И наступит день, когда…
– Когда что? Шарман не ответила.
– Демагогию порешь – в точности как этот маньяк, Чокнутый Кошак. Вот погоди, кто-нибудь стуканет – попадешь в кутузку.
Шарман встала:
– А мне плевать. Мы готовы сражаться за то, во что верим.
Большой Едок оборвал наш спор:
– Кор-би, зачем ты поз-вал меня?
– Ах да. Пора новую пилюлю пробовать. – Я открыл полученный от капитана Озтюрка пакет.
Большой Едок удивился:
– Поче-му сей-час? Мало дней про-шло.
– Сам знаю, что мало. Это особенная таблетка. Защита.
– За-щита? – Большой Едок взъярился: – Кто хочет зла стае?
– Бешеная помесь. – Я пропустил мимо ушей возмущенное фырканье Шарман.
Подумав, Большой Едок решил:
– Я дру-гих приве-ду.
Он исчез под водой, а мы с Шарман остались ждать. Вскоре подвалила стая Едоков.
Большинство Кормильцев – лентяи, они просто сигналят о доставке таблеток и выкладывают их на пирсе – по одной на каждую озерную корову. И если кто-нибудь не получит свою порцию или ошибка в программе вскоре вызовет смерть от внутренних кровоизлияний и тахикардии, Кормилец переживать не будет. Да и чего переживать из-за каких-то помесей? Всегда можно новых наделать.
Но это не по мне. Я своих подопечных всегда кормлю в индивидуальном порядке. К работе отношусь ответственно.
И вот, пока Большой Едок чинно наблюдал издали (он всегда получает дозу последним, заботится о том, чтобы никто в стае не остался обделенным), я одну за другой побросал новые таблетки ламантриям. А они появлялись, проглатывали и исчезали, и казалось, этой демонстрации усатых морд не будет конца.
Я покормил уже половину стаи (двадцать минут, пятьдесят ламантрий), как вдруг заметил краешком глаза молоденькую озерную корову, она приблизилась к Большому Едоку и что-то ему пропищала. Он выслушал и подплыл к пирсу.
И тут произошло нечто немыслимое – Большой Едок ударил меня по ладони, и оставшиеся таблетки полетели в воду.
– Пло-хие таб-летки, – заявил он. – Ко-ровы будут без ума.
– Чего? – растерялся я. – Ты что имеешь в виду?
– Ко-ровы не поплы-вут домой. Поплы-вут на Восьмую ста-нцию.
Восьмая станция – один из искусственных островов, насыпанных в озере Мич в разгаре войны с гиасальвинией. Он уже много лет заброшен, там ничего интересного нет, кроме многочисленных граффити в одном местечке, где в хорошую погоду устраивают пикники.
– Ну, Большой, ты даешь! Вот уж чего не ждал от тебя…
– Боль-шой Едок дол-жен плыть. Дол-жен помочь боль-ным.
– Нет! Погоди! Можно мне с тобой?
Я запрыгнул на реактивные санки. Шарман плюхнулась в седло позади меня.
– Шарм…
– Молчи! Сам хотел, чтобы я с тобой поехала. Только-только интересное началось – неужели ты меня бросишь?
Большой Едок уже поплыл. У меня не было времени на споры.
Я ввел пароль в процессор реасанок и врубил тягу. Мы понеслись по воде, ну в точности Нептун с дочкой, и быстро обогнали Едоков.
А вскоре показалась Восьмая станция, островок в редких пятнышках обветшалых построек, заросших плющом-вощом и прочим бурьяном, чьи семена принесло сюда ветром рьяным.
Когда мы приблизились, удалось все разглядеть как следует. И вот что было обнаружено нами с расстояния нескольких метров от берега: ламантрии лежали на старом причале-пандусе, а вокруг них какие-то типы возились с лямками и пряжками.
Шарман узнала их прежде меня.
– Это же Тараканы!
Увиденное мне не понравилось. Я успел повернуть на сто восемьдесят, назад махнул, но тут – стрельба, и я струхнул.
