Они здорово кусаются…
– Что же теперь делать, Никита? – спросила Малевская, прижимая к себе Володю. – Надо же пройти в главную каверну!
Мареев молчал.
– Надо разбить несколько пустых ящиков из-под продовольствия, – ответил он наконец.
– Ага! Идея! – подхватил Брусков. – Устроим тротуар из пластмассовых досок и будем гулять, как по проспекту. Отлично! С вашего разрешения, товарищ начальник, я пойду в снаряд.
– Не горячись, Михаил! – возразил Мареев. – Не забывай, что ты выздоравливающий и вышел на прогулку, а не на работу. Мы это сделаем с Ниной, а вы с Володей обозревайте окрестности и о замеченном доносите… Пойдём, Нина!
Брусков горестно вздохнул и, опускаясь на край снаряда, сказал:
– Садись, Володя! Мы с тобой теперь инвалиды… временно нетрудоспособные… А пока поделись со мной своими впечатлениями от этой шкатулки с драгоценностями. Тебе на чём было приятнее лежать – на изумрудах или аквамаринах? По-моему, лучше на аметистах.
– Ну, и ложись на них… – недовольно проворчал Володя, потирая ноющее колено.
Он был явно не в духе и не чувствовал расположения поддерживать беседу в таком тоне.
– И ты, Брут! – укоризненно покачал головой Брусков. – Все вы сегодня сговорились огорчать меня…
Через четверть часа Мареев показался в отверстии люка и начал выбрасывать доски, которые подавала ему снизу Малевская. Скоро ровная дорожка протянулась от снаряда к выходу из маленькой пещеры. Когда яркие лучи ламп осветили внутренность большой каверны, Мареев и его спутники, забыв о только что пережитых волнениях, не удержались от криков восторга.
Высокая и узкая пещера со стрельчатым сводом, как в готическом храме, сияла переливами разноцветных огней. Гигантские кристаллы, вышиной до двух метров, чистые и прозрачные, как лёд, покрывали её стены, дно и своды; они расширяли её просторы, наполняли пространство воздухом и светом.
– Да, – сказал наконец Брусков. – Матушка земля подготовила роскошное помещение для нашей станции. Хвалю старушку! Долго ждала – дождалась… Когда приступим к работе, Никита?
Мареев, водя лучом своей лампы, как прожектором, освещал противоположную стену каверны.
Показалась тёмная щель с метр в ширину и больше трёх метров в высоту.
– Вот проход в трещину, – сказал Мареев. – Через него из далёких глубин, из остывающей магмы проникали и, вероятно, до сих пор проникают сюда в каверну различные газы-минерализаторы, из которых выкристаллизовались эти драгоценные самоцветы. Наличием раскалённых газов в этой пещере и объясняется то постоянное повышение температуры, которое нас так удивляло и тревожило… Пары фтора участвовали в образовании кристаллов вот этого топаза; из летучих соединений бериллия произошли огромные бериллы, прекрасные аквамарины, ярко-зелёные изумруды. Ведь изумруд не что иное, как разновидность того же берилла, но окрашенная соединениями хрома в чудесный травянисто-зелёный цвет. Всей своей красотой эти кристаллы обязаны главным образом четырём элементам: фтору, бору, бериллию и литию…
Мареев помолчал, переводя луч лампы по всем направлениям и любуясь бесконечным богатством красок, разворачивавшимся перед ним. Наконец он сказал:
– Я думаю, Михаил, нам надо прежде всего закрыть доступ в каверну газам и водяным парам… Как по-твоему?
– Да, необходимо предохранить батареи от их влияния.
– Затем, – продолжал Мареев, – мы очистим каверну от присутствующих в ней газов и одновременно подготовим ровную площадку для батарей. Мне кажется, самым подходящим местом для станции будет не эта большая каверна, а первая, маленькая. Она дальше от трещины, её легче изолировать, там будет меньше работы по выравниванию площадки. Кроме того, она находится непосредственно у самого снаряда. Это очень ускорит работу, что очень важно… Как по-вашему, товарищи?
Никто не возражал против такого плана, все горели желанием как можно скорее приступить к работе. Решили прежде всего провести освещение в обе каверны и выгрузить инструменты и материалы.
