Березин дважды перечитал сводку. К горлу подкатил упругий комок. Свернув рабочие программы, он вышел из вирела, стащил с головы шлем. Ожесточённо потёр кулаком повлажневшие глаза. Набивая трубку, покосился на куцые обрубки бёдер, накрытые пледом.
Минувшей ночью ему снилось, что он гуляет по Москве на своих двоих. Неужто сон оказался вещим?
* * *
– Привет, Владлен, как жизнь молодая?
Щёголев вошёл в палату, взгромоздил на тумбочку полиэтиленовый пакет с фруктами.
– Здрасьте, дядя Серёжа, – мальчик пожал протянутую руку. – Зачем вы столько, мне их девать некуда. Вчерашние вон ещё остались, в холодильнике...
– Что ж ты, братец? Тебе надо есть, поправляться, силёнок набираться.
– А врачи говорят, я уже выздоровел, – Владлен сел на койке, обхватил колени руками, уткнул в них подбородок. – И теперь меня в интернат отправят. А я не хочу в интернат. Мне здесь нравится.
– Что поделаешь, братец, – Щёголев придвинул стул ближе к койке и уселся. – Мне вот здесь не нравится, а деваться некуда.
– Почему не нравится?
– По кочану. Просил о переводе в любой НИИ, не отпустили. Слишком ценный специалист. Ладно, нет худа без добра, зато к магистерскому диссеру материала накоплю...
Дверь приоткрылась, и в палату заглянула американка Хадсон.
– Здравствуй, Владлен!
– Тётя Эвелин, хэллоу! – восторженно крикнул мальчик.
– День добрый, – поздоровался и Щёголев.
Десантница смерила его холодным взглядом, ничего не ответила.
– Знаешь, Владлен, я сегодня попозже зайду, – сказала она. – Лады?
– Да заходите, не стесняйтесь. Вы с дядей Серёжей знакомы?
– Нет, – отрезала Эвелин и добавила по-английски почему-то: – Bye.
Дверь закрылась.
Выпендривается, подумал Щёголев. Задирает нос, героиня сучья с медалькой, всеобщая любимица. Плевать.
Кстати, норов у неё совершенно бешеный. Выбила Миллеру зуб, когда тот сострил насчёт командующего Березина. Парень просто пошутил, а она изо всей силы заехала ему в челюсть. Генерал же свою заступницу примерно наказал: взял да и разжаловал из ефрейторов в рядовые. Небось решил проявить принципиальность.
– Дядя Серёжа, а почему тёте Эвелин Ленин не нравится?
На стене в изголовье койки висел портрет Ленина, который Щёголев по просьбе мальчика выудил из Интернета и распечатал на цветном принтере.
– Трудно сказать, – Щёголев пожал плечами. – Американцы, как правило, коммунистов не любят. Соответственно, и Ленина тоже.
– Вот и нет, тёте Эвелин очень нравится генерал Березин, хотя он за сибирских коммунистов воевал. И даже портрет его при себе носит, она мне показывала. А про Ленина она сказала, что он людоед и лучше бы мне снять портрет со стены. Правда, когда я сказал, что меня мама с папой назвали в его честь, она стала извиняться. Я попросил объяснить, за что она Ленина так не любит. А она сказала, давай сменим тему. Разве он действительно такой плохой?
Щёголев поскрёб в затылке.
– Ну, знаешь ли, братец, историю люди оценивают по-разному. Для одних Ленин великий человек, для других кровавый деспот. Революция штука такая, неоднозначная. Что десятки миллионов людей тогда погибли, это факт. Гражданская война да ещё потом разруха. Но так вот сплеча рубить, как твоя тётя Эвелин, по-моему, не совсем справедливо.
Оба собеседника задумались. Щёголеву вдруг вспомнилась одна француженка, с которой он в золотое студенческое время пытался завести интрижку. Звали её Жаклин, она стажировалась в МГУ, писала диссертацию по творчеству Достоевского.
Как-то раз, когда речь зашла о величайшем из французских императоров, милая Жаклин моментально посуровела.
– По-моему, Наполеон – очень большой козёл, – безапелляционно заявила она с очаровательным галльским акцентом, и Щёголев едва не задохнулся от хохота.
– Почему вам смешно? Я что-то неправильно сказала? – озабоченно допытывалась француженка.
Щёголев не мог выдавить ни слова, он пытался сдержать смех, но тут вдруг вообразил императора в треуголке, нахлобученной на козлиные рога...
– Но я вовсе не шучу, – настаивала Жаклин. – Ведь он действительно козёл. Из-за него погибла хренова туча французов...
В конце концов Щёголев объяснил, что дело не в её мнении, а в стилистике современного русского жаргона, применённого к венценосной особе.
