Дрожащими пальцами я взял карточку, вытер ладонью выступивший на лбу пот и судорожно сглотнул скопившуюся слюну.
- Вот он, большой ученый, один из самых великих лет тридцать назад. Когда-то я был его ассистентом. И даже любил его… - Голос Зибеля неожиданно сорвался.
Я взглянул на него - его руки дрожали. Почему? Вероятно, сейчас я выглядел так, как в то время выглядел мой отец. И, наверное, через тридцать-тридцать пять лет я буду его точной копией, я смотрел на свое собственное лицо, измененное годами волнений, забот раздумий. Я уже любил своего отца, как будто не было этих двадцати лет, как будто я рос на его глазах и каждый день он бывал со мной, учил меня говорить, ходить, писать. В одну минуту я вообразил себе другое детство, другую юность - совсем другое будущее.
- А он… о нас знает?
- Глупости! - нервно засмеялся Зибель. - Как он может знать? Да он такое бы устроил! Произошла катастрофа, мы кое-как подлатали его и взяли из его кожи сотню соматических клеток, столько, сколько нужно было для вашего рождения. Трудности начались потом, когда нужно было найти сто беременных женщин, извлечь их собственные зародыши и ввести вас. И еще труднее было через девять месяцев, когда мы постарались освободить их от чужого бремени, а они и не подозревали, что оно чужое.
- А эти наши матери? - Я старался тянуть время.
- Матери? Им было сказано, что у них родились мертвые дети.
- Но ведь они все разные?
- Если бы ты так не волновался, - заметил Зибель, - ты бы понял, что это не имеет никакого значения, ведь они выполняли лишь роль инкубатора. У вас есть только отец, и его вы повторяете во всем. Мы растили вас в условиях, в которых рано развиваются необходимые для науки качества. Просто сэкономили массу времени.
- Для кого?
Зибель улыбнулся и не счел нужным отвечать на мой вопрос. Просто и без всякого пафоса он сказал.
- Когда-то ваш отец сам занимался этим явлением - клонированием, но потом отказался.
- Почему?
- Испугался бессмертия… Мальчик мой, - его голос обволакивал лаской и нежностью, - мы стоим на пороге великого переворота, который изменит мир. Мы можем создавать людей по собственному желанию. Если нам нужна будет сотня таких, как ваш отец, мы их получим. Если нам потребуется, мы будем иметь сто Эйнштейнов, сто Ньютонов, можешь ли ты осознать неограниченные возможности клонирования людей. Ты только представь себе… Осознав свою великую миссию, они станут счастливыми.
- Счастливыми! - Я все больше ощетинивался. - А вы счастливы, доктор Зибель? И как вы думаете, я счастлив?
В этот момент вспыхнул экран в стене, появилось лицо молодой женщины, и ее мелодичный голос сообщил:
- Доктор Зибель, к генералу Крамеру. Вас ждут через пятнадцать минут.
- Принял! - Доктор Зибель нажал на какую-то кнопку, и экран погас. Руки доктора беспокойно шарили по письменному столу, а я внимательно следил за ними. - Пока сто таких ученых, как вы, стоят одной жизни, стоят жизни… Если бы с Еленой все было в порядке, я был бы самым счастливым человеком, а что до тебя, мой мальчик, с тобой покончено…
Его руки продолжали шарить по столу в поисках чего-то, чего не находили.
- Для великой миссии я не имею значения. - Я торопился выплеснуть свою злобу, пока меня не поглотил этот коварный пол, готовый разверзнуться под моими ногами в любую минуту, пока меня не ударила вольтовая дуга, которая в любую минуту могла вспыхнуть между стенами, пока меня не прикончило что-нибудь другое, о чем я не подозревал. - Но почему вы не создадите себе новую Елену Зибель тем же способом, каким сделали нас? И тогда вы были бы счастливы, не правда ли? Почему вы не создали снова вашу Елену?
