Хотя вокруг корабля был непрерывный день с постоянно светившим солнцем, на корабле регулярно чередовались дни и ночи. Человеческое тело требовало четкого режима, чередования дня и ночи, и его нарушение порождало определенные трудности. Поэтому-то весь корабль спал «ночью» и бодрствовал днем. Ночью не спали только члены экипажа, стоящие на посту.
Дон уснул, но в четыре часа утра по корабельному времени его разбудил настойчивый телефонный звонок. Он нашарил телефон, и на маленьком экране появилось лицо Дойле, секретаря генерала.
– Позовите сюда охранников, – произнес он. – Я хочу поговорить с ними.
Вначале Дон подумал отключить телефон. Позволить им передавать сообщения – нет, он не думал помогать им. Но он от этого ничего не выигрывал и даже не получал никакого удовольствия. Так что он направился к двери. Охранники были настороже, и один из них пристально следил за Доном, пока другой беседовал по телефону. Он все выслушал и повесил трубку.
– Они приказали доставить доктора в рубку, – сказал он. – Я доставлю его туда, а ты останешься здесь.
– Они не назвали причину? – спросил второй.
– Кто-то заболел. Берите свой маленький черный чемодан и пошли.
Дон промыл свои глаза и взял со стола аварийный комплект. Еще один случай лихорадки? Он задал себе вопрос, кто бы это мог быть, хотя и отдавал себе отчет, что это противоречит профессиональной этике, но он надеялся, что это генерал. Если убрать его с дороги, бунт, несомненно, утихнет. Дон зашагал в рубку с охранником, следующим за ним по пятам.
Стоящий на часах охранник распахнул двери рубки и жестом велел им войти. Первым, кого увидел войдя в рубку Дон, был Спаркс. Он лежал на полу, глаза его были закрыты, и он стонал, обхватив рукой живот. Доктор Угалде находился в капитанском кресле, а Дойле, сжимая в руке пистолет, находился у противоположной стены.
– Позаботьтесь о нем, – приказал Дойле. – Он болен. Он вдруг сложился и рухнул на пол. Я коснулся его лба и обнаружил, что у него жар.
Обычно лихорадка не начиналась таким образом, но с новой болезнью все было возможно. Дон опустился возле Спаркса на колени, открыв застежки своего саквояжа. Достав датчик анализатора, он провел тыльной стороной ладони по лбу Спаркса и удивился. Кожа Спаркса была холодной, а температура совершенно нормальной. Прежде чем Дон успел что-либо сказать, Спаркс открыл глаз и подмигнул Дону. В этот момент открылась дверь, и Дон опознал голос Курикки:
– Бросайте оружие, Дойле, и никому не будет причинено вреда.
Дон обернулся и увидел, что обстановка изменилась, словно на театральной сцене.
Курикка остановился в дверном проеме, толкая перед собой обезоруженного охранника из коридора. Он держал в руках большой черный автоматический пистолет, твердо нацеленный на Дойле. Угалде стоял сейчас за спиной второго охранника, прижав острие кухонного ножа к его шее.
– Бросай оружие! – прорычал Угалде голосом, резко отличавшимся от того, каким он обычно разговаривал. – Или я загоню нож тебе в глотку, и ты мгновенно умрешь.
Брусок лязгнул о палубу.
Дойле заколебался, смутился, перевел взгляд с одного на другого, затем поднял пистолет.
Пистолет старшины тут же выстрелил, и Дойле завыл от боли. Пистолет выпал из его пальцев, и он прижал окровавленную кисть к груди. Кровь медленно сочилась у него между пальцами.
Спаркс моментально поднялся на ноги и, немного поаплодировав, поднял с пола оружие.
Дон был потрясен.
– Курикка, как это ты устроил? – спросил он.
Старшина улыбнулся и опустил автомат.
– Благодарите доктора Угалде. Он все это придумал и руководил контрзаговором.