Обед прошёл очень оживлённо. Он прерывался появлением на экране членов Правительственного комитета, Цейтлина, Андрея Ивановича, представителей газет, уже знавших из радиограммы Мареева о начале работ по строительству станции. Все поздравляли смелых путешественников с благополучным окончанием первой части пути, желали удачи и быстрого возвращения на поверхность.
За обедом детально обсуждали порядок выполнения плана работ. На Брускова и Володю возложили проводку освещения в каверны. Мареев и Малевская должны были расширить временные площадки из досок, а затем выгрузить электроотбойные молотки и подготовить материалы для заделки щели в большой каверне.
Володя, уже совершенно забывший о своих ушибах, не мог усидеть на месте. Сейчас же после обеда он начал собирать провода, изоляторы, патроны, всю необходимую арматуру, электросверла, электропаяльники, молотки и складывать их у выходного люка. Он вихрем летал вверх и вниз по всем помещениям снаряда, его звонкий голос доносился отовсюду и чуть ли не одновременно из всех уголков снаряда.
– Нам хватит двух пачек роликов?.. Нина, я беру твои перчатки… А где мои клещи? Я их вчера видел на месте…
– На баке, Володя! Мы ими вытаскивали гвозди из ящиков…
Мареев и Малевская проверяли работу отбойных молотков и больших электросвёрл, доставали мешки с материалами для изоляционного раствора.
Шум и гам, громкие крики, стук молотков, разбивающих ящики, прерывистая дробь отбойных молотков, гуденье маленьких приводов наполняли все помещения снаряда весёлым, радостным нетерпением.
С шестнадцати часов трёхногий домкрат, освобождённый от торпеды (её отвели на другое место), непрерывно подавал из снаряда инструменты и материалы.
– Вира! Майна! Вира помалу! Стоп! – звенел через громкоговоритель голос Володи.
На раздвоенной лестнице под самым потолком пещеры Брусков намечал осветительные точки. Чёрные змеи проводов протянулись к нему снизу, и скоро визг электросверла нарушил покой этих архейских глубин. Ещё через час по настеленным доскам побежали извилистые провода, и гром двух мощных электроотбойных молотков наполнил высокие своды главной каверны. Беззвучно падали гигантские кристаллы розовых бериллов, фиолетовым дождём рассыпались друзы бесценных аметистов, золотистым фейерверком озаряли пещеру топазы.
Мареев и Малевская, одетые в скафандры, стояли у грохочущих молотков, обсыпанные драгоценной пылью, сверкающие, как фантастические саламандры. Они равнодушно попирали ногами неисчислимые богатства, приготовляя из них материал для заделки прохода в трещину.
Через несколько часов непрерывной работы Мареев дал команду об отдыхе. Усталые, но радостно возбуждённые, все собрались в шаровой каюте. Было решено, что взрослые будут ежедневно работать по двенадцати часов с двухчасовым перерывом на обед. Володе, несмотря на все его протесты, разрешили работать не более восьми часов, возложив на Малевскую наблюдение за точным исполнением этого постановления.
– Поздравляю, Ниночка, с новым званием! – смеялся Брусков. – "Инспектор подземного отдела охраны материнства и младенчества" – это звучит гордо! Следи, пожалуйста, уж и за мной, умоляю тебя! Охраняй меня, а то я за себя не ручаюсь!..
– Я отказываюсь от этой чудовищной нагрузки! – парировала Малевская. – Как только ты раскрываешь рот, на свет появляются целые серии глупостей!
– Беру на себя охрану Нины от такого объекта, как Михаил, – предложил Мареев. – Теперь мы все сделаемся каменщиками, и он будет работать рядом со мною.
– Это ужасно! – воскликнул Брусков. – А потом кем мы станем?
– Штукатурами, а затем электромонтажниками.
– И наконец домой! Ура! – закричал в восторге Володя.
С присоединением Брускова и Володи, уже закончивших проводку освещения в обеих пещерах, работа по заделке щели пошла быстрее. Мареев и Брусков заполняли обломками кристаллов проход в трещину. Малевская подносила песок и мелкий самоцветный щебень, которыми засыпали пустоты между крупными обломками. Володя подготовлял раствор изоляционного и цементирующего материала и подавал его укладчикам – Марееву и Брускову, которые немедленно заливали раствором каждый ряд обломков. Плотная, абсолютно непроницаемая для газов стена заполняла щель. К концу четвёртых суток стена была окончена и каверны наглухо изолированы.
