Питер был и польщен, и раздосадован. «Мне казалось, работа бортинженера сама по себе будет не сахар, – думал он. – А теперь я еще и частный сыщик. Знай я об этом раньше, я бы не технические руководства, а детективные романы читал».
Впрочем, это было несправедливо, и Питер знал, что излишне остро реагирует, но он всегда так реагировал и всякий раз, если находилось время, начинал ворчать и раздражаться. Все больше этим тяготясь, он решил занять свой разум какими-то более конструктивными мыслями. Например: кто его рекомендовал?
Пожалуй, когда-нибудь он напрямую об этом спросит.
Адъютант остановился перед какой-то дверцей и отпер ее контрольным кодом. Дверца скользнула в сторону.
– Здесь стандартный замок, сэр, – сказал старшина.
Это означало, что для защиты своих апартаментов Редер мог применить голосовой код, капиллярное сканирование или набор символов на клавиатуре. Или, будь он параноиком, все вышеперечисленное одновременно.
Питер вошел в свою новую каюту, и адъютант было за ним последовал.
– Замечательно, – сказал ему Питер, остановившись сразу за порогом.
– Так точно, сэр. Итак, в девятнадцать тридцать я за вами вернусь.
Редер учтиво кивнул и надежно запер дверцу. Затем он повернулся оглядеть обстановку.
Впервые в его военной карьере ему не нужно было ни с кем делить каюту, и Питер не мог этому не порадоваться. Следовало, правда, отметить, что теперь, благодаря гуманным нравам Содружества, тюремные камеры предоставляли куда больше места, но все же, все же… «Полное уединение», – с наслаждением подумал Питер, глядя на единственную койку.
Каюта была распланирована с максимальной эффективностью в использовании пространства. Стол складывался к стене; в разложенном виде он открывал глазу встроенную в него клавиатуру и плоский многоцелевой стенной экран. Питер сунул руку под койку, откинул клапан и достал из специального отделения складной стул. Стоило ему лишь раз стукнуть им об пол, как стул буквально расцвел в новейшую эргономичную модель.
«Ух ты! – благоговейно подумал Питер. – Какое тут все новехонькое». Но тут он вспомнил про Окакуру, своего предшественника, и невольно скривился. «Почти новехонькое», – поправился он.
Редер сдвинул на себя пластиковую полоску на столешнице, и под ней открылся ряд дискет с данными. Несомненно, личные дела его подчиненных, а также отчеты о функционировании его отдела. Он начал было подтягивать к себе стул, но затем остановился и бросил взгляд на свой вещмешок.
«Надо бы для начала форму распаковать, чтобы все морщинки разгладились, – подумал Питер. – Да что за черт! Я всю эту ерунду распакую. На это всего несколько минут уйдет, зато потом можно будет с чистой совестью в документацию погрузиться».
После внешне совсем короткого отрезка работы с личными делами Питер посмотрел на время и с удивлением понял, что уже семнадцать ноль-ноль. Надо же, он добрых три часа корпел. Тогда он потянулся и размял плечи, решив предпринять небольшую пробежку перед тем, как принять душ и одеться для обеда.
Даже на краткое знакомство с личными делами тех пяти сотен людей, которым предстояло работать у него в подчинении, Питеру требовались еще десятки часов, однако те немногие, кого он успел изучить досконально, дали ему немало пищи для размышлений.
В особенности его заместитель, второй лейтенант Синтия Роббинс. Специалистом она была первоклассным; по сути, некоторые ее рейтинги вообще шли на зашкал. Однако, если читать между строк в том, что про нее написали другие командиры, ей явно недоставало навыков человеческого общения. Причем очень недоставало.
Просмотрев в базе данных карту корабля, Питер направил свои стопы к ангару со «спидами». Он уже многие недели даже не приближался к этим изящным смертоносным птицам и теперь почувствовал резкое нетерпение, страстно желая увидеть их, услышать, обнюхать. Тот факт, что это означало более чем солидную пробежку, таил в себе определенные преимущества.