Сияющий от удовольствия Угалде слегка поклонился, когда взоры всех присутствующих обратились на него,
– В истории моей страны полно прецедентов. Генерал Бригс, введенный в заблуждение революционными традициями моих предков, обратился ко мне за помощью. Я принял его предложение, потому что он упустил из виду историю контрреволюции на моей родине.
Намного легче работать изнутри злонамеренной организации. Я присоединился и вошел к нему в доверие, а затем дождался ночи. Всегда следует учитывать, что любые движения всегда легче разрушить в самом начале, пока они еще не успели окрепнуть. Ну, а в этом случае нужно было, если вы извините меня за эти слова, лишь подождать удобного случая. Как только генерал ушел и оставил с оружием своего приближенного – Дойле, я понял, что нам пора атаковать. Телефонный звонок предупредил Курикку о его роли, чтобы поделиться со мной сведениями, где в капитанской каюте спрятано оружие. Хорошо хоть, что не все знают, что на борту любого космического корабля всегда имеется некоторое количество оружия на случай непредвиденных осложнений. Сумасшествия или чего-нибудь еще. Весьма предусмотрительно, знаете. Затем раз, два, три – Спаркс по сигналу падает и вас вызывают сюда. Прибывает старшина Курикка, и дело сделано.
– Не совсем. Вы все еще имеете дело со мной.
В дверях с побледневшим от гнева лицом стоял генерал Бригс.
Он шагнул в комнату и хладнокровно стал оглядываться по сторонам.
– Вы оказались неспособными скрыть этот маленький заговор, – сказал он. – Меня проинформировали о нем сразу же, как только доктор покинул лазарет. Всегда имелся шанс, что этот сумасшедший в припадке безумия попытается снова вернуть власть над судном. Этого не должно произойти.
Он указал назад на дверь, где ждало множество людей, вооруженных дубинами и стальными полосами.
– А теперь сложите свое оружие, и не будет никакого насилия. – Бригс даже снисходительно улыбнулся. – Сделайте это сразу, и не будет никакого кровопролития, никаких ответных мер. А сейчас – руки прочь от этого ружья!
Он поднял руку и двинулся к Курикке. Сразу же старшина поднял свой автомат и уставил ствол прямо в лоб генералу.
– Еще один шаг, и вы умрете.
Генерал остановился.
– Я хочу избежать кровопролития, – сказал он. – Это ваш последний шанс. В моем пистолете хватит пуль, чтобы перебить вас всех, и мы решительные люди.
Все в рубке не шевелясь следили друг за другом и за двумя людьми, вставшими один против другого.
– Этого не произойдет, Бригс, – сказал Дон властным и твердым тоном. – Вы обманщик, и вы это знаете. Жестокий, злобный и ничтожный человечишко и неуклюжий пират, к тому же. Никто не станет умирать ради вас. Я капитан этого корабля и обещаю отнестись снисходительно к лицам, если они тут же бросят оружие.
– Не слушайте его, – закричал трескучим от ярости голосом Бригс. Лицо его залила краска. – Хватайте их! Атакуйте!
Но слова Дона разрушили чары, и вооруженные люди заколебались. Они бы дрались за свои жизни, если бы от этого что-то изменилось. Если бы они могли выиграть. Но они не могли встать лицом к лицу с черной смертью, глядевшей из дула автомата Курикки. Они обеспокоенно переступали с ноги на ногу, поглядывая друг на друга, но никто из них не решался выступить вперед.
– Трусы! – прохрипел генерал Бригс. Он нагнулся и подхватил стальную плиту, брошенную ранее охранником. – Нет мужчин среди вас! Следуйте за мной, он не станет стрелять, хладнокровно убивая вас. Он еще больший трус, чем вы. – Генерал начал продвигаться вперед.
– Не стал бы, если бы был вами, – резко ответил старшина и взвел затвор. В тишине громко клацнуло, и автомат был готов к стрельбе.