– На берег! Живо! – заорал вооруженный Таракан. Я снова развернул реасанки и высадился. Шарман подбежала к крикливому Таракану.
– Долгоносик?..
Тот нарочито тщательно оглядел мою сестру через оптический прицел. Ствол винтовки – изделия фирмы Ортоптера» – тоже смотрел на нас. Сопротивление бесполезно. Рыпнешься – продырявит дурака, как несчастного жука.
– Вот что, Шарман, я не знаю, что ты тут делаешь, – проговорил Таракан в блистающем крылатом панцире. – не знаю, как ты нас нашла и с какой целью – помочь или помешать. Но мы не допустим, чтобы ты расстроила наши планы. Этим трансгенам больше не быть рабами!
– Что вы собираетесь с ними сделать? – спросил я.
Долгоносик присмотрелся к моей форме.
– А, парнишка из Депобщраба. Шарман, это небось твой братец. Кажется, мы были правы, когда решили не привлекать тебя к операции.
– К какой операции?
– Здешних трансгенов обработал сам Чокнутый Кошак. Новый троп. Теперь они будут выполнять тщательно разработанные инструкции, каждую строго в назначенное время. Все до одного возьмут ранцы со взрывчаткой и отправятся в реку Чикаго. Мы взорвем все коммунальные туннели под рекой и затопим Петлю. И тогда кранты всему киберобеспечению города.
– А как же бедные Едоки?.. – пролепетала Шарман.
– Это малая жертва, чтобы освободить все племя.
– Нет! – закричал я.
– Вредить людям – это нормально, – попыталась разубедить Долгоносика Шарман. – Они заслуживают. Но зачем губить помесей?
– Поздно. Операция начата, ничего уже не отменить. Нам придется взорвать заряды, как только они прибудут на место. Медлить рискованно – взрывчатку могут обнаружить. А значит, коровы не успеют бежать. Ну и что с того, что погибнут? Главное – мы победим. А ну-ка, оба – вон туда, к стенке.
Ох-ох, неважнецкие наши дела. Похоже, этим Тараканам не нужны свидетели…
И тут началось!
Озерная корова – это, конечно, не дельфин, но она способна плыть с чудовищной скоростью и выпрыгивать из воды на изрядную высоту. Оставшиеся в здравом уме Едоки взлетали и падали на скользкий склон, и в каждой ламантрии было не меньше ста килограммов. Они обрушились на Тараканов как девятый вал, спасая своего Кормильца. Сбили Жуков с ног, примяли к мокрому органобетону.
Я бросился к подлецу Долгонсику, пинком расколол его панцирь и ухмыльнулся: ружье у меня, теперь я здесь командую!
Подбежав к воде, я нашел знакомую голову.
– Кор-би, – проговорил Большой Едок, – это от них нам нуж-на за-щита?
– Уже не нужна, Большой. Как-нибудь обойдемся. Вы уже догадались – в темном кабинете капитана Озтюрка я разговаривал не с кем иным, как с Чокнутым Кошаком. При этом и бедняга Оззи присутствовал, вернее, его труп.
Негодяй неспроста выбрал меня. Он знал, что с перчатками я не работаю, что у меня мозги не в порядке, а значит, не хватит соображалки разгадать его коварный план. Да только не учел прохвост, что я не прост: к работе своей не отношусь формально, все делаю четко, правильно и нормально.
Немногие люди могут похвастаться тем, что побывали в одной комнате со знаменитым трансгеном-террористом и ушли живыми. Какое-то время обо мне метаме-диум трубил – мол, скромный юный герой в синем с золотом, спаситель города и все такое. И кажется вполне естественным, что начальство КЕ повысило меня в должности – мне досталась работа Хана.
Что же до Шарлотты, то она полностью разочаровалась в Тараканах, а поскольку в Корпусе Едоков появилась кадетская вакансия, да к тому же я вышел в начальники…
Ну а вы теперь знаете, каково живется инвалидам в городе Чикаго.
