Он отстранился и с улыбкой поклонился, когда она вошла в гостиную. Когда она проходила мимо него, он поднял руку.
— Что у тебя в чашке?
Он взял ее у нее, глотнул и весело расхохотался.
— Чай, Господи Боже мой! Это просто прелестно, крошка. Ты кладешь в свой чай сахар?
Под словами, которые он говорил, она подразумевала другие, которые он не говорил. Она покачала головой.
— Нет, я не кладу.
— Жаль, но ведь у каждого свой вкус. Садись на диван, крошка, и мы немного побеседуем. Вот, возьми свой чай.
Она взяла чашку, подошла к дивану и села. Перед ней был камин, полный вчерашнего пепла, но он был холодный.
Он не сел. Он подошел к двери и оперся о полку камина, напротив нее: локоть одной руки опирался о полку, другая рука уперлась в бедро.
— Мы ищем одного нашего друга, — сказал он. — По правде говоря, мы надеялись застать его здесь. Когда он вернется?
“Хладнокровие, — подумала Клер, — и спокойствие”. Она вспомнила то, что она сказала Паркеру, прошлой ночью. “Я умею играть в маленьких мышек”. А что она знала? Она снова судорожно заморгала ресницами и испугалась, что это может выдать ее: он заметит, как она моргает, и поймет, что она лжет. Но это не остановило ее.
— Я не понимаю, что вы хотите знать, — сказала она. — Я сожалею, что вы пугаете меня, но...
Она подняла свободную руку и стала энергично тереть веки глаз.
— У вас нет оснований бояться, — сказал он. Но голос его был полон скрытой угрозы.
— Мы только хотим повидаться с нашим другом и, может быть, получить от него небольшие деньги, которые он хранит.
У нее разболелись глаза после такой энергичной терки. Чтобы отвести от него глаза, и из страха не разлить остаток чая, она наполовину повернулась, поставила чашку на низкий столик около дивана.
— Я живу совсем одна, — сказала она, справляясь с волнением.
— Такая красотка, как ты? Не лги. Это глупо, моя красотка, это тебе даром не пройдет, — хихикнул он.
Она посмотрела на него, ведь то, что она собиралась сказать ему, было теоретически правдой.
— Я вдова, — сказала она. — Мой муж был пилотом.
Выражение лица мужчины стало неопределенным. Он спросил:
— А Паркер?
— Мистер Паркер? Я...
“Мистер Паркер? Боже мой, я не хочу, чтобы издевались надо мной!”
Она испугалась, ей казалось, что он бросится на нее и начнет бить ее кулаками по голове.
— Я принимаю только для него извещения, — закричала она. — Это все, я вам клянусь, это все, я почти никогда не вижу его здесь, он никогда не приходит сюда!
— Что ты врешь! Если он никогда сюда не приходит, то как он получает твои сообщения?
— Я вызываю один отель в Нью-Йорке, а потом он мне звонит. Время от времени он приходит, чтобы оплатить мне эту услугу, но это бывает лишь два, три раза в год.
— Ты вызываешь отель в Нью-Йорке? Там он живет, ты хочешь сказать?
— Я не знаю.
— Ты с ним говоришь?
— Нет, я только оставляю для него поручение служащему отеля.
— И сообщение ты передаешь служащему?
— Нет. Я вызываю и говорю, что имеется сообщение для мистера Эдварда Латана. Я только сообщаю свое имя, и позднее он мне звонит, и я передаю ему поручение.
Он нахмурил брови.
— Это чрезвычайно усложнено.
— Он так просил передавать все для него сообщения. По-прежнему в том же положении, левая нога на решетке камина, правая рука на бедре, левый локоть на полке камина, он задумчиво сосал свой палец. Она смотрела на него, видела, что он размышляет, и спрашивала себя, убедила ли его ложь, которую придумал Паркер, или нет. А если он решится позвонить в отель?
— Возможно, — наконец проговорил он, отходя от камина. — Как называется этот отель?
— “Вилмингтон”.
— Отойди в сторону.
Телефон находился около нее. Она встала и села на другой конец дивана.
— Какой номер?
— Мне нужно посмотреть в справочник.
— Посмотреть в справочник? — Он с подозрением посмотрел на нее, наморщив лоб. — Ты все время звонишь по этому телефону и не знаешь его наизусть?
— Совсем не все время. Сообщений немного. И у меня плохая память на цифры.
— Плохая память на цифры? Я считаю, что ты лжешь так же легко, как дышишь, моя красавица. И если ты лжешь, это тебе дорого обойдется.
Он повернулся к ней спиной, снял трубку с телефона и собрался набирать номер.
Совсем тоненьким голосом она сказала:
— Нужно сперва набрать первый.
