Насколько я знаю, в этом случае не только род э'Батим-и-Ажа будет проклят Многоликим, но и твой род, так как именно ты своим упрямством обрёк своего соотечественника на этот позор.
— Ты этого не сделаешь, — побледнел Ойба.
— Сделаю, и ты это прекрасно знаешь.
— Будь ты проклят лис! — выдохнул салиец. Он вскинул голову и произнёс сквозь зубы — Я, Ойба э'Илом, клянусь прахом своих предков, что ни я, ни Атим э'Нроба не предадим огласке обстоятельства смерти эррины Этилии Неус.
— Спасибо, барон. Я знал, что нам удастся договориться. Можете грузить свои ящики.
— Сейчас у меня не было выбора, Вейдж, но Многоликий учит своих детей терпению. Я дождусь своего часа и тогда…
Барон жестом подозвал одного их своих подчиненных.
— Захваченного преступника отдать грайворцу.
Первый секретарь посольства Салийской империи в королевстве Грайвор барон Ойба э'Илом, он же — генерал тайной полиции Салии, в последний раз взглянул на лиса, после чего молча развернулся и ушёл отдавать приказания.
Для Вейджа не стало неожиданностью, когда двое салийских стражников вынесли и погрузили в его карету носилки, на которых лежал Проныра…
Там же, через час.
«Мрачное помещение, — подумал Сарн, окинув взглядом гостиную. — Такое впечатление, что находишься в склепе. Воздух какой-то спёртый, и звуки вязнут, словно в болоте. Может, всё дело в коврах? Вон сколько их — не только пол, но и стены покрыты так, что между ними не видно ни одной щели. Да ещё эти узоры, от которых режет глаза», — он поморщился.
…Детство Сарна прошло в нищете: отца своего он не знал, мать перебивалась случайными заработками да торговала собой в портовых кабаках. Его воспитывала улица — как, впрочем, почти всех мальчишек Южного квартала. Он рано понял и принял для себя её законы, и — не гнушаясь ничем — прочно занял место лидера в ребячьей ватаге. Жестокими были правила — жестоким стал юный Сарн. Если бы не война — он вполне бы мог стать коронованным лидером грайворского преступного мира, но судьба распорядилась иначе: в одной из облав семнадцатилетний Сарн попался в руки вербовщиков. Однако и здесь ему повезло: в отличие от других новобранцев из грайворской черни он не сразу попал в пекло войны. Вначале его отправили в школу первецов. Там он стал одним из лучших — и не только потому что умел приспосабливаться и выживать, а ещё и потому, что по складу характера был прирождённым лидером. Навыки же уличных драк позволили ему стать отличным бойцом.
В мясорубку аурийской войны он попал как раз в самый страшный и кровавый её момент… Их отряд должен был отбить у неприятеля небольшой каменистый участок, который позже стали называть Серебряным проходом. И они захватили его, застав аурийцев врасплох, ссыпавшись на них с отвесной скалы, ломая кости себе и своим врагам. В том бою полегли все офицеры. Все до единого! Сарн взял командование на себя. Оставшиеся в живых удерживали этот клочок земли ещё шесть часов, показавшихся им вечностью… Два больших отряда приходили к ним на подмогу, и оба полегли в той бойне. А Сарн — выжил, один из немногих. Когда подоспела конная гвардия дроков и разметала по ущелью аурийцев, их осталось только четверо. Дроки заняли перевал и тем самым обеспечили проход грайворской армии через ущелье Серебряных Скал.
Сарн был представлен королю, и Грав ХШ лично произвёл его в офицеры, вручив ему белый офицерский шарф. И всё… На этом почести закончились.