Зибель схватился за голову. Он страшно побледнел - я ударил его по самому больному месту. Он хотел что-то сказать, но изо рта вырвался лишь хрип. Я смотрел на него и трезво рассуждал.
Если я хочу остаться в живых, я должен бежать. А я хотел жить. Именно сейчас хотел. Я осмотрелся, подошел поближе, схватил со стола микроскоп и со всей силой ударил им Зибеля по голове. Он сразу обмяк и замер. Я испугался, что убил его. Но доктор был жив, дышал. Я вздохнул с облегчением, мне совсем не нужно было его убивать, только бы добраться до остальных - и я в безопасности. Зибель никогда не посягнет на всех нас. Он не решится посягнуть…
Снова вспыхнул экран, и появилось лицо Хензега:
- Доктор Зибель, вас ждут у генерала Крамера. Вертолет приземляется. Я иду с вами.
Интересно, видел ли меня Хензег? Или же этот кабинет только поглощал информацию, не выпуская ее наружу? Лицо Хензега оставалось бесконечно спокойным, значит, он меня не видел.
У меня не было времени думать. С внутренней стороною замок был обычным, и это спасло меня - я тихо выскользнул из комнаты. Опасаясь встречи с Хензегом. Я быстро свернул в боковой коридор. Изо всех сил я старался идти спокойно, но сердце разрывалось в груди. И все же мне удалось укротить его и вернуться в аудиторию с непроницаемым лицом. Я занял одно из свободных мест, никто не понял, что это я также, как я сам никогда не знал точно, кто сидит рядом со мной. На руках мы носили браслеты с номерами, места в классных комнатах тоже были пронумерованы, но вопреки строгим правилам ни один из нас никогда не садился на определенное место. Это напоминало игру в прятки. Это был своеобразный бунт, скрытое несогласие, молчаливый протест против всех и вся. Каждый спал в своей постели и носил свою одежду, но только в целях гигиены. И в лаборатории каждый садился на свое место, но только потому, что этого требовали наши исследования. Что же касается чувств, которые мы испытывали друг к другу, то это была странная смесь любопытства, ненависти, любви и зависти. Мы рассматривали друг друга и беспомощно опускали глаза. Не было необходимости в именах. Теперь я знал мы были клонинги. А где-то далеко старый мужчина ни о чем не подозревал. И спал спокойно. Или его уже не было в живых?
Мне хотелось вскочить на стол и кричать, кричать до хрипоты, пока не раскрою ту тайну, которую я узнал. Слишком тяжела была эта ноша для одного! Мне хотелось растрясти эти одинаковые мозги, взорвать их, чтобы одним ударом перечеркнуть двадцатилетнюю работу Зибеля и все его безумные надежды. Каким несчастным я чувствовал себя в эту минуту несчастным и беспомощным - я должен был молчать. И быть один.
Вслед за мной в аудиторию вошел Хензег. Он выглядел обеспокоенным. Очевидно Зибель пришел в себя у него на руках, конечно, если Хензег знал о существовании тайного кабинета. Они не пошли на совещание и теперь Хензегу было известно и обо мне и о нашем разговоре… Хензег молчал и его молчание не предвещало ничего хорошего. Его взгляд скользил по нашим одинаковым лицам, но это ничего не давало. И он сам это понимал. Нас сотворили такими одинаковыми до ужаса одинаковыми с одинаковыми телами одинаковыми мыслями - и теперь все это обернулось против них самих. Попробуйте отыщите меня! И все же я не совсем такой, как остальные. Со мной была допущена ошибка. Это возможно - природа иной раз проделывает подобные шутки и на сто случаев всегда бывает одно исключение. Может быть одна из ста соматических клеток моего отца чем-то отличалась от остальных, но этого не установили даже самые точные аппараты. И я появился на свет, чтобы мешать вам.
