Амеротк высоко поднял факел. Иероглифы относились к раннему периоду, но в свое время он изучал их в Доме Жизни. Он прочитал несколько фраз: «Хеопс, любимец властелина света, фараон, царь и маг, скрыт за этой стеной тайну тайн: записи тех времен, когда бог и человек жили в мире и согласии».
Амеротк прочитал надпись вслух для Менелото. – Это бьшо начало времен, – продолжал переводить Амеротк, – «Зеп Тепи», когда воплощение света, Бог-Творец отправил с небес своих посланников.
Амеротк умолк. По залу про катился звон, как от упавшего оружия, и в этой обители смерти звук этот показался трубным гласом.
– Оставайтесь здесь, – шепнул Менелото. – Постарайтесь узнать все, что можно.
Амеротк принялся поспешно читать, пропуская иероглифы, которые не мог понять или разобрать. Теперь ему стала ясна перемена в Тутмосе. За стеной с надписью хранились архивы, рукописи, где говорилось не о многих богах, а об одном боге: воплощении света, всемогущем Творце всего сущего. Когда-то Бог общался с человеком; он направлял своих посланников со звезд из-за далекого горизонта. То было время изобилия, когда во всем мире царило согласие и гармония. Но люди восстали и убили посланников со звезд, которым они дали имена Осирис и Гор. Амеротк сделал шаг, собираясь поискать потайную дверь, и зацепил ногой какой-то предмет. Он поднял кусок зазубренного и почерневшего металла, необыкновенно твердого. Металл не был бронзой, но его, несомненно, сделал человек. Амеротк чиркнул находкой по стене. Металл остался невредим, а на камне появилась царапина. От резкого движения с потолка клубами полетела пыль. Амеротк услышал негромкий звук.
К нему спешил Менелото.
– За нами следили, – прошептал он.
– Кто?
Менелото схватил его за руку.
– Это только богам света известно. Идемте скорее отсюда!
Амеротк вспомнил об амеметах. Бросив прощальный взгляд на надпись, он поспешил за Менелото по залу смерти, сжимая в одной руке факел, а в другой – кусок неизвестного металла. Они были у самой лестницы, когда Менелото увлек Амеротка подальше в сторону. Они едва успели потушить в пыли свои факелы, когда в зал, как призраки, спустились амеметы.
Амеротк зажмурился и мысленно поблагодарил Maaт что Менелото догадался оставить зажженный факел в нише у дальней стены. Свет этого факела стал приманкой для амеметов. Их было восемь или девять человек, одетых, как кочевники, во все черное с ног до головы. Каждый нес факел и обнаженный меч. Они также остановились, потрясенные ужасным зрелищем. Послышался горячий отрывистый шепот. Некоторые не хотели идти дальше, но главарь, не слушая протестов, указал мечом на свет в дали.
– А теперь подождем, пусть уйдут! – шепнул Менелото.
– Но мы должны посмотреть, что за стеной, также шепотом ответил Амеротк.
Менелото покачал головой.
Амеметы уходили во тьму все дальше и дальше.
Амеротк понял, что им надо спасаться бегством, что иного выбора у них нет. Во тьме он стал подниматься по ступеням вслед за бывшим начальником охраны. Они успели дойти до середины лестницы, когда на верхней ступени возникла фигура в черном с факелом и мечом. Менелото попытался уклониться, но меч амемета глубоко вонзился ему в грудь. Он отшатнулся-, увлекая за собой убийцу, и они вместе повалились на Амеротка. Все трое скатились вниз. Первым вскочил на ноги амемет, но, падая, он выронил факел. Амеротк метнул в него зазубренный кусок металла. Удар оказался настолько силен, что убийца отлетел назад и ударился об один из столбов-подпорок. Раздался хруст и треск. Амеротк ухватился за деревянную колонну, и опора, не выдержав нагрузку, начала падать, а за ней лавиной посыпалась каменная кладка и камни. С дальнего конца зала бегом возвращались амеметы. Падение колонны вызвало волну. Кровля обрушилась еще в нескольких местах: камни и песок сыпались дождем.
Амеротк подхватил с пола факел и поспешил к Менелото, лежавшему недвижимо у подножия лестницы. Он перевернул своего спутника. Меч попал Менелото прямо в сердце. Падая, он ударился головой о выщербленную ступеньку, и кровь продолжала сочиться из раны. Амеротк пощупал пульс, но жизнь покинула тело Менелото. Он закашлялся от попавшей в рот пыли. Из глубины зала неслись вопли амеметов. Амеротк положил руку налицо Менелото и прочел короткую молитву, а потом заторопился вверх по лестнице. Комната вверху оказалась пуста, освещенная факелом, воткнутым в трещину в стене. Амеротк ухватился за кольцо и стал тянуть и толкать плиту, кашляя от пыли, поднимавшейся из подвала. Наконец, ему удалось поставить плиту на место, и сразу же стихли жуткие звуки, доносившиеся снизу. Амеротк схватил факел и быстрым шагом пошел по галерее. Следуя путеводным знакам-стрелкам, он спешил к выходу в северной грани пирамиды.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Амеротк толкнул назад подголовник и улегся ровно. Он осторожно высвободил руку. Норфрет шевельнулась. Затрепетали веки, прикрывавшие прекрасные, подведенные сурьмой глаза. Она повернулась умащенным душистыми маслами телом и, что-то бормоча, улыбнулась во сне. Амеротк лежал, прислушиваясь к ее дыханию, и смотрел на искусно выполненный фриз на дальней стене спальни: два леопарда играли с мячом, как дети на базарной площади, а третейским судьей у них был заяц.
