Автомобили, самолеты, красивая жизнь, а теперь доспехи, что повнушительнее, напялил. А у самого дыхалка не та. Подорвал здоровье-то. Тренироваться надо было. Бегать по утрам.
Ох ты, здоровущий какой! В ошейнике металлическом с шипами. Чем это ты машешь? Что это за дубье? На член огромный похоже. У себя оторвал, чтобы бегать не мешал? Прямо на меня прет! Ломится, можно сказать, как пассажир, что на выход не успевает и по головам лезет. Чем я тебе понравился так? А может ты, того? Извращенец ты? А это у тебя орудие извращения? Уйди, противный! У меня нормальная ориентация! Нет, не слушает, зубы оскалил. Садомазо! Не дамся я! Извернусь! Землю вспашешь! На! А вот еще! Не знаешь таких приемчиков! Это не Камасутра тебе! Падай! Ты убит! Извращенцам не место на этом поле, где сошлись мужественные и стойкие, доблестные и сильные, такие как я! Как я! – Как я!

* * *
На основном фронте у воинов обеих сторон уже не оставалось сил продолжать битву. Наступил предел возможностей. Победитель не преследовал убегавшего, а обессиленно опускался на мокрую землю и жадно ловил ртом капли дождя. Сражение затухало, словно огромный костер, еще мерцая угольями отдельных стычек. Сотни пишачей кружились в темнеющем небе, оглашая воздух пронзительными криками. Кое-кто из тварей, набравшись смелости, нетерпеливо опускался вниз и тут же взлетал снова.
Только на правом фланге еще кипел яростный бой.
Александр рубился в первых рядах. Рычал волк. Зверь хватал зубами копыта лошадей. Те испуганно храпели, сбрасывая всадников. Александр уже давно потерял из поля зрения Куроедова. Где он? Знамя где? Только бестолковая сутолока вокруг, треск ломаемых копий, вопли раненых. Мы давим? Нас давят? Непонятно. Смешалось все. Как в кастрюле с супом. Кипит. Все гуще темнота. Уже трудно различить, кто свой, кто чужой. А они поддавливают, мауронги-то. Все же больше их тут. Медленно назад отходим. Ничего, до темноты продержимся.
– Саня! – послышался надсадный вопль. Александр оглянулся и увидел Куроедова. Без шлема. Мокрые от дождя волосы прилипли ко лбу. Глаза бешеные по сторонам зыркают. В руке клинок окровавленный.
– Саня! Клинок Силы вытаскивай! – вопит Куроедов. – Не сдержим мы их! Вытаскивай Клинок! Время пришло!
А может, прав он? Пришло время. Рука сама потянулась за спину к рукояти. Но останавливает что-то.
Чутье какое-то. Нет, не время еще. А когда? Вытаскивай, Саня! Решайся! Нет, нельзя. Почему нельзя-то? Нельзя и все. Есть там у Зерона нечто в запасе, что против Клинка Силы устоять может. Чутье подсказывает. Да и не время еще. Нет, не время!
– Саня, что ты медлишь?! – слышались вопли Куроедова.
Но их заглушил яростный рев. Александр налево посмотрел. Воины, что добивали окруженных мауронгов, подоспели. Все, выдержим теперь. Выстоим. А Клинок Силы на худшее прибережем.

* * *
Зерон сидел на камне, подпирая ладонью подбородок. Сидел уже долго, застыл, не меняя позы с того времени, как резерв в бой пошел. Ничего не менялось там, на левом фланге мауронгов. И не изменится уже. Знал это Зерон. Чувствовал. Битва растянулась по окрестным холмам. Остатки войск еще крутились в яростном танце, но сумерки уже накрывали поле. За спиной стояла конница Пехары. Последние пятнадцать тысяч. Нет, не отправит их в бой Зерон. Не принесут они победы. Только зря головы положат. Не получается победа, но есть другой вариант.
В раздумьях Зерон не услышал, как со спины подошел Пехара.
– Я желаю отомстить, мой господин, – нетерпеливо произнес он. – Позволь.
Зерон оглянулся, внимательно посмотрел на командира конницы. Глаза Пехары метали молнии.
– Успеешь, – ответил Зерон. – Остынь.
– Почему ты не позволяешь мне в бой пойти?
– Потому, что ты мне еще нужен живым. Иди на место.
– Дракус – герой, а я тут отсиделся, – проворчал Пехара.
– Замолчи, глупец, – Зерон медленно поднялся с камня, посмотрел на Пехару тяжелым взглядом. – Ты глупец, Пехара. Если бы не Дракус, мы бы выиграли эту битву. Он гвардию положил. Понимаешь ты, гвардию. Лучших.
– Ты не помог им.
– Ты сомневаешься в моих решениях! С каких пор? Там ловушка была. Пошел вон! Дурак!
– Сам дурак, – пробормотал себе под нос Пехара, отойдя на приличное расстояние.