Конечно, Зибель забил тревогу. Или Хензег сам… Нет! После обеда до того как нас повели на осмотр к доктору Андришу я спрятал украденную книгу в нашей библиотеке. Ничто не могло смутить меня ни запутанные тесты, ни чувствительные спирали и молоточки, ни сложные детекторы фиксирующие малейшее изменение пульса ни пронизывающий насквозь гипнотизирующий взгляд самого доктора Андриша. Ничто! Я думал о любви. Мне нужно было думать о любви или о чем бы то ни было, только не о Зибеле, и не о нашем разговоре. Но мысли о любви снова приводили меня в кабинет Зибеля. И в библиотеку, где была скрыта украденная книга. Я сделал над собой усилие чтобы направить мысли в другое русло. Наконец мне это удалось. Доктор Андриш долго осматривал меня, но так же долго он занимался и остальными, и это снова доказывало его бессилие. Я еще не успел по-настоящему испугаться, а он уже потерял ко мне интерес. Сомнения доктора вызвал другой. Я знал что его ожидает, сочувствовал ему но вынужден был молчать. Ради всех нас и ради тех кого еще не успели создать. Не должны были создать! Я смотрел, как ни о чем не подозревающего клонинга ведут к центральному лифту, а оттуда - к смерти. Я до крови закусил губу.
Потом обыскали наши комнаты. А потом взяли отпечатки пальцев.
- Зачем все это? - спросил один. - И чего только не придумают!
Мы с ним последними вышли из кабинета Андриша и задержались в маленьком вестибюле где во время осмотров обычно ожидали своей очереди. Это помещение отличалось от всех прочих какой-то особенно напряженной атмосферой как будто доктор Андриш заранее готовил нас к встрече с ним. Красный цвет коврового покрытия и обоев, отсутствие окон и струящийся со всех сторон красный свет возбуждали нас нервы натягивались как струны, а вокруг разносилось тонкое, едва уловимое жужжание. Сейчас из-за приоткрытой двери кабинета доносился голос Зибеля и мы не спешили возвращаться к себе.
- Не знаю, дружище. - Я сжал клонингу руку вслушиваясь в знакомый голос Зибеля.
- Какое совершенство! - В его голосе послышалось и восхищение и испуг.
- Даже отпечатки пальцев одинаковы! Но как же мы его найдем?
- Вы не должны были его упускать! - прошипел Хензег.
Теперь понятно Хензег контролировал не только нас, но и Зибеля. Клонинг все еще стоял рядом со мной. И вслушивался в их слова.
- Кого они упустили? - шепотом спросил он. - Скажи!
- Но ведь я обнаружил его! - самодовольно засмеялся доктор Андриш.
- А если это не он? - рассуждал непогрешимый Хензег. Я ненавидел его, но отдавал должное его уму.
- Не попытаться ли подключить девушек? И машины. Можно придумать что-нибудь в задачах над которыми они работают. Надо объявить особое положение. И обязательно предупредить генерала Крамера. А если придется…
- Не торопись! - Кажется, Зибель схватил его за руку, которую Хензег пытался высвободить. - Ты ведь знаешь, что для этого нужно согласие генерала Крамера и вышестоящего министерства и что только в крайнем случае если повредится герметизация во всех секторах или вспыхнет бунт только тогда.
- О чем они говорят? - допытывался клонинг.
- …конечно, в крайнем случае, но каков этот крайний случаи, буду решать я. Вы забываете, доктор Зибель, что каждый человек стремится к индивидуальности - продолжал Хензег. - Это погубило множество людей. И нации. Погубило целые народы, доктор Зибель, целые государства. Вы считали, что устранили индивидуальность. Сначала вы создали солдат. С ними нет проблем, можете создавать их сколько угодно. Но разве Спарта уцелела благодаря своим солдатам? С солдатами все просто, потому что они не рассуждают, только слепо подчиняются. А эти здесь? Вы использовали один из величайших умов эпохи, перехитрив его. Украли его открытие, от которого он сам отказался. А теперь один из его клонингов знает Правду. Вы поступили неблагоразумно, раскрыв ему…
- Но я думал сразу же ликвидировать его! - защищался Зибель. Он и не подозревал, что я, целый и невредимый, стою за дверью и внимательно слушаю.
