Тогда она повернулась и пошла в церковь.
Глава вторая
ЗАТМЕНИЕ
Тогда Игорь възр-Ь на светлое солнце и видЬ отъ него тьмою вся своя воя прикрыты.
Слово о полку Игореве

– 1 –
Дед Семен и друзья успели заколоть еще троих соседей-вампиров.
Теперь они сидели на лавочке и курили.
– Ты где так долго ходишь? – спросил дед Семен.
– Да это… – Юра присел на корточки перед лавкой. – Живот прихватило…
– Просрался? – спросил Коновалов.
– Я ваши деревенские шутки не очень… Я не привык, когда мне такие вопросы задают…
– Нормальный ты вроде, Юр, мужик, – Мишка вытащил из коробка спичку и вставил в рот, – а ведешь себя иногда, как нерусский…
– Сам ты нерусский! – огрызнулся Юра.
– Ты еще скажи, что он еврей, – предложил Углов.
– Пусть попробует! – Коновалов врезал Углову под ребро локтем и перекинул спичку из одного угла рта в другой.
– Кончай базарить, – Абатуров поднялся. – Сатане выгодно всех нас поссорить! А мы ему хрен! – он показал.
Они двинулись к калитке.
– А вам мои-то не попадались еще? – спросил Юра почему-то шепотом и покосился на Хомякова.
– Не попадались пока.

– 2 –
Ирина стояла на коленях перед иконой Ильи Пророка. Она молилась. Молилась русскому святому по-американски. Она была протестанткой, но сейчас ей было без разницы. Сейчас она впервые почувствовала, что Бог, на самом деле, один, и Он одинаково милостив и одинаково строг ко всем. Богу все равно – католик ты, муравей ты, куст смородины ты, бандит с большой дороги ты, осел ты, президент Америки ты, космический навигатор ты, мусорный мешок ты или хот-дог с кетчупом, христианин или буддист, чернокнижник или вегетарианец, негр или белый, и тому подобное…
Впрочем, как и дьяволу. Ему тоже нет никакой разницы.
А тогда, какая между Богом и дьяволом разница?
А такая, что дьявол – только темная половина Бога! Бога в два раза больше! (Такие неправильные мысли появлялись у нее оттого, что она не была православной.)
– Господи, помоги мне!
Ирина поднялась с колен, вышла из церкви и села на лавочку. Ей как будто стало легче. Она улыбнулась, посмотрела на солнце, на бегущие по небу облака и снова улыбнулась. Всё казалось ей теперь не таким уж плохим, как ночью. Незаметно Ирину сморил сон. Ее глаза сомкнулись, и голова упала на грудь. Неестественно крепкий это был сон. Так Ирина никогда не засыпала. Случилось невероятное! Она уснула прямо на лавке, как простая уборщица из автопарка, а не опытная американская разведчица.
Ирина раскачивалась из стороны в сторону посредине клумбы. Она была цветком. Чайной розой. У нее были красивые розово-желтые лепестки, упругие зеленые листья и одна нога с твердыми треугольными шипами. Вокруг росли и другие цветы – настурции, календулы, герберы, ромашки, золотые шары, флоксы. Но Ирина-роза была самая прекрасная среди них. И поэтому занимала лучшее место – в самой середине клумбы.
– Ко мне на пестик залезла божья коровка, – жаловался Тюльпан.
– Ну теперь всё! Ничем ее оттуда не выгонишь, пока сама не вылезет!
– Боже мой! Видели, господа растения, бабочка полетела! Махаон! – воскликнула желто-оранжевая Настурция. – И опять на Розу! На Розу и на Розу! А кто остальных опылять будет?!
– Безобразие! – согласилась Календула. – Тоже мне, целка американская!
– Да будь я бабочкой, я бы ни на кого из вас никогда бы не сел! – произнес Золотой Шар.
– То-то по тебе одни навозные жуки и ползают! – усмехнулись Флоксы.
– Своя эстетика, – сказала Гвоздика.
– Не кизди-ка ты, Гвоздика! – огрызнулся Золотой Шар. Послышался рокот. Ирина наклонилась вперед и увидела, что к клумбе едет газонокосилка. За газонокосилкой шли огромные ноги в черных резиновых сапогах. Ирина подняла глаза и высоко в небе увидела страшное лицо хозяина сада. Она узнала его! Это был Доктор Айболит из «Скорой помощи»! Газонокосильщик читал стихотворение:
Я садовником родился Не на шутку рассердился Все цветы мне надоели Кроме…
Газонокосилка сделала круг. Упали: Гвоздика, Мальва, Настурция и брат Календулы.
Кроме… Кроме…
Еще круг. Еще с десяток умирающих цветов попадали на землю.
