Поставки продуктов будут
продолжаться несмотря на усилия эгоистичного меньшинства. Восстание будет
подавлено, и мы все вместе совершим марш победы.
Президент растаял под аккомпанемент заблаговременно записанных
аплодисментов, и на его месте возник бело-синий флаг Земли, трепещущий на
ветру. С энтузиазмом заиграл духовой оркестр. Бен-Хаим повернул
выключатель.
- Я не понял, - сказал Ян.
- Я понял, и даже очень хорошо, - ответил Бен-Хаим. - Вы забыли, что
весь мир, собственно, и не знает о нашем существовании. Они будут только
счастливы, если эти страны будут оккупированы ради того, чтобы не опустели
их желудки. Наши Земли преимущественно заселены фермерами, кооперативно
сбывающими свои продукты. Но мы - единственные, кто помогает им проводить
ирригацию и удобрять земли, чтобы получать в пустыне урожаи, и мы
обеспечиваем им сбыт. И наша страна осуществляла все грузоперевозки по
воздуху. До сегодняшнего дня. Видите теперь, что они с нами делают? Нам
дали пинка, чтобы мы сидели у себя и не высовывались. Последуют и другие
дискриминационные меры. Все это - дело рук Сергуда-Смита. Никого другого
не побеспокоил бы, особенно в такое бурное время, забытый уголок Земли, в
котором мы находимся. И поглядите, какой он прекрасный историк оказался.
Зачем, спрашивается, нужна эта издевательская терминология двадцатого
столетия, эти антисемитские ярлыки, уходящие корнями в средневековую
Европу? Спекулянты, дельцы наживаются на чужом горе. Сообщение совершенно
ясное.
Ян кивнул.
- Подталкивает вас под руку. Если вы сделаете, как он предлагает,
страна не пострадает.
- В любом случае мы пострадаем. Мы проиграем - или мы проиграем. Пока
сильные мира сего не обращали на нас внимания, мы были в целости и
сохранности. Наше крошечное равновесие на страхе, несколько наших атомных
бомб в обмен на их мириады атомных бомб - благодаря этому нас просто
предпочитали не замечать. Пока мы поддерживали мир на Ближнем Востоке,
зная свое место, и следили, чтобы они регулярно получали свежие апельсины
и авокадо в зимнее время, мы их не беспокоили. Сейчас Сергуд-Смит сжимает
клешню, и война дает ему в этом идеальное оправдание. Войска будут
медленно, шаг за шагом, подбираться к нашим границам. Нам их не
остановить. Они оккупируют все наши внешние военные базы. Когда это будет
сделано, они сбросят бомбы или ворвутся на танках. Это безразлично. Мы
проигрываем в любом случае.
- И Сергуд-Смит это сделает, - сказал гневно Ян. - Не из мести за то,
что вы ему не помогаете - это было бы проявлением чувств, а к персоне
чувственной всегда можно воззвать, а, может быть, и заставить переменить
решение. Нет, Сергуд-Смит сделает это даже в том случае, если все его
планы потерпят неудачу. То, что он начинает, он заканчивает. Он хочет,
чтобы вы в этом не сомневались.
- Вы знаете его очень хорошо, - сказал Бен-Хаим, глядя Яну в лицо. -
Я теперь понимаю, почему он послал вас в качестве эмиссара. Ведь не было
необходимости лично вам передавать послание. Но он хотел, чтобы мы ни на
секунду не усомнились в его решимости, чтобы мы знали, что он за человек.
Выходит - вы адвокат дьявола. Помоги вам боже, нравится вам это, или нет.
Вновь мы сталкиваемся с отцом лжи. Лучше не дадим нашим раввинам вцепиться
в эту теорию, иначе они немедленно убедят нас в ее истинности.
- Что будем делать? - спросила Двора, и голос ее был пуст и потерян.
- Необходимо убедить Кнессет, что единственный наш шанс - следовать
линии, предложенной Сергудом-Смитом. Я отправлю сообщение по радио, что мы
готовы сотрудничать, - согласится Кнессет к этому времени или нет,
неважно. Рано или поздно, они к этому придут. Тут нет альтернативы. А
затем произойдет вторая Диаспора.
- Что? О чем вы?
- Диаспора имела место тысячи лет назад, когда евреев изгнали из
земли Израильской. На сей раз мы выйдем сами и добровольно. Если атака на
мохавскую базу не удастся, возмездие будет мгновенным и атомным. Вся наша
маленькая страна превратится в радиоактивную точку. Следовательно, мы
должны разработать план уменьшения смертности, если это возможно.