Вся слава досталась дрокам и их тёмнику — Ивычу, а Сарна лишь назначили на безденежную должность в столичной городской страже. Был бы он пожиже характером, он, скорее всего, спился бы, но уличная закваска пригодилась и здесь. Сарн быстро стал лучшим стражником, потом квартальным. Через некоторое время он вырос до начальника стражи, а ещё через полгода, после нелепой смерти прежнего коменданта города, занял его место. Должность, конечно, была почётной, и приносила стабильный и немалый доход, ибо комендант имел свою долю от всех «чёрных» городских сборов, но ему этого уже было мало. Он даже богател как-то медленно, а ему хотелось — всего и сразу.
Неудовлетворённые амбиции и самолюбие грызли его изнутри, а тщеславие и зависть точили душу. Ему хотелось быть ближе ко двору, командовать королевской гвардией, но на пути стоял Ивыч. Тот самый Ивыч, который украл его победу, его славу, его титул…
Комендант города поднялся по лестнице на второй этаж и заглянул в спальню. Здесь ковров было ещё больше, только в отличие от гостиной они были однотонными. Спальня была полностью задрапирована белым, даже потолок спальни сиял белизной. Сарн попытался представить себе, каково это — просыпаться среди этой белой пустоты, где взгляду даже не за что зацепится, и снова поморщился. Впрочем, в данный момент эта белая идиллия была разрушена: алые пятна впитавшейся крови словно оставленные на снегу следы раненого зверя покрывали весь пол, и даже кое где стены.
Комендант подошёл к огромной кровати из тёмного аурийского дуба. Откинув покрывало, он увидел, что вся перина пропитана кровью. В одном месте она была распорота — судя по всему, ударом шершня. Сарн заслуженно считался одним из лучших в Грайворе мечников. Он не злоупотреблял хмельным, не курил ард-траву, не играл в азартные игры и не прожигал ночи с девками. Меч был его любовью, страстью и наслаждением, и в свободное время он всё оттачивал и оттачивал своё мастерство.
Он представил себе позу нападавшего и расположение жертвы — удар был нанесён из крайне неудобного положения. Сарн нагнулся и заглянул под ложе. «Это ж какой нечеловеческой силы ударом нужно обладать, чтобы меч пробил кровать насквозь, да ещё и плиты пола повредил?» — ошеломлённо подумал он.
Пробив обрешётку кровати, остриё меча так ударило в угол каменной плиты, что противоположный её угол приподнялся. Сарн начал было уже подниматься, как вдруг в образовавшейся от удара щели что-то нестерпимо ярко блеснуло. Он опустился на колени и сдвинул плиту в сторону…
Такого он не видел даже во время борьбы с еретиками-чернокнижниками, когда городская стража реквизировала в пользу королевской казны имущество ювелирного дома Арифов — тайных верховных жрецов Чернокнижия. Тайник размером с лёгкий шлем был почти доверху заполнен драгоценными камнями. «Королевская слеза кейритской огранки — безошибочно определил Сарн. — Да за такие деньги…» — мысль его осеклась, а рука самостоятельно, будто бы и против его воли, потянулась к сокровищу.
За спиной предупредительно кашлянули, и коменданта словно окатило крутым кипятком. Он оглянулся из-под руки и медленно поднялся с колен. У двери, переминаясь с ноги на ногу, стояли квартальный офицер и стражник — оба старики, из ветеранов. «Видели? Не видели? Не видели… Наверняка не видели… А может, обнаружили раньше? И сейчас как раз доложат об этом?» — мысли метались, словно мыши в амбаре. Сарн мрачно сдвинул брови и спросил безразличным, насколько смог, тоном:
— Что у тебя, Юс?!
— Тут такое дело, господин комендант, — осторожно начал офицер стражи, — один из моих людей, немного знает салийский… и я подумал, что вам будет это интересно…
«Не видели…» — с облегчением подумал Сарн, и сразу почувствовал какую-то лёгкость во всём теле. Ему вдруг нестерпимо захотелось вновь заглянуть под кровать, снова увидеть тайник, запустить руки в эту сверкающую кучу… «Долго эти истуканы будут ещё здесь топтаться?» — накатило раздражение.