Кроме… Кроме…
Круги сужались. Газонокосилка приближалась к Ирине. Айболит нагнулся и проревел:
– Кроме Розы! Если, конечно, она еще не позабыла, что ей нужно сделать! А если она позабыла, то она позавидует этим цветочкам, позавидует их быстрой и не слишком мучительной смерти! – Доктор-газонокосильщик поднял ногу и резко опустил ее на голову Красному Маку. Головка Мака хрустнула, и во все стороны брызнул сок. Доктор нагнулся к Ирине: – Ты так прекрасна, что я хочу кое-что оставить себе на память, – он протянул руку и отломил один шип.
Ирина вскрикнула от боли и проснулась, села и покрутила головой. Она почувствовала, что во рту у нее как будто чего-то не хватает. Ирина пощупала там языком. Не хватало еще одного зуба!
Она похолодела. Ужасным способом ей напомнили о том, что она должна сделать, показали, что ей не удастся скрыться даже во сне.

– 3 –
В доме Поленова никого не оказалось. Осмотрев чердак, Скрепкин открыл подпол и не нашел там никого. Неглубокий подпол почти полностью был заставлен банками с соленьями – грибами, огурцами, помидорами и патиссонами. В углу стояли ящики с овощами – капустой, морковью, картофелем и свеклой.
У Лени заурчало в животе. Он посмотрел на часы и сказал:
– Пора бы перекусить.
Дед Абатуров, как старшой, дал добро, и Скрепкин начал вытаскивать из погреба банки.
Уже во время обеда дед Семен вспомнил:
– Леонид, набери батюшке… Нужно с ним… это… посоветоваться.
Скрепкин положил ложку, вытащил телефон и поднес его поближе к глазам, чтобы набрать номер.
– Что-то темновато тут стало. Тучи, что ли…
– К дождю, – сказал Коновалов.
– Это плохо, – дед Семен посмотрел в окно. – Опять у нас рекламная пауза получается…
– Тихо! – попросил Скрепкин.
Все замерли, и в избе стало так тихо, что было слышно, как мухи бьются о стекло и ездят друг на друге по подоконнику.
– Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее, – сказал в трубке голос.
– Ну что там? – спросил Абатуров.
– Не отвечает.
– Вот так всегда! Когда кто-то нужен, хрен его найдешь!.. А у тебя, случаем, нет телефонов других батюшек?
Скрепкин развел руками.
– Мракобесы, – сказал вдруг Хомяков.
– Чего? – Скрепкин обиделся.
– Мракобесы, говорю, – повторил Хомяков и зацепил на вилку масленок, – и тунеядцы. Присосутся к старушечьим пенсиям, животы наращивают с жопами, на «мерседесах» разъезжают, дерут баб! Правильно их давили при советской-то власти! Жаль не додавили! Живучие падлы!
Скрепкин кинул на стол ложку и побагровел.
– Слушай, ты, пенсионер персональный! Еще слово скажешь, и я тебе конкретно жопу разорву!
– Давай попробуй! Только это и можете – старикам жопы рвать! Гомосеки-пенкины!
Скрепкин, и без того уже багровый, стал похож на свеклу. Он резко перегнулся через стол, схватил Хомякова за грудки и рванул на себя. Хомяков выскочил из стула и проехался животом по столу. Грибы, помидоры, огурцы – всё полетело в разные стороны. Трехлитровая банка со сливовым вареньем упала на пол, и Мешалкин едва успел отскочить, чтобы варенье не залило ему брюки.
Хомяков проехался по столу, и его лицо оказалось напротив скрепкинского большого кулака. Но Леня не успел ударить. Игорь Степанович приподнялся на руках и врезал Скрепкину лбом по носу. Леня вместе с табуреткой опрокинулся назад. Из его носа потекла за воротник кровь. Он схватил табурет за ножку и кинул в Хомякова. Хомяков пригнулся, табурет, просвистев над его головой, ударил Игоря Степановича по заднице и отскочил Коновалову в живот. Мишка охнул и согнулся.
– Хорош! – заорал дед Семен. – Кончай драку! Это ж дьявол вас искушает!
Но Скрепкин и Хомяков ничего не слышали.
Скрепкин поджал ноги и двинул ими по столу снизу. Стол вместе с Хомяковым и всем, что на нем еще оставалось, с грохотом перевернулся назад, накрыв собой Игоря Степановича. Одна только его голова торчала из-под стола. Скрепкин хотел прыгнуть на столешницу сверху и сплясать на ней, как плясали татаро-монголы на русских князьях. И это было бы концом для Игоря Степановича. Но дед Семен вовремя обхватил Леню за шею и заорал:
– Мишка, Петька, Юрка! Помогите!
Коновалов, Углов и Мешалкин бросились на помощь. И ТУТ СТАЛО ТЕМНО.
Все застыли и повернулись к окну, за которым черный диск луны почти полностью закрыл ослепительный диск солнца. Только маленькая узкая долька солнечного месяца еще оставалась на небе. Но через секунду не стало и ее. Деревня погрузилась во мрак.
