Что-то не так?
— Можешь ты мне сказать, где твоя сестра? — спросил он, и в голосе его звучал нарастающий гнев.
Брезент снова откинулся, и наружу шагнула Ева, убирая назад волосы.
— Папа? Что случилось?
— Э-э… так ты все еще здесь! — сказал он запальчиво. — А я уж думал, ты уехала с этим… этим траппером!
Она посмотрела на реку. Место рядом с плотом было пусто. Каноэ исчезло. Лайнус уплыл…
— Я видел, что ты вертелась вокруг него, но сказал себе, что, по крайней мере, ты наконец обратила внимание на мужчину… пусть хоть такого тощака копченого… да разве это мужчина? Так, струйка дыма…
У нее на глаза навернулись слезы. Лайнус уплыл… «Я пыталась… что еще могла я поделать? Я хотела, чтобы он остался, я старалась удержать его рядом с собой…»
— Так ты по нем слезы проливаешь? Это что же должно означать? — у Прескотта вновь нарастали подозрения. Он схватил ее за плечо. — А, ну, говори, — почти кричал он, — что это значит?
— Ничего, па… Лайнус уплыл, вот и все…
— Когда ты легла спать?
— Рано было, — мигом соврала Лилит. — Я еще не спала,
Ева подняла голову.
— Нет, не рано. Я легла поздно.
— Дочка, — голос Прескотта звучал сурово. — Я задам тебе только один вопрос. Было что-нибудь такое, из-за чего мы с мамой должны тревожиться?
— Нет… нет, папа. Ничего такого не было.
Ева нырнула под навес, взяла тазик и пошла к реке вместе с Лилит. Под деревом, где она устроила для него ложе, остались только сложенные ветки. Одеяла исчезли.
— Лилит… смотри! — Ева обошла вокруг дерева и показала рукой. На стволе были глубоко вырезаны два сердца — совсем недавно. Их соединял глубокий разрез в коре. Лилит смотрела с интересом — и с завистью.
— Ты говоришь… ты хочешь сказать, что действительно заставила взрослого мужчину сделать это? И эти нелепые слова говорить ты его тоже заставила?
— Да… точь-в-точь как в книге. И, кажется, ему это понравилось.
— Ева Прескотт, ты врешь почище, чем твой папаша! Ты сама вырезала эти сердца!
— Не стану говорить, что мне не пришлось подлизаться, но все же он это сделал. Он сказал, что это случай серьезный, все равно что проходить речной порог без весла.
— Но это все-таки не удержало его рядом с тобой! Я так думаю, он согласился на все эти глупости, лишь бы поскорее от тебя отвязаться и удрать. Ты ж знаешь, какие они, эти бродяги… вовсе им не хочется оставаться на одном месте. Считай, тебе повезло, что он уплыл. Или ты хочешь бродить всю жизнь, как какая-нибудь скво? Как индейская женщина? Видать, к таким он только и привык.
— Я увижу его снова, — сказала Ева с глубокой убежденностью. — Я знаю это… и, во всяком случае, у него нет жены и шестерых детишек. Пока что нет!
* * *
Вечер опустил на реку прохладу. Солнце садилось у Лайнуса за спиной, косые лучи окрасили потемневшую воду реки угасающими цветами. Обрывистые берега теперь поднимались выше, стволы лесных деревьев сливались в сплошную черную стену, хотя верхушки все еще выделялись неровной линией на фоне неба.
День тянулся медленно. Течение казалось более сильным, чем прежде, а может быть, он греб не так усердно. Его раздражало, что мысли, помимо воли, все возвращались к этой девушке на последней стоянке. Обычно его разум был кристально чист и открыт для восприятия впечатлений, предостережений, признаков опасности. Инстинктивно он улавливал каждую перемену света и тени, любой намек на движение…
— Да, это женщина что надо, — сказал он вслух. — Будь я из тех парней, что хотят жениться…
Он заметил белую надпись раньше, чем смог разобрать слова. Объявление стояло прямо на берегу, а за ним вверх по обрывистому склону поднималась тропка к пещере, внутри которой были видны, слабые отблески огня.
