Сказать, что Багненко был потрясен всем услышанным, значит
не сказать ничего.
Казалось, перед ним неведомо как уцелевший до нынешних дней
очевидец тех страшных событий, вновь переживший случившееся с
ним когда-то.
Наконец, его спутник заговорил вновь.
- В этой долине у северян был один из храмов, который был
очень старым еще задолго до катастрофы.
Алексей невольно бросил взгляд в сторону каменного исполина.
- То был не простой храм. В старых записях его именовали
Храмом мудрости.
В нем не поклонялись какому-нибудь богу или богам, его
предназначение было совершенно другим.
Та было собрано лучшее из того, что создала их цивилизация.
Кроме того, его служители должны были собирать и хранить
всевозможные знания.
Не знаю, зачем был создан подобный храм, и почему он был
построен именно здесь. Возможно, их древние прорицатели
предвидели что-то подобное.
Когда... все началось, жившие здесь в первый же момент
оказались отрезанными от остального мира - сдвинувшиеся горы
перекрыли выход из долины.
Однако, они все равно наблюдали гибель своей родины.
Неизвестно, делали они это с помощью волшебства, или, быть
может, у них было что-то похожее на нынешние телевизоры. Но
потом связь прервалась, и они остались совершенно одни.
В храме имелись огромные запасы продовольствия и топлива, и
люди в долине пережили наступившие холода.
Когда последние отзвуки катастрофы улеглись, хранители
мудрости - так они называли себя - попытались найти путь из
долины через окружающие горы.
Но все посланные на его поиски или вернулись ни с чем, или
погибли в горах.
Они соорудили из подручных средств несколько летательных
аппаратов. Но ни один из тех, кто поднимался на них в воздух, не
возвратился.
Оставался единственный выход - пробить себе путь прямо
через камень, построив тоннель под горами. И они сделали это.
То был долгий, адски тяжелый труд, а их было немного, и
мало кто из них был приспособлен к такому труду.
А ведь приходилось еще добывать себе пропитание, охотиться,
возделывать землю.
Среди этих людей появились те, кто предался беспросветному
отчаянию. Были и такие, кто хотел, чтобы служители храма
сбросили бремя хранителей и жили как обычное племя, ничего не
пытаясь изменить в своей судьбе. Так случился бунт с резней и
еще много чего плохого! - старик махнул рукой.
- Год проходил за годом, у служителей храма рождались дети
- первое поколение тех, для кого долина стала родным домом.
Через тридцать с лишним лет им удалось прорубить тоннель к
пещерам; по нему мы пришли сюда.
Выйдя в мир, хранители сразу принялись разыскивать своих
соплеменников.
Они намеревались объединить всех, кто спасся и, с течением
времени, опираясь на сохраненные знания, возродить свою
цивилизацию, пусть и не такую великую, как прежде. Но оказалось
поздно.
Однако нашли только немногочисленных диких охотников и
рыболовов, прозябавших на побережье холодного океана, в жалких
землянках из костей мамонтов и китов.
... И уцелевшие отвергли мудрость своих предков. Среди них
уже почти не осталось тех, кто помнил старый мир. И, главное,
эти люди думали, что именно ученые и колдуны виновны в
разразившемся чудовищном бедствии. Будто бы они чем-то страшно
прогневали высшие силы.
Они не приняли помощь, предложенную хранителями мудрости,
отказались послать в храм для обучения своих детей.
Тогда хозяева этого места принялись похищать одиноких
охотников, уходивших в тундру; ловить женщин и детей, собиравших
ягоды и грибы, нападать на небольшие стойбища.
Так они пополняли свои ряды - ведь им был необходим приток
свежей крови.
Но этим они оттолкнули от себя соплеменников - те
окончательно уверовали, что хранители мудрости на самом деле
служит злу. Отныне их при каждом появлении возле жилищ дикарей
встречали стрелы и копья.
Хранители решили ждать удобного момента, когда можно было
бы вернуть доверие людей. Они провели в ожидании века.
Потом с юга пришли новые племена, даже и не слыхавшие
никогда о земле под Полярной звездой. Хранители мудрости
пытались их остановить, но у них ничего не вышло. Их магия и
знания, угасавшие со временем, оказались бессильны перед
многочисленностью и воинским умением пришельцев.
