Но всё-таки читает. А почему? Да потому что он целых два года учился в школе! В самой настоящей человечьей школе на той стороне оврага.
Головастый тогда жил у сторожа, и сторож разрешил ему поучиться. Повезло Головастому. Я как-то сказал:
– Хорошо тебе, Головастый. Если бы я два года учился, я бы и других поучил. Поучи нас, Головастый.
Головастый сразу стал важный.
– Ты не понимаешь, – сказал он. – Учат в школе. А где я вас буду учить?
– А ты поучи нас в овраге.
– Нужна доска, – сказал Головастый.
Доску мы быстро нашли. На стройке сколько угодно досок. Мы оторвали одну от забора и принесли. Головастый с сомнением потрогал её лапой.
– Садитесь все вот так, – сказал он. – Нет, наоборот. Крошка, не хихикай. Такса, подвинься ближе. Нет, лучше давайте по-другому.
Он долго рассаживал нас, а потом спрятался в кусты и вышел оттуда в своей шляпе.
– Здравствуйте, дети, – важно сказал Головастый.
Крошка хихикнул.
– Крошка, иди к доске. – Головастый был очень строг.
Крошка вильнул хвостиком и уселся на доску.
– Отвечай урок!
– Чего? – спросил Крошка.
– По-твоему, я должен подсказывать? – важно сказал Головастый.
– А что такое урок? – спросил я.
– Это такая вещь, которую нужно рассказывать, – объяснил Головастый.
– А чего рассказывать-то? – снова хихикнул Крошка.
– Рассказывай чего хочешь, а я поставлю отметку.
Крошка поднял мордочку кверху и задумался.
– Ну, это… – начал он, – иду я вчера, иду, а в моём ящике сидит мышь. Я за ней кинулся и побежал.
– Поймал? – спросил Головастый.
– Нет, не поймал. Она в норку ушла.
– Молодец, ставлю пять! – сказал Головастый и нацарапал на песке какую-то закорючку.
– Такса, иди к доске! Отвечай урок.
Такса поправила бант.
– Когда я жила на даче, у меня было много еды…
– Ха-ха-ха! – засмеялся Крошка.
– Крошка, не мешай, – сказал Головастый.
– Меня кормили колбасой, – обиженно сказала Бывшая Такса.
– Ха-ха-ха! Колбасой! Вот умора! – надрывался Крошка.
– Почему ты смеёшься? – спросила Бывшая Такса. На глазах у неё показались слезы. – Да, меня кормили колбасой, и это все знают…
– Молодец, ставлю пять, – поспешно сказал Головастый.
На доску уселись Новые. Они стали хвалить своего Человека. Какой он хороший, какой сильный и смелый. Всё это мы уже слышали, но Головастый сказал:
– Молодцы, ставлю пять.
Быть учителем Головастому очень нравилось. Он даже шляпу сдвинул на одно ухо.
– Хромой, иди к доске!
Хромой, как всегда, стеснялся и бормотал что-то непонятное.
– Это… ну, как-то раз… это самое…
– Молодец, ставлю пять! – с удовольствием сказал Головастый. – Гордый, пойдёшь к доске?
– Ещё ничего не придумал, – сказал я.
– Молодец, ставлю пять! – не слушая, объявил Головастый.
– А мне можно к доске? – спросил Чёрный.
Головастый растерялся и замолчал. Чёрный вышел вразвалочку, пихнул лапой доску и сказал:
– Все вы дураки. Собака должна быть собакой. Зачем ей читать по-человечьи? Зачем носить шляпу? Всё равно Человек не отдаст вам свою одежду и не отдаст еду. Нам достаются только объедки. Вот мой рассказ. Что мне поставишь, Головастый?
– Ставлю пять, – промямлил Головастый и вздохнул.
– То-то, – сказал Чёрный. – И не забывайте, что раньше Человек и Собака разговаривали на одном языке. Нам незачем учиться человечьим словам, пока люди будут такими.
Чёрный прав. Раньше Человек и Собака говорили одинаково. Об этом мне рассказывала мать, когда я был глупым щенком.
Глава 10. КАК ЧЕЛОВЕК И СОБАКА СТАЛИ ГОВОРИТЬ ПО-РАЗНОМУ
Когда Человек и Собака говорили одинаково, они жили вместе и всё делили поровну. У них был маленький домик, огород и поле.
Утром Собака вставала и шла пасти коров, а Человек пахал и сеял. Урожай собирали вместе, пищу ели одну.
Как-то пошли на охоту. Долго гоняли зверя, и Человек сказал:
– Устал я бегать, за тобой не поспеваю. Ведь у тебя четыре ноги, а у меня всего две.
– Ладно, – говорит Собака, – отдохни. Я подгоню к тебе зверя, а ты лови.
Так и стали делать. Собака бегает, гоняет дичь, а Человек стоит на месте и ловит.
Поймают дичь и съедят. Человек говорит:
– Надоело мне жевать сырое мясо. Вон у тебя какие клыки, а у меня маленькие зубы. Свари мне мясо, чтоб мягче было.