* * *
Пекло. Во рту пересохло. А где солнце-то? Небо синее, знойное, а солнца нет. Где солнце? Откуда столь яркий свет исходит. От неба синего? А жара откуда? От самого песка? Какая разница. Это другой мир. Путь Преображения это. Здесь все не так. Небо без солнца, жара от песка. Конца пустыне не видно. Так долго можно идти. Пока сил хватит. А силы на исходе.
Бархан песчаный впереди. Склон крутой, осыпается. Ноги свинцом налились. На самый верх бархана забралась Танаис, а дальше снова бархан, еще круче. Лежит Танаис на песке, смотрит вперед, отдыхает. А отдыха нет. От песка жар идет. Рядом тигренок прилег, язык высунул. Дышит тяжело. Птичка на плечо присела. Невесело чирикает.
– Мертвый не может умереть, – прошептала Танаис, зубы стиснула и поднялась. Шаг сделала на склон и вниз скатилась. Лежит, руки в стороны раскинула, на небо смотрит. Надо идти. Другого не дано. Но нет сил подняться. Тигренок шершавым языком в щеку лизнул. Поднимайся, дескать. Танаис голову приподняла. Что это? Конь черный рядом стоит. Копытом песок бьет. Сбруя золоченая. Грива длинная, волной вниз спадает. Красавец, да и только. Танаис на коня смотрит и глазам не верит. Откуда ты? А конь ближе подошел. Боком встал и глазом косит. Приглашает. Запрыгивай, дескать. Унесу я тебя за горизонт. Танаис с силами собралась. На ноги встала. Взялась за поводья. Конь стоит смирно, послушный такой. Головой потряхивает да удила пожевывает. Танаис ногу в стремя поставила. Правой рукой за седло взялась. Раньше-то она с разбегу бы в седло заскочила, а сейчас сил нет. Сил нет, а сзади в спину словно подталкивает кто. Давай, садись в седло. Чего раздумываешь?
– Нет, – покачала Танаис головой. – Это мой путь. Сама его пройду. Уходи! Мне не нужны подачки смерти!
Отпрянула она от коня.
– Пошел прочь! – крикнула.
Конь вздыбился, копытами в воздухе забил, заржал пронзительно и песком на песок осыпался. Заколыхалась пустыня вокруг волнами. Под ногами опора исчезла. В глазах померкло. Она полетела куда-то вниз, в темноту.