«Как раз то, что надо, чтобы кровь быстрей потекла, – подумал Редер. – Но недостаточно, чтобы меня измотать». Он чувствовал, что должен быть в форме для капитанского обеда. Особенно если ему предполагалось диверсанта найти. Проблема заключалась в том, что прошло уже очень много времени с тех пор, как Содружеству противостоял оппонент, обладающий какими-то реальными возможностями в сфере шпионажа. Разные твари с чешуей и щупальцами, понятное дело, испытывали серьезные проблемы с внедрением в ряды противника. Так что если с огневой мощью у Космического Отряда был полный порядок, то его контрразведка практически сошла на нет. К тому же мокаки внедрялись просто превосходно. Их религия позволяла им по хорошему поводу любую дозу двуличности.
Теперь Питер уже чувствовал запах «спидов», и запах этот выгнал из его головы все загадки и загвоздки. Влажный аромат смазки и обожженного металла исходил из двери расположенного впереди ангара. Питер прибавил ходу, а затем остановился в дверях. По лицу его, словно зарождающийся рассвет, медленно расползалась радостная улыбка. Внутри колоссального ангара впритык друг к другу было расставлено великое множество «спидов». Они тыкались мордами точно кони, что дремлют на пастбище, мирно ожидая, пока труба позовет их на бой.
Питер вошел в гигантское помещение и восхитился открывшимся ему зрелищем. Изящные черные силуэты возвышались над ним, надменно задирая головы. Он буквально чувствовал их массу, их сдерживаемую мощь. Что-то в этих великолепных машинах взывало к нему, как если бы они были органическими или он был отчасти машиной. Между ними ощущалась неоспоримая связь, возникало чувство, что каждый из них – недостающая часть другого, и оттого сами по себе они неполны.
Редер потянулся вытереть пот, а в результате куда крепче, чем следовало, треснул себя по лбу немой механической ладонью. Этот удар резко вернул его к реальной действительности. Скорчив недовольную гримасу, он продолжил свою пробежку, а вместе с ней и свою тайную инспекцию.
Тут до него начал доноситься не на шутку раздраженный женский голос, но слов пока что было не разобрать. Впереди группа людей в испачканных комбинезонах кучковалась вокруг выхлопного раструба «спида». Питер по-тихому подобрался поближе, желая послушать, что там такое рычат.
– Если вас так бортовой компьютер беспокоит, просто вырубите его к чертовой матери и все дела. Тут вам не научная фантастика, где вещи сами собой врубаются и с ума сходят. И эту часть машины мы, черт побери, игнорировать никак не должны.
Редер стоял, сложив руки на груди, и наблюдал, как небольшая группка техников неловко переминается с ноги на ногу. Он соглашался с тем, что они не вправе прикидываться, будто у «спидов» задняя часть попросту отсутствует, но в то же время не мог винить их за то, что они испытывают такие чувства после того, что случилось с несчастным Окакурой.
– Вот, пожалуйста! – вскричала невидимая женщина, и из выхлопного раструба вылетел почерневший кусок металла. Питер мгновенно определил его принадлежность. Это была деталь аппаратуры волновой направляющей, расширитель поля, который регулировал выхлоп.
Взволнованная молодая женщина-техник, которая еле-еле сумела поймать деталь, теперь с мрачной тоской ее разглядывала.
– Вы что, хотели эту птичку с трещиной отослать? Да что с вами такое?
Питер придвинулся еще ближе, чтобы заглянуть женщине через плечо и получше рассмотреть механическую деталь выхлопной системы, которую она крутила в руках. На первый взгляд он в ней тоже ничего такого не приметил. Но затем свет упал под нужным углом, и все сразу стало понятно. Через весь диск шла тонкая как волосок трещинка. Женщина тоже ее увидела и повернула деталь; под новым углом трещинка опять стала незаметна, но когда она крепко сжала диск в ладонях, он разломился на две половинки точно кусок сухого печенья.
На какое-то время повисла мертвая тишина, а затем вся компания техников принялась взволнованно топтаться и перешептываться.
– Вот что я вам скажу, – продолжила незримая женщина в выхлопном раструбе. – Вам придется стать выше ваших эмоций. Недопустимо, чтобы ваши чувства мешали исполнению вашего долга. Если бы этот «спид» вылетел, его пилот бы погиб. И это была бы ваша вина. Потому что вы все так на своих переживаниях в связи со смертью коммандера зациклились, так все перепугались… – Тут ядовитый голос прервался.
– Впрочем, вам, Элиза, я, пожалуй, много чести оказываю, – вскоре ледяным тоном продолжила женщина. – Лично вам для столь тонких переживаний, на мой взгляд, просто ума не хватает.