– Ладно, – говорит Собака. Сварила ему мясо.
Так и пошло дальше. Человек ест варёное, Собака сырое. Варит, парит Собака, солью посыпает, украшает корешками. Вкусно! Человек ест больше и больше. Толстый стал, тесно с собакой в домике. Тогда и говорит:
– Здесь повернуться негде. Построй себе конуру. У тебя шерсть, не замёрзнешь, а у меня всего-навсего кожа.
– Ладно, – сказала Собака и построила себе конуру.
А в те времена много страшных зверей бродило по лесу. Соберутся ночью, заглядывают в окна, рычат. Человеку страшно. Говорит Собаке:
– Без тебя спать боюсь, а с тобой тесно. Ты бы ночью отогнала зверей, покричала на них.
– Ладно, – говорит Собака, – покричу.
Ночью собрались страшные звери. Собака вышла и стала кричать:
– Уходите отсюда, загрызу!
Утром Человек говорит:
– Всю ночь ты мне спать не давала. Кричишь «загрызу! «, а мне страшно. Ты что-нибудь простое кричи, например «гав-гав!».
Ночью пришли страшные звери, Собака вышла и стала кричать:
– Уходите отсюда, гав-гав!
Утром Человек говорит:
– Опять ты мне спать не давала. Как крикнешь «уходите отсюда! «, мне кажется, меня из дома выгоняют. Ты лучше просто кричи «гав-гав!».
Ночью опять пришли страшные звери, Собака на них закричала:
– Гав-гав!
Но и тут Человек недоволен:
– Слишком ты громко кричишь, сон прогоняешь. Я даже худеть стал. Чем кричать, лучше пойди на охоту, принеси мне мяса.
Пошла на охоту Собака, принесла Человеку мяса, сварила, накормила. Человек заснул, а когда проснулся, снова просит еды:
– Эй, Собака, где мясо?
– Гав-гав! – отвечает Собака.
– Что это значит «гав-гав»? – сердится Человек. – Говори, чтобы понятно было.
– Гав-гав! – отвечает Собака. – Пока мы жили, как брат с братом, я говорила понятно. Теперь нам не о чем разговаривать. Пока не исправишься, буду говорить с тобой «гав-гав!».
Так и вышло, что Собака перестала разговаривать с Человеком. Человек с тех пор немного исправился. Сам на охоту ходит, сам себе мясо варит. Но, видно, ещё не пришло время помириться с ним до конца. Поэтому Человек только и слышит от Собаки: «Гав-гав!»
Вот что рассказала мне мать, когда я был ещё маленьким щенком.
Глава 11. ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ЯМОМОТО
Мой добрый приятель кот Ямомото решил переселиться на дерево. Дело в том, что он поссорился со своими домашними и оказался на улице.
– Видишь ли, – объяснил он, – им не понравилось, что ты пришёл ко мне в гости, разбил цветок и наследил. Но я суров. Они у меня тише воды, ниже травы.
Ямомото принялся зализывать лапу.
– Болит? – спросил я.
– Немножко. С хозяином дрался. Он, видишь ли, на меня замахнулся. Но я строг. Я так дал ему лапой, что он покатился кувырком. Как думаешь, я не сильно его ударил? Быть может, я слишком непреклонен?
Я похвалил Ямомото. Надо уметь постоять за себя.
– Да, силёнка у меня есть, – согласился Ямомото, – потрогай мускул. Но теперь я хочу пожить отдельно. Пусть они узнают, что значит жить без своего Ямомото. Без своего доброго, умного императора, который о них так заботился. Пусть они сами готовят обед, подметают пол, пусть сами наливают молока в мою мисочку. Неблагодарные!
Ямомото промокнул лапой слезинку.
– Не расстраивайся, – сказал я, – проживём.
– Конечно, проживём, – сказал Ямомото, – я решил переселиться на дерево.
– На дерево?
– Да. Построю себе гнездо рядом с галками. Это очень удобно. На обед буду брать по одной галке.
Я засомневался, что чернухи так легко согласятся с Ямомото.
– А почему? – удивился тот. – Что им, жалко? Ведь их так много. Никогда не понимал этих галок. Все чёрные, одинаковые. Какая им разница, если на одну станет меньше? Было бы меня столько, я бы не жадничал, подарил пару штук себя на шапку хозяину.
Ямомото долго раздумывал, как строить гнездо. Потом позвал меня и сказал:
– Садись вон там и слушай. Называется «доклад». Когда кончу, похлопай мне лапами. Понял?
Он поправил усы и начал:
– Я решил построить гнездо. Соберу сто палочек, двести прутиков, пятнадцать корешков одуванчиков, соломинки, шерсть, волоски, мох, тряпочки, а также большой замок с двумя ключами. Самое главное, чтобы гнездо запиралось. Я кончил. Хлопай, Гордый.
Я изо всех сил постукал лапой об лапу. Ямомото поклонился.
– Называется «доклад», – важно повторил он.
С утра Ямомото принялся строить гнездо. Я помогал ему, как мог. Таскал палочки и прутики, а от себя добавил картонную коробку.
