Артур от души расхохотался.
– Признаюсь, эта история понравилась мне намного больше других. По крайней мере, этот Priimim Ensmelissoe предлагает не такую пустяковую выгоду, как большинство магических секретов.
– Вы называете поиски золота пустяковыми? – спросил Хаддо, нарушив свое долгое молчание.
– Осмелюсь назвать их корыстными.
– Вы слишком высокомерны.
– Ибо считаю, что цели мистиков всегда были низки ми или тривиальными. Моему грешному разуму кажется бессмысленным занятием поднимать из могил мертвых, чтобы услышать из их призрачных уст ничего, кроме общих фраз. И я никак не могу преклоняться перед алхимиком, потратившим всю жизнь в попытке получить из свинца золото, и признать его более достойным уважения, чем заслуживает его биржевой маклер в современном цивилизованном мире.
– Но если он стремился получить золото, то делал это ради власти, которую оно дало бы ему, ибо лишь власти жаждал алхимик, когда размышлял день и ночь над глухими тайнами магии. Власть была целью всех его желаний, власть, а не жалкое ограниченное обладание теми или иными благами. Власть над миром, над всеми живыми существами, власть над элементами, из которых создано все живое, власть над самим Богом! Эта страсть была столь всеобъемлюща, что он не мог остановиться, пока не подчинились бы его воле звезды на своих орбитах.
Хаддо утратил свое спокойствие. Было ясно, что слова эти проникали в его кровь, отравляя ее. Лицо приняло новое, странное выражение.
– А что иное ищут люди, кроме власти? Если жаждут денег, то ради власти, которую они дают, к власти стремятся они с помощью знании, которые обретают. Глупцы и пьяницы мечтают о счастье, но настоящие мужи стремятся лишь к власти. Маг, волхв, алхимик околдованы очарованием неизвестного; они жаждут величия, недосягаемого для обыкновенного человека. И верят, что с помощью науки, изучаемой ими с таким терпением, настойчивостью и стойкостью, с помощью воли и воображения, главных орудий мага, они, наконец, смогут достичь власти, дающей им возможность вступить в единоборство с самим Богом Небесным.
Оливер Хаддо поднял свое грузное тело с низкого кресла и принялся ходить взад-вперед по студии. Странно было видеть этого охваченного необычайным волнением огромного человека, чья серьезность всегда вызывала сомнения.
– Вы говорили о Парацельсе, – продолжал он. – У него есть описание эксперимента, которое доктор утаил от вас. Думаю, вы не сочтете его ни пустячным, ни корыстным, оно ужасно. Не знаю, насколько верно это описание, но было бы чрезвычайно интересно самому проверить.
Хаддо оглядел четырех людей, внимательно наблюдавших за ним. В его манере чувствовалась страсть, свидетельствующая о том, как близко его сердцу то, о чем он говорил.
– Древние алхимики верили в возможность искусственного зарождения жизни. Они утверждали, что с помощью комбинаций психической энергии и неизвестных экстрактов им удается созидать формы, в которых проявляются признаки живого. Самыми удивительными из этих форм были странные существа мужского и женского пола, названные ими гомункулусами. Древние философы выражали сомнения в осуществимости подобного, но Парацельс определенно доказывает, что они могут быть созданы. Как-то я случайно подобрал у букиниста на Лондонском мосту одну книгу на немецком языке. Грязная, зачитанная до дыр, многие страницы порваны, переплет едва держится. Она называлась «Сфинкс» и содержала самое невероятное описание, которое я когда-либо читал, о неких существах, генерированных Иоанном-Фердинандом графом фон Кюффштейном в 1775 г. Источниками, из которых взято это описание, были масонские рукописи, но главным образом, дневники некоего Джеймса Каммерера, дворецкого, служившего у графа. Достоверность сведений не оставляет сомнений. Если бы это касалось не столь необычных вещей, вы бы без колебаний поверили каждому слову. Десять гомункулусов – Джеймс Каммерер называет их «пророческими спиритами» – содержались в плотно закупоренных, наполненных водой сосудах, подобных тем, какие используются для консервирования фруктов. Их крышки были запечатаны магической печатью. Существа эти были в 9 дюймов длиной, и граф пожелал, чтобы они выросли. Поэтому сосуды содержались под кучами навоза, ежедневно опрыскиваемого специальной жидкостью, с большим трудом изготовляемой посвященными. Навоз после такой обработки начинал бродить и пускать пар, будто подогреваемый подземным огнем. Когда сосуды откупорили, оказалось, что «спириты» выросли до 14 дюймов. Мужские гомункулусы обросли густой бородой, и на пальцах у них были ногти. В двух сосудах ничего, кроме жидкости, не было вид но, но когда граф фон Кюффштейн трижды постучал по печати, произнеся одновременно магические заклинания на иврите, вода приобрела странный цвет, и спириты показали свои лица сначала очень маленькие, но потом все увеличивавшиеся и достигшие человеческих размеров. Лица эти были жестоки и ужасны.