— Рассказывай, — коротко бросил он сквозь зубы. — И побыстрей!
Стражник вопросительно посмотрел на своего командира, тот ободряюще кивнул, и стражник, потея от почтительности, начал докладывать:
— Я случайно слышал, как салийцы упоминали о какой-то женщине, погибшей в этом доме, господин комендант!
— Ну и что? — перебил стражника Сарн. Мысли его судорожно вертелись вокруг драгоценностей…
Стражник растерянно посмотрел на Юса, и квартальный решил взять инициативу на себя:
— Так это… ну… после того, как губошлёпы погрузили все свои трупы в повозки, тело убитой женщины должно было остаться в доме! А среди тех тел, которые выносили из особняка лисы, были только мужские трупы…
— Интересно, очень интересно, — пробормотал комендант, думая о своём. — Продолжай.
— Нюхачи загрузили в повозку один ящик и мне кажется, что он не был пустым, — позволил себе ухмыльнуться стражник.
— Ты мне рожу то не криви! — прошипел Сарн. — Выяснили, кто она?
Юс вздрогнул:
— Виноват, господин комендант! Никак нет, господин комендант!
— Что значит «никак нет»? — не предвещающим ничего хорошего тоном переспросил Сарн.
Стражник судорожно сглотнул:
— Я не совсем уверен, но мне кажется… — едва слышно залепетал он.
Тёмник в бешенстве ударил кулаком по стене:
— Да не жуй ты сопли — говори прямо!
Квартальный покрылся пятнами.
— Дело в том, господин комендант… Мне только что доложили… Не далее как полчаса назад на Горбатом мосту перевернулась карета. Возница и пассажир, судя по всему, утонули… течение там сильное и тела найти будет очень сложно… Вот я и подумал…
— Чья? Чья карета? — выдохнул Сарн.
— Эррины Этилии Неус…
В сознании Сарна словно мелькнула молния. «Дочь главы совета эрров убита в постели салийца… Как последняя шлюха… Вейдж подстроил с каретой-то… Значит — уверен, что никто не прознает, и что салийцы молчать будут… Чем он купил их молчание, интересно? Ерунда, об этом я потом подумаю… Вот он, мой шанс! Такие сведения дорогого стоят… Неус сделает меня эрром, Белолобый всё забери!! Я им всем покажу, что такое Сарн… Они меня за подкидного держат, а я хитрее их всех вместе взятых… Нет, не хитрее… Я — умнее! Камушки… Никто не видел, это точно! Это шанс…»
— Больше никому об этом не рассказывали? — как можно спокойнее спросил он.
Стражник и квартальный переглянулись.
— Нет, господин комендант, никому! — рявкнул Юс.
— Вот и хорошо…
Квартальный и стражник не успели даже среагировать: вылетевший из ножен по широкой дуге меч, зажатый в умелой руке, рассёк их шеи до самых позвоночников. Тела ещё не успели упасть, а комендант уже выгребал обеими руками содержимое тайника, и сноровисто рассовывал его по карманам. Он не был жадным — просто расчетливым, поэтому не пожалел нескольких камней для покойничков, и бросил полгорсти им под ноги, и ещё полгорсти оставил в тайнике. А потом аккуратно вложил им в руки их собственное оружие, поднял свой меч с пола и закричал во всю мощь: «Стража, ко мне!!»…
Глава 11
День третий.
семь часов после Полуночной службы.
Новидж широко зевнул, даже не удосужившись прикрыть рот рукой. «К чему лишние политесы? — рассудил он. — Я в своей карете, кроме меня здесь никого нет, если, конечно, не считать этого очаровательного существа. Но это же только рабыня!» — внешний министр довольно хрюкнул.
