И это тоже вполне естественно: есть много людей, которые снимают на лето дом. Мы тоже можем жить так.
Она была очень горда собой, это чувствовалось в ее голосе. Паркер знал, что она подыскала дом, учитывая его собственные интересы. И она нашла превосходное помещение, и теперь она была очень довольна собой.
— Вероятно, было трудно найти такой вот дом, — сказал он.
Она улыбнулась.
— На это потребовалось много времени. Но здесь ты можешь расслабиться, тебе не нужно быть настороже.
На это нечего было сказать. Он всегда держался настороже, для него это стало второй жизнью.
— А что это за хижина на берегу? — спросил он.
— Это ангар для судна. Но его там нет. Хочешь посмотреть? Домик был метра четыре в ширину и восемь в длину, и с трех сторон у него была сорокасантиметровая цементная реборда. Четвертая сторона была вертикальной гаражной дверью: через грязные стекла был виден другой берег. В ангаре колыхалась вода примерно сантиметрах в шестидесяти от реборды.
— Если хочешь, мы можем купить судно, — предложила Клер. Паркер не любил находиться в месте, в котором был только один выход, а у ангара был один выход.
— Может быть, позднее, — сказал он. — Дай мне сперва возможность привыкнуть к мысли, что у нас есть дом. Она немного грустно улыбнулась.
— Это ведь для тебя безразлично или нет?
Они вернулись в дом. Паркер встретился с Клер три года назад в Индианаполисе. Она была вдовой пилота гражданской авиации, и один родственник ее мужа, торговец старинных вещей и медалей, по имени Билли Лабатард, увлек ее в авантюру по похищению предметов нумизматики. Лабатард был любитель, обладавший большим воображением, и в конце концов дело повернулось плохо. Лабатард был убит, повсюду кровь, и в последнюю минуту Паркер вытащил оттуда Клер. После этого они стали жить вместе, но с нее было довольно и этого первого дела, особенно после смерти ее мужа во время несчастного случая. Она не хотела ничего знать, никаких подробностей дел, которыми Паркер занимался, даже то, куда он отправляется и сколько времени может это занять. Когда он не работал, они жили вместе, в большинстве своем в отелях для туристов, и до этого времени она ждала его, пока он работал.
Вернувшись в гостиную, она заявила:
— Я думала, что ты вернешься ночью, и потому я каждый вечер разжигала огонь в камине. Я хотела, чтобы был огонь, когда ты вернешься.
— Мы это сделаем позднее.
— Ты можешь приезжать в любое время.
Они вернулись на кухню, и он поставил один из чемоданов на стол. Она села на хромированный стул и посмотрела на него. Чемодан был заперт на три замка и две защелки. Паркер отвернул защелки и отпер замки, потом приподнял крышку. Вынув из чемодана два пуловера, он бросил их на стул: чемодан был полон долларами.
Клер улыбнулась при виде денег.
— Должна признаться, это хорошо выглядит!
— Тут двенадцать тысяч долларов. Моя доля составляла семнадцать тысяч долларов, но пять я оставил на стороне.
Он располагал несколькими тайниками в стране на случай крайней необходимости. В то время, когда вымышленное имя Чарльза Виллиса было раскрыто, еще до того, как он познакомился с Клер, все его тайники были обнаружены. Четыре года спустя он все еще занимался их восстановлением.
— Я смогу немного взять из этих денег на нужды дома?
— Трать их как хочешь.
— Мне хотелось бы купить получше мебель. И более современную.
— У нас есть подвал?
— Только под частью дома. В него можно спуститься в гараже.
— Мне нужно место, куда спрятать деньги.
— Я открыла счет в банке в городе. Это в дюжине километров отсюда по дороге в Нью-Йорк.
— Мы не можем поместить в банке двенадцать тысяч в чемодане.
Она расхохоталась и покачала головой.