Он подгреб чуть поближе, чтобы прочитать надпись, слегка подгребая веслом, пока его проносило мимо.
«ЗДЕСЬ ПРОДАЕТСЯ ДОБРАЯ СТАРАЯ ВЫПИВКА»
Это было приглашение — и вызов. А вообще-то, уже довольно поздно. Если выпить стаканчик-другой, можно будет крепко заснуть и хорошо выспаться… а он нечасто позволял себе спать по-настоящему.
— Н-ну… ладно. — Он ловко повернул каноэ и направил к месту, где были причалены две лодки-долбленки note 21.
Из пещеры наверху доносились едва слышные звуки музыки — кто-то наигрывал на гармонике в веселом плясовом ритме.
— Н-ну!… — повторил он. — Против такого я не стану возражать. Это, конечно, не Питтсбург, но выпивка лишней не бывает… один черт, сколько ни пей, а опохмеляться придется…
Лайнус привязал каноэ, взял винтовку и пошел вверх по тропке. Левее, за деревьями, он заметил остатки другой тропы. Темно не было, хотя солнце уже село некоторое время назад. Старой тропой давно не пользовались, но, раз она тут есть, значит, кто-то жил здесь задолго до того, как появились эти люди. Скорее всего это была индейская тропа — а может, ее оставили какие-то давние охотники.
А потом музыка наверху замолкла, и кто-то выкрикнул:
— Посетитель!
У входа в пещеру появилась босая светловолосая девушка, довольно хорошенькая, хоть и одетая в какую-то рвань.
— Что, мистер, жажда замучала? — окликнула она. — Проходите, тут у нас виски первый сорт!
— Я сухой, как кузнечик на сковородке.
Лайнус вытер губы тыльной стороной ладони и прошел за девушкой в пещеру. Человек, который играл на гармонике, заметил Лайнус — а он обычно все замечал — тощий сухопарый парнишка, глянул на него как-то странно, с усмешечкой, как будто засчитал себе победу над Ролингзом.
Изнутри пещера была освещена пламенем костра, который горел в созданном природой очаге — дым вытягивался через отверстие в кровле пещеры. Был здесь бар — две доски, положенные на бочки, а за баром Лайнус увидел высокое узкое отверстие, ведущее в следующий грот. Через этот проем проникало легкое дуновение ветерка.
Два худых, сурового вида мужчин играли в карты, поставив у стены вместо стола упаковочный ящик. Еще один человек, облокотившись на доски, беседовал с седоголовым патриархом, который стоял за стойкой.
Патриарх протянул Лайнусу руку.
— Меня зовут Хокинст, са-а (так, по-южному протяжно, он выговаривал слово «сэр»). Полковник Джеб Хокинс, недавно из Алабамы. Куда направляетесь, са-а?
— В Питтсбург.
— Он по виду человек с гор, па. Бьюсь об заклад, у него в каноэ полно шкурок!
— О! Ну, са-а, я в восхищении? Человек, достаточно смелый, чтобы двинуться на запад, чтобы с отвагой противостоять индейцам равнин, чтобы одолеть расстояния и горы?.. Са-а, первая выпивка за мой счет. Садитесь, са-а!
Лайнус прислонил винтовку к бару и наблюдал, как полковник взял в руки оловянную кружку и глиняный кувшин.
— В этом виски никакого перца, никаких змеиных голов note 22, са-а. Чистое зерно, сладкий поцелуй солода и вода из родников округа Бурбон в Кентукки. Лучшая ключевая вода по эту сторону от рая, са-а. Мы называем виски «бурбон», по названию округа.
Лайнус игнорировал кружку и потянулся за кувшином; наклонил его, оперев на согнутый локоть, и жидкость полилась ему в горло. Люди за карточным столом прервали игру и восхищенно уставились на него, разинув рты.
Наконец Лайнус остановился и перевел дух.
— Да, сэр? Вы правы. Настоящее виски, такое, что только глоточками цедить.
— Родники округа Бурбон, мой мальчик? Хорошего виски не приготовишь без чистой воды, а эта — самая лучшая. Вода из расщелин в известняке, вот что это за вода. Известняк удаляет все нечистое и оставляет только прозрачную, искристую воду. Пейте, са-а!