Потребуются добровольцы, которые останутся, чтобы обеспечить заслон и
прикрыть наше отступление. Все остальные тихо уйдут, просочатся в соседние
страны, где у нас есть добрые друзья, арабы. Надеемся, что если налет
будет удачным, все смогут вернуться по домам. Если нет - ну что ж, мы уже
уносили в чужие земли нашу религию и культуру. Мы выживем.
Двора кивнула с мрачным согласием, и Ян впервые узнал, что этот народ
прошел сквозь тысячелетия и познал жесточайшие преследования. Он понял,
что в будущем они окажутся в точности таковы, какими были в прошлом.
Бен-Хаим содрогнулся, как от порыва холодного ветра. Он вынул из рта
остывшую трубку и уставился на нее, словно впервые заметил ее присутствие.
Аккуратно положив ее на стол, он поднялся и медленно вышел из комнаты.
Впервые его походка выглядела походкой старика. Двора смотрела, как он
уходит, потом повернулась к Яну и крепко прижалась к нему, лицом к груди,
словно искала убежища от темного будущего, надвигающегося на них с
неумолимой быстротой.
- Как знать, чем все это закончится, - сказала она, и голос ее был
очень тих, что он едва расслышал ее.
- Миром для всего человечества. Ты сама это сказала. Война, которая
положит конец все войнам. Я был в этой борьбе с самого начала. А теперь -
не знаю, хорошо это, или нет, но похоже, что твой народ тоже вступил в
нее. Я могу лишь надеяться, что знаю, о чем думает Сергуд-Смит. Или эта
попытка принесет нам гибель, или она принесет окончательный мир.
День близился к завершению, и уже почти наступили сумерки, когда
прибыл вертолет, упавший с неба с ревом двигателей и лопастей. Ян и Двора
находились в саду; за Яном явился посыльный.
- Взгляните, - сказал Бен-Хаим, указывая на лежащий на полу
запечатанный портфель. - Вам специальная депеша от представительства
Объединенных Наций в Тель-Авиве. Ее доставили в наш предположительно
тайный офис по соседству, который следил за их связными. Способ передачи
депеши указывает на того, кто ее послал. На самом деле это сообщение для
меня - дескать, им известно о нашей организации больше, чем мы
представляем. И для вас - откройте и посмотрите.
- Портфель еще не раскрывался.
- Заперт наглухо. Комбинаторный замок. Можем ли мы надеяться, что вам
и на этот раз известен правильный номер? Не нужно ли отправить Двору в
сад? Наш приятель - человек слишком больших масштабов, чтобы взрывать
старика. Можно?
Не дожидаясь ответа, Бен-Хаим нагнулся и быстро прикоснулся к
кнопкам. Замок щелкнул и открылся. Ян поднял портфель и поставил его на
стол.
Внутри была черная форма, черные сапоги и черная матерчатая фуражка с
эмблемой в виде лучистой звезды. На мундире лежал прозрачный пластиковый
конверт. В нем находилось удостоверение на имя Джона Холлидея, и толстый
технический учебник с компьютерным диском под обложкой. В учебник была
вложена кривая записка. Она была адресована Яну. Он взял ее и прочитал
вслух:
- "Джон Холлидей - техник ООН, работающий в центре связи в Каире.
Также состоит в резерве Космических сил в качестве техника по связи. Тебе
следует побыстрее вжиться в эту легенду, Ян, и тут должен помочь учебник.
Ты имеешь два дня, чтобы освоить специальность и отправиться в Каир. Твои
друзья в Израиле, без сомнения, смогут обеспечить тайный выезд. В городе
тебе надо будет надеть форму и отправиться прямо в аэропорт. Приказы будут
дожидаться тебя прямо на контроле Безопасности. Желаю удачи. Все мы от
тебя зависим.", - Ян поднял глаза. - Вот и все. Без подписи.
Так и должно было быть. Все они знали, что Сергуд-Смит на своем пути
не делает зарубок.

14
- А ты неплохо выглядишь, солдат, - сказал человек из Безопасности,
холодно оглядывая Яна сверху донизу, словно пытаясь обнаружить на его
мундире незастегнутую пуговицу. Таковых не оказалось.
- Я прибыл сюда, как только получил приказ.
- Если ты здесь купаешься в роскоши, не думай, что можешь забывать об
исполнении своих обязанностей.