И даже перед лицом непобедимых врагов потомки древнего
народа отказались говорить с теми, кого считали слугами сил
Тьмы. Последние остатки их были загнаны в глухие, гиблые места,
где и вымерли с течением времени.
А затем стали вымирать и сами хранители. Они вырождались,
кровь их загнивала.
Женщины в долине становились бесплодными или рожали на свет
уродов и бессмысленных идиотов, неспособных даже говорить
толком.
Тогда хранители, желая спасти если и не свой народ, то хотя
бы память о нем, принялись красть детей уже у вновь поселившихся
в этих местах племен.
Прошли сотни и сотни лет. Одни народы сменяли другие, а
людей в святилище становилось все меньше. Они постепенно
забывали то, что знали их предшественники ...
В конце концов, их осталось всего несколько десятков
человек. Крошечное племя, жившее ради мудрости и знаний,
которые, - голос Хоора наполнился бесконечной горечью, - давно
уж состарились и умерли и не были никому нужны. Я был одним из
их числа...
Старик вновь надолго замолчал; Багненко не не посмел
нарушить это молчание первым.
- Как-то старейшины послали меня разведать, что творится в
большом мире. Я делал это уже не один раз.
Я покинул долину на несколько недель, а когда вернулся, все
были мертвы. Их убила оспа.
Только самый старый из... из нас был еще жив, на удивление.
Болезнь не тронула его, хотя именно он хоронил трупы. Он умирал
теперь не от болезни, а от пережитого кошмара. От него я узнал,
как все случилось. Через несколько дней после того, как я ушел,
наши охотники принесли маленького ребенка, украденного у семьи
кочевников, зачем-то забредшей в горы. Он-то и стал причиной
гибели последних хранителей.
С тех пор минуло уже больше 70 лет, сейчас мне 90 с лишним.
Не удивляйся, древние умели продлевать жизнь очень надолго,
хотя смерти не могли избежать и самые могучие из их волшебников.
Я не знал, как мне жить дальше, думал даже о самоубийстве.
Потом попытался возродить тень хранителей. В одной деревне я
украл девчонку, увел ее сюда, стал кое-чему учить. Она стала
моей женой.
Но оказалось, что у меня не может быть детей. А вскоре она
умерла. Тогда-то я и узнал - не спрашивай откуда и как, что все
должно кончиться на мне.
Ничто не может и не должно жить вечно.
И я ушел из долины.
Жил среди людей и как все люди.
Мне иногда приходило в голову рассказать все властям, но я
не смог решиться. В сохранении тайны была моя жизнь, и, раскрыв
ее, я утратил бы и смысл жизни.
Но сейчас я чувствую, что очень скоро умру. И я, последний
из хранителей, решил, что тайна, сберегающаяся почти 12 тысяч
лет, не должна умереть вместе со мной.
Голос Хоора вдруг прозвучал сурово и торжественно.
- Тебе суждено будет открыть ее миру. Почему именно тебе?..
Достаточно будет того, что я счел, что ты достоин этого. И
еще одно... может быть ты и удивишься, но было время, и я был в
чем-то похож на тебя...
...Там, в храме, много золота и драгоценных камней. Ты
возьмешь себе, сколько захочешь и сможешь унести. Потом ты
расскажешь все людям. Ты будешь богат и прославлен как никто. А
обо мне не беспокойся и не говори вообще ничего. Пусть думают,
что ты сам обнаружил святилище. Я же хочу просто умереть
здесь... Теперь пойдем - Хоор тяжело поднялся. - Ты увидишь то,
что берегли мои предки.
6.
Они вплотную приблизились к храму.
Стало видно, что пирамида и в самом деле стоит тут уже
очень давно.
Величественные стены, сложенные из базальтовых блоков -
каждый величиной с двух-трех этажный дом - рассекало множество
широких трещин, в которых кое-где росли деревца.
Поверхность камня, когда-то гладкая, ныне мало чем
отличалась от окружающих скал, и была покрыта пятнами бурого
лишайника.
Мысль, что храму этому и в самом деле больше десяти тысяч
лет, наполнила дуну Алексея благоговейным удивлением.