Он удивительно быстро освоился с новой для себя ролью рабовладельца, и уже не представлял себе, как раньше мог жить без ощущения полной и ничем не ограниченной власти над другим человеком. Это свежее чувство пьянило его и слегка кружило голову. «Всё ж таки салийцы — великая нация, — подумал он, разглядывая маленькую фигурку напротив. — В отличие от других народов, они не стали ханжески лукавить, а просто взяли и узаконили рабство. В то время как в других странах правители лицемерно делят людей на сословия, пытаясь хоть как-то оправдать своё право на власть, салийцы сделали власть человека над человеком абсолютной. А власть — настоящая власть — должна быть именно такой!» — Новидж хищно раздул ноздри. Его мысли понеслись дальше, и через какое-то мгновение перед его взором возник новый Грайвор, в котором он…
Карета резко остановилась. Рабыня испуганно пискнула. Сладкие грёзы мгновенно вылетели из головы министра.
— Что там, Кхур тебя забери, случилось? — зло выругался он.
— Хозяин, — откликнулся кучер. — Улица перекрыта — не проехать.
— Так пойди и разберись, в чем там дело, бестолочь!
Возница спрыгнул и неторопливо, как и подобает слуге знатного вельможи, направился в сторону толпы. Продираясь сквозь человеческую массу, он то и дело слышал обрывки разговоров.
— …А что случилось-то?…
— …Говорю же, я сам видел — четыре телеги мертвецов вывезли…
— …Давно нужно было губошлёпов к ногтю прижать! Скоро весь Грайвор скупят! У моего шурина один такой лавку за долги забрал…
— …Видел он! Что видел-то? Это не салийцев порезали, а наоборот — они честных горожан к себе заманили и в жертву принесли своему Многоликому. Тьфу… чтоб его Кхур в зад поцеловал …
— …Мне соседка рассказывала — она у них в прислугах была — что сами-то они человечину не едят, а скармливают своим рабам, точно мы брюкву хрякам. Потому и здоровые они у них такие! А рожи-то, рожи их видела?…
Активно работая локтями, кучер пролез в первые ряды. Улица была перегорожена тремя рядами рогаток, вдоль которых стояла шеренга из десятка стражников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Ты этого не сделаешь, — побледнел Ойба.
— Сделаю, и ты это прекрасно знаешь.
— Будь ты проклят лис! — выдохнул салиец. Он вскинул голову и произнёс сквозь зубы — Я, Ойба э'Илом, клянусь прахом своих предков, что ни я, ни Атим э'Нроба не предадим огласке обстоятельства смерти эррины Этилии Неус.
— Спасибо, барон. Я знал, что нам удастся договориться. Можете грузить свои ящики.
— Сейчас у меня не было выбора, Вейдж, но Многоликий учит своих детей терпению. Я дождусь своего часа и тогда…
Барон жестом подозвал одного их своих подчиненных.
— Захваченного преступника отдать грайворцу.
Первый секретарь посольства Салийской империи в королевстве Грайвор барон Ойба э'Илом, он же — генерал тайной полиции Салии, в последний раз взглянул на лиса, после чего молча развернулся и ушёл отдавать приказания.
Для Вейджа не стало неожиданностью, когда двое салийских стражников вынесли и погрузили в его карету носилки, на которых лежал Проныра…
Там же, через час.
«Мрачное помещение, — подумал Сарн, окинув взглядом гостиную. — Такое впечатление, что находишься в склепе. Воздух какой-то спёртый, и звуки вязнут, словно в болоте. Может, всё дело в коврах? Вон сколько их — не только пол, но и стены покрыты так, что между ними не видно ни одной щели. Да ещё эти узоры, от которых режет глаза», — он поморщился.