— Нет, я могу вкладывать по две, три сотни каждую неделю. Посмотрим. Счет в банке — это что-то солидное. Я хочу, чтобы этот дом был совершенно нормальным, законным, чтобы никому в голову не могло прийти задавать вопросы.
— Для меня?
Она пристально посмотрела на него, потом улыбнулась.
— Согласна, для нас двоих. Но, главным образом, для тебя.
— Благодарю.
— И если у меня есть инстинкт и тяготение к домашнему очагу, то ведь это естественно в натуре женщин.
— Но ведь я тебя ни в чем не упрекаю. Она посмотрела вокруг, потом снова на него, и она покачала головой.
— У меня создается впечатление, что я стараюсь приручить гориллу.
Он закрыл чемодан с долларами.
— У горилл есть самки.
— Нет, ты не горилла, — возразила она, — и я не пытаюсь тебя приручить. Только просто создается странное впечатление, когда ты находишься здесь. Вот и все.
Паркер посмотрел на нее. Большую часть времени он не вспоминал о ней, но время от времени думал и понимал, что привязан. Он смягчил выражение своего лица и голоса:
— Нам будет хорошо вдвоем.
— Я уверена в этом.
— Отлично. Теперь я приму душ.
Паркер убрал оба чемодана в шкаф в спальне, разделся и принял теплый душ, стоя на резиновом коврике в ванне. Когда он намылился, занавеска раздвинулась, и Клер просунула свою голову.
— Тут хватит места для двоих?
— Сколько угодно.
Он протянул руку и помог ей перешагнуть через край ванны.
— Какой пар!
Она стала поворачиваться, чтобы облиться со всех сторон. Потом он поцеловал ее и провел рукой по ее спине. Горячая вода заливала их лица, и она небрежно подняла мокрые руки и обняла его за шею.
Глава 2
На четвертый день своего пребывания в доме он работал в подвале, вырывая тайник, когда Клер позвала его с лестницы.
— Генди Мак-Кей у телефона. Он поднялся.
— В настоящий момент мы не нуждаемся в деньгах, — сказала она.
Паркер вошел в гостиную и взял телефонную трубку. Он назвался, и голос Генди ответил ему:
— Твой друг Киган связался с тобой? Он казался очень обеспокоенным.
— Нет. А должен был?
— Он позвонил мне вчера вечером и сказал, что ему необходимо с тобой поговорить о вашей последней встрече на прошлой неделе. Он сказал, что это очень важно, и все.
Генди тоже не мог ничего сообщить по телефону.
— Почему он должен был позвонить мне, — поинтересовался Паркер, — а не тебе?
— Он сказал, что все время в разъездах и что его невозможно будет застать где-нибудь. Судя по тому, как и что он говорил, я был уверен, что это Киган. Нет возможности сказать, где его можно будет застать, я подумал, что ему действительно необходимо посоветоваться с тобой.
Видимо, Генди пришел к выводу, что у Кигана неприятности с полицией и что Паркер должен был немедленно узнать об этом.
— Ты сказал ему, где я нахожусь? — спросил Паркер. У них была договоренность. Генди должен передавать сообщения Паркеру, но не называть его координаты никому. Особенно теперь адрес дома Клер. Еще более обеспокоенным тоном Генди продолжал:
— Я дал ему номер твоего телефона. Его рассказ в самом деле выглядел очень серьезным. Мне нужно было принять решение.
— Я понимаю. Это хорошо.
— Но сегодня я стал раздумывать и сказал себе, что будет лучше, если я позвоню и предупрежу тебя, чтобы быть уверенным.
— Согласен. Я выкручусь.
— Надеюсь, что я не подвел тебя и неприятностей не будет.
— Надеюсь.
Паркер повесил трубку и вернулся на кухню, в которой Клер читала журнал во время завтрака.
— Генди сообщил номер телефона твоего дома.
Она посмотрела на него.
— И что это означает?
— Я еще не знаю. Он сообщил его одному из парней, с которым я был во время последнего дела.
— И когда он сообщил?