– Вы не выстрелите, – прохрипел Бригс.
– В кого-нибудь другого, но не в вас, – ответил старшина, опуская автомат. – Я хочу видеть вас стоящим перед судом.
Издав победный вопль, генерал попытался опустить свою импровизированную дубину на голову старшине.
Для такого крупного парня, старшина двигался весьма и весьма проворно. Что-то в нем было от большой кошки. Он сделал всего один шаг назад и сблокировал этот сокрушительный удар своей поднятой рукой, позволяя предплечью генерала врезаться в рукоять автомата. Раздался вопль, и полоса выскользнула из разжавшихся парализованных пальцев генерала. Развернувшись на носках, Курикка нанес короткий, свирепый удар кулаком в солнечное сплетение. Генерал сложился пополам и рухнул на палубу. Курикка, больше не обращая на него внимания, навел свой автомат на стоящих в коридоре людей.
– Сейчас я пристрелю каждого, кто не бросит оружия! Ну!
Не было никакого сомнения, что он выполнит свою угрозу. Полосы и дубины лязгнули о пол, и с бунтом было покончено. Курикка перевел взгляд на то, что еще было генералом, и его лицо искривила насмешливая улыбка.
– Вы не представляете, какое удовольствие мне доставили, – сказал он.
Дон подошел к скрюченному в кресле Дойле и заметил аккуратное пулевое ранение у него в предплечье.
– Я чемпион страны по стрельбе из пистолета, – заявил Курикка, – и никогда не промахивался.
Дон насыпал на рану антибиотик и вскрыл перевязочный пакет. Как только пальцы его коснулись кожи Дойле, он резко отпрянул и натянул на его запястье анализатор.
– О, Дойле заразился, – сказал он, – температура 41 градус.
– Я не удивлен, – сказал доктор Угалде. – Я не хотел говорить этого раньше, так как это могло быть вызвано только волнением. Но теперь я вынужден признаться, что моя температура в последние часы несколько выше нормы, и я ощущаю явные боли неприятного свойства.
– Курикка, – быстро произнес Дон, – нам нужно как можно скорее найти этот метеорит. Время уходит.
Они посмотрели Друг на Друга, и каждый мог увидеть в глазах другого отражение собственных страхов.
13
– Еще одна самоделка, – заметил Спаркс. – Как вы думаете, это будет работать?
– Она ведь собрана тщательно, не так ли? – заметил Дон, стараясь не падать духом, взирая на коллекцию набранного отовсюду оборудования, небрежно расставленного вокруг крошечного верстака в большой лаборатории. – В теории все верно, и ее схема одобрена в госпитале Марсианского центра. Они собрали дубликат, и она прекрасно сработала на контрольном прогоне. Если мы будем следовать инструкции, то сможем размножить любое ДНК, которое найдем, и приготовим сыворотку. Если мы что-нибудь найдем, – добавил он про себя.
Вся лихорадочная деятельность последних десяти часов окажется бесполезной, если на корабле не будет найден метеорит. Или если его теория окажется ошибочной, и этот кусок скалы не имеет к его болезни ни малейшего отношения. Здесь было слишком много если…
Но это был их единственный шанс. Когда вошел Курикка, Дон уже всовывал ногу в скафандр. Курикка, одетый в скафандр с открытым шлемом, держал в руках стальную канистру.
– Надеюсь, она достаточно велика, – сказал он.
– Должно быть. Она больше входного отверстия, проделанного метеоритом, так что бы мы ни нашли, это должно уместиться в ней. Как она действует?
Курикка отщелкнул плоскую металлическую крышку, прикрепленную на размещенных сбоку шарнирах.
– Достаточно просто. Мы поместим метеорит внутрь, а затем покроем поверхность крышки биоэпоксидным клеем. Это вещество прекрасно работает в вакууме. Через две минуты канистра станет совершенно герметична. Чтобы достать из нее метеорит, нам придется ее разрезать. Но это не проблема.