- Все было в моих руках.
- Но вы упустили его, не так ли? - неумолимо продолжал Хензег. - Вам хотелось поиграть с ним, как кошке с мышкой. Вы забываете, что сейчас положение несколько иное. Нет больше ваших концентрационных лагерей с беззащитными жертвами. Чего вы добивались? Говорите! Вы будете отвечать! Возможно, нам придется уничтожить их всех. Я доложу генералу Крамеру, пусть он решает.
- Нет! - закричал Зибель. Его голос прогремел у самой двери, и мы испуганно прижались друг к другу. - Столько лет работы, мы не можем начинать все сначала!
- Вы не можете, доктор Зибель, а я могу.
- Нет, не можете… - Зибель медленно приходил в себя. - Ни вы, ни я. Мы создали целый научно-промышленный комплекс. Уже поздно, мы выращиваем солдат, химиков, биологов, кибернетиков. Вложены миллионы. И теперь все это уничтожить из-за одного? Нет, доктор Хензег. Мы выходили и из более трудных ситуаций.
- Ты понимаешь, что происходит? - упорно допрашивал меня клонинг, пока мы возвращались к себе. - Ты хоть что-нибудь понимаешь?
- Догадываюсь. А разве ты не понимаешь?
- Нет. Но ты мог бы мне объяснить, правда?
Клонинг ждал. Долго ждал. Я молчал и тянул его за собой в общую аудиторию для самостоятельных занятий.
- Если ты умеешь молчать, если будешь молчать, - сказал я. - Нам всем грозит опасность.
- Понимаю, - прошептал он. - Я сам… часто думал.
Я не верил ему. У меня в ушах все еще звучали слова Хензега, за спиной клонинга мне виделось лицо Хензега. Я должен быть осторожен, опасаться собственной тени. Но разве этот клонинг не моя тень? Разве у меня нет еще девяноста восьми теней? Одна уже исчезла, она оборачивалась назад и приказывала молчать, прежде чем раствориться в коридоре на пути к центральному лифту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
- Вот он, большой ученый, один из самых великих лет тридцать назад. Когда-то я был его ассистентом. И даже любил его… - Голос Зибеля неожиданно сорвался.
Я взглянул на него - его руки дрожали. Почему? Вероятно, сейчас я выглядел так, как в то время выглядел мой отец. И, наверное, через тридцать-тридцать пять лет я буду его точной копией, я смотрел на свое собственное лицо, измененное годами волнений, забот раздумий. Я уже любил своего отца, как будто не было этих двадцати лет, как будто я рос на его глазах и каждый день он бывал со мной, учил меня говорить, ходить, писать. В одну минуту я вообразил себе другое детство, другую юность - совсем другое будущее.
- А он… о нас знает?
- Глупости! - нервно засмеялся Зибель. - Как он может знать? Да он такое бы устроил! Произошла катастрофа, мы кое-как подлатали его и взяли из его кожи сотню соматических клеток, столько, сколько нужно было для вашего рождения. Трудности начались потом, когда нужно было найти сто беременных женщин, извлечь их собственные зародыши и ввести вас. И еще труднее было через девять месяцев, когда мы постарались освободить их от чужого бремени, а они и не подозревали, что оно чужое.
- А эти наши матери? - Я старался тянуть время.
- Матери? Им было сказано, что у них родились мертвые дети.
- Но ведь они все разные?
- Если бы ты так не волновался, - заметил Зибель, - ты бы понял, что это не имеет никакого значения, ведь они выполняли лишь роль инкубатора. У вас есть только отец, и его вы повторяете во всем. Мы растили вас в условиях, в которых рано развиваются необходимые для науки качества. Просто сэкономили массу времени.
- Для кого?
Зибель улыбнулся и не счел нужным отвечать на мой вопрос. Просто и без всякого пафоса он сказал.
- Когда-то ваш отец сам занимался этим явлением - клонированием, но потом отказался.
- Почему?