— Вчера вечером. Она сложила журнал.
— И он не сообщил, что это означает, что что-то делается не так?
— Да.
— Что?
— Я еще не знаю.
— И что мы будем делать?
— Ты отправишься в Нью-Йорк, несколько дней поживешь в отеле.
— Переехать?
— До той поры, пока я не поговорю с Киганом. Это его имя.
— Я не хочу покидать мой дом, — возразила она.
— Нам неизвестно, по какой причине Киган хотел узнать номер телефона. Или для кого. Я не могу оставить тебя здесь одну.
Она встала, нахмурив брови, вид у нее был возмущенный и сердитый.
— Я не покину свой дом. Я только что стала владеть им, и я его не оставлю.
Она отнесла свою тарелку и чашку в раковину и открыла кран, повернувшись спиной к Паркеру.
Паркер обошел стол и подошел к ней.
— Я не могу ждать событий, оставаясь здесь и не зная в чем дело. Мне нужно отправиться повидать Кигана. Я знаю, где он обосновался по окончании нашего дела, я поеду повидать его и узнаю, что происходит. Но что, если кто-нибудь другой хочет доставить нам неприятности, что, если кто-то появится здесь в то время, когда меня здесь не будет!
— Оставь мне пистолет!
— Это глупо.
Ухватившись обеими руками за раковину, как будто он собирался вытащить ее из дома наружу, она повернула голову в его сторону и холодно проговорила:
— Я не покину своего дома.
Он колебался, потом пожал плечами и отвернулся.
— Я вернусь, как только смогу.
Глава 3
Киган был прибит к стене. Его обнаженное тело было в следах от ожогов сигаретами, в шрамах, значительная потеря крови из-за больших гвоздей, которые были вбиты в его руки и явилась причиной его ужасной смерти. Прибитый, он казался маленьким и сморщенным, с подогнутыми ногами, беспомощно лежащими на полу.
Киган был любитель выпить в одиночестве, так что не было особой необходимости затыкать ему рот. Его ферма в Кинисоте, окруженная прериями, находилась в километре от ближайшего жилища. Его палачи могли предоставить ему полную свободу кричать и вопить, добиваясь от него, что он скажет им то, что было нужно.
Паркер дотронулся до его груди: она была холодна. Вероятно, они принялись за него вскоре после телефонного звонка к Генди. А может быть, они были вместе с ним во время его звонка по телефону, может быть, это для них он звонил Генди?
Было позднее полуночи. От Клер Паркер на машине поехал в аэропорт Ньюарка и сел на первый самолет на Миннеаполис, там он украл белый, открытый “додж” на стоянке аэропорта, чтобы проехать шестьдесят километров от жилища Кигана. Он увидел дом за пятьдесят метров, ибо он был освещен как на праздник, но когда Паркер остановился на некотором расстоянии от него, то убедился, что свет горел в пустоте и молчании. С большими предосторожностями он вошел, обошел дом, комнату за комнатой, и, наконец, нашел Кигана, прибитого в комнате наверху и уже мертвого.
И дом был перевернут снизу доверху, они разворошили его в поисках чего-то. Тот факт, что ни одна из комнат не осталась не развороченной, позволял думать, что они не нашли того, что искали. На кухне были тарелки и в раковине и на столе: двое мужчин тут обедали и завтракали. Таким образом, они уже уехали, когда Генди позвонил Паркеру в тот день в полдень.
Паркер быстро осмотрел дом, потом ушел. Входя в дом, он надел старые резиновые перчатки и снял одну лишь тогда, когда дотрагивался до груди Кигана. Стоя около “доджа”, он теперь снял перчатки, положил их в карман и с минуту, подняв руки, шевелил пальцами, чтобы согреть их и обсушить. Он смотрел на дом, нахмурив брови и раздумывая. Берридж мертв, Кигана пытали, и он тоже мертв, его дом полностью обшарен. Киган пытался соединиться с Паркером, прежде чем его стали пытать. Кто-то хотел получить что-то, и связующим звеном в этом был Берридж.