– Как только мы найдем метеорит, все перестанет быть проблемой. – Дон загерметизировал скафандр и потянулся к шлему. – Пошли.
– Сколько сейчас больных? – спросил Курикка.
– Я бросил счет на шестидесяти. Больше половины людей на борту. Трое уже умерли.
Весь путь до лифта, ведущего к центральной трубе, они проделали молча. Послышался скрип ведущих шестерен, и лифт начал двигаться к центру корабля. Вес их все уменьшался, и когда лифт остановился, они просто выплыли из него. Дон следовал сзади, так как двигался намного медленнее, чем привычный к условиям невесомости старшина, легко плывущий по воздуху с помощью редких прикосновений к направляющим поручням. Когда Дон настиг его, старшина уже открыл воздушный люк шлюза..
– Мы войдем в трюм как можно ближе к точке, где в него попал метеорит. Всего в тридцати футах отсюда мы наварили заплату на С-палубу. Но мы ни разу не входили в трюм. Мы проследили путь метеорита изнутри судна. Я понятия не имею, на какую глубину он проник в трюм. Мы только знаем, что он оттуда не вылетел.
– Внутри корабля, если он вылетел вбок, не пронзая палубы, разве мы могли бы узнать об этом?
– Нет, – мрачно ответил Курикка. – Мы можем только надеяться, что этого не произошло. Герметизируйте скафандр. Я начинаю откачку воздуха.
Они защелкнули щитки лицевых линз и начали молча ждать, пока закроется дверь и из шлюза будет откачан воздух. Когда это произошло, вспыхнул зеленый сигнал и автоматически открылась вторая дверь. Он вплыл в темноту громадного люка.
Это был кошмарный мир света и тени, когда они отошли на несколько футов от края двери. В лишенном воздуха и веса трюме любое темное пятно могло оказаться и тенью, и жидкостью, и не было возможности определить это, пока не прикоснешься ладонью, либо не направишь на него луч света. В их шлемы были вделаны фонари, но Дон обнаружил, что ими трудно пользоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Дон уснул, но в четыре часа утра по корабельному времени его разбудил настойчивый телефонный звонок. Он нашарил телефон, и на маленьком экране появилось лицо Дойле, секретаря генерала.
– Позовите сюда охранников, – произнес он. – Я хочу поговорить с ними.
Вначале Дон подумал отключить телефон. Позволить им передавать сообщения – нет, он не думал помогать им. Но он от этого ничего не выигрывал и даже не получал никакого удовольствия. Так что он направился к двери. Охранники были настороже, и один из них пристально следил за Доном, пока другой беседовал по телефону. Он все выслушал и повесил трубку.
– Они приказали доставить доктора в рубку, – сказал он. – Я доставлю его туда, а ты останешься здесь.
– Они не назвали причину? – спросил второй.
– Кто-то заболел. Берите свой маленький черный чемодан и пошли.
Дон промыл свои глаза и взял со стола аварийный комплект. Еще один случай лихорадки? Он задал себе вопрос, кто бы это мог быть, хотя и отдавал себе отчет, что это противоречит профессиональной этике, но он надеялся, что это генерал. Если убрать его с дороги, бунт, несомненно, утихнет. Дон зашагал в рубку с охранником, следующим за ним по пятам.
Стоящий на часах охранник распахнул двери рубки и жестом велел им войти. Первым, кого увидел войдя в рубку Дон, был Спаркс. Он лежал на полу, глаза его были закрыты, и он стонал, обхватив рукой живот. Доктор Угалде находился в капитанском кресле, а Дойле, сжимая в руке пистолет, находился у противоположной стены.
– Позаботьтесь о нем, – приказал Дойле. – Он болен. Он вдруг сложился и рухнул на пол. Я коснулся его лба и обнаружил, что у него жар.