Все инструменты, осветительная проводка, материалы были перенесены в малую каверну. Здесь предстояло гораздо больше работы.
Мареев намерен был совершенно очистить от кристаллов своды, стены и дно пещеры, наложить на всю её внутреннюю поверхность изоляционный слой и таким образом абсолютно предохранить станцию от проникновения газов.
Снова загрохотали электроотбойные молотки. Со сводов пещеры свергались радужными водопадами сверкающие глыбы, осколки и пыль драгоценных кристаллов. Лишь одна друза фиолетовых аметистов, чистая и прозрачная, правильной формы, расположенная почти точно в вершине свода, была оставлена. Малевская предложила использовать её в качестве люстры для постоянной электрической лампы.
Несколько больших, самых красивых и чистых кристаллов осторожно сняли, положили в ящики и переправили в снаряд как бесценные трофеи и любопытные образцы деятельности подземных сил.
Мало-помалу оголялись своды и стены. Шутки и смех, вначале непрерывно звучавшие под шлемами, раздавались всё реже. Все торопились как можно скорей закончить эту тяжёлую работу.
Она шла всё же очень медленно из-за большой твёрдости и неподатливости кристаллов. Лишь через восемнадцать дней с момента остановки снаряда стены и своды пещеры были совершенно очищены от кристаллов. Однако ещё целых двое суток ушло на вывозку всего мусора в большую каверну. После этого Мареев назначил длительный отдых, с прекращением каких бы то ни было работ.
После тоскливого двухдневного перерыва все набросились на работу с необычайным азартом.
Теперь они превратились в штукатуров. Лопатками швыряли на своды и стены изоляционный раствор и быстро разглаживали его в те короткие мгновения, пока он оставался влажным и мягким. После этого раствор превращался в твёрдый, как гранит, газонепроницаемый слой.
Много времени потребовала работа по заделке отверстия, пробитого снарядом в своде пещеры. С момента остановки снаряда три колонны давления поддерживали своими раскрытыми стальными зонтами тяжёлый столб размельчённой породы, высотой около пяти метров. При попытке спустить колонны вся эта масса породы рухнула бы в пещеру, засыпала бы днище снаряда и его люк и потребовалось бы много труда и драгоценного времени для вывозки породы в большую каверну.
Однако прекрасная конструкция механизмов снаряда, их удивительная чуткость к управлению помогли выйти из затруднения. Брусков, который не раз уже показывал исключительное мастерство в управлении колоннами, отправился в верхнюю камеру снаряда и оттуда начал маневрировать ими.
Он осторожно спускал зонты то одной, то другой из колонн на едва заметное расстояние, куда Мареев и Малевская сейчас же вводили резиновые трубки от бака с минерализатором. Под сильным давлением насоса минерализатор проникал в размельчённую массу, после чего колонна возвращалась на место, прессуя её со всей мощью своих моторов. Постепенно удалось минерализовать весь нижний слой размельчённой породы, толщиной до полуметра, и создать искусственный свод, по твёрдости и надёжности не уступавший естественному.
Дно пещеры выровняли с большой тщательностью.
Кончив эту работу, принялись за герметическую заделку прохода из малой в большую каверну.
Только после этого экспедиция смогла приступить к самой важной и основной своей работе – монтажу подземной электростанции. При помощи целой системы блоков, небольшого разборного крана и домкратов установили в центре пещеры высокие ящики с батареями, образовавшие нечто вроде десятиугольной башни. К батареям провели шланги с фидерами и немедленно проверили их исправность, пустив с поверхности струю жидкого водорода. Водород пришёл к батареям через десять минут после первого толчка из насоса подстанции в шахте «Гигант». Ещё через пять минут подстанция сообщила, что водород в газообразном состоянии поступил на поверхность в криогенную установку. Система действовала безупречно, и все тринадцать километров шлангов находились, очевидно, в прекрасном состоянии.
Десятки приборов разместились вокруг башни, на гладких стенах новой станции. Тут были приборы, регистрирующие количество и состав газов, влажность и температуру в пещере и окружающей её породе, мощность и напряжение вырабатываемой энергии, ряд сейсмографических приборов, регистрирующих движение породы в районе станции, и, наконец, телевизорный экран, в котором могло отражаться всё, что было установлено в пещере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Что же теперь делать, Никита? – спросила Малевская, прижимая к себе Володю. – Надо же пройти в главную каверну!