– Эй, полегче, – негромко произнес Питер. Это уже было слишком, особенно учитывая все обстоятельства. Да, молодую женщину, допустившую недосмотр, следовало распечь, но только не публично. И безусловно не в таких оскорбительных, недопустимых выражениях.
– Кто это сказал? – Женщина в выхлопном раструбе высунулась наружу, и Питер узнал второго лейтенанта Синтию Роббинс. Она презрительным взором окинула его потный спортивный костюм. – А вам, мистер, кем бы вы ни были, в такой экипировке на моей палубе делать нечего. Будьте любезны отсюда убраться, пока я на вас дисциплинарное взыскание не наложила.
«На моей палубе?» – мысленно повторил Питер. Здесь, на полетной палубе «Непобедимого», все, кроме боевого развертывания, находилось под его командой. С другой стороны, он бы тоже самую малость разозлился, если бы кто-то в схожей ситуации его перебил. А в том, что она его не узнала, ничего странного не было – на новом корабле с командой из нескольких тысяч человек неизбежно оказывалась масса незнакомых лиц.
И разве она не удивится, когда завтра он ей представится и втолкует, кому эта палуба на самом деле принадлежит…
«Ладно, – подумал Редер, – пусть она будет ее, пока я официально команду не принял. И все же она слишком круто берет. Впрочем, завтра времени хватит. Нельзя же вот так перед подчиненными ее огорошивать. Но с этой дамой серьезный разговор состоится», – пообещал он себе. Одарив второго лейтенанта многозначительным взором, он развернулся кругом и через несколько шагов снова перешел на трусцу.
«Утверждать, что этой женщине навыков человеческого общения недостает, – подумал Редер, – значит сильно недоговаривать. С таким же успехом можно сказать, что от употребления в пищу ядерных отходов у вас несварение желудка случится».
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Временами Редер бывал благодарен своей парадной форме за ту нематериальную броню, которой она его обеспечивала. Сейчас был как раз один из таких случаев. Он оглядел комнату, полную других офицеров, не менее блистательных в своей официальной вечерней одежде, и насладился непередаваемым наслаждением выдержанного экзамена. В гражданской жизни Питер не любил официальных приемов и вечерних нарядов. Они казались ему фальшивыми и анахроничными. Но к своей форме, как рабочей, так и парадной, он никогда подобных чувств не испытывал.
«Скорее всего, это потому, что форма – элемент непрерывной традиции, – думал он, внимательно изучая окружающих. – И она связывает нас воедино, выводит за рамки личностей и личных предпочтений, позволяя нам вместе работать на благо великой цели, которой мы все служим». Тут Питер глотнул из своего бокала и скривился. «Интересно, почему я на вечеринках вечно о такой помпезной ерунде думаю?» – спросил он себя.
Скорее всего, это были последствия учебы в Академии; когда Редеру было восемнадцать, он подобные зажигательные речи просто обожал. «И раз уж на то пошло, – смущенно подумал он, – они мне и сейчас не противны. Эти речи мне много добра принесли».
Это была сущая правда. Они вдохновили его, дали ему четкое направление и наделили чувством локтя. Так что при виде парадной формы слова его наставников, бережно хранимые в подсознании, всякий раз оказывались по случаю вытащены наружу. «Наверно, я просто сентиментальный дурак, – с нежностью рассуждал Редер. – За Академию», – мысленно провозгласил он, слегка приподнимая бокал, а затем делая хороший глоток.
Капитан выделил двадцать минут на коктейли и общение, но с Питером пока что никто особого желания общаться не проявлял. Не будь на нем безупречной парадной формы, он бы, пожалуй, задумался, все ли в порядке с его одеждой. После пробежки он принял душ, так что и здесь был полный ажур. Скуки ради он стал разглядывать висящую на стене картину с каким-то ничем не примечательным спутником или планетоидом на фоне газового гиганта.
На первый взгляд казалось странным, что все чувствовали такую сплоченность, проведя так мало времени вместе. Как догадался Питер, причиной тому была смерть Окакуры. Не столь уж редки были случаи, когда после подобных несчастий малознакомые люди быстро сближались. «К тому же наверняка было официальное расследование, – подумал Питер. – Оно тоже обычно людей объединяет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50