* * *
Ударный резерв мауронгов был смят, опрокинут и, огрызаясь, медленно откатывался назад. Александр был полон решимости добить врага, но густая, вязкая темнота, опутавшая своими щупальцами поле брани, разъединила противников. Наступающие в черноту ночи войска остановились. Битва закончилась. Раскисшая земля чавкала под ногами. Душный пар исходил от одежды разгоряченных, усталых воинов. Темнота гудела голосами оставшихся в живых, бряцала оружием, слышались стоны раненых. Визгливо вскрикивали пишачи, хлопая крыльями.
Дождь закончился. Подул ветер. Любопытная луна выглянула из облаков, робко снимая покрывало ночного мрака, окутавшего землю, и осветила призрачным светом действо, происходящее на поле. Побитых воинов было чрезвычайно много. Живые времени не теряли. Уставшие и голодные, иные раненые, хромающие, волочащие ноги, они все же находили в себе силы и деловито снимали доспехи с убитых. Привычное дело.
Мауронгов на поле не было. Они отошли за холмы, и теперь там один за другим, словно звезды в ночи, зажигались костры. Десятки, сотни, тысячи. Они ушли с поля боя, не победив, но и не проиграв. В этой битве не было победителя. Сегодня не было.
Паша медленно брел по полю, переступая через неподвижные тела. Он пнул пишача, увлеченного поглощением мертвечины. Тварь зашипела, захлопала перепончатыми крыльями, распространяя тошнотворный смрад, отскочила в сторону, но улетать не стала. Обнаглела совсем.
– Мерзость, – брезгливо пробормотал Куроедов, плюнул и, услышав громкие возгласы за спиной, оглянулся.
С десяток воинов тащили на привязи мамонта. Животное шло неохотно, упиралось. Руководил этим процессом Сильгур. Левая рука вождя арануков была подвязана веревкой.
– Паша! – радостно завопил Сильгур. – Как тебе добыча?! Он мой! Какой красавец!
Паша опасливо приблизился к мамонту, провел рукой по грубой длинной шерсти. Не каждый день можно потрогать древнее животное. Мамонт настороженно косил глазом.
– Зачем он тебе? – спросил Паша. – На мясо?
– Какое мясо? Верхом буду ездить! – гордо заявил Сильгур.
– А ты как попал сюда, на правый фланг? – удивленно спросил Куроедов, последовав за всей этой процессией. – Ты же в центре бился?
– В центре. Ну и что? – переспросил Сильгур. – Мы добили тех, что в окружение попали, а дальше там делать особо нечего было. Баловство одно. Вот сюда и подались. А что? Не так что-то?
– Все так. Поспели вовремя.
– Вот и я думаю, что вовремя. Сильгур всегда поспевает вовремя. А где Лекса?
– Там, – Паша махнул рукой в темноту за спину. – Волка потерял.
– Этого зверюгу-то. Пришибли, наверное. Битва-то какая была! Сколько воинов положили! Я большое удовольствие имел.
– Что с рукой-то?
– Это? Ерунда это. Заживет. Какая битва была! Будет что вспомнить! А они не уходят, – Сильгур кивнул головой в сторону далеких костров. – Ничего, завтра добьем собак. А Лекса молодец! Войска грамотно расставил. Не зря нас учил. Ты видел, какая сила на нас перла?! Сдержали ведь! Молодец Лекса! Ты тоже молодец! Я видел, как ты бился. Слушай, а там, в твоем мире, все так бьются?
– Нет, таких, как мы, мало, – гордо усмехнулся Паша. – В моем мире войны на мечах и копьях ушли в далекое прошлое. Мы не настоящие воины для своего мира. Теперь у нас другие войны.
– Ты не настоящий воин?! Лекса не настоящий?! – Сильгур аж замедлил шаг и с сомнением посмотрел на Пашу. – Скромничаешь. Если не настоящий воин смог победить лучшего воина наших земель, то какие же они, настоящие ваши воины? Один сможет победить десяток? Сотню? Тысячу?
– Вроде этого, – мрачно улыбнулся Паша. – Один сможет победить тысячу или убить, уничтожить сто тысяч, миллион или же всю землю.
– Ты шутишь? – Сильгур подозрительно смотрел на Куроедова.
– Ничуть, – Паша покачал головой и в упор взглянул на Сильгура. – Просто у нас бьются другим оружием. У нас оружие, убивающее на расстоянии.
– Какое? – не отставал Сильгур.
– У нас есть оружие, способное за один миг уничтожить обе эти армии, – мрачно произнес Паша.
– Нуда? – недоверчиво произнес Сильгур. – Как это?
– А вот так. Сжечь, раскидать по земле пеплом.
– Да? – Сильгур задумался. – Я слышал про такое оружие.
– Откуда? – поинтересовался Паша.
– Наши предания говорят. Это оружие применили давно, очень давно, когда подземный мир расколол мир поднебесный. Демоны применили это оружие. Они уничтожили все, и все забыли, кто они есть. Это было оружие сверх огня. Но было еще простое огненное оружие. После этой войны здесь, на земле, высшими силами был наложен запрет на создание такого оружия. Сейчас можно биться только железом. Огненным оружием владели демоны. Даже самые сильные маги не владели этим оружием. Значит, вашим миром правят демоны?
– Нет. Нашим миром правят люди. Хотя кто его знает? Порой мне казалось, что к власти приходят люди, одержимые демонами, а применить такое оружие можно, просто нажав на кнопку вот этим, – Паша покрутил грязным указательным пальцем перед лицом Сильгура. – Если бы у тебя было такое оружие, чтобы ты сделал с ним?
– Спалил бы всех мауронгов! – не задумываясь, ответил вождь арануков. – А еще какое оружие есть у вас?
– Всякое, – уклончиво ответил Паша.
– И все же? – допытывался Сильгур.
– У нас есть оружие, позволяющее слабому маленькому человеку уничтожить на большом расстоянии гораздо более сильного, убить его, разорвать в клочья, – спокойно глядя на Сильгура, произнес Паша, видя, как широко раскрываются его глаза. – У нас ушли в далекое прошлое битвы, где победа доставалась более сильному и ловкому. В нашем мире даже маленький мальчик может за короткое время уложить сотню крепких солдат.
– Если это правда, то это неправильно! Должен побеждать сильный! – прорычал Сильгур, потрясая кулаком. – Ваш мир неправильный. А если он неправильный, тогда зачем же вы пришли сюда из того мира? Зачем вы открыли ворота?
– Спроси меня о чем-нибудь другом, – усмехнувшись, ответил Паша. – На этот вопрос у меня нет ответа. Пошли быстрее. Холодно, сыро. Надо костер развести.

* * *
Полет вниз продолжался недолго. Снова короткая вспышка перед глазами. Танаис глаза открыла. Лес густой вокруг стоит. Мох на стволах. Под ветвями сумрак. Танаис жадно вдохнула прохладный воздух. Осмотрелась. Никого нет рядом. Тигра нет, и птичка не летает. Тишина такая, что на уши давит. Куда идти?
Она медленно пошла в полной тишине, не слыша собственных шагов. Ни шороха, ни крика лесной птицы. Только обволакивающая тишина. Танаис пошла быстрее.
Лес становился гуще. Колючие густые лапы елей цепляли Танаис за плечи, не желая отпускать ее из своих объятий. Она остановилась в нерешительности, прислушиваясь к лесной тишине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54