Шунт
Я сидел у себя в офисе и скучал, как скучает в пасмурный день сборщик урожая на нью-мексиканской солнечной ферме. Два месяца безделья – с ума можно сойти. Любой клиент бы мне сейчас сгодился, даже самый завалящий. Хотя бы разъем-папа, ищущий сбежавшую разъем-маму. Хотя бы геронт, жаждущий подключиться к полузаконному, недолицензированному суперхитовому мечтарику «Голден эйдж». (У «Вудстока» в этом году юбилей – столетие со дня основания фирмы, и в честь события выпущен ностальгический вирт-альбом, специально для еще не покинувших сей мир фанатов ретро-стиля.) Хотя бы десятилетний шкет, которому не терпится получить гражданские права, и он готов пробираться через лазейки в законодательстве. (Парламент САС только что понизил возрастной ценз до двенадцати лет, но даже этот предел уже подвергается натиску новейших тропов.) Хотя бы огорченная и разгневанная супруга, что мечтает задать взбучку мужу, подозреваемому в недельной оргии с гермами. Все они побывали у меня в разное время, и когда-нибудь появятся новые клиенты, тут не может быть никаких сомнений. И я, как встарь, буду брать деньги и выполнять заказы, не задавая лишних вопросов. При моих-то более чем скромных доходах нельзя быть слишком разборчивым.
И тут я спохватился, что сейчас нет особых причин беспокоиться об этической стороне моей профессии. Уже полдня прошло, и вторая половина вряд ли будет веселей, чем дебаты между кандидатами от зеленых и консерваторов на пост губернатора Кубы. Иначе говоря, день ничем не отличим от шестидесяти предыдущих.
За самомоющимися окнами (у домов новых серий тьма достоинств, но вот вопрос: долго ли еще я смогу платить за офис?) над рекой Чарлз сверкало солнце. На противоположном берегу высился построенный силикробами черный купол – десять лет назад власти возвели его над Массачусетским Технологическим, когда явилась Большая Серая Сикараха. На самом деле это не полушарие – стены купола уходят под землю, образуя полностью замкнутую сферу. Она была создана всего-то навсего за сутки, а вид такой, будто ее строили много месяцев. Помню, как я смотрел этот «спектакль» из своей «ложи». Все подразделения силовых структур САС, управляемые высшими копами и лепилами, отражали натиск бешеной жизни: против щупальцев и усиков – брандспойты и струи энзимовой взвеси. Когда ферменты растворили все, что появилось на поверхности земли, в дело вступили силикробы, они-то и создали шар-саркофаг. И теперь один Бог ведает, что происходит внутри – не было времени установить там датчики. Зато снаружи купол охраняется хорошо – круглосуточно барражируют полицейские в летающих клетках. Что ж, бывают обстоятельства, с которыми ты вынужден смириться.
Я уже подумывал насчет откупорить пивчик-живчик и растрировать какую-нибудь трехмерку (от безделья обзавелся привычкой смотреть дневные игры, особенно «Твоя жизнь он-лайн»), как вдруг услышал шаги в коридоре за дверью. Поспешно убрав ноги со стола, я попытался сделать вид, будто работы у меня побольше, чем у четырехрукого бармена в вечерний час.
Неизвестный не прошел мимо двери, как сделали многие до него. Раздался стук.
Я глянул на охранный экран и увиденным остался удовлетворен.
– Прошу.
Сработал замок, дверь распахнулась.
На посетительнице был очень стильный костюм – кислотные фиолетовый и оранжевый цвета. Пиджак с асимметричными лацканами, отороченными голубой искусственнорощенной норкой; к большему отвороту приколота орхидения – она бросилась мне в глаза с шести футов. Юбка слева доставала до лодыжки, зато правая нога была обнажена целиком. Хромовые котурны добавляли к росту четыре дюйма. Вьющиеся черные волосы были уложены в высокую прическу, а на лоб падал светлый локон. Канареечно-желтые радужки, маленький плотно сжатый рот. На щеке миниатюрный любовный рубчик в виде астрологического символа Венеры.
– Нельзя ли зашторить окна? – спросила она,
– Леди, но ведь мы на сороковом этаже…
– Откуда вам знать, что напротив нет оптики? Сейчас нанокамеры где только не попадаются. Закройте окна, пожалуйста.
