— Оставь… они знают, что я близко.
Снова наступило молчание, и он никак не мог понять, что за этим скрывается, подошел к лошади и так внезапно схватил ее за узду, что животное стремительно отшатнулось от него. Он дождался, пока конь успокоится, а затем оседлал.
Простейшая процедура надевания седла на спину животного наконец-то завершилась, но вновь заболел пораненный бок. Джордан прислонился к лошади, чтобы перевести дыхание, передохнув и опираясь на седло, посмотрел во тьму ночи. Если после этого спуска он останется в живых, удача не покинула его, и он еще поборется.
— Ты здесь не пройдешь.
— Спущусь по осыпи.
— Это лучший способ, но будет слишком много шума.
Джордан подтянул подпругу. Наконец она согласилась с его отъездом. Похоже, Мария Кристина рада избавиться от него. А он чувствовал какое-то удивительное нежелание уходить, помнил ощущения от прикосновения к ее телу, то напряжение и борьбу, когда она оказалась в его руках. От этих воспоминаний кровь ударила ему в голову, внезапно он повернулся и в полной темноте сделал шаг к ней.
Мария Кристина отступила, но его руки уже обвили ее тело. Девушка боролась изо всех сил с яростью тигрицы, но он держал крепко, и ему удалось сжать ее в объятиях. Внезапно она расслабилась, но это не было проявлением покорности. Мария Кристина оставалась в его руках, но ответного порыва не было совсем. Вскоре он отпустил ее, но она и не думала вырываться.
— Ты животное.
Ее голос звучал тихо, полностью лишенный эмоций. Он снова прижался к ней, ласково целуя ее губы, щеки, шею, плечи. Она не ответила, но и не отшатнулась. Мужчина отпустил ее и отступил назад, тяжело дыша. Какое-то время они молчали. Она не предпринимала никакой попытки уйти, но и не принимала игру.
Трэйс впервые почувствовал себя несчастным. Ему хотелось подойти к ней, разбить выросшую между ними стену. Но она не проявила никаких ответных чувств.
— Иди домой. Сегодня ночью я ухожу.
Девушка нагнулась и подобрала сумку, которую принесла с собой.
— Это еда.
Какое-то мгновение, казалось, она была в нерешительности, потом повернулась, чтобы уйти.
— Мария Кристина?
Она остановилась, но не повернулась.
— Я вернусь.
Девушка не подала вида, что услышала.
— Тебе нужно ехать по каньону. Затем поверни в первый же достаточно широкий каньон слева от тебя, пересеки плоскую вершину горы до следующего каньона, проедешь его, пересечешь еще одно плато. Увидишь красную скалу, похожую на шпиль, у ее подножия стоит засохший, усыпанный пухом тополь. За скалой есть укрытие и там же есть путь, чтобы скрыться в пустыне, когда придет время.
— Встретимся там.
Красавица чуть пожала плечами.
— С какой стати мне присоединяться к тебе? Думаешь, я гринго? Я мексиканка.
— Приходи, Мария Кристина. Я хочу тебя.
— Глупец.
Мужчина приблизился к ней, девушка полуобернулась к нему. Он различал ее лицо в неясном свете звезд и темные омуты ее глаз.
— Я вернусь. Я должен тебе больше, чем в состоянии заплатить.
— Будь осторожен.
— Если ты не придешь к скале, я вернусь за тобой.
— Тебя убьют.
— Я все равно вернусь.
Трэйс хотел обнять ее, но она отстранилась, ее глаза горели.
— Что ты себе возомнил? Что я какая-то простушка, которая побежит к тебе по первому зову? Из тех женщин, которых ты берешь, когда Захочешь? Я не из таких. Ты думаешь, я пришла сюда, потому что мне нужен мужчина? Я не нуждаюсь в мужчинах. Я пришла потому, что ты умирал… мой отец умер среди этих скал, там внизу. Ты принял меня за дешевку. Убирайся.
Джордан молча подождал, пока она выговорится, и сказал:
— Я вернусь за тобой, Мария Кристина.
— Ты дурак.
— Я больше знаком с лошадьми, чем с женщинами, — признал он. — Ты похожа на мустанга.
В небо вознесся пронзительный вой койота, который эхом вернулся назад. Зверь подождал, потом снова завыл. Над краем каньона, как забытый кем-то фонарь, висела одинокая звезда.
— Однажды кто-то сказал, что в жизни мужчина должен совершить несколько конкретных поступков, но женщина может быть лишь одна. Для меня, ты та самая женщина.
— Нет.
Он ласково взял ее за плечи и легко поцеловал.
— Ты свободная женщина, но я вернусь.