- Испугался бессмертия… Мальчик мой, - его голос обволакивал лаской и нежностью, - мы стоим на пороге великого переворота, который изменит мир. Мы можем создавать людей по собственному желанию. Если нам нужна будет сотня таких, как ваш отец, мы их получим. Если нам потребуется, мы будем иметь сто Эйнштейнов, сто Ньютонов, можешь ли ты осознать неограниченные возможности клонирования людей. Ты только представь себе… Осознав свою великую миссию, они станут счастливыми.
- Счастливыми! - Я все больше ощетинивался. - А вы счастливы, доктор Зибель? И как вы думаете, я счастлив?
В этот момент вспыхнул экран в стене, появилось лицо молодой женщины, и ее мелодичный голос сообщил:
- Доктор Зибель, к генералу Крамеру. Вас ждут через пятнадцать минут.
- Принял! - Доктор Зибель нажал на какую-то кнопку, и экран погас. Руки доктора беспокойно шарили по письменному столу, а я внимательно следил за ними. - Пока сто таких ученых, как вы, стоят одной жизни, стоят жизни… Если бы с Еленой все было в порядке, я был бы самым счастливым человеком, а что до тебя, мой мальчик, с тобой покончено…
Его руки продолжали шарить по столу в поисках чего-то, чего не находили.
- Для великой миссии я не имею значения. - Я торопился выплеснуть свою злобу, пока меня не поглотил этот коварный пол, готовый разверзнуться под моими ногами в любую минуту, пока меня не ударила вольтовая дуга, которая в любую минуту могла вспыхнуть между стенами, пока меня не прикончило что-нибудь другое, о чем я не подозревал. - Но почему вы не создадите себе новую Елену Зибель тем же способом, каким сделали нас? И тогда вы были бы счастливы, не правда ли? Почему вы не создали снова вашу Елену?
Зибель схватился за голову. Он страшно побледнел - я ударил его по самому больному месту. Он хотел что-то сказать, но изо рта вырвался лишь хрип. Я смотрел на него и трезво рассуждал.
Если я хочу остаться в живых, я должен бежать. А я хотел жить. Именно сейчас хотел. Я осмотрелся, подошел поближе, схватил со стола микроскоп и со всей силой ударил им Зибеля по голове. Он сразу обмяк и замер. Я испугался, что убил его. Но доктор был жив, дышал. Я вздохнул с облегчением, мне совсем не нужно было его убивать, только бы добраться до остальных - и я в безопасности. Зибель никогда не посягнет на всех нас. Он не решится посягнуть…
Снова вспыхнул экран, и появилось лицо Хензега:
- Доктор Зибель, вас ждут у генерала Крамера. Вертолет приземляется. Я иду с вами.
Интересно, видел ли меня Хензег? Или же этот кабинет только поглощал информацию, не выпуская ее наружу? Лицо Хензега оставалось бесконечно спокойным, значит, он меня не видел.
У меня не было времени думать. С внутренней стороною замок был обычным, и это спасло меня - я тихо выскользнул из комнаты. Опасаясь встречи с Хензегом. Я быстро свернул в боковой коридор. Изо всех сил я старался идти спокойно, но сердце разрывалось в груди. И все же мне удалось укротить его и вернуться в аудиторию с непроницаемым лицом. Я занял одно из свободных мест, никто не понял, что это я также, как я сам никогда не знал точно, кто сидит рядом со мной. На руках мы носили браслеты с номерами, места в классных комнатах тоже были пронумерованы, но вопреки строгим правилам ни один из нас никогда не садился на определенное место. Это напоминало игру в прятки. Это был своеобразный бунт, скрытое несогласие, молчаливый протест против всех и вся. Каждый спал в своей постели и носил свою одежду, но только в целях гигиены. И в лаборатории каждый садился на свое место, но только потому, что этого требовали наши исследования. Что же касается чувств, которые мы испытывали друг к другу, то это была странная смесь любопытства, ненависти, любви и зависти. Мы рассматривали друг друга и беспомощно опускали глаза. Не было необходимости в именах. Теперь я знал мы были клонинги. А где-то далеко старый мужчина ни о чем не подозревал. И спал спокойно. Или его уже не было в живых?