Я пожал плечами и скомандовал:
– Шторы.
Полотна непрозрачного пьезопластика, свернутые в рулоны по верхним краям окон, поползли по стеклу под действием слабого электрического тока. Я прибавил света и сказал:
– Присаживайтесь. Могу я вам предложить чего-нибудь выпить?
Она села и положила обнаженную правую ногу на левую. Я увидел татун на бедре – пантера. Раз в полминуты кошка раскрывала пасть в беззвучном рыке.
– Благодарю. Я бы предпочла шипучку-кипучку, если у вас найдется.
Я дал пинка заснувшей у меня в ногах помеси:
– Хомяк, проснись! У нас посетитель.
Хомяк открыл глаза, проморгался, расправил усы и молвил:
– Сэр, нужны ли вам мои услуги?
– Угадал, тупой трансген. Живо неси мне пивчик-живчик, а для леди – шипучку-кипучку.
Хомяк встал, надел короткую безрукавку, прошел к магнитному мини-холодильнику, принес напитки и спросил:
– Сэр, разве было так уж необходимо будить меня?
– Да, лодырь ты этакий. Спи дальше.
Хомяк не преминул воспользоваться разрешением.
– Самый дешевый трансген, – пожаловался я гостье. Она помахала ладонью:
– Не важно. Меня зовут Женева Гиппельштиль-Имхаузен. Вы позволите взглянуть на вашу лицензию?
Я протянул карточку. Сейчас она показывала ксиву массачусетского частного детектива. Женева несколько раз сложила пополам и разогнула карточку – появились интерфейсы САС, «Еврокомм», МВФ, бразильская и орбитальная визы. Сложила в последний раз – увидела героя трехмерки «Секси-сиуксы», нагишом, в одной из его знаменитых поз. Выдержка Женевы была достойна восхищения. Ни один мускул не дрогнул на лице, лишь чуть-чуть порозовел любовный рубчик. Она мне вернула карточку со словами:
– Кажется, здесь есть все, что мне необходимо знать о вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Когда что? Шарман не ответила.
– Демагогию порешь – в точности как этот маньяк, Чокнутый Кошак. Вот погоди, кто-нибудь стуканет – попадешь в кутузку.
Шарман встала:
– А мне плевать. Мы готовы сражаться за то, во что верим.
Большой Едок оборвал наш спор:
– Кор-би, зачем ты поз-вал меня?
– Ах да. Пора новую пилюлю пробовать. – Я открыл полученный от капитана Озтюрка пакет.
Большой Едок удивился:
– Поче-му сей-час? Мало дней про-шло.
– Сам знаю, что мало. Это особенная таблетка. Защита.
– За-щита? – Большой Едок взъярился: – Кто хочет зла стае?
– Бешеная помесь. – Я пропустил мимо ушей возмущенное фырканье Шарман.
Подумав, Большой Едок решил:
– Я дру-гих приве-ду.
Он исчез под водой, а мы с Шарман остались ждать. Вскоре подвалила стая Едоков.
Большинство Кормильцев – лентяи, они просто сигналят о доставке таблеток и выкладывают их на пирсе – по одной на каждую озерную корову. И если кто-нибудь не получит свою порцию или ошибка в программе вскоре вызовет смерть от внутренних кровоизлияний и тахикардии, Кормилец переживать не будет. Да и чего переживать из-за каких-то помесей? Всегда можно новых наделать.
Но это не по мне. Я своих подопечных всегда кормлю в индивидуальном порядке. К работе отношусь ответственно.
И вот, пока Большой Едок чинно наблюдал издали (он всегда получает дозу последним, заботится о том, чтобы никто в стае не остался обделенным), я одну за другой побросал новые таблетки ламантриям. А они появлялись, проглатывали и исчезали, и казалось, этой демонстрации усатых морд не будет конца.
Я покормил уже половину стаи (двадцать минут, пятьдесят ламантрий), как вдруг заметил краешком глаза молоденькую озерную корову, она приблизилась к Большому Едоку и что-то ему пропищала. Он выслушал и подплыл к пирсу.