Хаддо говорил тихо, голос заметно дрожал, и было ясно, что он сильно взволнован. Казалось – едва сохраняет самообладание.
– Граф кормил эти существа один раз в три дня субстанцией розового цвета, которую держал в серебряной коробочке. Раз в неделю сосуды опорожнялись и снова заливались чистой дождевой водой. Это следовало проделывать быстро, потому что когда гомункулусы находились на воздухе, они закрывали глаза, как бы слабели и теряли сознание, словно вот-вот могли погибнуть. В сосуды же с невидимыми спиритами в воду вливали кровь, и она сразу необъяснимо исчезала, не окрашивая жидкость и не изменяя ее состава. Как-то один из сосудов случайно упал и разбился. Гомункулус, находившийся внутри, погиб после нескольких глотков воздуха, несмотря на все усилия спасти его, и был похоронен в саду. Попытка произвести другого провалилась: появилось лишь маленькое, вроде пиявки, существо, которое было нежизнеспособно и тоже вскоре погибло. Хаддо замолчал. Артур смотрел на него с изумлением.
– Но если даже поверить, что такое возможно, зачем нужно производить этих чудовищ?
– Зачем? – возбужденно спросил Хаддо. – А что, по вашему мнению, почувствовал бы человек, если бы он раз гадал величайшую загадку бытия, когда перед ним оказалась бы живая субстанция, которая была раньше мертвой? Этих гомункулусов видели исторические личности: граф Макс Лемберг, граф Франц-Йозеф фон Тан и многие другие. Я не сомневаюсь, что «спириты» были тогда действительно генерированы. Но с нашими теперешними инструментами, с нашим огромным мастерством, что можно было бы создать сегодня, если бы у нас хватило мужества?! Химики в своих лабораториях трудятся над созданием примитивной протоплазмы из мертвой субстанции, органического из неорганического. Я изучил их эксперименты, знаю все, что знают они. Почему нельзя работать в более широком масштабе, присоединяя научные открытия современности к знаниям старых адептов? Не знаю, каким был бы результат. Возможно, он оказался бы удивительным и фантастичным. Иногда мой мозг буквально преследует желание увидеть, как созданная мной безжизненная субстанция начинает двигаться по моей воле, по моему желанию стать равным Господу Богу.
Раздался тихий жутковатый смешок, жесткий и чувственный одновременно. От этого смеха Маргарет начала бить дрожь. Хаддо опустился в кресло, лицо его вновь полностью оказалось в тени. Вследствие необъяснимого эффекта его глаза, пугающе напряженные, казались кроваво-красными и были устремлены в пространство. Артур невольно вздрогнул и пристально посмотрел на Хаддо. Его смех и сверхъестественный взгляд, его необъяснимое возбуждение – все было чрезвычайно загадочно. И могло иметь лишь одно объяснение: этот человек безумен.
Воцарилось неловкое молчание. Слова Хаддо как-то выпадали из обычной салонной беседы. Доктор Поро рассказывал о магии с долей скепсиса, придававшей определенную иронию предмету разговора, и Сюзи легкомысленно подшучивала над его сообщениями. Но фанатическая убежденность Хаддо привела в замешательство этих критически настроенных людей. Доктор Поро поднялся. Прощаясь, пожал руки Сюзи и Маргарет. Артур, провожая, открыл перед ним дверь. Хорошо воспитанный доктор поискал глазами терьера Маргарет. http://beth.ru/
– Я хотел бы попрощаться с вашей собачкой. Терьер вел себя так тихо, что все забыли о нем.
– Пойди сюда, Коппер, – позвала Маргарет. Песик медленно подполз к ним и робко свернулся у ног хозяйки.
– Что это с тобой? – спросила она.
– Он боится меня, – произнес Хаддо с тем же резким смешком, произведшим такое неприятное впечатление.
– Глупости!
Доктор Поро нагнулся, погладил песика, потряс ему лапу. Маргарет подняла Коппера и посадила на стол.
– Веди себя хорошо, – приказала она, погрозив ему пальцем.