Не оборачиваясь, она пошла к выходу, и вскоре он услышал ее тихие шаги по осыпи. Если преследователи ее ждут, Трэйс знал, что будет делать. Он пойдет вниз и будет стрелять…
Джордан подождал, пока Мария Кристина пройдет узкую часть каньона и спустится на луг. Затем он подвел свою лошадь к началу спуска.
Конечно, лошадь может сломать рогу или еще как-нибудь пораниться, но он должен использовать свой шанс. В противном случае, охотники останутся здесь, пока он не умрет с голоду или у кого-нибудь из семьи мексиканцев не сдадут нервы и его выдадут.
Джордан знал, насколько его шансы невелики, не был уверен, что ему удастся спуститься вниз незамеченным. Наверняка как минимум двое сейчас наблюдают за каньоном, поджидая его.
Кроме того, тяжелой скачки ему не выдержать, хотя некоторые выбирались и из более тяжелых ситуаций, да и других вариантов просто не было. Он проверил все свое снаряжение, свернул одеяло, наполнил флягу водой, а пакет с едой запихнул в седельную сумку. У него было два револьвера и ружье.
Джордан никак не мог решиться. От одной мысли, что предстоит преодолеть этот сумасшедший спуск в полной темноте, во рту пересыхало, а желудок сжимался. Он взял поводья и прислушался.
Ни звука… поджидают ли они его, затаившись во тьме? А может, враги схватили Марию Кристину?
Лантц сжал плечо Бена Хиндемана. Костер еле горел. Выло уже очень поздно, даже койот внезапно прекратил свои завывания.
— Бен… проснись.
Хиндеман проснулся и мгновенно открыл глаза. Он чуть повернул голову, прислушиваясь. Не было слышно ни звука, тем не менее старый следопыт склонился над ним.
— Якоб, ты чего?
— Бен, мы его взяли, причем взяли там, где и хотели. Хиндеман сел и начал натягивать сапоги. Во рту был ужасный вкус, а голова словно налита свинцом. Звезды подсказали ему который час. Он чувствовал нерешительность, но развязка близилась. Их охота на человека уже отняла слишком много времени.
— На него навела девчонка. На скале есть выступ, за которым спрятана небольшая пещерка. Мне кажется, сегодня ночью он начнет спускаться.
— Как это ты вычислил?
— Предчувствие. — Лантц прилег, погружаясь в свои мысли. — Это больше, чем предчувствие, — добавил он. — Девчонка собрала для него большой мешок еды. Кстати, она уже там давно. Не знаю, как она туда добирается и, вообще, где это место, но я знаю, где его можно будет увидеть.
Хиндеман поднялся, поудобнее втискиваясь в сапоги. Затем он громко гаркнул, люди проснулись мгновенно. Пока они одевались, он отдавал приказы. Было слышно какое-то негромкое ворчание, но ничего серьезного. Просто ворчанье уставших людей, которых подняли среди ночи. Но они были рады действовать.
Погоня началась на волне яростного подъема. Теперь большинство из тех, кто продолжает охоту, просто не смогут смириться с поражением.
— Двое в начало каньона, — скомандовал Лантц. — Я буду идти навстречу. Если он пойдет к вам, вы его возьмете. Еще два человека будут в конце каньона, ниже дома мексиканцев. Таким образом он окажется в ловушке и все будет кончено.
Джек Саттон натянул сапоги и поднялся. Он был небрит и давно не мылся, хотя любил чистоту.
Так девчонка все знала? Интересно, сколько раз она туда к нему ходила?
«Это же!..» Слова потоком лились из него, изливая часть терзающей его горечи.
Лантц не оглянулся, а Бен Хиндеман просто поднял седло и направился к привязанным лошадям. Другие укладывали в кобуру револьверы или поднимали ружья, а затем растворялись в ночи.
Сначала все двигались плотной группой, затем разделились. Джек Саттон пошел с Беном Хиндеманом. Когда все уйдут, он позаботится о девчонке. А что касается Джордана… Саттон почувствовал, как сжалось горло…
Еще минуту Трэйс Джордан простоял на краю спуска. Он почувствовал, как его рыжая лошадь пощупала копытом дорогу и отпрянула назад.
— Ну давай же, Джед!
Он сделал шаг вперед и почувствовал, как лошадь осторожно двинулась за ним. Под ногами покатились камешки.
Лошадь пошла, поскользнулась, но устояла. Они спускались настолько быстро, насколько могла лошадь. И тут грянул выстрел.
Громкий выстрел из тяжелого револьвера… затем второй, оба раза выстрелы раздались вблизи дома мексиканцев. А затем сквозь эхо выстрелов и звук падающих камней донесся высокий звенящий крик. Это не был крик страха или боли, в этом крике звучала уверенность и надежда.