Они вышли под невысокую арку - единственное отверстие в
глухих стенах. Путь им преградили небольшие ворота, сколоченные
из грубо отесанных досок. "Очень давно, - как бы про себя
пробормотал Хоор, - эти ворота были бронзовыми... Время сжирает
все".
Старик толкнул створки плечом. Что-то хрустнуло, и ворота
рухнули внутрь, подняв тучу пыли. Гулкое эхо от их падения
унеслось в темноту. Хмыкнув, старик шагнул в черный провал, за
ним Багненко.
У входа они сбросили поклажу и, засветив фонари, зашагали
по проходу, плавно загибавшемуся влево. По обе стороны от него
отходили широкие коридоры. "Наверху мы задерживаться не будем, -
пояснил Хоор. - Тут были когда-то склады продовольствия, а в
самом здании - жилища первых хранителей. Там уже давно нет
ничего. Нам следует спуститься ниже на девять уровней".
Изумившись (хотя куда уж дальше изумляться) грандиозности
творения умерших невесть сколько столетий назад людей, Алексей
шел вслед за Хоором.
Они проходили мимо тоннелей, уводивших во мрак, мимо
покрытых непонятными надписями и барельефами стен. Воздух был
свежим, временами Багненко ощущал на лице слабый ветерок, едущий
из невидимых вентиляционных отверстий. Отшлифованная монолитная
скала чередовалась с циклопической кладкой, камни которой были
идеально подогнаны друг к другу.
Миновав арку с полукруглым сводом, украшенную стершейся
резьбой, они прошли нешироким коридором еще сотню шагов и,
наконец, попали в само хранилище.
... В начале его строители храма расположили нечто вроде
картинной галереи. Стены узких залов украшала мозаика,
выложенная разноцветной яшмой и нефритом; и фрески, ничуть не
потускневшие за века и века.
Холодом несчетного числа минувших лет повеяло вдруг в душу
Алексея от этих картин, запечатлевших жизнь народа, от которого
не осталось ныне даже памяти.
Вот люди, занимающиеся повседневными делами, - убирающие
урожай, сажающие деревья.
Вот рядами, одетые в доспехи, с оружием в руках идут
куда-то горной дорогой.
Вот, собравшись во множестве, обсуждают нечто, судя по
выражению лиц, весьма для них важное.
Большинство изображенных здесь были невысокими людьми с
черными волосами и темной кожей, но много было и других -
чернокожие, высокие африканцы; светловолосые и голубоглазые;
медно-красные индейцы.
В нишах стен, выложенных синей и изумрудной смальтой,
стояли сосуды из чистейшего горного хрусталя, инкрустированные
самоцветами, изящные керамические вазы ярко-алого и зеленого
цветов, золотые кубки и чаши, покрытые филигранной чеканкой.
Сюжеты картин менялись: увиденный сверху человек несется
над мастерски изображенной землей на треугольном крыле -
точь-в-точь современный дельтаплан.
Летающий ящер влечет в ночном, залитом ярким лунным светом
небе что-то похожее на крылатую ладью.
Большие корабли, одновременно похожие и непохожие на
известные ему суда морских народов древности.
Мамонт с всадником на лохматой спине.
Странные растения и невиданные животные, которых Алексей не
встречал даже в палеонтологических справочниках, но выполненных
так, что не оставалось сомнений - художник видел их воочию.
Виды городов со странно притягательной архитектурой.
И вновь люди - женщины в окружении детей, нагие девушки,
празднично танцующие вокруг лесного высокого костра.
Большой - почти во всю стену - портрет седого старика,
разглядывающего звезды с помощью какого-то приспособления ...
Багненко не мог не поразиться удивительному искусству
творцов того, что он видел.
Неведомым мастерам удалось сделать изображения почти
живыми. Они сумели передать даже мельчайшие движения мышц тел,
даже радужное сияние брызг, поднятых дельфином, несущим на спине
молодую женщину, даже то, как легкий ветерок развевает ткань
одеяний и колышет листву!
Затем пошли обширные залы, полные книг: стопы тонких
золотых листов, с рядами выбитых на них знаков, свитки
асбестовой ткани, покрытые письменами, начертанными
огненно-рыжей киноварью и охрой. Те кто составлял эту
библиотеку, видимо, заранее позаботились, чтобы ее содержание
могло пережить тысячелетия.
1 2 3 4