— Справимся, — ответил я более уверенно, чем следовало бы.
Нам предстояло пересечь плоскую равнину. Она тянулась многие мили на юг, и на ней царствовал ветер. Собьешься с колеи — и не отыщешь ее никогда.
— Засекай время в пути, — предложил я. — Двинемся назад, опять заметим время.
Снег ненадолго перестал, показалось серое небо, и я смог снова увидеть лошадей. Вокруг простирались снежные просторы девственной белизны.
— Бендиго, а нельзя ли пройтись пешком? — спросил Буд. — Ноги окоченели.
— Хорошая мысль, — сказал я и остановил лошадей.
Подошел Уэбб и кивнул, когда я сказал ему, что мы пойдем пешком. Лицо у него было узкое и темное, глаза — серые и колючие. Клочок щетины на месте усов. Он казался мне холодным и жестоким. И в который раз я подумал, что такого человека лучше иметь союзником, чем соперником.
Кроме того, что у него хорошая одежда и приехал он из Миссури, о нем никто ничего не знал. В обозе он ни с кем не сближался, а его сын Фосс, этакий дылда с разбойничьими повадками, умел наживать себе врагов. Уэбб был не таков: в чужие дела не лез, работал много, а вот к людям никакого расположения не питал.
— Ну ты как, парень? — спросил он Буда. — Мой Фосс тоже хотел поехать, да в последнюю минуту передумал.
— Похоже, он поумней меня, мистер Уэбб. Я и подумать не успел, как оказался в дороге.
— Ты смелый, — сказал Уэбб. — Это мне нравится.
Мы продолжали путь. Лицо онемело от холода, а шарф от дыхания смерзся в ледяную корку. В такой мороз хорош мех росомахи. Этан говорит, что на нем лед не нарастает.
Дым от костра — вот что мы увидели вначале. Потом и их самих. Они сгрудились за каким-то полотном, чтобы укрыться от ветра. Вокруг стояли тележки.
В жизни не видал более жалких, более измученных людей. Трясясь от холода, они поднимались, чтобы нас приветствовать. Трудно представить, чтобы можно было так плохо подготовиться к холодам. Я не мог понять, что мне делать: то ли восхищаться их верой и отвагой, то ли почитать их за круглых дураков.
Они смотрели на нас ввалившимися глазами и не могли поверить тому, что видят. Мы с Будом отдали им суп, Уэбб тем временем развернул фургоны, а Том Крофт разворошил угли, чтобы согреть еду.
— Вы от Бригама?
Я увидал высокого сутулого мужчину в пальто из тонкого драпа. Его голос тек как-то странно, вроде журчал, и я подумал, что у него характерный английский выговор.
— Нет. Мы из одного местечка возле тракта. Нас мало, но наш товарищ рассказал о вас. Мы приехали помочь вам.
— Это тот человек, что принес мясо? Да благословит его Господь. Да благословит Господь вас всех.
— Мы не можем взять ваши тележки. Скажите людям, чтобы собрали еду, одежду и оружие. Мы отведем вас в поселок, а позже вы сможете вернуться за своим имуществом.
Он заколебался.
— Но ведь у нас, кроме этого, ничего нет!
— Есть, сэр. У вас есть жизнь. Вы всегда сможете вернуться и забрать свое добро.
Они сильно изголодались и замерзли, но все равно упорно не хотели оставлять свое имущество. Их было двадцать девять человек, а у нас всего два фургона.
Пока они ели суп, мы с Уэббом накрыли лошадей одеялами и подогрели им воды.
По одному только виду лагеря мормонов можно было судить о том, как неопытны эти люди. У них не было даже ограждений у костра, а снег они разгребли, обнажив мерзлую землю. На снегу куда теплее, а если из палок или грунта выстроить ограждения, большая часть тепла доставалась бы им, а не улетала в морозный воздух.
Они были худы и костлявы, замучены ходьбой по морозу. Двое с каждым шагом оставляли на снегу кровавые следы.
— Нили прав, — сказал Уэбб. — Они сожрут нас с потрохами. Два-три дня их прокормим, а потом все положим зубы на полку. Глупая затея.
— Жалеете, что поехали?
— Нет. Я поехал потому, что хотел поехать.
— Хороший вы человек, Уэбб.
Он оторопел.
— Не болтай глупостей. Человек я скверный и подлый.
Я догадался, что он говорит серьезно.
Кое-что о нем я уже сам знал. Например, что он тяжел, мрачен и раздражителен, но, когда припрет, на него можно положиться. Он мог спорить, не соглашаться, но, если требовалась сила и отвага, Уэбб был тут как тут.
Он не рисовался, просто опасность обладала для него притягательной силой. Уступать Уэбб не умел. Он был человеком-стеной, который всегда держится до последнего. Он мог посмеиваться над патриотами, презирать благородные чувства, но непременно оказался бы в долине Фордж или вместе со стариной Беном Миланом в Аламо.