Почему был убит Берридж в их убежище? И после того как его убили, почему они не остались там?
Вернуться должны были четверо, а убийцы были вдвоем. Было лучше подождать, когда четверо разъедутся, и напасть на них по одиночке. Выследить одного и начать с него, потом приняться за других.
Трое остальных? Или только Паркера? И как они перемещаются? Возможно, что они уже находились на восточной стороне?
Паркер сел в “додж” и, запустив мотор, направился в сторону Миннеаполиса. Через двадцать пять километров он увидел телефонную будку снаружи закрытой станции обслуживания, в городке пустом и молчаливом.
Ему ответила телефонистка, сообщила ему плату за разговор, которую он просунул в щель автомата. Потом наступило долгое молчание, прерываемое лишь щелчками, истом раздался звонок, и Паркер услышал голос Клер.
— Алло!
— Это я. Как дела?
— Очень хорошо. А у тебя?
— Никаких посещений?
— Никого. Ты скоро вернешься?
— Мой друг умер от хронической болезни. Очень болезненной.
Короткое молчание, потом Клер произнесла:
— О!
По телефону нельзя было сказать больше.
— Ты должна на день или два взять отпуск. Поезжай в Нью-Йорк и немного развлекись.
— Я не хочу покидать дом! — сказала она.
— Но ведь это серьезно!
— Я тоже говорю серьезно. Завтра я куплю собаку.
— Я говорю тебе об этой ночи.
— Ничего со мной не случиться. Я выходила и купила себе ружье. Паркер нахмурил брови, глядя на телефон. Он хотел ей сказать, что дом с таким количеством окон и дверей, выходящих наружу, не может быть защищен, даже при помощи карабина или собаки. Не против двух мужчин, которые пригвоздили человека к стене и жгли его горящими сигаретами. Но нельзя было сказать по телефону о том, что не сможешь сказать прокурору, и он пытался выразить свои мысли при помощи голоса, больше чем на словах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Она была очень горда собой, это чувствовалось в ее голосе. Паркер знал, что она подыскала дом, учитывая его собственные интересы. И она нашла превосходное помещение, и теперь она была очень довольна собой.
— Вероятно, было трудно найти такой вот дом, — сказал он.
Она улыбнулась.
— На это потребовалось много времени. Но здесь ты можешь расслабиться, тебе не нужно быть настороже.
На это нечего было сказать. Он всегда держался настороже, для него это стало второй жизнью.
— А что это за хижина на берегу? — спросил он.
— Это ангар для судна. Но его там нет. Хочешь посмотреть? Домик был метра четыре в ширину и восемь в длину, и с трех сторон у него была сорокасантиметровая цементная реборда. Четвертая сторона была вертикальной гаражной дверью: через грязные стекла был виден другой берег. В ангаре колыхалась вода примерно сантиметрах в шестидесяти от реборды.
— Если хочешь, мы можем купить судно, — предложила Клер. Паркер не любил находиться в месте, в котором был только один выход, а у ангара был один выход.
— Может быть, позднее, — сказал он. — Дай мне сперва возможность привыкнуть к мысли, что у нас есть дом. Она немного грустно улыбнулась.
— Это ведь для тебя безразлично или нет?
Они вернулись в дом. Паркер встретился с Клер три года назад в Индианаполисе. Она была вдовой пилота гражданской авиации, и один родственник ее мужа, торговец старинных вещей и медалей, по имени Билли Лабатард, увлек ее в авантюру по похищению предметов нумизматики. Лабатард был любитель, обладавший большим воображением, и в конце концов дело повернулось плохо. Лабатард был убит, повсюду кровь, и в последнюю минуту Паркер вытащил оттуда Клер. После этого они стали жить вместе, но с нее было довольно и этого первого дела, особенно после смерти ее мужа во время несчастного случая. Она не хотела ничего знать, никаких подробностей дел, которыми Паркер занимался, даже то, куда он отправляется и сколько времени может это занять. Когда он не работал, они жили вместе, в большинстве своем в отелях для туристов, и до этого времени она ждала его, пока он работал.