— Па, — сказала девушка с надеждой, — он же ведь траппер и все такое… как ты думаешь, может, он знает, что это у нас там за зверюга такая?
— Ну, Дора… может, он и знает. Са-а, — он подождал, глядя, как у Лайнуса ходит вверх-вниз кадык с каждым глотком виски, — словили мы какую-то пещерную тварь, какую в здешних краях никто отродясь не видел. Здорово интересно… может, вы нам скажете, что это такое…
— Не очень-то я разбираюсь в пещерном зверье… — Виски уже добралось до мозгов, и Лайнус ворочал головой замедленно. — Конечно, приходилось мне видеть в жизни кой-каких тварей, и мог бы…
— Она вон там, — Дора показала на внутреннюю пещеру, — можете взять кувшин с собой. — Заманчиво улыбнулась и протянула ему руку. — Я вам покажу.
В ее голосе слышался явный намек, что там можно найти не только зверя; да и сама она, — сказал себе Лайнус, — кобылка подходящая…
Свет факела отражался от стен. Она передала свой факел Лайнусу, взяла из кучки другой и подожгла. Эта пещера была поменьше, в нее доносился откуда-то далекий шум бегущей воды.
— А что, у вас много в Питтсбурге ласковых приятельниц?
— Ни одной — пока, во всяком случае.
— Мы с папой собираемся провести здесь зиму…
Теперь она была совсем рядом с ним, задела его бедром… Случайно ли?
— Я буду жить в отеле «Дюкесне-Хауз», если он еще не сгорел. — Лайнус отодвинул факел чуть в сторону и посмотрел на нее. Она была совсем молоденькая, но вполне округлая везде где надо, да и выражение глаз у нее было вовсе не такое уж наивное. — Вы уверены, что у вас тут действительно есть какой-то зверь?
— Мы его держим в яме, вон там.
Она показала на углубление в конце пещеры — довольно большое, футов шести в поперечнике.
— Чтобы что-то увидеть, надо наклониться поближе, а то там совсем темно.
Она держалась за его руку, как будто для защиты, и почти прижималась телом к нему сзади. Он поднял факел и наклонился над ямой.
— Так где?..
В последний миг он все понял — но сделать уже ничего не успел: девушка внезапно сильнее стиснула его руку и дернула вперед и вниз, сделав ему подножку. Он потерял равновесие и начал падать в яму, в темноту, сжимая в одной руке факел, в другой — кувшин.
Толкнув его вперед, она отдёрнула руку; он не увидел ножа, но почувствовал удар клинка… она запоздала с ударом, и нож только проткнул куртку, слегка зацепив кожу… а Лайнус тем временем уже летел в жуткую черноту провала.
Падая, он успел на миг увидеть ее лицо — в нем светилась отвратительная страсть. Факел коснулся воды на мгновение раньше, чем он сам, и резко зашипел, а потом он рухнул в воду в полной тьме. Она была немилосердно холодная… и он погружался все глубже, глубже, глубже в ревущую бездонную ночь.
— Он увидел зверя, па!
Хокинс заглядывал в проход, сжимая в руке двухствольный пистолет. Услышав слова дочери, он быстро повернулся к остальным.
— Отлично — а теперь вперед, ребятки! К нам еще не одна рыбка приплывет, прямо на сковородку. Перебираемся вниз, на остров!
Все немедленно принялись очищать пещеру и перетаскивать вещи в долбленки.
— Хорошая работа, Дора, — сказал Хокинс, похлопав ее рукой по плечу.
— Не уверена. У него очень твердые мускулы, и он упал слишком быстро.
— Практика — вот что для этого нужно! Вот у твоей мамочки была сноровка… упокой Господь ее душу…
* * *
Лайнус не знал, как глубоко он погрузился, но внезапно пришел в себя и замолотил руками и ногами, пытаясь выплыть вверх, на поверхность. Резкое падение в холодную воду протрезвило его… по крайней мере, частично, и когда он вынырнул из воды, рассудок уже действовал холодно и ясно.