И тут произошло нечто немыслимое – Большой Едок ударил меня по ладони, и оставшиеся таблетки полетели в воду.
– Пло-хие таб-летки, – заявил он. – Ко-ровы будут без ума.
– Чего? – растерялся я. – Ты что имеешь в виду?
– Ко-ровы не поплы-вут домой. Поплы-вут на Восьмую ста-нцию.
Восьмая станция – один из искусственных островов, насыпанных в озере Мич в разгаре войны с гиасальвинией. Он уже много лет заброшен, там ничего интересного нет, кроме многочисленных граффити в одном местечке, где в хорошую погоду устраивают пикники.
– Ну, Большой, ты даешь! Вот уж чего не ждал от тебя…
– Боль-шой Едок дол-жен плыть. Дол-жен помочь боль-ным.
– Нет! Погоди! Можно мне с тобой?
Я запрыгнул на реактивные санки. Шарман плюхнулась в седло позади меня.
– Шарм…
– Молчи! Сам хотел, чтобы я с тобой поехала. Только-только интересное началось – неужели ты меня бросишь?
Большой Едок уже поплыл. У меня не было времени на споры.
Я ввел пароль в процессор реасанок и врубил тягу. Мы понеслись по воде, ну в точности Нептун с дочкой, и быстро обогнали Едоков.
А вскоре показалась Восьмая станция, островок в редких пятнышках обветшалых построек, заросших плющом-вощом и прочим бурьяном, чьи семена принесло сюда ветром рьяным.
Когда мы приблизились, удалось все разглядеть как следует. И вот что было обнаружено нами с расстояния нескольких метров от берега: ламантрии лежали на старом причале-пандусе, а вокруг них какие-то типы возились с лямками и пряжками.
Шарман узнала их прежде меня.
– Это же Тараканы!
Увиденное мне не понравилось. Я успел повернуть на сто восемьдесят, назад махнул, но тут – стрельба, и я струхнул.
– На берег! Живо! – заорал вооруженный Таракан. Я снова развернул реасанки и высадился. Шарман подбежала к крикливому Таракану.
– Долгоносик?..
Тот нарочито тщательно оглядел мою сестру через оптический прицел. Ствол винтовки – изделия фирмы Ортоптера» – тоже смотрел на нас. Сопротивление бесполезно. Рыпнешься – продырявит дурака, как несчастного жука.
– Вот что, Шарман, я не знаю, что ты тут делаешь, – проговорил Таракан в блистающем крылатом панцире. – не знаю, как ты нас нашла и с какой целью – помочь или помешать. Но мы не допустим, чтобы ты расстроила наши планы. Этим трансгенам больше не быть рабами!
– Что вы собираетесь с ними сделать? – спросил я.
Долгоносик присмотрелся к моей форме.
– А, парнишка из Депобщраба. Шарман, это небось твой братец. Кажется, мы были правы, когда решили не привлекать тебя к операции.
– К какой операции?
– Здешних трансгенов обработал сам Чокнутый Кошак. Новый троп. Теперь они будут выполнять тщательно разработанные инструкции, каждую строго в назначенное время. Все до одного возьмут ранцы со взрывчаткой и отправятся в реку Чикаго. Мы взорвем все коммунальные туннели под рекой и затопим Петлю. И тогда кранты всему киберобеспечению города.
– А как же бедные Едоки?.. – пролепетала Шарман.
– Это малая жертва, чтобы освободить все племя.
– Нет! – закричал я.
– Вредить людям – это нормально, – попыталась разубедить Долгоносика Шарман. – Они заслуживают. Но зачем губить помесей?
– Поздно. Операция начата, ничего уже не отменить. Нам придется взорвать заряды, как только они прибудут на место. Медлить рискованно – взрывчатку могут обнаружить. А значит, коровы не успеют бежать. Ну и что с того, что погибнут? Главное – мы победим. А ну-ка, оба – вон туда, к стенке.
Ох-ох, неважнецкие наши дела. Похоже, этим Тараканам не нужны свидетели…
И тут началось!