Вернувшись в гостиную, она заявила:
— Я думала, что ты вернешься ночью, и потому я каждый вечер разжигала огонь в камине. Я хотела, чтобы был огонь, когда ты вернешься.
— Мы это сделаем позднее.
— Ты можешь приезжать в любое время.
Они вернулись на кухню, и он поставил один из чемоданов на стол. Она села на хромированный стул и посмотрела на него. Чемодан был заперт на три замка и две защелки. Паркер отвернул защелки и отпер замки, потом приподнял крышку. Вынув из чемодана два пуловера, он бросил их на стул: чемодан был полон долларами.
Клер улыбнулась при виде денег.
— Должна признаться, это хорошо выглядит!
— Тут двенадцать тысяч долларов. Моя доля составляла семнадцать тысяч долларов, но пять я оставил на стороне.
Он располагал несколькими тайниками в стране на случай крайней необходимости. В то время, когда вымышленное имя Чарльза Виллиса было раскрыто, еще до того, как он познакомился с Клер, все его тайники были обнаружены. Четыре года спустя он все еще занимался их восстановлением.
— Я смогу немного взять из этих денег на нужды дома?
— Трать их как хочешь.
— Мне хотелось бы купить получше мебель. И более современную.
— У нас есть подвал?
— Только под частью дома. В него можно спуститься в гараже.
— Мне нужно место, куда спрятать деньги.
— Я открыла счет в банке в городе. Это в дюжине километров отсюда по дороге в Нью-Йорк.
— Мы не можем поместить в банке двенадцать тысяч в чемодане.
Она расхохоталась и покачала головой.
— Нет, я могу вкладывать по две, три сотни каждую неделю. Посмотрим. Счет в банке — это что-то солидное. Я хочу, чтобы этот дом был совершенно нормальным, законным, чтобы никому в голову не могло прийти задавать вопросы.
— Для меня?
Она пристально посмотрела на него, потом улыбнулась.
— Согласна, для нас двоих. Но, главным образом, для тебя.
— Благодарю.
— И если у меня есть инстинкт и тяготение к домашнему очагу, то ведь это естественно в натуре женщин.
— Но ведь я тебя ни в чем не упрекаю. Она посмотрела вокруг, потом снова на него, и она покачала головой.
— У меня создается впечатление, что я стараюсь приручить гориллу.
Он закрыл чемодан с долларами.
— У горилл есть самки.
— Нет, ты не горилла, — возразила она, — и я не пытаюсь тебя приручить. Только просто создается странное впечатление, когда ты находишься здесь. Вот и все.
Паркер посмотрел на нее. Большую часть времени он не вспоминал о ней, но время от времени думал и понимал, что привязан. Он смягчил выражение своего лица и голоса:
— Нам будет хорошо вдвоем.
— Я уверена в этом.
— Отлично. Теперь я приму душ.
Паркер убрал оба чемодана в шкаф в спальне, разделся и принял теплый душ, стоя на резиновом коврике в ванне. Когда он намылился, занавеска раздвинулась, и Клер просунула свою голову.
— Тут хватит места для двоих?
— Сколько угодно.
Он протянул руку и помог ей перешагнуть через край ванны.
— Какой пар!
Она стала поворачиваться, чтобы облиться со всех сторон. Потом он поцеловал ее и провел рукой по ее спине. Горячая вода заливала их лица, и она небрежно подняла мокрые руки и обняла его за шею.
Глава 2
На четвертый день своего пребывания в доме он работал в подвале, вырывая тайник, когда Клер позвала его с лестницы.
— Генди Мак-Кей у телефона. Он поднялся.
— В настоящий момент мы не нуждаемся в деньгах, — сказала она.