Очевидно, он находился на дне ямы, но наверху не было света, и ни один звук не доносился сюда, кроме рева воды. Этот шум издавал какой-то подземный поток, соединяющийся с тем, куда он упал. Вцепившись в стенку ямы, он судорожно хватал воздух, чтобы восстановить дыхание.
«Черт, попался в ловушку, поймали, обвели вокруг пальца, как сосунка, но все это неважно… сейчас главное — выбраться отсюда… если получится.»
Осторожно перехватываясь руками по каменной кромке, он двигался вдоль стенок. Они были мокрые и скользкие; неровностей здесь хватало, но опоры для рук они не давали, так что выбраться наверх в темноте не было никакой надежды.
Поток, в который он свалился, тащил его на юг… а в той стороне протекала река Огайо.
«Насколько тут далеко до реки? Я шел от каноэ… ярдов пятьдесят? Может, и меньше. Часть пути поднимался вверх по склону… так что это место, где я цепляюсь сейчас за камни, вряд ли находится ниже уровня воды в реке… разве что на несколько футов… Подводный туннель… Будет ли выходное отверстие достаточно большим, чтобы человек мог пролезть. А вдруг там коряги и камни, перекрывающие проход?»
Он оставался на месте всего несколько секунд, но успел подумать обо всем — и четко осознал, что всем этим рассуждениям грош цена, потому что, как бы то ни было, все равно придется рисковать… Выбор прост— или умереть тут, на этом месте, или рискнуть и попробовать выбраться через темный, ревущий подводный туннель.
Не медля больше, он выпустил из рук опору и нырнул головой вперед, отдавшись на волю течения. Его швыряло, грубо колотило о каменные стенки, течение волокло его дальше, и он скользил по темному каналу с жуткой, как ему казалось, скоростью. В каком-то месте оба плеча на мгновение коснулись стенок… а потом его выбросило в более теплую воду, и он начал бешено грести, выплывая наверх.
Лайнус вылетел из воды, задыхаясь, — и вокруг него был свежий воздух, а над головой — яркие звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Можешь ты мне сказать, где твоя сестра? — спросил он, и в голосе его звучал нарастающий гнев.
Брезент снова откинулся, и наружу шагнула Ева, убирая назад волосы.
— Папа? Что случилось?
— Э-э… так ты все еще здесь! — сказал он запальчиво. — А я уж думал, ты уехала с этим… этим траппером!
Она посмотрела на реку. Место рядом с плотом было пусто. Каноэ исчезло. Лайнус уплыл…
— Я видел, что ты вертелась вокруг него, но сказал себе, что, по крайней мере, ты наконец обратила внимание на мужчину… пусть хоть такого тощака копченого… да разве это мужчина? Так, струйка дыма…
У нее на глаза навернулись слезы. Лайнус уплыл… «Я пыталась… что еще могла я поделать? Я хотела, чтобы он остался, я старалась удержать его рядом с собой…»
— Так ты по нем слезы проливаешь? Это что же должно означать? — у Прескотта вновь нарастали подозрения. Он схватил ее за плечо. — А, ну, говори, — почти кричал он, — что это значит?
— Ничего, па… Лайнус уплыл, вот и все…
— Когда ты легла спать?
— Рано было, — мигом соврала Лилит. — Я еще не спала,
Ева подняла голову.
— Нет, не рано. Я легла поздно.
— Дочка, — голос Прескотта звучал сурово. — Я задам тебе только один вопрос. Было что-нибудь такое, из-за чего мы с мамой должны тревожиться?
— Нет… нет, папа. Ничего такого не было.
Ева нырнула под навес, взяла тазик и пошла к реке вместе с Лилит. Под деревом, где она устроила для него ложе, остались только сложенные ветки. Одеяла исчезли.
— Лилит… смотри! — Ева обошла вокруг дерева и показала рукой. На стволе были глубоко вырезаны два сердца — совсем недавно. Их соединял глубокий разрез в коре. Лилит смотрела с интересом — и с завистью.
— Ты говоришь… ты хочешь сказать, что действительно заставила взрослого мужчину сделать это? И эти нелепые слова говорить ты его тоже заставила?