С мормонами путешествовали грудной младенец и еще несколько малышей, которым было тяжело идти по снегу. Один мужчина с поврежденной ногой передвигался на костылях.
Глава мормонов, Хаммерсмит, сказал, что бросить тележки они не могут.
— Может быть, их можно привязать к фургонам? — спросил он.
— Послушайте, мистер! Нам вообще сильно повезет, если мы доберемся до дому, — потерял терпение я. — Лошади не потянут, даже если половина ваших людей пойдет пешком. Если вы с нами — забирайтесь в фургон. Пусть Бригам беспокоится о ваших пожитках.
Мой фургон снова шел первым. Уэбб оказался прав — с колеей у нас начались трудности. Когда мы выбрались из ложбины, я остановился и подошел к Уэббу.
— Сколько времени мы потратили на дорогу сюда?
— Больше четырех часов. Что-то около пяти.
— Ехали пустые, снегу было вдвое меньше, — задумался я и добавил: — Следи за временем — часа через четыре придется смотреть в оба.
— Думаю, на обратный путь времени уйдет вдвое больше. Через четыре часа домом даже не запахнет.
Сейчас полдень — значит, до дому доберемся в темноте.
Слабый след наших фургонов еще кое-где сохранился, но через час он исчез, и только изредка в тех местах, куда не доставал ветер, мы на него натыкались.
Мы с Будом шли пешком. Мерили шагами милю за милей, а вокруг был только один снег. Большинство мужчин из мормонов и даже пара женщин, узнав о том, какой дальний и тяжкий путь нам предстоит, решили идти пешком. Приходилось махать и прихлопывать руками, чтобы не окоченеть совсем.
На вершине холма, где мы остановились, чтобы дать лошадям передохнуть, ко мне подошел Уэбб. Его лицо было похоже на маску, усы обледенели. Тихо, чтоб никто не слышал, он сказал:
— Бен, мы сбились с пути.
— Давно?
— Не знаю.
Мне вдруг показалось, будто мы очутились в белой пещере: вокруг одни стены из снега, и нет отсюда никакого выхода.
— Если эта публика поймет, в чем дело, начнется паника.
— Они не должны узнать.
Я мысленно прослеживал весь наш путь заново. С тяжелым грузом и частыми остановками мы не могли продвинуться далеко. Похоже, что мы находимся где-то между Земляничным и Каменистым ручьями. Навряд ли мы могли пересечь Земляничный, не обратив на него внимания. Каменистый тоже был проблемой — у него крутые берега, и, если его не заметить, можно попасть в беду.
Нам казалось, что мы продвигаемся к северу, но так ли это? Ветер дует или, по крайней мере, дул с севера. Теперь он задувает справа — или мы свернули, или ветер поменял направление.
Куда повернуть? Отходить в сторону в поисках колеи рискованно, можно не найти дороги назад. Остаться на ночь в чистом поле с этими людьми — опасно, двое из них в плохом состоянии.
— Пошли, — сказал я.
— Наобум?
— Кажется, по правую руку от колеи шел склон. Если лошади начнут вязнуть, скорее всего, это и будет этот склон. В конце концов, какая теперь разница.
И снова мы двинулись вперед, понимая, что, возможно, идем не в ту сторону. Миновали несколько ложбин и впадин и, может статься, пересекли ручей, того не заметив.
Шли медленно. Буд помогал вести лошадей и делал это достаточно умело. Пару раз мы останавливались и докапывались до травы. Снегу намело не меньше, чем на фут.
— Бендиго, мы заблудились?
— Похоже на то.
— Мама будет волноваться.
Мы останавливались, но не слышали ни звука, только слабо позвякивали кольца постромков. И тут я решился сделать то, что давно хотел. Подошел к Уэббу и сказал:
— Постойте здесь. Я пойду осмотрюсь.
— Заблудишься.
— Нет. Пройду влево шагов двести. Следы не успеет замести снегом. Вернусь и столько же пройду вправо.
Ветер и снегопад усилились. Видно было не больше, чем на тридцать-сорок шагов. Я шел медленно, с каждым шагом прощупывая землю. Меня окружал только снег, и следы заметало гораздо быстрее, чем я предполагал. Когда я возвращался, первые следы уже наполовину запорошило. Мой поход в другую сторону также ничего не дал.
Мы двигались вперед еще с полчаса. Лошади еле справлялись: снег делался глубже, а груз тяжелей, потому что люди один за другим выдыхались и приходилось усаживать их в фургоны. Правда, мне казалось, что лошади не случайно еле волокут фургоны — они поднимаются вверх по склону. А раз так, может быть, мы идем правильно.