Паркер вошел в гостиную и взял телефонную трубку. Он назвался, и голос Генди ответил ему:
— Твой друг Киган связался с тобой? Он казался очень обеспокоенным.
— Нет. А должен был?
— Он позвонил мне вчера вечером и сказал, что ему необходимо с тобой поговорить о вашей последней встрече на прошлой неделе. Он сказал, что это очень важно, и все.
Генди тоже не мог ничего сообщить по телефону.
— Почему он должен был позвонить мне, — поинтересовался Паркер, — а не тебе?
— Он сказал, что все время в разъездах и что его невозможно будет застать где-нибудь. Судя по тому, как и что он говорил, я был уверен, что это Киган. Нет возможности сказать, где его можно будет застать, я подумал, что ему действительно необходимо посоветоваться с тобой.
Видимо, Генди пришел к выводу, что у Кигана неприятности с полицией и что Паркер должен был немедленно узнать об этом.
— Ты сказал ему, где я нахожусь? — спросил Паркер. У них была договоренность. Генди должен передавать сообщения Паркеру, но не называть его координаты никому. Особенно теперь адрес дома Клер. Еще более обеспокоенным тоном Генди продолжал:
— Я дал ему номер твоего телефона. Его рассказ в самом деле выглядел очень серьезным. Мне нужно было принять решение.
— Я понимаю. Это хорошо.
— Но сегодня я стал раздумывать и сказал себе, что будет лучше, если я позвоню и предупрежу тебя, чтобы быть уверенным.
— Согласен. Я выкручусь.
— Надеюсь, что я не подвел тебя и неприятностей не будет.
— Надеюсь.
Паркер повесил трубку и вернулся на кухню, в которой Клер читала журнал во время завтрака.
— Генди сообщил номер телефона твоего дома.
Она посмотрела на него.
— И что это означает?
— Я еще не знаю. Он сообщил его одному из парней, с которым я был во время последнего дела.
— И когда он сообщил?
— Вчера вечером. Она сложила журнал.
— И он не сообщил, что это означает, что что-то делается не так?
— Да.
— Что?
— Я еще не знаю.
— И что мы будем делать?
— Ты отправишься в Нью-Йорк, несколько дней поживешь в отеле.
— Переехать?
— До той поры, пока я не поговорю с Киганом. Это его имя.
— Я не хочу покидать мой дом, — возразила она.
— Нам неизвестно, по какой причине Киган хотел узнать номер телефона. Или для кого. Я не могу оставить тебя здесь одну.
Она встала, нахмурив брови, вид у нее был возмущенный и сердитый.
— Я не покину свой дом. Я только что стала владеть им, и я его не оставлю.
Она отнесла свою тарелку и чашку в раковину и открыла кран, повернувшись спиной к Паркеру.
Паркер обошел стол и подошел к ней.
— Я не могу ждать событий, оставаясь здесь и не зная в чем дело. Мне нужно отправиться повидать Кигана. Я знаю, где он обосновался по окончании нашего дела, я поеду повидать его и узнаю, что происходит. Но что, если кто-нибудь другой хочет доставить нам неприятности, что, если кто-то появится здесь в то время, когда меня здесь не будет!
— Оставь мне пистолет!
— Это глупо.
Ухватившись обеими руками за раковину, как будто он собирался вытащить ее из дома наружу, она повернула голову в его сторону и холодно проговорила:
— Я не покину своего дома.
Он колебался, потом пожал плечами и отвернулся.
— Я вернусь, как только смогу.
Глава 3
Киган был прибит к стене. Его обнаженное тело было в следах от ожогов сигаретами, в шрамах, значительная потеря крови из-за больших гвоздей, которые были вбиты в его руки и явилась причиной его ужасной смерти. Прибитый, он казался маленьким и сморщенным, с подогнутыми ногами, беспомощно лежащими на полу.
