Вряд ли, вытаскивая из колоды четыре карты, человек вправе рассчитывать на то, что ему удастся что-то выиграть, но мне повезло, хотя игра была не из легких. На карту я поставил все свое имущество. Зато теперь у меня есть вот это ранчо.
Ранчеро покачал головой. Он по-прежнему оставался в седле.
— Сынок, ты должен уехать отсюда! Сейчас здесь наступило затишье, но оно так хрупко, так ненадежно. Зачем же испытывать судьбу и бередить старые раны? Если ты останешься, то могут начаться большие неприятности, отвратить беду уже будет не под силу никому, и всем станет только хуже. Кроме того, каким образом Бен Тейлор заполучил право собственности на это ранчо? Ведь Бэйли всегда недолюбливал его. Вряд ли суд признает твои права на это хозяйство.
— Ничего не знаю, — упорствовал Ринг. — У меня есть бумаги, все оформлено по закону; к тому же я официально зарегистрировал эту сделку, а вместе с ней и свое тавро. Мне удалось выяснить, что наследников у Бэйли нет. Так что, полагаю, я останусь здесь до тех пор, пока не объявится еще кто-нибудь, чьи притязания окажутся законнее моих.
Трумэн провел рукой по лбу.
— Ну что ж, сынок, я не вправе тебя осуждать. Наверное, мне вообще не следовало приезжать сюда, но только я слишком хорошо знаю повадки Росса Билтона и его людей. Просто подумал, что таким образом и мне и тебе удалось бы избежать многих неприятностей. Моя Гейл очень высокого мнения о тебе. Вообще-то ты первый мужчина, к кому она проявила интерес с тех пор, как Уолт уехал из наших мест. А ведь она тогда была еще совсем ребенком. Он в ее глазах стал героем, она просто-таки боготворила его. Я не хочу, чтобы случилась беда.
Аллен Ринг стоял, опершись на лопату и внимательно разглядывая своего собеседника.
— Трумэн, — вымолвил он наконец, — а тебе не кажется, что, стараясь во что бы то ни стало избежать неприятностей, ты сам напрашиваешься на них? Ответь честно, каков твой интерес в этом деле?
Ранчеро неподвижно сидел в седле, лицо его сделалось бледным и измученным. Затем он слез с коня и устало опустился на камень. Сняв шляпу, вытер пот со лба.
— Сынок, — медленно проговорил он, — мне кажется, тебе можно доверять. Ты наверняка уже наслышан о Хэзлитах. Они не знают жалости ни к кому, живут интересами своего клана, полагаясь по большей части на силу собственного оружия. Сэма убили. И ни для кого не секрет, что, как только им удастся узнать, кто застрелил их брита и почему, начнется серьезная заварушка. Будут большие неприятности.
— Это ты убил его?
Вздрогнув от неожиданности, Трумэн вскинул голову.
— Нет! Нет, что ты! Ты меня не так понял, но… это… ты же знаешь, как это бывает с небольшими ранчо. Случалось, что и приворовывали друг у друга, а у Хэзлитов большое хозяйство. И у них пропадал скот.
— И на некоторых из тех коров теперь красуется твое тавро? — понимающе поинтересовался Ринг.
Трумэн кивнул:
— Полагаю, так оно и есть. Но их совсем немного. К тому же я не один такой. Пойми меня правильно, я вовсе не оправдываюсь. Да, часть их попала ко мне, но я виноват не больше других. Нас было восемь или десять, тех, кто при случае не упускал возможности шлепнуть свое тавро на коров из стада Хэзлитов, зато теперь по крайней мере пятеро из нас стали хозяевами благополучных ранчо, некоторые из которых по величине едва ли уступают владениям Хэзлитов.
Аллен Ринг задумчиво глядел вдаль. Старая история. На Западе довольно часто случалось нечто подобное. После окончания войны между штатами люди возвращались домой, в Техас, и отправлялись дальше на юго-запад, где по широким просторам бродили бесхозные стада неклейменого скота, насчитывавшие тысячи голов. Владельцем их становился тот, кто успевал, опередив конкурентов, заклеймить коров своим клеймом.
Нередко посредством аркана и клейма люди сколачивали себе внушительные состояния. Затем, когда незаклейменного скота почти не осталось, ранчо погрузились в решение своих насущных проблем, и славные времена случайных клейм безвозвратно прошли, но пастбища еще не обнесли заборами, и человек тем же арканом и клеймом все еще мог довольно быстро обзавестись собственным стадом.
