Я, во всяком случае, этого не замечаю. Отсюда можно сделать вывод, что они не перебарщивают с этим бескомпромиссным отказом. Они применяют его рассудительно, на основании какого-то общепринятого соглашения. Но что это за соглашение — не пойму, хоть убей.
— И я тоже.
Пожилой человек остановился у их скамейки, посмотрен на них, колеблясь, потом решил обратиться к проходившему мимо юноше:
— Не скажете, где остановка роллера на Мартинстаун?
— В конце Восьмой улицы. Отходит каждый час. Перед отъездом вам прикуют конечности.
— Конечности? — Старик поднял недоуменно брови. — Это еще зачем?
— Этот маршрут проходит мимо корабля антигандов. Они могут попытаться вытащить вас из машин.
— Да-да, конечно, — проходя мимо Глида и Гаррисона, он окинул их взглядом и сказал: — Эти антиганды такие зануды!
— Это уж точно, — поддержал его Глид. — Им говорят: «Убирайтесь», а они отвечают: «Нет, и точка».
Пожилой джентльмен сбился с ноги, странно посмотрел на него и скрылся за углом.
— Они все-таки замечают наш акцент, — сказал Гаррисон. — Хотя, когда я обедал в тот раз у Сета, никто на это внимания не обратил.
— Где удалось поесть один раз, — неожиданно оживился Глид, — можно попробовать и другой. Что мы теряем?
— Ничего, кроме терпения, — ответил Гаррисон и поднялся со скамейки. — Попытаем счастья у Сета. Не получится, пойдем куда-нибудь еще. А если нигде не получится, то успеем похудеть, прежде чем помрем голодной смертью.
— Похоже, что именно до этого они нас и хотят довести, — ответил Глид. Потом проворчал: — Но они добьются своего только через мой труп.
— Именно так, — согласился Гаррисон, — только через твой труп.
С салфеткой через руку подошел Мэтт.
— Антигандов я не обслуживаю.
— Но в прошлый раз ты меня обслужил, — сказал Гаррисон.
— Тогда я не знал, что ты с того корабля. Зато теперь знаю! — Он смахнул салфеткой крошки со стола. — Антигандов я не обслуживаю.
— А нет другого места, где мы бы могли пообедать?
— Если вам удастся обязать кого-нибудь. Никто, конечно, этого не сделает, если поймет, кто вы, разве что ошибется, как я ошибся в прошлый раз. Но я два раза подряд ошибок не делаю.
— Как раз сейчас и делаешь, — сказал жестким командным голосом Глид. Он толкнул Гаррисона локтем. — Смотри. — И выхватил из кармана маленький бластер. Направив его Мэтту в живот, он продолжал: — В нормальной обстановке меня отдали бы за это под суд, но сейчас начальство вряд ли расположено поднимать шум из-за этих двуногих ослов. — Он значительно повел оружием. — Ну живо тащи нам две порции.
— Нет, и точка, — выпятив челюсть и не обращая внимания на бластер, ответил Мэтт.
Глид щелкнул предохранителем.
— Учти, он сейчас от кашля сработать может. Шевелись!
— Нет, и точка, — ответил Мэтт.
Глид с отвращением сунул бластер обратно в карман.
— Я просто тебя пугал. Он не заряжен.
— Заряжен или незаряжен, значения не имеет. Антигандов я не обслуживаю, и точка.
— А если бы я психанул и всадил в тебя полный заряд?
— А как бы я тогда мог тебя обслужить? Что с мертвеца возьмешь? Пора бы вам, антигандам, поучиться логике.
Выпустив эту последнюю стрелу, он ушел.
— Что-то в этом есть, — сказал Гаррисон уныло. — Что ты сделаешь с мертвецом? Над ним ты не властен.
— Не скажи. Вид нескольких трупов может привести остальных в чувство. Сразу забегают.
— Ты рассуждаешь по-земному, — сказал Гаррисон. — Это неправильно. Как ни крути, они давно уже не земляне. Они — ганды, хоть я и не понимаю, что они под этим имеют в виду. — Он задумался, потом добавил: — Создание Империи привело к образу мышления, согласно которому Терра неизменно права, в то время как остальные шестнадцать тысяч сорок две планеты неизменно не правы.
— От твоих разговорчиков мятежом попахивает.
Гаррисон не ответил. Глид, заметив, что внимание собеседника отвлечено чем-то другим, оглядел комнату и увидел только что вошедшую брюнетку.
— Хороша, — одобрил сержант. — Не слишком юна, не слишком стара. Не слишком толста, не слишком худа. В самый раз.
— Я с ней уже знаком.
Гаррисон помахал ей в знак приветствия. Она подошла легкой походкой и села за их стол. Гаррисон представил:
— Мой друг сержант Глид.