Мареев молчал.
– Надо разбить несколько пустых ящиков из-под продовольствия, – ответил он наконец.
– Ага! Идея! – подхватил Брусков. – Устроим тротуар из пластмассовых досок и будем гулять, как по проспекту. Отлично! С вашего разрешения, товарищ начальник, я пойду в снаряд.
– Не горячись, Михаил! – возразил Мареев. – Не забывай, что ты выздоравливающий и вышел на прогулку, а не на работу. Мы это сделаем с Ниной, а вы с Володей обозревайте окрестности и о замеченном доносите… Пойдём, Нина!
Брусков горестно вздохнул и, опускаясь на край снаряда, сказал:
– Садись, Володя! Мы с тобой теперь инвалиды… временно нетрудоспособные… А пока поделись со мной своими впечатлениями от этой шкатулки с драгоценностями. Тебе на чём было приятнее лежать – на изумрудах или аквамаринах? По-моему, лучше на аметистах.
– Ну, и ложись на них… – недовольно проворчал Володя, потирая ноющее колено.
Он был явно не в духе и не чувствовал расположения поддерживать беседу в таком тоне.
– И ты, Брут! – укоризненно покачал головой Брусков. – Все вы сегодня сговорились огорчать меня…
Через четверть часа Мареев показался в отверстии люка и начал выбрасывать доски, которые подавала ему снизу Малевская. Скоро ровная дорожка протянулась от снаряда к выходу из маленькой пещеры. Когда яркие лучи ламп осветили внутренность большой каверны, Мареев и его спутники, забыв о только что пережитых волнениях, не удержались от криков восторга.
Высокая и узкая пещера со стрельчатым сводом, как в готическом храме, сияла переливами разноцветных огней. Гигантские кристаллы, вышиной до двух метров, чистые и прозрачные, как лёд, покрывали её стены, дно и своды; они расширяли её просторы, наполняли пространство воздухом и светом.
– Да, – сказал наконец Брусков. – Матушка земля подготовила роскошное помещение для нашей станции. Хвалю старушку! Долго ждала – дождалась… Когда приступим к работе, Никита?
Мареев, водя лучом своей лампы, как прожектором, освещал противоположную стену каверны.
Показалась тёмная щель с метр в ширину и больше трёх метров в высоту.
– Вот проход в трещину, – сказал Мареев. – Через него из далёких глубин, из остывающей магмы проникали и, вероятно, до сих пор проникают сюда в каверну различные газы-минерализаторы, из которых выкристаллизовались эти драгоценные самоцветы. Наличием раскалённых газов в этой пещере и объясняется то постоянное повышение температуры, которое нас так удивляло и тревожило… Пары фтора участвовали в образовании кристаллов вот этого топаза; из летучих соединений бериллия произошли огромные бериллы, прекрасные аквамарины, ярко-зелёные изумруды. Ведь изумруд не что иное, как разновидность того же берилла, но окрашенная соединениями хрома в чудесный травянисто-зелёный цвет. Всей своей красотой эти кристаллы обязаны главным образом четырём элементам: фтору, бору, бериллию и литию…
Мареев помолчал, переводя луч лампы по всем направлениям и любуясь бесконечным богатством красок, разворачивавшимся перед ним. Наконец он сказал:
– Я думаю, Михаил, нам надо прежде всего закрыть доступ в каверну газам и водяным парам… Как по-твоему?
– Да, необходимо предохранить батареи от их влияния.
– Затем, – продолжал Мареев, – мы очистим каверну от присутствующих в ней газов и одновременно подготовим ровную площадку для батарей. Мне кажется, самым подходящим местом для станции будет не эта большая каверна, а первая, маленькая. Она дальше от трещины, её легче изолировать, там будет меньше работы по выравниванию площадки. Кроме того, она находится непосредственно у самого снаряда. Это очень ускорит работу, что очень важно… Как по-вашему, товарищи?
Никто не возражал против такого плана, все горели желанием как можно скорее приступить к работе. Решили прежде всего провести освещение в обе каверны и выгрузить инструменты и материалы.