…Детство Сарна прошло в нищете: отца своего он не знал, мать перебивалась случайными заработками да торговала собой в портовых кабаках. Его воспитывала улица — как, впрочем, почти всех мальчишек Южного квартала. Он рано понял и принял для себя её законы, и — не гнушаясь ничем — прочно занял место лидера в ребячьей ватаге. Жестокими были правила — жестоким стал юный Сарн. Если бы не война — он вполне бы мог стать коронованным лидером грайворского преступного мира, но судьба распорядилась иначе: в одной из облав семнадцатилетний Сарн попался в руки вербовщиков. Однако и здесь ему повезло: в отличие от других новобранцев из грайворской черни он не сразу попал в пекло войны. Вначале его отправили в школу первецов. Там он стал одним из лучших — и не только потому что умел приспосабливаться и выживать, а ещё и потому, что по складу характера был прирождённым лидером. Навыки же уличных драк позволили ему стать отличным бойцом.
В мясорубку аурийской войны он попал как раз в самый страшный и кровавый её момент… Их отряд должен был отбить у неприятеля небольшой каменистый участок, который позже стали называть Серебряным проходом. И они захватили его, застав аурийцев врасплох, ссыпавшись на них с отвесной скалы, ломая кости себе и своим врагам. В том бою полегли все офицеры. Все до единого! Сарн взял командование на себя. Оставшиеся в живых удерживали этот клочок земли ещё шесть часов, показавшихся им вечностью… Два больших отряда приходили к ним на подмогу, и оба полегли в той бойне. А Сарн — выжил, один из немногих. Когда подоспела конная гвардия дроков и разметала по ущелью аурийцев, их осталось только четверо. Дроки заняли перевал и тем самым обеспечили проход грайворской армии через ущелье Серебряных Скал.
Сарн был представлен королю, и Грав ХШ лично произвёл его в офицеры, вручив ему белый офицерский шарф. И всё… На этом почести закончились.
Вся слава досталась дрокам и их тёмнику — Ивычу, а Сарна лишь назначили на безденежную должность в столичной городской страже. Был бы он пожиже характером, он, скорее всего, спился бы, но уличная закваска пригодилась и здесь. Сарн быстро стал лучшим стражником, потом квартальным. Через некоторое время он вырос до начальника стражи, а ещё через полгода, после нелепой смерти прежнего коменданта города, занял его место. Должность, конечно, была почётной, и приносила стабильный и немалый доход, ибо комендант имел свою долю от всех «чёрных» городских сборов, но ему этого уже было мало. Он даже богател как-то медленно, а ему хотелось — всего и сразу.
Неудовлетворённые амбиции и самолюбие грызли его изнутри, а тщеславие и зависть точили душу. Ему хотелось быть ближе ко двору, командовать королевской гвардией, но на пути стоял Ивыч. Тот самый Ивыч, который украл его победу, его славу, его титул…
Комендант города поднялся по лестнице на второй этаж и заглянул в спальню. Здесь ковров было ещё больше, только в отличие от гостиной они были однотонными. Спальня была полностью задрапирована белым, даже потолок спальни сиял белизной. Сарн попытался представить себе, каково это — просыпаться среди этой белой пустоты, где взгляду даже не за что зацепится, и снова поморщился. Впрочем, в данный момент эта белая идиллия была разрушена: алые пятна впитавшейся крови словно оставленные на снегу следы раненого зверя покрывали весь пол, и даже кое где стены.
Комендант подошёл к огромной кровати из тёмного аурийского дуба. Откинув покрывало, он увидел, что вся перина пропитана кровью. В одном месте она была распорота — судя по всему, ударом шершня. Сарн заслуженно считался одним из лучших в Грайворе мечников. Он не злоупотреблял хмельным, не курил ард-траву, не играл в азартные игры и не прожигал ночи с девками. Меч был его любовью, страстью и наслаждением, и в свободное время он всё оттачивал и оттачивал своё мастерство.
Он представил себе позу нападавшего и расположение жертвы — удар был нанесён из крайне неудобного положения. Сарн нагнулся и заглянул под ложе. «Это ж какой нечеловеческой силы ударом нужно обладать, чтобы меч пробил кровать насквозь, да ещё и плиты пола повредил?» — ошеломлённо подумал он.