— Артур, — поправил его Глид, пожирая брюнетку взглядом.
— Меня зовут Илисса. А что такое «сержант»?
— Вроде шишки на ровном месте. Я только передаю парням приказы, кому что делать.
Ее глаза широко раскрылись.
— Неужели люди действительно позволяют другим людям указывать себе, что им делать и как?
— Разумеется. Как же иначе?
— Мне это кажется диким. — Девушка перевела взгляд на Гаррисона. — А твоего имени я так и не узнаю?
— Джим.
— Мэтт подходил к вам?
— Да. И отказался нас обслуживать.
Она передернула полными плечиками.
— Это его право. Каждый человек имеет право отказаться. На то и свобода.
— У нас такая свобода называется бунтом.
— Не будь ребенком, — упрекнула девушка инженера и поднялась со стула. — Подождите здесь. Я пойду поговорю с Сетом.
— Ничего не понимаю, — сказал Глид, когда Илисса отошла. — Судя по тому, что говорил толстяк в лавке, нас все должны игнорировать, пока мы не дадим деру с тоски. Но эта дамочка ведет себя дружелюбно. Она не ганд.
— Ошибаешься, — возразил Гаррисон. — Она просто пользуется своим правом сказать: «Нет, и точка».
— Верно! Я об этом и не подумал. Они могут его применить, как им нравится.
— Конечно, — инженер снизил голос. — Тихо, она идет обратно.
Сев снова за столик, девушка поправила прическу и сказала:
— Сет лично вас обслужит.
— Еще один предатель, — усмехнулся Глид.
— Но с условием, — продолжала она, — что вы оба поговорите с ним перед уходом.
— Цена подходящая, — решил Гаррисон. — Но это значит, что тебе придется погашать обед за нас троих своими обами?
— Нет, только за себя.
— Как так?
— У Сета свои соображения. Он такого же мнения об антигандах, как и все остальные, но обладает склонностью к миссионерству. Он не согласен с тем, что всех антигандов нужно игнорировать. По его мнению, так можно относиться только к слишком глупым и упрямым, кого не перевоспитаешь. Сет уверен, что каждый разумный антиганд является потенциальным гандом.
— Да что это такое «ганд»? — вопросил Гаррисон.
— Обитатель нашего мира.
— Но от чего происходит это слово?
— От имени Ганди.
Гаррисон наморщил лоб.
— Это еще кто?
— Человек, который изобрел Оружие.
— Никогда о нем и не слышал.
— Меня это не удивляет, — заметила Илисса.
— Не удивляет? — Гаррисон почувствовал раздражение. — Позволь тебе заметить, что в наше время на Терре все получают такое образование…
— Успокойся, Джим. Я просто хотела сказать, что это имя наверняка вычеркнуто из ваших учебников истории. Оно могла вызвать у вас нежелательные настроения. Поэтому меня и не удивляет, что ты о нем не слышал. Не можешь же ты знать того, чему тебя никогда не учили.
— Если ты подразумеваешь, что на Терре история подвергается цензуре, то я в это не верю.
— Это твое право, верить или нет. На то и свобода.
— До известной степени. У человека есть обязанности, отказываться от которых он не имеет права.
— Да? А кто определяет ему эти обязанности — он сам или другие?
— По большей части люди, стоящие выше его.
— Ни один человек не может стоять выше другого. Ни один человек не имеет права указывать другому, в чем состоят его обязанности. Если на Терре кто-то обладает подобной идиотской властью, то только потому, что идиоты это ему позволяют. Они боятся свободы. Они предпочитают получить указания. Они любят выполнять приказы. Ну и люди!
— Мне бы не следовало тебя слушать, — вмешался в разговор Глид. Его дубленое лицо горело. — Ты настолько вредная, насколько хорошенькая.
— Боишься своих собственных мыслей, — уколола она, подчеркнуто игнорируя комплимент.
Глид покраснел еще больше.
— Никогда в жизни. Но я…
Он не договорил, потому что появился Сет и поставил на стол три полные тарелки.
— После обеда поговорим, — напомнил Сет. — Мне вам надо кое-что сказать.
Сет подсел к их столику, как только они кончили есть.
— Что вы уже знаете?
— Они уже знают достаточно, чтобы поспорить, — вставила Илисса. — Они беспокоятся об обязанностях, о том, кто их определяет и кто выполняет.
— И не без оснований, — парировал Гаррисон. — Вы ведь тоже не можете этого избежать.
— То есть? — спросил Сет.
— Ваш мир держится на какой-то странной системе обмена обязательствами. Но что заставит человека гасить об, если он не будет это считать своим долгом?
