, и если бы вы могли положить этот пиджак в какую-нибудь коробку или что-то в этом роде, я был бы вам крайне признателен. Все что угодно – коробка, пакет, все сгодится,
– Да-да, конечно, – с готовностью отозвалась мисс П. Уолш. – Ой, смотрите-ка, кажется, дождь собирается. Я заверну его в два слоя бумага. У нас на складе есть специальная бумага, пропитанная особым химическим составом. Так что ваш пиджак не промокнет.
Продавщица ушла за особой оберточной бумагой, мистер Пелфред мелко-мелко засеменил обратно на свое рабочее место, суровая женщина все с тем же важным видом вернулась в контору, и тогда Мэй Сун снова обратилась к Римо:
– Нечего было так пресмыкаться перед ней.
А по пути в гостиницу она добавила:
– В вашей стране совсем не осталось добродетели.
Но уже в вестибюле гостиницы она немного оттаяла, а когда они поднялись к себе в номер, где Чиун восседал верхом на своем сундуке, она уже вся просто булькала от восторга и с воодушевлением щебетала, как здорово, что наконец-то она увидит замечательную школу каратэ, о которой так много слышала, и как все это интересно!
Римо незаметно для нее подмигнул Чиуну и сказал ему:
– Пошли, мы снова отправляемся в китайский квартал. Полюбуемся на искусство каратэ.
А девушку он спросил:
– Хочешь поесть?
– Нет, – отказалась она. – Я поем после школы каратэ.
Она не сказала «мы», отметил Римо про себя. Вероятно, она думает, что к обеду избавится от его общества.
Глава восемнадцатая
– Сэр, я вынужден предупредить вас, что, может быть, у вас больше не будет возможности полагаться на нас в этом деле.
Смит уже миновал стадию душевного напряжения, и теперь его голос был так же спокоен, как и залив Лонг-Айленд за его окнами – ровная поверхность воды, спокойная без обычных волн и даже ряби.
Все было кончено. Смит принял решение, продиктованное складом его характера – того самого характера, за который покойный президент когда-то избрал его для исполнения этого задания, хотя Смит и не хотел его на себя брать; того самого характера, который начал складываться в далекой юности, в незапамятные времена; того самого характера, который говорил Харолду В. Смиту, что долг есть долг, и его надо исполнять, не думая о собственном благополучии.
И вот все это кончится его смертью. Римо позвонит. Смит через него передаст Чиуну приказ возвращаться в Фолкрофт. Чиун убьет Римо и вернется в родную деревню Синанджу, в чем ему поможет Центральное Разведывательное Управление.
– Вы должны продолжать усилия в том же направлении, – настаивал президент.
– Не могу, сэр. Эта троица собирает вокруг себя толпы. Наш телефонный разговор подслушали. К счастью, это были люди из ФБР. Но если бы они узнали, кто мы такие на самом деле, подумайте, в каком глупом положении они бы оказались. Мы будем действовать согласно заранее продуманному плану, пока еще не слишком поздно. Таково мое решение.
– А нет никакой возможности оставить того человека на службе? – голос президента слегка дрогнул.
– Нет.
– Возможно ли, что в ваших планах по расформированию организации что-то не сработает?
– Да.
– Насколько это вероятно?
– Очень мало.
– Что ж, если у вас что-то не получится, могу ли я впредь рассчитывать на вас? Это возможно?
– Да, сэр, но я очень в этом сомневаюсь,
– Как президент Соединенных Штатов я приказываю вам не приводить в исполнение ваш план, доктор Смит.
– Прощайте, сэр, и удачи вам.
Смит повесил трубку специального телефона с белой кнопкой. Ах, обнять бы снова жену, попрощаться с дочерьми, сыграть еще хоть одну партию в гольф в Уэстчестерском клубе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26