Не успел Ямомото пристроить на дереве первые прутики, как подлетела чернуха и что-то гаркнула ему в самое ухо. Ямомото отшатнулся и чуть не свалился вниз.
– Грубиянка! – сказал он.
К полдню на дереве что-то чернело. Издали это напоминало кучу мусора. Птицы так и кружили рядом и всё кричали, кричали.
– Самое главное – замок, – пыхтя сказал Ямомото. – Гнездо должно запираться. Эти галки житья не дадут.
Я спросил, куда он повесит замок. На его гнезде и двери-то нет. Ямомото задумался.
Пока он размышлял, я побежал обедать. Когда вернулся, увидел печальную картину. Галки ломали постройку Ямомото и разделывали под орех моего доброго друга.
Их было видимо-невидимо. От них почернело небо. Откуда взялось столько птиц? Они носились кругами со свистом и долбили крепкими клювами гнездо и его строителя.
Шерсть летела клочками, сыпались с дерева палочки, прутики, свалилась картонная коробка, а под конец сам Ямомото плюхнулся рядом со мной, отчаянно размахивая лапами.
– Видишь ли, – сказал он, отдышавшись, – им не понравилось, что я император. Но я суров. Видел, как я дал лапой одной? Она полетела вверх тормашками!
Я посочувствовал Ямомото.
– Не понимают своего счастья, – сказал он. – Я бы навёл у них порядок. Пусть теперь живут одни. Пусть их бьёт град, пусть мучит холод и голод. Тогда они пожалеют, что остались без своего доброго, умного императора.
И Ямомото вытер лапой под носом.
Глава 12. КАК-ТО НОЧЬЮ
Кот не собака. Спать не пристроится где угодно. Я всегда завидовал Ямомото, что тот может пролезть в любую дырку.
Например, подвал. Собаке туда не попасть, а Ямомото ночует в подвале, как у себя на квартире.
Но и Ямомото мог бы позавидовать мне. Кто такой кот против собаки? Окажись в ту ночь на моём месте простой кот, он не смог бы помочь своему Человеку.
Я как раз возвращался с ночного дозора. Спасибо ещё и Балконному, что задержал меня у песочницы. Рядом с песочницей вьётся дорожка, по ней ходят люди. Но в такой час редко кто здесь появится.
Бежал я, раздумывал. Тут слышу тихий такой шепоток:
– Эй, эй, приятель!
Поднимаю голову. Вижу, сквозь прутья решётки торчит белый нос Балконного.
– Эй, – говорит, – постой-ка!
Я остановился, спрашиваю:
– Что же ты не ругаешься?
Балконный вздохнул.
– Не хочется. А как там на улице, хорошо?
– Очень, – говорю, – выходи, погуляем.
– Не могу, – отвечает Балконный, – меня только сюда выпускают.
– Что же ты, не собака? – спрашиваю.
Балконный опять вздохнул.
– Задние лапы у меня слабые, почти не ходят. Болел я недавно, а теперь лапы не ходят.
Тут стал меня Балконный расспрашивать. Как пахнет трава в овраге, есть ли там мыши-полёвки, куда течёт ручей. Про всё спросил.
Вот и спасибо ему, что задержался я около песочницы. Тут вьётся дорожка. А по дорожке этой шёл мой Человек.
Он шёл себе, шёл, и сердце у меня радостно заколотилось. Но тут навстречу моему Человеку вышли двое. Они вышли из темноты и подошли близко. Они сказали:
– Дай закурить.
Я спрятался за песочницу и стал смотреть.
Мой Человек порылся в кармане и дал им закурить.
– А спички? – спросили они.
Он дал им и спички.
– Сколько времени? – спросили они.
– Поздно, – ответил он и хотел пройти.
Но они не пустили.
– Пойдём с нами, – сказали они. – Надо поговорить.
– О чём? – спросил он.
– Надо, – сказали они.
Тут шерсть у меня стала подниматься дыбом. Не с добром подошли эти двое.
– Дайте пройти, – сказал мой Человек.
– Пойдём с нами, – сказали они.
– Я иду домой, – сказал он.
– Надо поговорить, – сказали они.
Я стал весь как пружина. Сжался в упругий комок, глазами так и вцепился в этих двоих. Я только ждал, когда они тронут моего Человека.
– А ты парень ничего, – сказали они.
– Пропустите, – сказал он.
И тут они кинулись на него.
Что бы делал без меня мой Человек? Стрелой вылетел я из-за своего укрытия. С коротким рыком врезался в нападавших. Ярость душила меня. В эту минуту я мог выйти против ста людей, если бы они тронули моего Человека.
Я цапнул одного, цапнул другого. Они упали и поползли на четвереньках. Я метался между ними и всех кусал.
Ох, как они испугались! Они кричали, что я бешеный, и звали на помощь. А тут ещё Балконный решил поддержать меня и завопил что есть мочи сверху:
– Всех, всех перекусаю, в кллочья рраздеру!
В доме зажглись окна, высунулись сердитые люди.
1 2 3 4 5