Мария Кристина стреляла, чтобы отвлечь охотников от него, а значит, те были настороже и готовы к бою.
Трэйс преодолел последние метры спуска, лошадь следовала за ним, и наконец они оказались внизу, большая рыжая лошадь почувствовала, как легко идти по плотно утрамбованному песку.
Якоб Лантц услышал звук катящихся по склону камней, тихо выругался, чтобы не привлечь внимания. Человек, который спускается по склону, там в ночи, это же…
— Ну давай, Бен, — сказал следопыт. — Парень может идти только вверх или вниз по каньону. Мы его зажали.
Глава 3
Прямо перед Джорданом, закрывая полнеба, высилась черная громада каньона. Он был как раз недалеко от того места, где днем видел двух всадников. Трэйс пустил лошадь шагом, так что было слышно лишь легкое шуршание песка. Впереди раздавались лишь невнятные голоса и двигались какие-то тени. Трэйс вонзил шпоры в бока лошади, заставив ее сделать судорожный прыжок и перейти на галоп.
До ушей Джордана донеслось разочарованное проклятье, и к нему, что-то крича, устремился человек. Раздался выстрел, в ответ он выстрелил из револьвера. Грохот выстрелов разбился о каменные стены каньона, отразился и устремился вдоль каменного коридора.
Трэйс вел огонь прямо по движущимся теням. Его лошадь мчалась по каньону с головокружительной быстротой. За спиной раздавались выстрелы и крики…
Вскоре Джордан благоразумно снизил темп, за спиной услышал стремительную погоню, возбужденные выкрики и восклицания. Слева показался проход, полностью поросший кустарником, но лошадь проехать могла. Когда он протискивался через кусты, ветви исхлестали ему лицо и одежду.
В свете луны высоко на скале показалась тропа. Между деревьев оставался проход, достаточный, чтобы проехал всадник, и он пустил лошадь вперед, с трудом отыскивая еле видимую тропинку, ведущую наверх. Через десять минут он оказался на плато, залитом белым лунным светом. Позади на нижней тропе слышался топот лошадей преследователей.
Трэйс быстро огляделся. На краю скалы лежал камень величиной с пианино. Джордан соскочил с лошади, подошел и попробовал его тяжесть, передохнул, затем напрягся, собираясь с силами, и толкнул. Камень качнулся, чуть сдвинулся и повис на краю. Тело Джордана было покрыто потом и пылью. Изо всех сил он упирался носками сапог в каменистую почву плато. Камень подался еще чуть-чуть вперед, еще немного наклонился, вены на лбу Трэйса налились кровью, пульс отдавался в горле; внезапно бок охватила острая боль, и в ту же секунду камень рухнул вниз.
Задыхаясь, хватая воздух ртом, Джордан упал на колени, чувствуя привкус крови при каждом вдохе.
Валун, увлекая множество мелких камней, рухнул во тьму ущелья. Внизу послышались звуки дикой неразберихи: животные крики страха падающих в темноту людей, а затем ржание покинутых лошадей. Затем раздался оглушительный удар, дробь падающих мелких булыжников… и тишина.
Трэйс стоял на краю скалы, тяжело дыша, и неожиданно ощутил первобытную ярость и дикое желание убивать; он закричал, и голос эхом заметался между скалами:
— Ну иди сюда, будь ты проклят!
Его трясло, он истекал потом, а тело содрогалось от боли. На минуту мужчина ухватился за седло, собираясь с силами. Теперь враги подумают, прежде чем преследовать его сегодня ночью. Ему вспомнился последний одинокий крик человека, летевшего в пропасть, Трэйс говорил себе: они украли лошадей, убили напарника, хотели убить и меня.
Он хотел жить… Ночь была холодной и тихой, какой может быть только ночь в пустыне… он хотел жить… в его памяти жил образ прекрасной женщины, память о ее губах, ее молчаливое ожидание, не борьба, не отказ — только ожидание.
Не останавливаясь, он ехал по белому в свете луны плато, его бок не переставая терзала боль. Он ехал, пока не взошло солнце, пока ему не стало казаться, что он никогда не знал ничего, кроме седла, а боль и бегство были вечными.
В сером сумеречном свете показалась одинокая красноватая скала, а у ее основания стоял древний тополь совершенно белый и сухой. Он направил лошадь в небольшое углубление в скале, со всех сторон окруженное деревьями. Здесь же тек маленький ручеек. В этот утренний час осины казались серыми, трава была покрыта росой, под тяжестью которой она стелилась по земле; наконец всадник натянул повод и остановился.
Старый, сложенный из камней дом покосился, упираясь в скалу, как уставшая после долгой погони гончая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17