Доктор с улыбкой вышел из студии, и Артур прикрыл за ним дверь. Вдруг терьер, словно одержимый дьяволом, прыгнул на Оливера Хаддо и вонзил зубы в кисть его руки. Хаддо вскрикнул и, стряхнув собаку, дал ей сильного пинка. Терьер покатился по полу, громко визжа от боли, и больше не шевелился. Маргарет охнула от ужаса и возмущения. Дикая ярость внезапно охватила Артура; он едва сознавал, что делает. Страдания побитого пса, ужас Маргарет, его собственная инстинктивная ненависть к этому человеку – все смешалось в одном безумном порыве.
– Негодяй! – крикнул он и ударил Хаддо кулаком в лицо. Тот тяжело повалился на пол, Артур, схватив за шиворот, приподнял его и стал бешено бить по чему попало. Тряс, как собака трясет пойманную крысу, а затем с бешенством снова бросил на пол. Хаддо почему-то не сопротивлялся. Он в полной беспомощности продолжал лежать там, где упал. Артур повернулся к Маргарет. Она подобрала побитую собачку и, прижимая к себе, плакала над ней, стараясь успокоить песика. Артур осторожно осмотрел терьера, чтобы проверить, не сломаны ли кости. Они присели у камина. Сюзи закурила сигарету, чтобы совладать с нервами. Она неотрывно думала о человеке, продолжавшем лежать за их спинами огромной бесформенной грудой. Что он теперь сделает? Ей было непонятно, почему Хаддо не убирается вон. И стыдно за его унижение. Вдруг ее сердце замерло, она увидела, что тот поднимается. Вставал медленно, с большим трудом, как очень грузный человек. По том прислонился к стене и окинул взглядом присутствующих. Долгое время стоял не шевелясь. Его неподвижность действовала Сюзи на нервы; она чувствовала, что готова закричать, ощутив на себе взгляд этих нечеловеческих глаз, чье выражение даже не осмеливалась представить себе.
И все же мисс Бойд не могла больше противиться искушению; повернулась, чтобы увидеть Хаддо. Глаза его неотрывно следили за Маргарет, он совсем не обратил внимания на то, что и за ним самим наблюдают. Крупное лицо, искаженное сатанинской ненавистью, было ужасным. Страшно было смотреть. Но постепенно это лицо стало меняться. Багровый цвет уступил место мертвенной бледности. Мстительный оскал исчез, и улыбка медленно разлилась по лицу Оливера, улыбка еще более пугающая, чем гримаса злобы. Что она могла означать? Сюзи чуть не вскрикнула, но язык прилип к небу. Потом улыбка сошла, и лицо Хаддо вновь приняло привычное индифферентное выражение. Маргарет и Артур осознали, наконец, силу этих нечеловеческих глаз. Они оцепенели. Собака перестала скулить. Тишина была такой полной, что каждый слышал биение собственного сердца. Это было невыносимо.
Наконец, Хаддо медленно приблизился к Маргарет. – Прошу вас простить меня за то, что я сделал, – сказал он. – Боль от укуса была так остра, что я потерял самообладание. Глубоко сожалею, что ударил ее. Мистер Бардон совершенно справедливо наказал меня. Я признаю, что заслужил трепку.
Он говорил тихо, но очень отчетливо. Сюзи была потрясена. Униженное извинение было последним, чего она могла ждать.
А Оливер ждал ответа Маргарет. Но она не могла поднять на него глаз. И когда заговорила, ее голос был еле слышен.
Она не могла понять, почему, но унижение гостя сделало его еще более отталкивающим.
– Пожалуйста, уходите, – пробормотала она.
Хаддо слегка поклонился. Он посмотрел на Бардона.
– Хочу сказать вам, что не держу на вас зла за то, что вы сделали. Я признаю справедливость вашего гнева.
Артур не ответил. Хаддо мгновенье колебался. Медленно оглядел каждого из них. Сюзи показалось, что в его глазах промелькнуло подобие улыбки. Она наблюдала за ним пораженная, в полном замешательстве.
Оливер взял шляпу и, снова поклонившись, вышел.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Сюзи не могла убедить себя, что раскаяние Хаддо было искренним. То, как принял он свое унижение, вызывало подозрения. Не удавалось изгладить из памяти и его фальшивую улыбку, сменившую страшный оскал, полный смертельной ненависти. Воображение рисовало ей различные тайные пути, с помощью которых Оливер Хаддо мог бы отомстить своему врагу, и она постаралась убедить в этом Артура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29