Мне хотелось вскочить на стол и кричать, кричать до хрипоты, пока не раскрою ту тайну, которую я узнал. Слишком тяжела была эта ноша для одного! Мне хотелось растрясти эти одинаковые мозги, взорвать их, чтобы одним ударом перечеркнуть двадцатилетнюю работу Зибеля и все его безумные надежды. Каким несчастным я чувствовал себя в эту минуту несчастным и беспомощным - я должен был молчать. И быть один.
Вслед за мной в аудиторию вошел Хензег. Он выглядел обеспокоенным. Очевидно Зибель пришел в себя у него на руках, конечно, если Хензег знал о существовании тайного кабинета. Они не пошли на совещание и теперь Хензегу было известно и обо мне и о нашем разговоре… Хензег молчал и его молчание не предвещало ничего хорошего. Его взгляд скользил по нашим одинаковым лицам, но это ничего не давало. И он сам это понимал. Нас сотворили такими одинаковыми до ужаса одинаковыми с одинаковыми телами одинаковыми мыслями - и теперь все это обернулось против них самих. Попробуйте отыщите меня! И все же я не совсем такой, как остальные. Со мной была допущена ошибка. Это возможно - природа иной раз проделывает подобные шутки и на сто случаев всегда бывает одно исключение. Может быть одна из ста соматических клеток моего отца чем-то отличалась от остальных, но этого не установили даже самые точные аппараты. И я появился на свет, чтобы мешать вам.
Конечно, Зибель забил тревогу. Или Хензег сам… Нет! После обеда до того как нас повели на осмотр к доктору Андришу я спрятал украденную книгу в нашей библиотеке. Ничто не могло смутить меня ни запутанные тесты, ни чувствительные спирали и молоточки, ни сложные детекторы фиксирующие малейшее изменение пульса ни пронизывающий насквозь гипнотизирующий взгляд самого доктора Андриша. Ничто! Я думал о любви. Мне нужно было думать о любви или о чем бы то ни было, только не о Зибеле, и не о нашем разговоре. Но мысли о любви снова приводили меня в кабинет Зибеля. И в библиотеку, где была скрыта украденная книга. Я сделал над собой усилие чтобы направить мысли в другое русло. Наконец мне это удалось. Доктор Андриш долго осматривал меня, но так же долго он занимался и остальными, и это снова доказывало его бессилие. Я еще не успел по-настоящему испугаться, а он уже потерял ко мне интерес. Сомнения доктора вызвал другой. Я знал что его ожидает, сочувствовал ему но вынужден был молчать. Ради всех нас и ради тех кого еще не успели создать. Не должны были создать! Я смотрел, как ни о чем не подозревающего клонинга ведут к центральному лифту, а оттуда - к смерти. Я до крови закусил губу.
Потом обыскали наши комнаты. А потом взяли отпечатки пальцев.
- Зачем все это? - спросил один. - И чего только не придумают!
Мы с ним последними вышли из кабинета Андриша и задержались в маленьком вестибюле где во время осмотров обычно ожидали своей очереди. Это помещение отличалось от всех прочих какой-то особенно напряженной атмосферой как будто доктор Андриш заранее готовил нас к встрече с ним. Красный цвет коврового покрытия и обоев, отсутствие окон и струящийся со всех сторон красный свет возбуждали нас нервы натягивались как струны, а вокруг разносилось тонкое, едва уловимое жужжание. Сейчас из-за приоткрытой двери кабинета доносился голос Зибеля и мы не спешили возвращаться к себе.
- Не знаю, дружище. - Я сжал клонингу руку вслушиваясь в знакомый голос Зибеля.
- Какое совершенство! - В его голосе послышалось и восхищение и испуг.
- Даже отпечатки пальцев одинаковы! Но как же мы его найдем?