Он нахмурил брови.
— Что?
— Если вы вызываете Нью-Йорк, то нужно...
— Городской индикатив, я знаю.
— Нет, сперва местный индикатив. Понимаете, здесь у нас ведь совсем маленькая деревенская телефонная компания, это не...
— Заткнись...
Он холодно бросил эти слова и сел, глядя на нее краем глаза с еще большим подозрением. Он больше не имел вида приятного парня.
— Когда я не получаю того, что хочу, мне это не нравится. Я быстро расправляюсь с теми, кто мне неугоден. Будет лучше, если ты будешь об этом знать.
Она склонила голову, как большая испуганная птица, не смея больше ничего сказать.
Он повернулся к телефону, набрал первый, потом городской индикатив, потом номер Нью-Йорка. Ожидая соединения, он нервно хлопал ладонью по колену.
— Алло! Отель “Вилмингтон”? У вас числится некий Эдвард Латан? Эдвард Латан? Я подожду ответа.
Его толстые пальцы продолжали стучать по грубой материи его брюк. Он сидел к ней спиной, и его торчащая грива ничего ей не говорила, разве что она должна бояться его.
— Алло! В четверг? Не вешайте трубку, тут есть человек, который хочет передать ему сообщение.
Он встал, сделал полукруг и протянул ей телефонную трубку.
— Скажи, что у тебя есть для него срочное сообщение.
Она нагнулась, взяла трубку, стараясь размышлять. Какое сообщение будет звучать правдоподобно в ушах этого человека? И каким именем назвать Паркера? Самым осторожным будет назвать имя, записанное на почтовом ящике, наверное?
— Алло!
Безразличный голос телефонистки, сидящей в сотне километров от нее, прозвучал в ее ушах.
— Да?
— У меня сообщение для мистера... Латана.
— Да?
— Передайте ему, чтобы он позвонил миссис Виллис, как только сможет.
— Миссис Виллис, я правильно поняла?
— Да. Он знает номер.
— Очень хорошо. Пусть позвонит миссис Виллис, как только сможет.
— Да, спасибо.
Она собиралась встать, чтобы повесить телефонную трубку, но он взял трубку из ее рук л сам повесил ее, потом уселся около нее на диване.
— А теперь нам осталось лишь ждать, — сказал он. Его глаза снова стали веселыми. Он опять похлопал себя по колену.
— Мы будем ждать терпеливо и во время ожидания немного познакомимся, — проговорил он. — Нам необходимо получше узнать друг друга. Верно?
Глава 4
Он не переставал прикасаться к ней маленькими похлопываниями по колену, по руке, по локтю. Это было эротично, вся ситуация была эротичной, и вместе с тем было что-то сдержанное и безразличное в его манерах. В воздухе чувствовалось насилие, но так, как будто он собирался насиловать ее без желания. Немного позднее он бросится на нее и не потому, что он хотел именно ее, но просто потому, что ситуация располагала к этому.
В ожидании подходящего момента он сидел рядом с ней на диване, расспрашивая ее о родителях, ее существовании, об умершем муже и другом, и, пока она говорила, он не переставал ее трогать маленькими похлопываниями по колену, руке и локтю.
Через некоторое время она предложила развести огонь, чтобы встать с дивана, и он ответил, что согласен, хорошая мысль. Он не предложил ей помочь, но смотрел на нее, как она рвала бумагу, положила в камин и отправилась в сени за поленьями, и все время он смотрел на нее со счастливой улыбкой на губах, как будто то, что она делала, было для него очень приятным зрелищем.
Она зажгла огонь, и он посмотрел на нее с сияющей улыбкой.
— Ты, по крайней мере, — сказал он, — ты научилась жить далеко от суеты и всего прочего.
— Да, здесь очень приятно.
Она надеялась, что он не заметит, что она осталась стоять около камина вместо того, чтобы сесть рядом с ним на диване.
— Да, бывают дни, когда мне особенно недостает всего этого. Именно такой дом, огонь, словом, все. Иди посиди около меня.
Она держала кочергу. Сможет ли она ударить его?
— Сейчас время принять мою пилюлю, — сказала она. Она положила кочергу к наклонилась к углям камина.
— Пилюлю? Осталась от дня рождения?
— Нет, это лекарство. Я должна принимать его каждые четыре часа.
Она посмотрела на свои часы: было как раз около четырех часов.
— Сейчас время.
— Лекарство?
Он нахмурил лоб, все его лицо напряглось.
— Какое лекарство?
— Я не знаю, как оно называется. Это изготовлено на заказ.
— Против чего?
Она смутилась, не скрывая своей нервности и стараясь не смотреть на него.