— Да… точь-в-точь как в книге. И, кажется, ему это понравилось.
— Ева Прескотт, ты врешь почище, чем твой папаша! Ты сама вырезала эти сердца!
— Не стану говорить, что мне не пришлось подлизаться, но все же он это сделал. Он сказал, что это случай серьезный, все равно что проходить речной порог без весла.
— Но это все-таки не удержало его рядом с тобой! Я так думаю, он согласился на все эти глупости, лишь бы поскорее от тебя отвязаться и удрать. Ты ж знаешь, какие они, эти бродяги… вовсе им не хочется оставаться на одном месте. Считай, тебе повезло, что он уплыл. Или ты хочешь бродить всю жизнь, как какая-нибудь скво? Как индейская женщина? Видать, к таким он только и привык.
— Я увижу его снова, — сказала Ева с глубокой убежденностью. — Я знаю это… и, во всяком случае, у него нет жены и шестерых детишек. Пока что нет!
* * *
Вечер опустил на реку прохладу. Солнце садилось у Лайнуса за спиной, косые лучи окрасили потемневшую воду реки угасающими цветами. Обрывистые берега теперь поднимались выше, стволы лесных деревьев сливались в сплошную черную стену, хотя верхушки все еще выделялись неровной линией на фоне неба.
День тянулся медленно. Течение казалось более сильным, чем прежде, а может быть, он греб не так усердно. Его раздражало, что мысли, помимо воли, все возвращались к этой девушке на последней стоянке. Обычно его разум был кристально чист и открыт для восприятия впечатлений, предостережений, признаков опасности. Инстинктивно он улавливал каждую перемену света и тени, любой намек на движение…
— Да, это женщина что надо, — сказал он вслух. — Будь я из тех парней, что хотят жениться…
Он заметил белую надпись раньше, чем смог разобрать слова. Объявление стояло прямо на берегу, а за ним вверх по обрывистому склону поднималась тропка к пещере, внутри которой были видны, слабые отблески огня.
Он подгреб чуть поближе, чтобы прочитать надпись, слегка подгребая веслом, пока его проносило мимо.
«ЗДЕСЬ ПРОДАЕТСЯ ДОБРАЯ СТАРАЯ ВЫПИВКА»
Это было приглашение — и вызов. А вообще-то, уже довольно поздно. Если выпить стаканчик-другой, можно будет крепко заснуть и хорошо выспаться… а он нечасто позволял себе спать по-настоящему.
— Н-ну… ладно. — Он ловко повернул каноэ и направил к месту, где были причалены две лодки-долбленки note 21.
Из пещеры наверху доносились едва слышные звуки музыки — кто-то наигрывал на гармонике в веселом плясовом ритме.
— Н-ну!… — повторил он. — Против такого я не стану возражать. Это, конечно, не Питтсбург, но выпивка лишней не бывает… один черт, сколько ни пей, а опохмеляться придется…
Лайнус привязал каноэ, взял винтовку и пошел вверх по тропке. Левее, за деревьями, он заметил остатки другой тропы. Темно не было, хотя солнце уже село некоторое время назад. Старой тропой давно не пользовались, но, раз она тут есть, значит, кто-то жил здесь задолго до того, как появились эти люди. Скорее всего это была индейская тропа — а может, ее оставили какие-то давние охотники.
А потом музыка наверху замолкла, и кто-то выкрикнул:
— Посетитель!
У входа в пещеру появилась босая светловолосая девушка, довольно хорошенькая, хоть и одетая в какую-то рвань.
— Что, мистер, жажда замучала? — окликнула она. — Проходите, тут у нас виски первый сорт!
— Я сухой, как кузнечик на сковородке.
Лайнус вытер губы тыльной стороной ладони и прошел за девушкой в пещеру. Человек, который играл на гармонике, заметил Лайнус — а он обычно все замечал — тощий сухопарый парнишка, глянул на него как-то странно, с усмешечкой, как будто засчитал себе победу над Ролингзом.