Обычно лихорадка не начиналась таким образом, но с новой болезнью все было возможно. Дон опустился возле Спаркса на колени, открыв застежки своего саквояжа. Достав датчик анализатора, он провел тыльной стороной ладони по лбу Спаркса и удивился. Кожа Спаркса была холодной, а температура совершенно нормальной. Прежде чем Дон успел что-либо сказать, Спаркс открыл глаз и подмигнул Дону. В этот момент открылась дверь, и Дон опознал голос Курикки:
– Бросайте оружие, Дойле, и никому не будет причинено вреда.
Дон обернулся и увидел, что обстановка изменилась, словно на театральной сцене.
Курикка остановился в дверном проеме, толкая перед собой обезоруженного охранника из коридора. Он держал в руках большой черный автоматический пистолет, твердо нацеленный на Дойле. Угалде стоял сейчас за спиной второго охранника, прижав острие кухонного ножа к его шее.
– Бросай оружие! – прорычал Угалде голосом, резко отличавшимся от того, каким он обычно разговаривал. – Или я загоню нож тебе в глотку, и ты мгновенно умрешь.
Брусок лязгнул о палубу.
Дойле заколебался, смутился, перевел взгляд с одного на другого, затем поднял пистолет.
Пистолет старшины тут же выстрелил, и Дойле завыл от боли. Пистолет выпал из его пальцев, и он прижал окровавленную кисть к груди. Кровь медленно сочилась у него между пальцами.
Спаркс моментально поднялся на ноги и, немного поаплодировав, поднял с пола оружие.
Дон был потрясен.
– Курикка, как это ты устроил? – спросил он.
Старшина улыбнулся и опустил автомат.
– Благодарите доктора Угалде. Он все это придумал и руководил контрзаговором.
Сияющий от удовольствия Угалде слегка поклонился, когда взоры всех присутствующих обратились на него,
– В истории моей страны полно прецедентов. Генерал Бригс, введенный в заблуждение революционными традициями моих предков, обратился ко мне за помощью. Я принял его предложение, потому что он упустил из виду историю контрреволюции на моей родине.
Намного легче работать изнутри злонамеренной организации. Я присоединился и вошел к нему в доверие, а затем дождался ночи. Всегда следует учитывать, что любые движения всегда легче разрушить в самом начале, пока они еще не успели окрепнуть. Ну, а в этом случае нужно было, если вы извините меня за эти слова, лишь подождать удобного случая. Как только генерал ушел и оставил с оружием своего приближенного – Дойле, я понял, что нам пора атаковать. Телефонный звонок предупредил Курикку о его роли, чтобы поделиться со мной сведениями, где в капитанской каюте спрятано оружие. Хорошо хоть, что не все знают, что на борту любого космического корабля всегда имеется некоторое количество оружия на случай непредвиденных осложнений. Сумасшествия или чего-нибудь еще. Весьма предусмотрительно, знаете. Затем раз, два, три – Спаркс по сигналу падает и вас вызывают сюда. Прибывает старшина Курикка, и дело сделано.
– Не совсем. Вы все еще имеете дело со мной.
В дверях с побледневшим от гнева лицом стоял генерал Бригс.
Он шагнул в комнату и хладнокровно стал оглядываться по сторонам.
– Вы оказались неспособными скрыть этот маленький заговор, – сказал он. – Меня проинформировали о нем сразу же, как только доктор покинул лазарет. Всегда имелся шанс, что этот сумасшедший в припадке безумия попытается снова вернуть власть над судном. Этого не должно произойти.
Он указал назад на дверь, где ждало множество людей, вооруженных дубинами и стальными полосами.
– А теперь сложите свое оружие, и не будет никакого насилия. – Бригс даже снисходительно улыбнулся. – Сделайте это сразу, и не будет никакого кровопролития, никаких ответных мер. А сейчас – руки прочь от этого ружья!