– Что это? – послышался из темноты испуганный голос Углова.
– Никак, Конец Света! – пробормотал голос Абатурова.
– Господи! Боже мой! И мертвые встанут из могил и позавидуют живым, что те – живые, а они – мертвые! Свят-свят!
– Да какой на фиг Конец Света! Затмение это! Как и обещали! – сказал голос Мешалкина.
– Кто обещал? – спросил Коновалов.
– По телевизору! Я когда в деревню выезжал, слышал по телевизору у тещи. Сказали, что в воскресенье затмение будет солнечное.
– И тьма поглотила свет, – задумчиво произнес голос Абатурова. – Если это и не конец всему (что навряд ли), то однозначно херово. Ибо не может быть хорошо то, что забирает свет!
– Князь Игорь, – раздался голос Хомякова, – великий древнерусский полководец… Меня, кстати, в его честь назвали…
– То-то ты выеживаешься много! – перебил голос Скрепкина.
– Князь Игорь, – Игорь Степанович проигнорировал замечание Скрепкина, – когда собрался на татар, тоже наблюдал солнечное затмение. Ему старые люди говорят: Куда ты, на хер, отправился?! Это дурной знак!А он сердцем чувствовал, что, и правда, знак дурной, но все равно поехал, чтобы никто не мог подумать, что он обосрался! Да, я пойду, –подумал он.
– И голову, сука, сложу! Но зато от моей доблести русский боевой дух будет высокий!
– Это я подобную историю читал в Кремле, – раздался голос Мешалкина, – в том соборе, где гробницы всяких царей стоят, не помню, как называется. Я детей водил на экскурсию. Вот. И прочитал на одной плите, что там похоронен один князь по фамилии, кажется, Кучка. Он поехал в Орду просить у татар Золотой Ярлык на княжество. Ему татаро-монголы говорят: Якши, русич. Ярлык тебе дадим, пожалуйста, не беспокойся. Но согласно нашему татарскому обычаю ты должен за это три раза пройти между очистительными кострами и один раз упасть в ноги хану… – Ну уж это вам хер! –Кучка им отвечает: – Не станет русский православный христианин ваши басурманские обычаи справлять!.. – А тогда, –татары ему говорят, – мы тебя, русич, будем мучатъ и на кол в конце концов посадим! Поклонись лучше и походи между костров!..А он тогда сказал: – Хрен! Пусть я на кол сяду, но зато русский дух будет выше татарского!И татары его жестоко пытали, а потом посадили на кол, после чего скормили собакам. Но сами восхищались его мужеством, вернули кости на родину и посмертно дали ему Золотой Ярлык. И этого Кучку за его подвиг православная церковь канонизировала в святого.
– Круто! – сказал Скрепкин. – Я только такого святого чего-то не помню.
– У нас на Руси святых столько, что всех не упомнишь, – сказал Абатуров. – Русь – святая земля.
– А не Израиль никакой, – добавил Коновалов.
– В России, – сказал Мешалкин, – рождается много людей, которые совершают загадочные поступки, и из уважения к этой загадке, многих из них делают святыми, чтобы помнили.
– Русский народ – народ богоносец, – сказал Скрепкин. – Господь дает русским самые сложные задания, смысл которых понятен только ему самому.
– Русские – камикадзе воинства Христова, – сказал Мешалкин.
– Пошли на улицу, – сказал Углов, – отлить надо.
– А где дверь-то?
– Да вроде там где-то…
– Погодите, – Скрепкин зажег своё золотое ZIPPO. Язычок желтого пламени выхватил из темноты очертания предметов и лица людей. Лица людей в неровном освещении зажигалки выглядели как-то не очень. Особенно болезненно выглядело лицо Хомякова с шишкой на лбу. Хомяков был похож на зомби.

– 4 –
Все вышли на крыльцо и помочились во мрак.
– А надолго это затмение-то? – спросил Коновалов.
– Да минут вроде на пять, – Юра застегнул зипер. – Я по телевизору слушал, как у одного жирного психолога ведущий спрашивает: Вот, мол, не могут ли люди испытать во время затмения психический стресс, как животные. Потому что животные во время затмения ведут себя неадекватно. Воют, скулят, рычат, кусаются. А летучие мыши, думая, что наступила ночь, начинают летать…А психолог говорит: Так это ж только на пять минут…
Вдруг протяжный волчий вой прорезал тишину и темноту. Что-то пролетело рядом с людьми.
– Е-пэ-рэ-сэ-тэ! – Мишка поежился. – Ненавижу летучих мышей! Нерусская тварь! И дельфины тоже! И кенгуру! И жирафы в пятнах! И бегемоты! Всех их не очень… Но особенно летучую мышь! Потому что остальные нерусские животные у нас и не водятся! А эта тварь нерусская всё у нас засрала!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91