На следующей остановке на разведку отправился и Уэбб. Я пошел в одну сторону, он — в другую. Мы опасались, что можем не заметить поворота к нашему поселку. На запад от него на сотни миль тянулись одни голые прерии.
Если мы остановимся, то негде будет взять дров и придется жечь наши фургоны.
— Здесь каменисто, — сказал Уэбб. — Похоже, идем правильно.
— Возможно. Только камни в этих краях повсюду.
Ветер все усиливался. Одна из лошадей споткнулась и рухнула. Подняли ее и двинулись дальше, но тут я и сам поскользнулся и упал. Сильно ударился и вывалялся в холодном снегу. Словом, приятного мало. Встал, отряхнулся и крикнул Уэббу:
— Тут под снегом лед.
Они с Крофтом подошли ко мне. Мы разгребли снег. И вправду лед. Толстый слой льда со следами колес.
— Отлично. Это водяная дорога.
— Что?
— Наш путь от водопада.
Под снегом лежала намерзшая на шесть-восемь дюймов над землей корка льда от постоянно проливающейся воды. Раз мы попали на эту дорогу, нам будет легко удержать на ней лошадей, если их потянет в сторону, в глубокий снег.
Ничего не было видно. Ветер разыгрался во всю силу, срывая тенты с фургонов, сек снегом лица.
— Свет! — вдруг завопил Буд.
Почуяв близость гумна, лошади пошли проворнее. Я хлестал кнутом и вопил, что было мочи.
Сквозь снежную пелену стали вырисовываться силуэты домов. Ничего не могло быть лучше, чем подъехать к дому Каина и увидеть, как наши вылетают из дверей навстречу. Когда мы вошли в дом, Уэбб показал мне часы — возвращались мы на шесть часов дольше.
Каин, Сэмпсон, Фосс и Стюарт распрягли лошадей, обтерли, подали сена и напоили подогретой водой. Им достался трудный, длинный и холодный денек.
Измученных мормонов привели в дом, накормили и уложили спать. Мы поделились с ними тем немногим, что у нас было. Больше всех отдала вдова Макен.
У нее были одеяла и одежда, которые она собиралась продавать весной. Одеяла похуже она отдала мормонам.
Один из них, худой длинный парень моего возраста, протянул мне руку:
— Спасибо, сэр, вы нас спасли.
— Благодарите Уэбба, Буда и Крофта, — сказал я. — Они сделали не меньше моего.
Я валился с ног. Устал смертельно. Похлебав немного горячего супа, заполз на чердак, вытянулся и уснул, даже не успев снять сапоги. Позже с меня их стянула Лорна.
Я засыпал под гул голосов внизу — люди спасены, я был рад, несказанно рад, что мы это сделали. И все же что-то сжималось внутри — им ведь тоже нужно есть, а у нас нет лишнего. Впереди мрачные месяцы зимы.
Нам с Этаном придется много охотиться. Уходить в поисках дичи далеко в прерии, а там можно столкнуться с индейцами.
Если они вообще существуют.
Глава 7
Мормоны пробыли у нас дней пять, но я так ни с кем и не познакомился, кроме того худого и длинного парня, Трумэна Траска.
На пятый день из Солт-Лейк пришли шесть больших фургонов с одеялами, едой и всем необходимым. Этан заметил фургоны и выехал навстречу тем, кто боялся найти лишь изможденные закоченевшие тела.
Они оставили нам муки, сахару, чая. Конечно, гораздо меньше, чем было нами потрачено. Провожая их на седьмой день, мы стояли на ветру и глядели им вслед. А через час мы с Этаном, нацепив снегоступы, отправились на поиски дичи.
Двинулись в горы, надеясь найти какое-нибудь замкнутое, укрытое от ветра место, где могло прятаться зверье. Но когда до самой темноты нам не удалось обнаружить ни следа, обоим стало не по себе. Дома нас ждали голодные люди, которые верили, что мы добудем мяса.
Мы выбрали непродуваемое место, соорудили небольшое укрытие для себя и костра, пожевали вяленого мяса и запили его подогретой водой, в которой замешали немного муки. Так мы сидели там, беседуя о том о сем, пока нас не накрыла глубокая ночь.
На другой день стало теплее, и мы нашли путь в широкий и глубокий каньон. Ручей там замерз, но на сосновых ветках, что глядели на юг, снег слегка подтаивал. Воздух был чист и прозрачен. Стали попадаться следы оленей, потом вдруг — медведя.
Медведи спят всю зиму, только если хорошо наелись с осени. Но если они чувствуют голод, то просыпаются и, когда выпадают дни потеплее, отправляются искать пищу. Наевшись, они снова укладываются в берлогу.
Нам попалось место, где медведь разгреб снег и разрывал землю в поисках съедобных корней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42