Он поднял руку и двинулся к Курикке. Сразу же старшина поднял свой автомат и уставил ствол прямо в лоб генералу.
– Еще один шаг, и вы умрете.
Генерал остановился.
– Я хочу избежать кровопролития, – сказал он. – Это ваш последний шанс. В моем пистолете хватит пуль, чтобы перебить вас всех, и мы решительные люди.
Все в рубке не шевелясь следили друг за другом и за двумя людьми, вставшими один против другого.
– Этого не произойдет, Бригс, – сказал Дон властным и твердым тоном. – Вы обманщик, и вы это знаете. Жестокий, злобный и ничтожный человечишко и неуклюжий пират, к тому же. Никто не станет умирать ради вас. Я капитан этого корабля и обещаю отнестись снисходительно к лицам, если они тут же бросят оружие.
– Не слушайте его, – закричал трескучим от ярости голосом Бригс. Лицо его залила краска. – Хватайте их! Атакуйте!
Но слова Дона разрушили чары, и вооруженные люди заколебались. Они бы дрались за свои жизни, если бы от этого что-то изменилось. Если бы они могли выиграть. Но они не могли встать лицом к лицу с черной смертью, глядевшей из дула автомата Курикки. Они обеспокоенно переступали с ноги на ногу, поглядывая друг на друга, но никто из них не решался выступить вперед.
– Трусы! – прохрипел генерал Бригс. Он нагнулся и подхватил стальную плиту, брошенную ранее охранником. – Нет мужчин среди вас! Следуйте за мной, он не станет стрелять, хладнокровно убивая вас. Он еще больший трус, чем вы. – Генерал начал продвигаться вперед.
– Не стал бы, если бы был вами, – резко ответил старшина и взвел затвор. В тишине громко клацнуло, и автомат был готов к стрельбе.
– Вы не выстрелите, – прохрипел Бригс.
– В кого-нибудь другого, но не в вас, – ответил старшина, опуская автомат. – Я хочу видеть вас стоящим перед судом.
Издав победный вопль, генерал попытался опустить свою импровизированную дубину на голову старшине.
Для такого крупного парня, старшина двигался весьма и весьма проворно. Что-то в нем было от большой кошки. Он сделал всего один шаг назад и сблокировал этот сокрушительный удар своей поднятой рукой, позволяя предплечью генерала врезаться в рукоять автомата. Раздался вопль, и полоса выскользнула из разжавшихся парализованных пальцев генерала. Развернувшись на носках, Курикка нанес короткий, свирепый удар кулаком в солнечное сплетение. Генерал сложился пополам и рухнул на палубу. Курикка, больше не обращая на него внимания, навел свой автомат на стоящих в коридоре людей.
– Сейчас я пристрелю каждого, кто не бросит оружия! Ну!
Не было никакого сомнения, что он выполнит свою угрозу. Полосы и дубины лязгнули о пол, и с бунтом было покончено. Курикка перевел взгляд на то, что еще было генералом, и его лицо искривила насмешливая улыбка.
– Вы не представляете, какое удовольствие мне доставили, – сказал он.
Дон подошел к скрюченному в кресле Дойле и заметил аккуратное пулевое ранение у него в предплечье.
– Я чемпион страны по стрельбе из пистолета, – заявил Курикка, – и никогда не промахивался.
Дон насыпал на рану антибиотик и вскрыл перевязочный пакет. Как только пальцы его коснулись кожи Дойле, он резко отпрянул и натянул на его запястье анализатор.
– О, Дойле заразился, – сказал он, – температура 41 градус.
– Я не удивлен, – сказал доктор Угалде. – Я не хотел говорить этого раньше, так как это могло быть вызвано только волнением. Но теперь я вынужден признаться, что моя температура в последние часы несколько выше нормы, и я ощущаю явные боли неприятного свойства.
– Курикка, – быстро произнес Дон, – нам нужно как можно скорее найти этот метеорит. Время уходит.