Киган был любитель выпить в одиночестве, так что не было особой необходимости затыкать ему рот. Его ферма в Кинисоте, окруженная прериями, находилась в километре от ближайшего жилища. Его палачи могли предоставить ему полную свободу кричать и вопить, добиваясь от него, что он скажет им то, что было нужно.
Паркер дотронулся до его груди: она была холодна. Вероятно, они принялись за него вскоре после телефонного звонка к Генди. А может быть, они были вместе с ним во время его звонка по телефону, может быть, это для них он звонил Генди?
Было позднее полуночи. От Клер Паркер на машине поехал в аэропорт Ньюарка и сел на первый самолет на Миннеаполис, там он украл белый, открытый “додж” на стоянке аэропорта, чтобы проехать шестьдесят километров от жилища Кигана. Он увидел дом за пятьдесят метров, ибо он был освещен как на праздник, но когда Паркер остановился на некотором расстоянии от него, то убедился, что свет горел в пустоте и молчании. С большими предосторожностями он вошел, обошел дом, комнату за комнатой, и, наконец, нашел Кигана, прибитого в комнате наверху и уже мертвого.
И дом был перевернут снизу доверху, они разворошили его в поисках чего-то. Тот факт, что ни одна из комнат не осталась не развороченной, позволял думать, что они не нашли того, что искали. На кухне были тарелки и в раковине и на столе: двое мужчин тут обедали и завтракали. Таким образом, они уже уехали, когда Генди позвонил Паркеру в тот день в полдень.
Паркер быстро осмотрел дом, потом ушел. Входя в дом, он надел старые резиновые перчатки и снял одну лишь тогда, когда дотрагивался до груди Кигана. Стоя около “доджа”, он теперь снял перчатки, положил их в карман и с минуту, подняв руки, шевелил пальцами, чтобы согреть их и обсушить. Он смотрел на дом, нахмурив брови и раздумывая. Берридж мертв, Кигана пытали, и он тоже мертв, его дом полностью обшарен. Киган пытался соединиться с Паркером, прежде чем его стали пытать. Кто-то хотел получить что-то, и связующим звеном в этом был Берридж.
Почему был убит Берридж в их убежище? И после того как его убили, почему они не остались там?
Вернуться должны были четверо, а убийцы были вдвоем. Было лучше подождать, когда четверо разъедутся, и напасть на них по одиночке. Выследить одного и начать с него, потом приняться за других.
Трое остальных? Или только Паркера? И как они перемещаются? Возможно, что они уже находились на восточной стороне?
Паркер сел в “додж” и, запустив мотор, направился в сторону Миннеаполиса. Через двадцать пять километров он увидел телефонную будку снаружи закрытой станции обслуживания, в городке пустом и молчаливом.
Ему ответила телефонистка, сообщила ему плату за разговор, которую он просунул в щель автомата. Потом наступило долгое молчание, прерываемое лишь щелчками, истом раздался звонок, и Паркер услышал голос Клер.
— Алло!
— Это я. Как дела?
— Очень хорошо. А у тебя?
— Никаких посещений?
— Никого. Ты скоро вернешься?
— Мой друг умер от хронической болезни. Очень болезненной.
Короткое молчание, потом Клер произнесла:
— О!
По телефону нельзя было сказать больше.
— Ты должна на день или два взять отпуск. Поезжай в Нью-Йорк и немного развлекись.
— Я не хочу покидать дом! — сказала она.
— Но ведь это серьезно!
— Я тоже говорю серьезно. Завтра я куплю собаку.
— Я говорю тебе об этой ночи.
— Ничего со мной не случиться. Я выходила и купила себе ружье. Паркер нахмурил брови, глядя на телефон. Он хотел ей сказать, что дом с таким количеством окон и дверей, выходящих наружу, не может быть защищен, даже при помощи карабина или собаки. Не против двух мужчин, которые пригвоздили человека к стене и жгли его горящими сигаретами. Но нельзя было сказать по телефону о том, что не сможешь сказать прокурору, и он пытался выразить свои мысли при помощи голоса, больше чем на словах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18