Владельцы больших хозяйств сплошь и рядом именно так и начинали свой бизнес, а многие из них и впоследствии продолжали ставить свое тавро на отбившуюся от стада скотину. Вне всякого сомнения, то же самое происходило и здесь, и многие местные скотоводы, такие как Ролли Трумэн, люди трудолюбивые и достойные, сумевшие одержать верх над индейцами и собственноручно создавшие свои хозяйства, начинали с того же. Теперь владения по большей части обнесены заборами, количество хозяйств уменьшилось, но Ринг хорошо представлял себе, чем для них чревато упоминание о прошлых грехах.
Сэм Хэзлит выслеживал угонщиков скота… Ему удалось установить, кто промышлял этим и куда перегоняли украденных коров, после чего его и застрелили в спину. Загвоздка заключалась в том, что блокнот, в котором он вел все свои записи, до сих пор найти не удалось. В записной книжке могли содержаться многочисленные подтверждения тому, что к краже скота причастны и те, кто считался столпами общества, и тогда над ними нависла бы угроза расправы со стороны жаждущих мести членов семейства Хэзлит.
Живущие на Западе зачастую склонны к обобщениям. Если Сэма убил угонщик скота, то виновными в его смерти будут считаться все, кто только когда-либо промышлял этим занятием. Любой живущий на ранчо мог найти тот блокнот и тем самым ввергнуть всю округу в кровопролитную междуусобицу, которая унесет жизни очень многих людей, тех, кому придется расплачиваться за ошибки молодости.
Форсировать события действительно не стоило, но только у Аллена Ринга имелись и кое-какие собственные соображения на сей счет. Помогая убийце спрятать концы в воду, уйти от ответственности, они, из опасений за собственную шкуру, могут скрывать какое-то гораздо более страшное преступление. Ролли Трумэн хмурился, он не на шутку тревожился, что явно не приличествовало такому благополучному, преуспевающему ранчеро, каковым он считался.
— Извини, — сказал Ринг. — Я остаюсь. Мне здесь очень нравится.
Весь день в воздухе витало тягостное ожидание. Было очень знойно и душно, а в небе над горами сгущалась дымка. Неподвижный раскаленный воздух словно уплотнился; наступило затишье, какое обычно предшествует буре. Ринг выпил кофе и собирался уже снова вернуться к оставленной работе, когда в каньон въехали трое всадников. Он остановился на пороге, проведя языком по пересохшим губам.
Они остановились перед домом — трое суровых, закаленных самой жизнью бойцов, у каждого наготове винтовка, пристроенная поперек луки седла, а в кобурах — револьверы. С одного взгляда Аллен понял, что люди такого склада не отступят ни перед какой опасностью. Неотесанные деревенские парни, одержимые фанатики, поджимающие губы при воспоминании о старых обидах.
Первым заговорил старший:
— Ринг, я уже наслышан о тебе. Меня зовут Бак Хэзлит. Это мои братья, Джо и Дольф. Говорят, ты собираешься остаться жить на этом ранчо. Вот уже на протяжении многих лет по городу ходят упорные слухи о том, что Сэм спрятал свой блокнот где-то здесь. Мы полагаем, что убийца уже нашел его и сжег. Возможно, так оно и есть на самом деле, а может, и нет. Нам нужен этот блокнот. Хочешь остаться в этих краях — твое дело, оставайся и живи. Но если найдешь книжку, то принесешь ее нам.
Ринг переводил взгляд с одного на другого, и картина происходящего представлялась ему довольно ясно. Не удивительно, что Ролли Трумэн и другие ранчеро забеспокоились, имея под боком таких крутых соседей. За годы успехов и процветания Ролли и ему подобные утратили бдительность, привыкнув к комфорту и покою. Об этих парнях такого не скажешь. Хэзлиты же по-прежнему жили интересами своего клана, и кровная месть для них оставалась делом чести.
— Хэзлит, — поднял голову Ринг, — мне понятны ваши чувства. Вы потеряли брата, и это, безусловно, очень печально, но если блокнот все еще существует — что мне лично кажется невероятным — и он каким-то образом попадет ко мне в руки, то я уж сам решу, что мне с ним делать. Я не сторонник междуусобиц. На мой взгляд, иногда стоит относиться к некоторым вещам проще. Возмездие должно настигнуть именно того, кто убил Сэма Хэзлита.
— Мы с этим сами разберемся, — угрюмо заметил Дольф. — Найдешь книжку и принесешь ее нам. А если нет… — Лицо его посуровело. — То мы будем считать, что и ты с мошенниками заодно.
Ринг перевел взгляд на Дольфа.
— Это твое дело, — вспылил он. — Я поступлю с той книжкой так, как сам сочту нужным. Но только зря вы, ребята, так разволновались. Вероятность девять из десяти, что убийца уже нашел ее и уничтожил.