Они посмотрели Друг на Друга, и каждый мог увидеть в глазах другого отражение собственных страхов.
13
– Еще одна самоделка, – заметил Спаркс. – Как вы думаете, это будет работать?
– Она ведь собрана тщательно, не так ли? – заметил Дон, стараясь не падать духом, взирая на коллекцию набранного отовсюду оборудования, небрежно расставленного вокруг крошечного верстака в большой лаборатории. – В теории все верно, и ее схема одобрена в госпитале Марсианского центра. Они собрали дубликат, и она прекрасно сработала на контрольном прогоне. Если мы будем следовать инструкции, то сможем размножить любое ДНК, которое найдем, и приготовим сыворотку. Если мы что-нибудь найдем, – добавил он про себя.
Вся лихорадочная деятельность последних десяти часов окажется бесполезной, если на корабле не будет найден метеорит. Или если его теория окажется ошибочной, и этот кусок скалы не имеет к его болезни ни малейшего отношения. Здесь было слишком много если…
Но это был их единственный шанс. Когда вошел Курикка, Дон уже всовывал ногу в скафандр. Курикка, одетый в скафандр с открытым шлемом, держал в руках стальную канистру.
– Надеюсь, она достаточно велика, – сказал он.
– Должно быть. Она больше входного отверстия, проделанного метеоритом, так что бы мы ни нашли, это должно уместиться в ней. Как она действует?
Курикка отщелкнул плоскую металлическую крышку, прикрепленную на размещенных сбоку шарнирах.
– Достаточно просто. Мы поместим метеорит внутрь, а затем покроем поверхность крышки биоэпоксидным клеем. Это вещество прекрасно работает в вакууме. Через две минуты канистра станет совершенно герметична. Чтобы достать из нее метеорит, нам придется ее разрезать. Но это не проблема.
– Как только мы найдем метеорит, все перестанет быть проблемой. – Дон загерметизировал скафандр и потянулся к шлему. – Пошли.
– Сколько сейчас больных? – спросил Курикка.
– Я бросил счет на шестидесяти. Больше половины людей на борту. Трое уже умерли.
Весь путь до лифта, ведущего к центральной трубе, они проделали молча. Послышался скрип ведущих шестерен, и лифт начал двигаться к центру корабля. Вес их все уменьшался, и когда лифт остановился, они просто выплыли из него. Дон следовал сзади, так как двигался намного медленнее, чем привычный к условиям невесомости старшина, легко плывущий по воздуху с помощью редких прикосновений к направляющим поручням. Когда Дон настиг его, старшина уже открыл воздушный люк шлюза..
– Мы войдем в трюм как можно ближе к точке, где в него попал метеорит. Всего в тридцати футах отсюда мы наварили заплату на С-палубу. Но мы ни разу не входили в трюм. Мы проследили путь метеорита изнутри судна. Я понятия не имею, на какую глубину он проник в трюм. Мы только знаем, что он оттуда не вылетел.
– Внутри корабля, если он вылетел вбок, не пронзая палубы, разве мы могли бы узнать об этом?
– Нет, – мрачно ответил Курикка. – Мы можем только надеяться, что этого не произошло. Герметизируйте скафандр. Я начинаю откачку воздуха.
Они защелкнули щитки лицевых линз и начали молча ждать, пока закроется дверь и из шлюза будет откачан воздух. Когда это произошло, вспыхнул зеленый сигнал и автоматически открылась вторая дверь. Он вплыл в темноту громадного люка.
Это был кошмарный мир света и тени, когда они отошли на несколько футов от края двери. В лишенном воздуха и веса трюме любое темное пятно могло оказаться и тенью, и жидкостью, и не было возможности определить это, пока не прикоснешься ладонью, либо не направишь на него луч света. В их шлемы были вделаны фонари, но Дон обнаружил, что ими трудно пользоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16