Изнутри пещера была освещена пламенем костра, который горел в созданном природой очаге — дым вытягивался через отверстие в кровле пещеры. Был здесь бар — две доски, положенные на бочки, а за баром Лайнус увидел высокое узкое отверстие, ведущее в следующий грот. Через этот проем проникало легкое дуновение ветерка.
Два худых, сурового вида мужчин играли в карты, поставив у стены вместо стола упаковочный ящик. Еще один человек, облокотившись на доски, беседовал с седоголовым патриархом, который стоял за стойкой.
Патриарх протянул Лайнусу руку.
— Меня зовут Хокинст, са-а (так, по-южному протяжно, он выговаривал слово «сэр»). Полковник Джеб Хокинс, недавно из Алабамы. Куда направляетесь, са-а?
— В Питтсбург.
— Он по виду человек с гор, па. Бьюсь об заклад, у него в каноэ полно шкурок!
— О! Ну, са-а, я в восхищении? Человек, достаточно смелый, чтобы двинуться на запад, чтобы с отвагой противостоять индейцам равнин, чтобы одолеть расстояния и горы?.. Са-а, первая выпивка за мой счет. Садитесь, са-а!
Лайнус прислонил винтовку к бару и наблюдал, как полковник взял в руки оловянную кружку и глиняный кувшин.
— В этом виски никакого перца, никаких змеиных голов note 22, са-а. Чистое зерно, сладкий поцелуй солода и вода из родников округа Бурбон в Кентукки. Лучшая ключевая вода по эту сторону от рая, са-а. Мы называем виски «бурбон», по названию округа.
Лайнус игнорировал кружку и потянулся за кувшином; наклонил его, оперев на согнутый локоть, и жидкость полилась ему в горло. Люди за карточным столом прервали игру и восхищенно уставились на него, разинув рты.
Наконец Лайнус остановился и перевел дух.
— Да, сэр? Вы правы. Настоящее виски, такое, что только глоточками цедить.
— Родники округа Бурбон, мой мальчик? Хорошего виски не приготовишь без чистой воды, а эта — самая лучшая. Вода из расщелин в известняке, вот что это за вода. Известняк удаляет все нечистое и оставляет только прозрачную, искристую воду. Пейте, са-а!
— Па, — сказала девушка с надеждой, — он же ведь траппер и все такое… как ты думаешь, может, он знает, что это у нас там за зверюга такая?
— Ну, Дора… может, он и знает. Са-а, — он подождал, глядя, как у Лайнуса ходит вверх-вниз кадык с каждым глотком виски, — словили мы какую-то пещерную тварь, какую в здешних краях никто отродясь не видел. Здорово интересно… может, вы нам скажете, что это такое…
— Не очень-то я разбираюсь в пещерном зверье… — Виски уже добралось до мозгов, и Лайнус ворочал головой замедленно. — Конечно, приходилось мне видеть в жизни кой-каких тварей, и мог бы…
— Она вон там, — Дора показала на внутреннюю пещеру, — можете взять кувшин с собой. — Заманчиво улыбнулась и протянула ему руку. — Я вам покажу.
В ее голосе слышался явный намек, что там можно найти не только зверя; да и сама она, — сказал себе Лайнус, — кобылка подходящая…
Свет факела отражался от стен. Она передала свой факел Лайнусу, взяла из кучки другой и подожгла. Эта пещера была поменьше, в нее доносился откуда-то далекий шум бегущей воды.
— А что, у вас много в Питтсбурге ласковых приятельниц?
— Ни одной — пока, во всяком случае.
— Мы с папой собираемся провести здесь зиму…
Теперь она была совсем рядом с ним, задела его бедром… Случайно ли?
— Я буду жить в отеле «Дюкесне-Хауз», если он еще не сгорел. — Лайнус отодвинул факел чуть в сторону и посмотрел на нее. Она была совсем молоденькая, но вполне округлая везде где надо, да и выражение глаз у нее было вовсе не такое уж наивное. — Вы уверены, что у вас тут действительно есть какой-то зверь?
— Мы его держим в яме, вон там.
Она показала на углубление в конце пещеры — довольно большое, футов шести в поперечнике.