Обед прошёл очень оживлённо. Он прерывался появлением на экране членов Правительственного комитета, Цейтлина, Андрея Ивановича, представителей газет, уже знавших из радиограммы Мареева о начале работ по строительству станции. Все поздравляли смелых путешественников с благополучным окончанием первой части пути, желали удачи и быстрого возвращения на поверхность.
За обедом детально обсуждали порядок выполнения плана работ. На Брускова и Володю возложили проводку освещения в каверны. Мареев и Малевская должны были расширить временные площадки из досок, а затем выгрузить электроотбойные молотки и подготовить материалы для заделки щели в большой каверне.
Володя, уже совершенно забывший о своих ушибах, не мог усидеть на месте. Сейчас же после обеда он начал собирать провода, изоляторы, патроны, всю необходимую арматуру, электросверла, электропаяльники, молотки и складывать их у выходного люка. Он вихрем летал вверх и вниз по всем помещениям снаряда, его звонкий голос доносился отовсюду и чуть ли не одновременно из всех уголков снаряда.
– Нам хватит двух пачек роликов?.. Нина, я беру твои перчатки… А где мои клещи? Я их вчера видел на месте…
– На баке, Володя! Мы ими вытаскивали гвозди из ящиков…
Мареев и Малевская проверяли работу отбойных молотков и больших электросвёрл, доставали мешки с материалами для изоляционного раствора.
Шум и гам, громкие крики, стук молотков, разбивающих ящики, прерывистая дробь отбойных молотков, гуденье маленьких приводов наполняли все помещения снаряда весёлым, радостным нетерпением.
С шестнадцати часов трёхногий домкрат, освобождённый от торпеды (её отвели на другое место), непрерывно подавал из снаряда инструменты и материалы.
– Вира! Майна! Вира помалу! Стоп! – звенел через громкоговоритель голос Володи.
На раздвоенной лестнице под самым потолком пещеры Брусков намечал осветительные точки. Чёрные змеи проводов протянулись к нему снизу, и скоро визг электросверла нарушил покой этих архейских глубин. Ещё через час по настеленным доскам побежали извилистые провода, и гром двух мощных электроотбойных молотков наполнил высокие своды главной каверны. Беззвучно падали гигантские кристаллы розовых бериллов, фиолетовым дождём рассыпались друзы бесценных аметистов, золотистым фейерверком озаряли пещеру топазы.
Мареев и Малевская, одетые в скафандры, стояли у грохочущих молотков, обсыпанные драгоценной пылью, сверкающие, как фантастические саламандры. Они равнодушно попирали ногами неисчислимые богатства, приготовляя из них материал для заделки прохода в трещину.
Через несколько часов непрерывной работы Мареев дал команду об отдыхе. Усталые, но радостно возбуждённые, все собрались в шаровой каюте. Было решено, что взрослые будут ежедневно работать по двенадцати часов с двухчасовым перерывом на обед. Володе, несмотря на все его протесты, разрешили работать не более восьми часов, возложив на Малевскую наблюдение за точным исполнением этого постановления.
– Поздравляю, Ниночка, с новым званием! – смеялся Брусков. – "Инспектор подземного отдела охраны материнства и младенчества" – это звучит гордо! Следи, пожалуйста, уж и за мной, умоляю тебя! Охраняй меня, а то я за себя не ручаюсь!..
– Я отказываюсь от этой чудовищной нагрузки! – парировала Малевская. – Как только ты раскрываешь рот, на свет появляются целые серии глупостей!
– Беру на себя охрану Нины от такого объекта, как Михаил, – предложил Мареев. – Теперь мы все сделаемся каменщиками, и он будет работать рядом со мною.
– Это ужасно! – воскликнул Брусков. – А потом кем мы станем?
– Штукатурами, а затем электромонтажниками.
– И наконец домой! Ура! – закричал в восторге Володя.
С присоединением Брускова и Володи, уже закончивших проводку освещения в обеих пещерах, работа по заделке щели пошла быстрее. Мареев и Брусков заполняли обломками кристаллов проход в трещину. Малевская подносила песок и мелкий самоцветный щебень, которыми засыпали пустоты между крупными обломками. Володя подготовлял раствор изоляционного и цементирующего материала и подавал его укладчикам – Марееву и Брускову, которые немедленно заливали раствором каждый ряд обломков. Плотная, абсолютно непроницаемая для газов стена заполняла щель. К концу четвёртых суток стена была окончена и каверны наглухо изолированы.