А ведь права была очаровашка Жаклин, тысячу раз права, подумалось ему. Все эти бессмертные герои, основоположники, отцы отечества – попросту козлы. Кровавые массовые убийцы. Если маньяк убьёт человека, он попадёт в дурдом. А если маньяк убьёт миллион человек, он попадает в историю...
– Дядя Серёжа, а у вас бластер есть? – спросил вдруг Владлен.
– Мне выдали недавно вместо бластера лазерный пистолет. Новейшая модель.
– Он у вас при себе?
– Всегда.
– Покажите, а?
– Смотри, не жалко.
Откинув полу лабораторного халата, Щёголев вытащил пистолет из подплечной кобуры, ухарским ковбойским движением подкинул на ладони.
– Ух ты... – прошептал мальчик, пожирая оружие глазами.
Большим пальцем Щёголев сдвинул предохранитель, включился режим прицеливания. На стене затлела рубиновая крапинка.
– Вот, целишься по точке, – стал объяснять он. – Луч наводки совсем слабенький, безопасный. Когда нажимаешь на спуск, идёт подкачка мощности и выстрел боевым лучом. Вот здесь переключатель на три позиции: стрельба одиночными, короткими сериями, непрерывная. Одиночный выстрел пробивает пластину стали толщиной в сантиметр. Непрерывный импульс гораздо слабее, но режет практически всё, дело только во времени.
– Дядя Серёжа, можно мне его подержать?
– Вообще-то не полагается. Это не игрушка.
– Дядя Серёжа, ну, пожалуйста... – канючил мальчик, не сводя глаз с пистолета.
Поколебавшись, Щёголев выщелкнул из рукояти генератор.
– Ладно, держи.
Мальчик зачарованно взвесил на ладони пистолет, заглянул в стеклянистое толстое дуло, прицелился в окно.
Ксенолог вертел в руках прохладный, увесистый брусок флуктуационного генератора. Вот один из данайских даров, которые принесли на Землю инопланетяне. Вечный источник даровой энергии, перевернувший экономику планеты с ног на голову, разоривший подчистую экспортёров нефти. А что на очереди? Наверняка пси-генератор какой-нибудь, вроде того, который потрошит в своей лаборатории аппетитная персияночка. Абсолютный контроль над чужими мозгами, заветная мечта больших кровавых козлов...
– Руки вверх! – заорал вдруг Владлен, в упор наставив на Щёголева пистолет. – Я генерал Березин!
Щёголев отшатнулся, едва не упав со стула. Генератор грохнулся на пол с тупым стуком.
– Сдурел?! – зло рявкнул он и с маху вырвал оружие из рук мальчишки.
– Дядя Серёжа, извините, я просто пошутил... Я не хотел вас напугать, извините...
Дрожащими руками Щёголев подобрал генератор, вставил в рукоять, засунул пистолет в подплечную кобуру.
– Я же не думал, что вы такой... – мальчик осёкся, проглатывая едва не вырвавшееся оскорбительное слово. – ...Что вы так испугаетесь.
– Ладно, пошутили, и будя, – пробормотал Щёголев. – Мне пора. Будь здоров.
– Вы обиделись?
– Нет, всё нормально. Засиделся тут у тебя, заболтался, а дела не ждут...
Размашистым широким шагом он вышел из лазарета, руки в карманах, грудь колесом. Зашагал по коридорам базы, глядя поверх голов, даже не пытаясь ни с кем поздороваться. Человек-невидимка из касты неприкасаемых. Плевать.
Навстречу попался сержант Чукарин. Тупая румяная ряшка, на камуфляжном комбинезоне орденская плашка. Отвёл глаза, прошагал мимо, ни привета, ни ответа. Как халявный спирт под огурчики трескать, у него губа винтом, конечно. А потом можно и не замечать человека, геройский гонор выказывать. Не больно-то и надо, чтобы всякие одноклеточные здоровались. Наплевать.
Щёголев пришёл к себе в комнату, достал из шкафчика фляжку с водкой, хватанул глоток, занюхал рукавом. Мокрый ожог прополз по пищеводу, свернулся угольком в пустом желудке. Рухнул на койку ничком.
В который раз вспомнил, как сдавал отчёт о последнем допросе декапода завлабу Михайлову. Тот просмотрел файл, сухо кивнул, никаких объяснений не потребовал. Как будто он не читал стенограмму, не просматривал видеозаписи, не знает, что Щёголев пытал подопытного. Победителей не судят, что ли?
Нет, в бесстрастном взгляде Михайлова мерещилось другое: ты, Щёголев, законченный подонок. Читать тебе нотации бесполезно, принимать меры противно.
Больше в кабинет завлаба он не заходил, и тот не вызывал.