Амеротк закрыл глаза. Прошло две недели с того дня, как ему удалось выбраться из кошмарного подвала в пирамиде в Саккаре. Вернувшись на корабль, он сразу же помылся и переоделся. Как всегда проницательный Сетос сразу заметил, что с ним что-то произошло. За утренней трапезой на царской галере он бросил на него вопросительный взгляд. Но Амеротк покачал головой и промолчал. Он решил сохранить произошедшее в тайне.
Царский флот прибыл в Фивы, где его ждала буря восторженных приветствий. Пристань и аллея сфинксов была до отказа забита горожанами и приезжими из разных краев.
– Долголетия, процветания, здравия! – ревела толпа, когда в город внесли паланкин с восседавшей в нем Хатусу в одеянии фараона.
– Она простерла свои десницы! – Она разметала врага!
* * *
Пели жрецы:
Все земли от края и до края
На западе и востоке подвластны тебе!
Ты покорила все страны, твое сердце наполнено радостью!
На твоем челе красота Амона!
Слава Гора, в золотой плоти твоей!
В сердце твоем пламень! Свет света!
Слава Амона-Ра!
Хатусу неумолимым взглядом смотрела прямо перед собой, в то время как черные как смоль наемники-негры помогали сдерживать толпы. Огромные опахала страусовых перьев овевали драгоценными ароматами божественную особу. Хатусу сидела неподвижная, как изваяние; подставкой для ног ей служил шлем царя Митанни.
Процессия медленно двигалась по улицам Фив, украшенным в честь торжества. Амеротк шел впереди паланкина, а за Хатусу, блестя начищенной упряжью, вытянулся длинной вереницей его отряд колесниц; лошади с султанами победы везли повозки, нагруженные трофеями, а за ними тяжело брели колонны грязных, покрытых дорожной пылью пленных.
Отворились бронзовые ворота храма, и жрецы под пере звон систр вышли встречать своего нового фараона. Земля вокруг паланкина бьта усыпана благовониями, гирляндами прекрасных цветов и окроплена святой водой. Хатусу, как птица, взлетела по ступеням храма, зажгла благовония в честь Амона-Ра и принесла в жертву еще несколько пленных.
Амеротк с радостью поспешил уйти, когда церемония закончилась. Норфрет с сыновьями, Асурали Пренхо с Шуфоем ждали его в маленькой молельне возле Зала Двух Истин. Триумф возвращения! Празднества и пиры за пирами. Желудок Амеротка с трудом справлялся с таким изобилием после небогатого рациона походной жизни. Норфрет горела страстью и из ночи в ночь не могла насытитьcя им. Амеротку все это казалось прекрасным сном. Тело его еще продолжало ныть от тягот сражений и походов. В снах он снова переживал ужас нападения митаннийцев, и чудовищную резню на поле битвы, ему виделся зал повешенных в пирамиде и отсеченная голова жреца, которую он нашел у входа в пирамиду.
Амеротк повернулся на бок. Его не покидало чувство вины за смерть Менелото и свое бегство. Но что он мог еще сделать?
Шуфой рассказал ему обо всем, что происходило в городе во время его отсутствия. Амеротк слушал вполуха. Главное, что он дома. Все остальное значило мало. Ужасы остались позади. Все Фивы только и говорили, что о восшествии на престол Хатусу. Малолетнего фараона, по сути не коронованного, потихоньку оттеснили, перевели в ранг принца и оставили играть в игрушки. Амеротк держался в стороне ото всех интриг. Мысленно он снова и снова возвращался к надписи в том жутком зале под пирамидой. Он теперь знал, что обнаружил Тутмос и почему утратил веру Аменхотеп. Истина состояла в том, что богов не было. Жрецы Египта извилистыми тропинками уводили свой народ прочь от правды. Для Амеротка открытие не стало потрясением. Он всегда относился без особого почтения к подчеркнутой сложности храмовых ритуалов Фив. Поклонение крокодилу или кошке всегда вызывало у него сомнение. Его почитание Маат – другое дело. Истина существовала помимо статуй и ритуала. Этой истине надо было служить и следовать ей.