Пробив обрешётку кровати, остриё меча так ударило в угол каменной плиты, что противоположный её угол приподнялся. Сарн начал было уже подниматься, как вдруг в образовавшейся от удара щели что-то нестерпимо ярко блеснуло. Он опустился на колени и сдвинул плиту в сторону…
Такого он не видел даже во время борьбы с еретиками-чернокнижниками, когда городская стража реквизировала в пользу королевской казны имущество ювелирного дома Арифов — тайных верховных жрецов Чернокнижия. Тайник размером с лёгкий шлем был почти доверху заполнен драгоценными камнями. «Королевская слеза кейритской огранки — безошибочно определил Сарн. — Да за такие деньги…» — мысль его осеклась, а рука самостоятельно, будто бы и против его воли, потянулась к сокровищу.
За спиной предупредительно кашлянули, и коменданта словно окатило крутым кипятком. Он оглянулся из-под руки и медленно поднялся с колен. У двери, переминаясь с ноги на ногу, стояли квартальный офицер и стражник — оба старики, из ветеранов. «Видели? Не видели? Не видели… Наверняка не видели… А может, обнаружили раньше? И сейчас как раз доложат об этом?» — мысли метались, словно мыши в амбаре. Сарн мрачно сдвинул брови и спросил безразличным, насколько смог, тоном:
— Что у тебя, Юс?!
— Тут такое дело, господин комендант, — осторожно начал офицер стражи, — один из моих людей, немного знает салийский… и я подумал, что вам будет это интересно…
«Не видели…» — с облегчением подумал Сарн, и сразу почувствовал какую-то лёгкость во всём теле. Ему вдруг нестерпимо захотелось вновь заглянуть под кровать, снова увидеть тайник, запустить руки в эту сверкающую кучу… «Долго эти истуканы будут ещё здесь топтаться?» — накатило раздражение.
— Рассказывай, — коротко бросил он сквозь зубы. — И побыстрей!
Стражник вопросительно посмотрел на своего командира, тот ободряюще кивнул, и стражник, потея от почтительности, начал докладывать:
— Я случайно слышал, как салийцы упоминали о какой-то женщине, погибшей в этом доме, господин комендант!
— Ну и что? — перебил стражника Сарн. Мысли его судорожно вертелись вокруг драгоценностей…
Стражник растерянно посмотрел на Юса, и квартальный решил взять инициативу на себя:
— Так это… ну… после того, как губошлёпы погрузили все свои трупы в повозки, тело убитой женщины должно было остаться в доме! А среди тех тел, которые выносили из особняка лисы, были только мужские трупы…
— Интересно, очень интересно, — пробормотал комендант, думая о своём. — Продолжай.
— Нюхачи загрузили в повозку один ящик и мне кажется, что он не был пустым, — позволил себе ухмыльнуться стражник.
— Ты мне рожу то не криви! — прошипел Сарн. — Выяснили, кто она?
Юс вздрогнул:
— Виноват, господин комендант! Никак нет, господин комендант!
— Что значит «никак нет»? — не предвещающим ничего хорошего тоном переспросил Сарн.
Стражник судорожно сглотнул:
— Я не совсем уверен, но мне кажется… — едва слышно залепетал он.
Тёмник в бешенстве ударил кулаком по стене:
— Да не жуй ты сопли — говори прямо!
Квартальный покрылся пятнами.
— Дело в том, господин комендант… Мне только что доложили… Не далее как полчаса назад на Горбатом мосту перевернулась карета. Возница и пассажир, судя по всему, утонули… течение там сильное и тела найти будет очень сложно… Вот я и подумал…
— Чья? Чья карета? — выдохнул Сарн.