После атаки пришельцев на базу Владлен остался единственным, кто продолжал со Щёголевым здороваться и пожимать протянутую им руку.
В первый раз он наведался к парнишке с чисто служебной целью: расспросить его как очевидца, узнать подробности нападения инопланетян, уточнить кое-какие детали. Однако завести разговор на нужную тему не смог. Просто язык не повернулся. Есть вещи, о которых лучше не спрашивать, не вспоминать.
Кажется, мальчуган это понял и оценил. Смекалистый вьюнош. И тактичный, ведь ясно же, что бабы ему рассказали и о Галахер, и о бойкоте. Знал, но не подавал виду, щадил его, Щёголева. Долг платежом красен.
«Я же не думал, что вы такой трус», – хотел сказать Владлен, но вовремя спохватился.
Да, мальчишка давно знает обо всём, знает и втайне презирает его, Щёголева. И поделом.
Свою неуклюжую дурацкую шутку он сыграл потому, что считает Щёголева трусом. Паршивым трусом, который боится даже разряженного лазерника в руках мальчишки.
Щёголев вынул из кобуры пистолет, переключил его на стрельбу очередью. Не спеша поднял руку, холодное дуло коснулось виска.
Это тоже трусость или нет? Плевать.
Вообразил свою черепную коробку, искромсанную и обугленную серией импульсов. Некрасиво как-то, неаккуратно, Щёголев приложил дуло к груди. Сердце колотилось часто и глухо. Значит, всё-таки боязно.
Больших и кровожадных козлов ненавидят, но помнят. Маленьких трусливых козлов презирают и забывают. Плевать.
Он криво усмехнулся и надавил гашетку.
Глава 15
Купчина Ильин виновато хлопал куцыми рыжими ресницами.
– Да как же я мог знать, ваше превосходительство... – елейным голосом оправдывался коммерсант. – У этого Эссера солидная фирма, все лицензии в полном ажуре. Кому он дальше винтовочки продаст, уже не наше дело. Мы продавцы, а он перекупщик.
Хотя первоначальная вспышка гнева улеглась, Березин всё равно кипятился.
– Так ведь не картошкой же торгуем! Из-за того, что ваш бельгиец сбагрил винтовки Пакистану, возникли международные осложнения!
– Ну, промашечка вышла, – сокрушённо поник головой Илларион Петрович. – Что поделаешь, бывает. И на старуху бывает проруха, Андрей Николаевич...
Как ни крути, а в оправданиях торгаша были свои резоны. Генерал скрипнул зубами, глотнул чаю, переводя дух.
– Зато нам нынче крупный профит сам в руки идёт, – проронил Ильин, раскусил сушку и запил чаем.
Первоначально Березин собирался потребовать у коммерсанта детальный отчёт о его торговых махинациях, подбить итоги, а потом выгнать прохвоста взашей и больше не лезть ни в какие сомнительные сделки. Однако в следующем полугодии урезанную на двадцать процентов смету проекта предстояло латать: либо найти дополнительный доход, либо по одёжке протягивать ножки.
– Предупреждаю сразу: никакой торговли оружием через частных лиц больше не будет.
– Правильно, ваше превосходительство, – с готовностью поддакнул Ильин. Прибыль от винтовок хорошая, да уж больно много всяких камешков подводных. У меня совсем другое на примете.
– Что ж, выкладывайте, – пробурчал генерал.
– Я вам давеча говорил, что, ежели у вас какие новинки появятся да кабы знать подноготную наперёд, можно с большой выгодой на бирже сыграть.
– Помню, говорили. Ну, и?..
– Теперь вот по моим словам и вышло, знатная оказия подвернулась.
Ильин огладил длинную бороду, взгромоздил на колени пузатый кожаный портфель, извлёк из него папку, а оттуда газетную вырезку и протянул её генералу.
– Вот о чём я хочу с вами потолковать, ваше превосходительство.
В глаза Березину бросился жирный заголовок: «Сенсационная разработка псковских учёных».
Он прочёл помеченные маркером абзацы.
«По своей эффективности, простоте и доступности регенерация не идёт ни в какое сравнение с методикой клонирования органов, – говорит биофизик Фатима Саидова. – Если раньше пересадку клонированных органов могли себе позволить лишь миллионеры, то в ближайшей перспективе любой больничный стационар сможет исцелять пациентов путём регенерации».
«В ближайшие дни пройдут испытания промышленного образца регенерационной камеры».
«Один из крупнейших российских производителей медицинского оборудования, «Урал-орто», заявил о том, что намерен приобрести патент на производство регенерационных камер».
– Да, я в курсе, – кивнул Березин. – Испытания пройдут через неделю, потом будет объявлен конкурс на приобретение патента. Что вы можете предложить?
– Это же столько увечных исцелится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30