— Чтобы что-то увидеть, надо наклониться поближе, а то там совсем темно.
Она держалась за его руку, как будто для защиты, и почти прижималась телом к нему сзади. Он поднял факел и наклонился над ямой.
— Так где?..
В последний миг он все понял — но сделать уже ничего не успел: девушка внезапно сильнее стиснула его руку и дернула вперед и вниз, сделав ему подножку. Он потерял равновесие и начал падать в яму, в темноту, сжимая в одной руке факел, в другой — кувшин.
Толкнув его вперед, она отдёрнула руку; он не увидел ножа, но почувствовал удар клинка… она запоздала с ударом, и нож только проткнул куртку, слегка зацепив кожу… а Лайнус тем временем уже летел в жуткую черноту провала.
Падая, он успел на миг увидеть ее лицо — в нем светилась отвратительная страсть. Факел коснулся воды на мгновение раньше, чем он сам, и резко зашипел, а потом он рухнул в воду в полной тьме. Она была немилосердно холодная… и он погружался все глубже, глубже, глубже в ревущую бездонную ночь.
— Он увидел зверя, па!
Хокинс заглядывал в проход, сжимая в руке двухствольный пистолет. Услышав слова дочери, он быстро повернулся к остальным.
— Отлично — а теперь вперед, ребятки! К нам еще не одна рыбка приплывет, прямо на сковородку. Перебираемся вниз, на остров!
Все немедленно принялись очищать пещеру и перетаскивать вещи в долбленки.
— Хорошая работа, Дора, — сказал Хокинс, похлопав ее рукой по плечу.
— Не уверена. У него очень твердые мускулы, и он упал слишком быстро.
— Практика — вот что для этого нужно! Вот у твоей мамочки была сноровка… упокой Господь ее душу…
* * *
Лайнус не знал, как глубоко он погрузился, но внезапно пришел в себя и замолотил руками и ногами, пытаясь выплыть вверх, на поверхность. Резкое падение в холодную воду протрезвило его… по крайней мере, частично, и когда он вынырнул из воды, рассудок уже действовал холодно и ясно.
Очевидно, он находился на дне ямы, но наверху не было света, и ни один звук не доносился сюда, кроме рева воды. Этот шум издавал какой-то подземный поток, соединяющийся с тем, куда он упал. Вцепившись в стенку ямы, он судорожно хватал воздух, чтобы восстановить дыхание.
«Черт, попался в ловушку, поймали, обвели вокруг пальца, как сосунка, но все это неважно… сейчас главное — выбраться отсюда… если получится.»
Осторожно перехватываясь руками по каменной кромке, он двигался вдоль стенок. Они были мокрые и скользкие; неровностей здесь хватало, но опоры для рук они не давали, так что выбраться наверх в темноте не было никакой надежды.
Поток, в который он свалился, тащил его на юг… а в той стороне протекала река Огайо.
«Насколько тут далеко до реки? Я шел от каноэ… ярдов пятьдесят? Может, и меньше. Часть пути поднимался вверх по склону… так что это место, где я цепляюсь сейчас за камни, вряд ли находится ниже уровня воды в реке… разве что на несколько футов… Подводный туннель… Будет ли выходное отверстие достаточно большим, чтобы человек мог пролезть. А вдруг там коряги и камни, перекрывающие проход?»
Он оставался на месте всего несколько секунд, но успел подумать обо всем — и четко осознал, что всем этим рассуждениям грош цена, потому что, как бы то ни было, все равно придется рисковать… Выбор прост— или умереть тут, на этом месте, или рискнуть и попробовать выбраться через темный, ревущий подводный туннель.
Не медля больше, он выпустил из рук опору и нырнул головой вперед, отдавшись на волю течения. Его швыряло, грубо колотило о каменные стенки, течение волокло его дальше, и он скользил по темному каналу с жуткой, как ему казалось, скоростью. В каком-то месте оба плеча на мгновение коснулись стенок… а потом его выбросило в более теплую воду, и он начал бешено грести, выплывая наверх.
Лайнус вылетел из воды, задыхаясь, — и вокруг него был свежий воздух, а над головой — яркие звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42