- Вы не должны были его упускать! - прошипел Хензег.
Теперь понятно Хензег контролировал не только нас, но и Зибеля. Клонинг все еще стоял рядом со мной. И вслушивался в их слова.
- Кого они упустили? - шепотом спросил он. - Скажи!
- Но ведь я обнаружил его! - самодовольно засмеялся доктор Андриш.
- А если это не он? - рассуждал непогрешимый Хензег. Я ненавидел его, но отдавал должное его уму.
- Не попытаться ли подключить девушек? И машины. Можно придумать что-нибудь в задачах над которыми они работают. Надо объявить особое положение. И обязательно предупредить генерала Крамера. А если придется…
- Не торопись! - Кажется, Зибель схватил его за руку, которую Хензег пытался высвободить. - Ты ведь знаешь, что для этого нужно согласие генерала Крамера и вышестоящего министерства и что только в крайнем случае если повредится герметизация во всех секторах или вспыхнет бунт только тогда.
- О чем они говорят? - допытывался клонинг.
- …конечно, в крайнем случае, но каков этот крайний случаи, буду решать я. Вы забываете, доктор Зибель, что каждый человек стремится к индивидуальности - продолжал Хензег. - Это погубило множество людей. И нации. Погубило целые народы, доктор Зибель, целые государства. Вы считали, что устранили индивидуальность. Сначала вы создали солдат. С ними нет проблем, можете создавать их сколько угодно. Но разве Спарта уцелела благодаря своим солдатам? С солдатами все просто, потому что они не рассуждают, только слепо подчиняются. А эти здесь? Вы использовали один из величайших умов эпохи, перехитрив его. Украли его открытие, от которого он сам отказался. А теперь один из его клонингов знает Правду. Вы поступили неблагоразумно, раскрыв ему…
- Но я думал сразу же ликвидировать его! - защищался Зибель. Он и не подозревал, что я, целый и невредимый, стою за дверью и внимательно слушаю.
- Все было в моих руках.
- Но вы упустили его, не так ли? - неумолимо продолжал Хензег. - Вам хотелось поиграть с ним, как кошке с мышкой. Вы забываете, что сейчас положение несколько иное. Нет больше ваших концентрационных лагерей с беззащитными жертвами. Чего вы добивались? Говорите! Вы будете отвечать! Возможно, нам придется уничтожить их всех. Я доложу генералу Крамеру, пусть он решает.
- Нет! - закричал Зибель. Его голос прогремел у самой двери, и мы испуганно прижались друг к другу. - Столько лет работы, мы не можем начинать все сначала!
- Вы не можете, доктор Зибель, а я могу.
- Нет, не можете… - Зибель медленно приходил в себя. - Ни вы, ни я. Мы создали целый научно-промышленный комплекс. Уже поздно, мы выращиваем солдат, химиков, биологов, кибернетиков. Вложены миллионы. И теперь все это уничтожить из-за одного? Нет, доктор Хензег. Мы выходили и из более трудных ситуаций.
- Ты понимаешь, что происходит? - упорно допрашивал меня клонинг, пока мы возвращались к себе. - Ты хоть что-нибудь понимаешь?
- Догадываюсь. А разве ты не понимаешь?
- Нет. Но ты мог бы мне объяснить, правда?
Клонинг ждал. Долго ждал. Я молчал и тянул его за собой в общую аудиторию для самостоятельных занятий.
- Если ты умеешь молчать, если будешь молчать, - сказал я. - Нам всем грозит опасность.
- Понимаю, - прошептал он. - Я сам… часто думал.
Я не верил ему. У меня в ушах все еще звучали слова Хензега, за спиной клонинга мне виделось лицо Хензега. Я должен быть осторожен, опасаться собственной тени. Но разве этот клонинг не моя тень? Разве у меня нет еще девяноста восьми теней? Одна уже исчезла, она оборачивалась назад и приказывала молчать, прежде чем раствориться в коридоре на пути к центральному лифту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12