— Эррины Этилии Неус…
В сознании Сарна словно мелькнула молния. «Дочь главы совета эрров убита в постели салийца… Как последняя шлюха… Вейдж подстроил с каретой-то… Значит — уверен, что никто не прознает, и что салийцы молчать будут… Чем он купил их молчание, интересно? Ерунда, об этом я потом подумаю… Вот он, мой шанс! Такие сведения дорогого стоят… Неус сделает меня эрром, Белолобый всё забери!! Я им всем покажу, что такое Сарн… Они меня за подкидного держат, а я хитрее их всех вместе взятых… Нет, не хитрее… Я — умнее! Камушки… Никто не видел, это точно! Это шанс…»
— Больше никому об этом не рассказывали? — как можно спокойнее спросил он.
Стражник и квартальный переглянулись.
— Нет, господин комендант, никому! — рявкнул Юс.
— Вот и хорошо…
Квартальный и стражник не успели даже среагировать: вылетевший из ножен по широкой дуге меч, зажатый в умелой руке, рассёк их шеи до самых позвоночников. Тела ещё не успели упасть, а комендант уже выгребал обеими руками содержимое тайника, и сноровисто рассовывал его по карманам. Он не был жадным — просто расчетливым, поэтому не пожалел нескольких камней для покойничков, и бросил полгорсти им под ноги, и ещё полгорсти оставил в тайнике. А потом аккуратно вложил им в руки их собственное оружие, поднял свой меч с пола и закричал во всю мощь: «Стража, ко мне!!»…
Глава 11
День третий.
семь часов после Полуночной службы.
Новидж широко зевнул, даже не удосужившись прикрыть рот рукой. «К чему лишние политесы? — рассудил он. — Я в своей карете, кроме меня здесь никого нет, если, конечно, не считать этого очаровательного существа. Но это же только рабыня!» — внешний министр довольно хрюкнул.
Он удивительно быстро освоился с новой для себя ролью рабовладельца, и уже не представлял себе, как раньше мог жить без ощущения полной и ничем не ограниченной власти над другим человеком. Это свежее чувство пьянило его и слегка кружило голову. «Всё ж таки салийцы — великая нация, — подумал он, разглядывая маленькую фигурку напротив. — В отличие от других народов, они не стали ханжески лукавить, а просто взяли и узаконили рабство. В то время как в других странах правители лицемерно делят людей на сословия, пытаясь хоть как-то оправдать своё право на власть, салийцы сделали власть человека над человеком абсолютной. А власть — настоящая власть — должна быть именно такой!» — Новидж хищно раздул ноздри. Его мысли понеслись дальше, и через какое-то мгновение перед его взором возник новый Грайвор, в котором он…
Карета резко остановилась. Рабыня испуганно пискнула. Сладкие грёзы мгновенно вылетели из головы министра.
— Что там, Кхур тебя забери, случилось? — зло выругался он.
— Хозяин, — откликнулся кучер. — Улица перекрыта — не проехать.
— Так пойди и разберись, в чем там дело, бестолочь!
Возница спрыгнул и неторопливо, как и подобает слуге знатного вельможи, направился в сторону толпы. Продираясь сквозь человеческую массу, он то и дело слышал обрывки разговоров.
— …А что случилось-то?…
— …Говорю же, я сам видел — четыре телеги мертвецов вывезли…
— …Давно нужно было губошлёпов к ногтю прижать! Скоро весь Грайвор скупят! У моего шурина один такой лавку за долги забрал…
— …Видел он! Что видел-то? Это не салийцев порезали, а наоборот — они честных горожан к себе заманили и в жертву принесли своему Многоликому. Тьфу… чтоб его Кхур в зад поцеловал …
— …Мне соседка рассказывала — она у них в прислугах была — что сами-то они человечину не едят, а скармливают своим рабам, точно мы брюкву хрякам. Потому и здоровые они у них такие! А рожи-то, рожи их видела?…
Активно работая локтями, кучер пролез в первые ряды. Улица была перегорожена тремя рядами рогаток, вдоль которых стояла шеренга из десятка стражников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50