Произведя ритуальное внушение, человек из Безопасности сунул
удостоверение в свой терминал и кивнул Яну, который прижал подушечки
пальцев правой руки к опознавательной панели. Почти столь же мгновенно был
сделал снимок сетчатки глаза. Удостоверение было возвращено Яну, личность
его установлена. Должно быть, Сергуд-Смит вел досье на высшем уровне -
никто не следил за его действиями.
- Ну что же, сэр, похоже, вам предоставляется транспорт высшего
класса, - перемена в тоне сотрудника Безопасности была неожиданна и
внезапна, и Ян понял, что его новый статус гораздо выше того, что ожидал
этот человек. - Скоро сюда прилетит реактивный самолет. Будьте любезны,
подождите в баре, а я кого-нибудь за вами пришлю, когда самолет прибудет.
Вы не возражаете? Я позабочусь о вашем багаже.
Ян кивнул и направился в бар, не слишком обрадованный своим
положением высокого чина из Безопасности. Он был совершенно одинок. Одно
дело - понимать это в теории, другое - подвергнуться одиночеству в
действительности. Позади все время маячила смутная тень Сергуда-Смита, и
это лишь способствовало беспокойству. Партия в шахматы, причем Сергуд-Смит
передвигает все фигуры. Ян до сих пор не мог понять, что задумал этот
человек.
Пиво было безвкусное, но холодное, и он ограничился одной бутылкой.
Нынче был не тот день, чтобы ходить с тяжелой головой. Он был здесь
наедине с барменом-египтянином, который зловеще протирал бокал за бокалом.
Каирский аэропорт не мог пожаловаться на чрезмерную загрузку. Не было и
признака оккупационных войска, придававших такой вес речи президента
Махата. Было ли так в действительности? Ян не мог об этом судить. Но его
положение было достаточно реальным, и он глядел на предстоящее вторжение
без особого энтузиазма. События гнались за ним, перегоняли, и было трудно
воспринимать их смену. Тоскливые годы, проведенные на Халвмерке в
сравнении выглядели почти привлекательно. Когда он вернется (если
вернется), жизнь там будет тихой и спокойной. У него будет семья: жена,
ребенок, нет, много-много детей. Главное же сейчас - будущее планеты.
Элжбета... она почти отсутствовала в его мыслях. Он увидел ее в памяти -
улыбающуюся, протягивающую к нему руки. Но удержать образ оказалось
трудно; он расплывался. Более прочным был образ Дворы, нагой и близкой, и
пряный запах ее тела щекотал ноздри...
Черт... Он опорожнил стакан и жестом потребовал еще. Как ни опасно
было его пребывание на Земле с момента возвращения, оно, тем не менее,
было... занятным? Нет, так не скажешь. Интересно - вот верное слово, и
чертовски возбуждающее, поскольку он знал, что жить ему оставалась всего
ничего. Не надо теперь думать о будущем, поскольку он не сомневался
больше, что он остался один. Смотреть и ждать, остается только смотреть и
ждать...
- Техник Холлидей, - раздалось по переговорной системе. - Техник
Холлидей, пройдите к третьему выходу.
Ян выслушал сообщение дважды, прежде чем оно проникло в его мозг. Он
отставил бокал и направился к третьему выходу. Его поджидал там все тот же
офицер Безопасности.
- Будьте любезны, пройдите со мной, сэр. Самолет заправляется и почти
готов к вылету. Ваш багаж уже на борту.
Ян кивнул и прошел за ним на жару; солнце жгло, отражаясь от бетона.
Они подошли к сверхзвуковому двукрылому истребителю с белой звездой
военно-воздушных сил США. Два механика поставили трап, Ян поднялся, и один
из них последовал за ним и запер люк. Пилот обернулся и приветливо помахал
через плечо.
- Кому-то невтерпеж, чтобы ваша задница оказалась отсюда подальше.
Оторвали меня от покера, не дали доиграть в самую ответственную минуту.
Пристегнитесь!
Под ними заревели, завибрировали двигатели, и они, взлетев по пологой
траектории, перешли на крейсерскую скорость.
- Мохаве?
- Нет, черт бы ее... Не хотел бы я этого. Я так давно в этой пустыне,
что, похоже, у меня начинает расти горб, как у верблюда. Он бы и вырос
наверняка, если бы мы полетели в Мохаве. Но нет, мы держим курс прямиком
на Байконур, а сейчас под нами торговые линии. Эти русские никого не
любят, даже самих себя. Запрут себя в тесной комнате, кругом стража да
ружья. Заставят подписать на топливо восемь тысяч бумажонок. Вытащат
крабов из-под шкафа... Клянусь, я там встречал одного старого болвана, он
натаскивает крабов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26