— Я так не считаю, — холодно заявил Бак. — Мы знаем, что он возвращался сюда за ней. И с ним была девушка.
Ринг посерьезнел.
— Вы и в самом деле считаете?..
— Что мы считаем, это наша забота, тебя не касается. — Бак Хэзлит натянул поводья, разворачивая коня. — Я тебя предупредил. Принесешь блокнот нам. А рискнешь пойти против Хэзлитов, и тебе здесь не жить.
Ринг начал злиться, невольно чувствуя, как его захлестывает волна холодного гнева.
— А теперь послушай, что я тебе скажу, и заруби это себе на носу, приятель, — хрипло заговорил он. — Я приехал сюда для того, чтобы остаться. И никто — ни Хэзлит, ни кто-либо еще — не сможет изменить мои планы. Я не собираюсь лезть на рожон, но если вы пойдете против меня, то я отвечу вам тем же. Отправлю на тот свет любого, кто встанет у меня на пути, будь то Хэзлит или кто-либо другой!
Все трое сочли ниже своего достоинства принимать близко к сердцу подобное заявление. Развернув коней, они направили их шагом обратно вдоль каньона, выезжая из него на раскаленную под лучами жаркого полуденного солнца долину. Аллен Ринг вытер потное лицо и прислушался к глухим раскатам далекого грома, сердито ворчащего где-то за каньонами, словно огромный медведь гризли, у которого разболелись зубы. Собирался дождь. Ну да, ясно как белый день, будет дождь — обычный ливень в горах.
Но у него еще оставалось немного времени, чтобы окончательно привести в порядок родник, и тогда он подобрал с земли лопату и снова взялся за работу. Каменную чашу он почти уже расчистил и заканчивал выгребать из нее камни и разросшийся мох. Затем немного расширил протоку, чтобы ускорить ток воды, тонкая струйка которой журчала среди камней, наполняя каменный резервуар.
Ручеек вытекал из трещины в скале, бежал по камням и впадал в небольшую заводь. Заканчивая работу, Ринг придирчиво огляделся по сторонам, желая лишний раз убедиться в том, что дело доведено до конца. На камнях, среди которых бил родник, осталось еще немного мха, и тогда, опустившись на колени, он принялся соскабливать его. Работа подходила к концу, когда Аллен обратил внимание на небольшое углубление, оставшееся в том месте, откуда не так давно вывалился камень. Счистив мох, он отбросил в сторону еще один булыжник… Ему открылась узкая каменная ниша, в которой лежала маленькая записная книжка в черном переплете!
Очевидно, умирая, Сэм Хэзлит все же успел сунуть ее в трещину между камнями, в надежде, что когда-нибудь ее там найдут. Он заботился о том, чтобы она не попала в руки убийцы.
Опустившись на корточки, Ринг раскрыл выцветший коленкоровый переплет. Внутри блокнота края страничек оказались заправленными под обложку, а сам переплет застегивался на маленький язычок, конец которого вставлялся в петельку на коленкоровой обложке. Открыв блокнот, он увидел, что страницы отсырели, но написанное еще вполне можно было разобрать.
А в следующий момент в него угодила молния. По крайней мере, ему тогда так показалось. Загремел гром, и что-то сильно ударило его по голове. Он попытался подняться, и тогда его ударило снова. Глядя перед собой широко раскрытыми глазами, он чувствовал, как первые капли дождя падают ему на лицо, но потом последовал новый удар, и он провалился в темноту, в отчаянии судорожно цепляясь за траву, изо всех сил пытаясь удержаться, чтобы не соскользнуть в эту зияющую бархатистой чернотой бездонную пустоту.
Очень сыро. Он немного повернулся, оставаясь лежать. Первая мысль — он, наверное, забыл закрыть окно, а дождь… Ринг открыл глаза, чувствуя, как по лицу стекают потоки дождевой воды. Он глядел перед собой и видел не сапог с калифорнийской шпорой, а просто выгоревшую на солнце, пожухлую траву, теперь совсем мокрую от дождя, и гладкие, до блеска обточенные водой камни. Он промок до нитки.
С трудом встав на колени, оглянулся по сторонам, ощущая в голове необыкновенную тяжесть. Язык и губы распухли и онемели. Он глядел на серый, окутанный пеленой дождя мир, на низкие тучи, на то, как небо над вершинами гор пронзали ослепительные стрелы молний, сопровождаемые залпами далеких громовых раскатов.
Осторожно поднявшись на ноги и слегка пошатываясь, добрел до хижины и, перебравшись через порог, повалился на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40