Озерная корова – это, конечно, не дельфин, но она способна плыть с чудовищной скоростью и выпрыгивать из воды на изрядную высоту. Оставшиеся в здравом уме Едоки взлетали и падали на скользкий склон, и в каждой ламантрии было не меньше ста килограммов. Они обрушились на Тараканов как девятый вал, спасая своего Кормильца. Сбили Жуков с ног, примяли к мокрому органобетону.
Я бросился к подлецу Долгонсику, пинком расколол его панцирь и ухмыльнулся: ружье у меня, теперь я здесь командую!
Подбежав к воде, я нашел знакомую голову.
– Кор-би, – проговорил Большой Едок, – это от них нам нуж-на за-щита?
– Уже не нужна, Большой. Как-нибудь обойдемся. Вы уже догадались – в темном кабинете капитана Озтюрка я разговаривал не с кем иным, как с Чокнутым Кошаком. При этом и бедняга Оззи присутствовал, вернее, его труп.
Негодяй неспроста выбрал меня. Он знал, что с перчатками я не работаю, что у меня мозги не в порядке, а значит, не хватит соображалки разгадать его коварный план. Да только не учел прохвост, что я не прост: к работе своей не отношусь формально, все делаю четко, правильно и нормально.
Немногие люди могут похвастаться тем, что побывали в одной комнате со знаменитым трансгеном-террористом и ушли живыми. Какое-то время обо мне метаме-диум трубил – мол, скромный юный герой в синем с золотом, спаситель города и все такое. И кажется вполне естественным, что начальство КЕ повысило меня в должности – мне досталась работа Хана.
Что же до Шарлотты, то она полностью разочаровалась в Тараканах, а поскольку в Корпусе Едоков появилась кадетская вакансия, да к тому же я вышел в начальники…
Ну а вы теперь знаете, каково живется инвалидам в городе Чикаго.
Шунт
Я сидел у себя в офисе и скучал, как скучает в пасмурный день сборщик урожая на нью-мексиканской солнечной ферме. Два месяца безделья – с ума можно сойти. Любой клиент бы мне сейчас сгодился, даже самый завалящий. Хотя бы разъем-папа, ищущий сбежавшую разъем-маму. Хотя бы геронт, жаждущий подключиться к полузаконному, недолицензированному суперхитовому мечтарику «Голден эйдж». (У «Вудстока» в этом году юбилей – столетие со дня основания фирмы, и в честь события выпущен ностальгический вирт-альбом, специально для еще не покинувших сей мир фанатов ретро-стиля.) Хотя бы десятилетний шкет, которому не терпится получить гражданские права, и он готов пробираться через лазейки в законодательстве. (Парламент САС только что понизил возрастной ценз до двенадцати лет, но даже этот предел уже подвергается натиску новейших тропов.) Хотя бы огорченная и разгневанная супруга, что мечтает задать взбучку мужу, подозреваемому в недельной оргии с гермами. Все они побывали у меня в разное время, и когда-нибудь появятся новые клиенты, тут не может быть никаких сомнений. И я, как встарь, буду брать деньги и выполнять заказы, не задавая лишних вопросов. При моих-то более чем скромных доходах нельзя быть слишком разборчивым.
И тут я спохватился, что сейчас нет особых причин беспокоиться об этической стороне моей профессии. Уже полдня прошло, и вторая половина вряд ли будет веселей, чем дебаты между кандидатами от зеленых и консерваторов на пост губернатора Кубы. Иначе говоря, день ничем не отличим от шестидесяти предыдущих.