— Я предпочитаю не говорить об этом.
Он встал, и его брови еще сильнее нахмурились.
— Но о чем ты говоришь, Боже мой? Где это лекарство?
— В ванной комнате.
Она пошла по коридору, который вел на кухню. Другой, которого он назвал Менни, все еще спал, повернувшись лицом к свету. Казалось, что он ни разу не шевельнулся в течение этих двух часов.
Она вспомнила, что ее флакон с лекарством находился в шкафчике с лекарствами, ну а вдруг она его выбросила? Месяца два назад, когда, возвращаясь из Флориды, она подхватила грипп, врач прописал ей это лекарство. У нее была привычка сохранять вещи, на всякий случай, если она опять подхватит грипп, и она решила сохранить этот флакон.
Слава Богу, он был тут. Она открыла зеркальную дверку шкафчика и сразу же узнала его: маленький, пластиковый флакон с белой пробкой, в углу на верхней полке. Этикетка имела характерный рисунок. Она достала флакон, закрыла дверцу, а он протянул руку, чтобы посмотреть.
— Дай.
Она стояла около умывальника, а он стоял между ней и дверью и, нахмурив брови, читал этикетку. Она знала, что было написано: “Миссис Виллис, по одной пилюле через каждые четыре часа. Доктор Миллер”.
Он посмотрел на нее, потом на флакон.
— Это из аптеки Нью-Йорка, — сказал он.
— Я не хотела, чтобы кто-нибудь из местных узнал о моей болезни.
Это было большим облегчением для нее оправдать свою нервность и использовать свою действительную нервозность, чтобы оправдать ложь, которую она ему старалась внушить.
— Каждые четыре часа, — сказал он, перечитывая этикетку. Потом:
— Эй, эта штука датирована двумя месяцами назад! Дата. Внизу этикетки был номер приготовления препарата и дата, она забыла про это. Она пролепетала:
— Нужно время, чтобы вылечить это.
— Вылечить это?
Он снова нахмурил брови, и она видела, как старательно продумывает он все в голове, подозревая, но не понимая, к чему она ведет, но инстинктивно не доверяя ей. “Невозможно обмануть его, — подумала она. — А если он догадывается, что я попробовала сделать это, он убьет меня”. Она вспомнила то, что сказал ей Паркер, когда звонил по телефону: его друг умер от очень мучительной болезни. И внезапно она пожалела. Она должна была последовать совету Паркера и уехать. Она не должна была пытаться обмануть его с этим лекарством. Все это выяснится в две минуты, и тогда — конец.
Она еще похлопала глазами, заставила себя посмотреть на него, ей очень бы хотелось не моргать, это выдавало ее ложь.
Наконец он опустил взгляд на флакон.
— Вылечить это? — пробормотал он.
Он вытащил пробку и высыпал три или четыре пилюли на свою ладонь. Они были маленькие, кругленькие и голубоватые. Он встряхнул пилюли в своей руке, посмотрел, как они перекатываются, потом поднес флакон к носу и понюхал, как знаток нюхает вино.
Она смотрела на него, напряженная и полная страха. Она хотела, чтобы он сам догадался бы об этом, но что же он думал в эти мгновения? Что могло прийти ему в голову?
Он опустил флакон, еще раз посмотрел на этикетку, покачал головой, бросил пилюли обратно, кроме одной, и сказал:
— Я хочу знать, к чему все эти трюки. Довольно вертеться вокруг горшка.
— Я была больна. Это препарат для излечения этой болезни. Она не хотела говорить ему одно слово: она хотела, чтобы он сам сказал его, тогда он сам поверит ей.
Он медленно повернул к ней голову и посмотрел на нее, и во второй раз она увидела его пустые глаза, полностью лишенные выражения.
— Я начинаю терять терпение, моя красотка, — сказал он. — Что ты хочешь сказать этим?
Потом глаза его сузились.
— Минуту. Ты хочешь сказать — венерическая болезнь?
Наконец-то он додумался. Но существовала другая проблема: дата на флаконе. Она немногое знала о гонорее, но она смутно вспомнила, что, чтобы вылечиться от нее, нужно было более двух месяцев.
— Что-то вроде этого, — осторожно ответила она. — Потому я и не хотела говорить сразу.
— Что-то вроде этого?
— Требуется долгое время, чтобы вылечиться.
На лице у него выразилось отвращение, но у нее было ощущение, что это отвращение было следствием известного смущения, она еще раз убедилась, что он не по-настоящему настроен изнасиловать ее.
— Для этого я ездила в Нью-Йорк, — сказала она. — Потому что я не хотела, чтобы все здесь узнали об этом.
— Как ты подцепила это? Как это случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18