— Долг здесь ни при чем, — ответил Сет. — А если и возникает вопрос о долге, то каждый определяет его для себя сам. Было бы в высшей степени возмутительной наглостью со стороны одного человека напоминать об этом другому, а одному приказывать другому — просто неслыханно.
— Так можно очень хорошо устроиться, — перебил его Глид. — Как вы справитесь с гражданином, у которого совсем нет совести?
— Проще пареной репы.
— Расскажи им сказочку о Ленивом Джеке, — предложила Илисса.
— Это детская сказочка, — пояснил Сет. — Ее все детишки наизусть знают. Классика вроде как… как… — Он сморщил лоб. — Совсем забыл сказки, которые привезли пионеры.
— Красная Шапочка, — подсказал Гаррисон.
— Вот-вот, — благодарно кивнул Сет.
Он провел языком по губам и начал рассказ:
— Этого Ленивого Джека привезли сюда с Терры ребенком, он вырос в нашем новом мире, изучил нашу экономическую систему и решил, что он всех перехитрит. Он решил стать хапугой. Мы так называем тех, кто хватает обы и пальцем не шевелит, чтобы их погасить или дать другим иметь об на себя. Человек, который брать берет, а давать не хочет. Ну так вот, до шестнадцати лет это ему сходило с рук. Он ведь был ребенком. А у детей всегда есть к этому склонность. Мы это понимаем и делаем определенные скидки. Но после шестнадцати он влип.
— Каким образом? — спросил Гаррисон, которого сказочка заинтересовала больше, чем он хотел показать.
— Он хапал все, что попадалось под руку. Еду, одежду. А городки у нас небольшие, в них все друг друга знают. Месяца через три Джек стал известен как самый настоящий хапуга. И куда бы он ни пришел, везде получал отказ. Ни еды, ни крова, ни друзей. Проголодавшись, он вломился ночью в чью-то кладовую и в первый раз за неделю поел по-человечески.
— И как его наказали за это?
— А никак. Ничего ему не сделали.
— Но безнаказанность наверняка только поощрила его.
— Да нет, — усмехнулся Сет. — Люди просто стали все запирать. В конце концов ему пришлось перебраться в другой город.
— Чтобы там начать все сначала, — сказал Гаррисон.
— На некоторое время… А потом пришлось перебираться в третий город, в четвертый, в двадцатый. Он был слишком упрям, чтобы делать выводы.
— Но ведь он устроился, — сказал Гаррисон. — Брал все, что надо, и передвигался с места на место.
— Не совсем. Городки у нас, как я говорил, маленькие. Люди часто ездят друг к другу в гости. Все всё знают. — Сет перегнулся через стол и сказал выразительно: — До двадцати лет Джек кое-как протянул, а затем…
— Затем?
— Он пытался прожить некоторое время в лесу на подножном корму. А потом его нашли висящим на дереве. Одиночество и презрение к самому себе погубили его. Вот что случилось с Ленивым Джеком, хапугой.
— У нас на Терре людей за лень не вешают, — сказал Глид.
— У нас тоже. Им предоставляют свободу сделать это самим. — Сет обвел собеседников проницательным взглядом и продолжал: — Но пусть вас это не беспокоит. За всю мою жизнь я не припомню, чтобы случалось что-либо подобное. Люди уважают свои обязательства в силу экономической необходимости, а не из чувства долга. Никто никому не приказывает, никто никого не заставляет, но сам по себе образ жизни на нашей планете содержит в себе определенное принуждение. Либо будешь играть по правилам, либо пострадаешь. А страдать никому не хочется, даже дуракам.
— Похоже, что ты прав, — вставил Гаррисон, ум которого в эту минуту напряженно упражнял свои способности.
— Не похоже, а наверняка, — заверил его Сет. — Но я хотел с вами поговорить о более важном. Скажите, чего вы хотите больше всего в жизни?
Не задумываясь, Глид ответил:
— Путешествовать по космосу, оставаясь целым и невредимым.
— И я тоже, — сказал Гаррисон.
— Так я и думал. Но вы не можете остаться во флоте на веки вечные. Все рано или поздно приходит к концу. Что потом?
Гаррисон заерзал обеспокоенно.
— Я не люблю об этом думать.
— Но ведь рано или поздно придется, — сказал Сет. — Сколько тебе осталось летать?
— Четыре с половиной года.
Сет перевел взгляд на Глида.
— А мне три.
— Немного, — заметил Сет. — Значит, когда вы доберетесь обратно до Терры, для вас это будет концом пути?
— Для меня — да, — признался Глид, которому эта мысль никакой радости не доставляла.
— Чем старше становишься, тем быстрее бежит время Однако ты будешь еще относительно молод, когда уйдешь в отставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11