За самомоющимися окнами (у домов новых серий тьма достоинств, но вот вопрос: долго ли еще я смогу платить за офис?) над рекой Чарлз сверкало солнце. На противоположном берегу высился построенный силикробами черный купол – десять лет назад власти возвели его над Массачусетским Технологическим, когда явилась Большая Серая Сикараха. На самом деле это не полушарие – стены купола уходят под землю, образуя полностью замкнутую сферу. Она была создана всего-то навсего за сутки, а вид такой, будто ее строили много месяцев. Помню, как я смотрел этот «спектакль» из своей «ложи». Все подразделения силовых структур САС, управляемые высшими копами и лепилами, отражали натиск бешеной жизни: против щупальцев и усиков – брандспойты и струи энзимовой взвеси. Когда ферменты растворили все, что появилось на поверхности земли, в дело вступили силикробы, они-то и создали шар-саркофаг. И теперь один Бог ведает, что происходит внутри – не было времени установить там датчики. Зато снаружи купол охраняется хорошо – круглосуточно барражируют полицейские в летающих клетках. Что ж, бывают обстоятельства, с которыми ты вынужден смириться.
Я уже подумывал насчет откупорить пивчик-живчик и растрировать какую-нибудь трехмерку (от безделья обзавелся привычкой смотреть дневные игры, особенно «Твоя жизнь он-лайн»), как вдруг услышал шаги в коридоре за дверью. Поспешно убрав ноги со стола, я попытался сделать вид, будто работы у меня побольше, чем у четырехрукого бармена в вечерний час.
Неизвестный не прошел мимо двери, как сделали многие до него. Раздался стук.
Я глянул на охранный экран и увиденным остался удовлетворен.
– Прошу.
Сработал замок, дверь распахнулась.
На посетительнице был очень стильный костюм – кислотные фиолетовый и оранжевый цвета. Пиджак с асимметричными лацканами, отороченными голубой искусственнорощенной норкой; к большему отвороту приколота орхидения – она бросилась мне в глаза с шести футов. Юбка слева доставала до лодыжки, зато правая нога была обнажена целиком. Хромовые котурны добавляли к росту четыре дюйма. Вьющиеся черные волосы были уложены в высокую прическу, а на лоб падал светлый локон. Канареечно-желтые радужки, маленький плотно сжатый рот. На щеке миниатюрный любовный рубчик в виде астрологического символа Венеры.
– Нельзя ли зашторить окна? – спросила она,
– Леди, но ведь мы на сороковом этаже…
– Откуда вам знать, что напротив нет оптики? Сейчас нанокамеры где только не попадаются. Закройте окна, пожалуйста.
Я пожал плечами и скомандовал:
– Шторы.
Полотна непрозрачного пьезопластика, свернутые в рулоны по верхним краям окон, поползли по стеклу под действием слабого электрического тока. Я прибавил света и сказал:
– Присаживайтесь. Могу я вам предложить чего-нибудь выпить?
Она села и положила обнаженную правую ногу на левую. Я увидел татун на бедре – пантера. Раз в полминуты кошка раскрывала пасть в беззвучном рыке.
– Благодарю. Я бы предпочла шипучку-кипучку, если у вас найдется.
Я дал пинка заснувшей у меня в ногах помеси:
– Хомяк, проснись! У нас посетитель.
Хомяк открыл глаза, проморгался, расправил усы и молвил:
– Сэр, нужны ли вам мои услуги?
– Угадал, тупой трансген. Живо неси мне пивчик-живчик, а для леди – шипучку-кипучку.
Хомяк встал, надел короткую безрукавку, прошел к магнитному мини-холодильнику, принес напитки и спросил:
– Сэр, разве было так уж необходимо будить меня?
– Да, лодырь ты этакий. Спи дальше.
Хомяк не преминул воспользоваться разрешением.
– Самый дешевый трансген, – пожаловался я гостье. Она помахала ладонью:
– Не важно. Меня зовут Женева Гиппельштиль-Имхаузен. Вы позволите взглянуть на вашу лицензию?
Я протянул карточку. Сейчас она показывала ксиву массачусетского частного детектива. Женева несколько раз сложила пополам и разогнула карточку – появились интерфейсы САС, «Еврокомм», МВФ, бразильская и орбитальная визы. Сложила в последний раз – увидела героя трехмерки «Секси-сиуксы», нагишом, в одной из его знаменитых поз. Выдержка Женевы была достойна восхищения. Ни один мускул не дрогнул на лице, лишь чуть-чуть порозовел любовный рубчик. Она мне вернула карточку со словами:
– Кажется, здесь есть все, что мне необходимо знать о вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32