Все инструменты, осветительная проводка, материалы были перенесены в малую каверну. Здесь предстояло гораздо больше работы.
Мареев намерен был совершенно очистить от кристаллов своды, стены и дно пещеры, наложить на всю её внутреннюю поверхность изоляционный слой и таким образом абсолютно предохранить станцию от проникновения газов.
Снова загрохотали электроотбойные молотки. Со сводов пещеры свергались радужными водопадами сверкающие глыбы, осколки и пыль драгоценных кристаллов. Лишь одна друза фиолетовых аметистов, чистая и прозрачная, правильной формы, расположенная почти точно в вершине свода, была оставлена. Малевская предложила использовать её в качестве люстры для постоянной электрической лампы.
Несколько больших, самых красивых и чистых кристаллов осторожно сняли, положили в ящики и переправили в снаряд как бесценные трофеи и любопытные образцы деятельности подземных сил.
Мало-помалу оголялись своды и стены. Шутки и смех, вначале непрерывно звучавшие под шлемами, раздавались всё реже. Все торопились как можно скорей закончить эту тяжёлую работу.
Она шла всё же очень медленно из-за большой твёрдости и неподатливости кристаллов. Лишь через восемнадцать дней с момента остановки снаряда стены и своды пещеры были совершенно очищены от кристаллов. Однако ещё целых двое суток ушло на вывозку всего мусора в большую каверну. После этого Мареев назначил длительный отдых, с прекращением каких бы то ни было работ.
После тоскливого двухдневного перерыва все набросились на работу с необычайным азартом.
Теперь они превратились в штукатуров. Лопатками швыряли на своды и стены изоляционный раствор и быстро разглаживали его в те короткие мгновения, пока он оставался влажным и мягким. После этого раствор превращался в твёрдый, как гранит, газонепроницаемый слой.
Много времени потребовала работа по заделке отверстия, пробитого снарядом в своде пещеры. С момента остановки снаряда три колонны давления поддерживали своими раскрытыми стальными зонтами тяжёлый столб размельчённой породы, высотой около пяти метров. При попытке спустить колонны вся эта масса породы рухнула бы в пещеру, засыпала бы днище снаряда и его люк и потребовалось бы много труда и драгоценного времени для вывозки породы в большую каверну.
Однако прекрасная конструкция механизмов снаряда, их удивительная чуткость к управлению помогли выйти из затруднения. Брусков, который не раз уже показывал исключительное мастерство в управлении колоннами, отправился в верхнюю камеру снаряда и оттуда начал маневрировать ими.
Он осторожно спускал зонты то одной, то другой из колонн на едва заметное расстояние, куда Мареев и Малевская сейчас же вводили резиновые трубки от бака с минерализатором. Под сильным давлением насоса минерализатор проникал в размельчённую массу, после чего колонна возвращалась на место, прессуя её со всей мощью своих моторов. Постепенно удалось минерализовать весь нижний слой размельчённой породы, толщиной до полуметра, и создать искусственный свод, по твёрдости и надёжности не уступавший естественному.
Дно пещеры выровняли с большой тщательностью.
Кончив эту работу, принялись за герметическую заделку прохода из малой в большую каверну.
Только после этого экспедиция смогла приступить к самой важной и основной своей работе – монтажу подземной электростанции. При помощи целой системы блоков, небольшого разборного крана и домкратов установили в центре пещеры высокие ящики с батареями, образовавшие нечто вроде десятиугольной башни. К батареям провели шланги с фидерами и немедленно проверили их исправность, пустив с поверхности струю жидкого водорода. Водород пришёл к батареям через десять минут после первого толчка из насоса подстанции в шахте «Гигант». Ещё через пять минут подстанция сообщила, что водород в газообразном состоянии поступил на поверхность в криогенную установку. Система действовала безупречно, и все тринадцать километров шлангов находились, очевидно, в прекрасном состоянии.
Десятки приборов разместились вокруг башни, на гладких стенах новой станции. Тут были приборы, регистрирующие количество и состав газов, влажность и температуру в пещере и окружающей её породе, мощность и напряжение вырабатываемой энергии, ряд сейсмографических приборов, регистрирующих движение породы в районе станции, и, наконец, телевизорный экран, в котором могло отражаться всё, что было установлено в пещере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42