Амеротк подумал, должен ли он вернуться в потайной зал, но ему тут же вспомнились падающие с потолка камни. Он закрыл глаза. Зал повешенных подходил для могилы амеметов как нельзя лучше. Пусть их тени охраняют его. Он совершит жертвоприношение за Менелото. Но кому приносить жертву? Каменным богам Египта?
До его слуха из коридора донесся звук. Амеротк откинул простыни и встал с постели. Он надел халат и сандалии, после чего умылся душистой водой и спустился вниз. Слуги еще спали. Солнце только-только начинало свой путь, и он услышал доносившиеся из города далекие звуки труб глашатаев солнца. Амеротк вышел в сад, где еще чувствовался прохладный ветерок. Невдалеке под сикоморой сидел Шуфой. Амеротк разулся и потихоньку подошел к нему. Шуфой услышал шаги, обернулся и сделал движение, чтобы прикрыть разложенные перед ним на одеяле драгоценные вещицы. Амеротк присел на корточки рядом.
– Откуда все это, Шуфой?
– Я их купил, – затараторил карлик. – Чтобы заработать кусок хлеба, человеку приходится торговать с рассвета до заката.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, – сухо ответил Амеротк.
Шуфой подсел ближе, всматриваясь в хозяина живыми, смышлеными глазами.
– Вы изменились, господин.
– Я много повидал разных ужасов!
Шуфой понимающе закивал.
– Это пройдет. Все со временем проходит.
Амеротк покопался в дорогих вещицах.
– А ты богатеешь, как я посмотрю.
– Когда армия ушла из Фив, здесь началась на стоящая паника. Люди бросились распродавать свое имущество.
Амеротка привлекла маленькая золотая чаша.
По ободку ее опоясывал рисунок, где был изображен Осирис, взвешивающий душу на весах, а рядом с ним коленопреклоненная Маат. Ниже был начертан год правления отца Хатусу, фараона Тутмоса I; рядом с печатью стояло имя давно умершего владельца – писца из Дома Серебра.
– Где ты это взял? – заинтересовался Амеротк. Шуфой насторожился.
– Я собирался их продать, хозяин.
– Это погребальная чаша, – настойчиво объяснял Амеротк. – Она изготовлена специально для этого писца. Она маленького размера. Такая чаша наполняется вином и ставится в гробницу. – Амеротк крепко ухватил Шуфоя за плечо..
– Хозяин, жизнями ваших детей клянусь. Я купил ее в Фивах у одного купца. Он торгует чашами и драгоценными блюдами. Перед такой ценой трудно было устоять.
– Она краденая! – заявил Амеротк. – И ты, Шуфой, знаешь об этом. Чашу похитили из гробницы! – Несмотря на охи и просьбы Шуфоя, Амеротк завязал все вещи в узел. – Отправляйся в город, в Зал Двух Истин, – распорядился он. Возьми Асурала и несколько его бравых стражников. Обойдите торговцев. Мне все равно как, но узнайте у них имя человека, который продает им все это. Шуфой, эта чаша могла быть из гробницы и моих родителей. Что твое, то твое, но что будет, если пойдет слух, что великий торговец амулетами Шуфой замешан в грабежах гробниц?
Вскоре Шуфой с мечом и мешком отправился выполнять приказ, ворчливо бормоча под нос все поговорки, что приходили на ум. Амеротк очень обрадовался своему открытию, даже почувствовал прилив сил. Он умылся, переоделся и подкрепился фруктами. Гость пожаловал к нему около полудня, когда он был в саду.
Сетос крупным шагом шел к нему по траве. Боевой поход не оставил на нем видимого отпечатка. Он принимал участие в сражении, и Хатусу подтвердила его почетное место, хотя неприязнь его к Сененмуту неуклонно росла.
– Долголетия, здравия и процветания! – пожелал он Амеротку.
Амеротк подал ему небольшую кружку с пивом. Сетос сделал глоток и задержал взгляд на живописном озере. Словно любовался сидевшими по его краю ибисами.
– Бурное время, господин Амеротк. – Он достал из-за пояса цветок лотоса и повертел им в воздухе. – Получил сегодня утром от Ее Величества в знак расположения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Амеротк прочитал надпись вслух для Менелото. – Это бьшо начало времен, – продолжал переводить Амеротк, – «Зеп Тепи», когда воплощение света, Бог-Творец отправил с небес своих посланников.
Амеротк умолк. По залу про катился звон, как от упавшего оружия, и в этой обители смерти звук этот показался трубным гласом.
– Оставайтесь здесь, – шепнул Менелото. – Постарайтесь узнать все, что можно.
Амеротк принялся поспешно читать, пропуская иероглифы, которые не мог понять или разобрать. Теперь ему стала ясна перемена в Тутмосе. За стеной с надписью хранились архивы, рукописи, где говорилось не о многих богах, а об одном боге: воплощении света, всемогущем Творце всего сущего. Когда-то Бог общался с человеком; он направлял своих посланников со звезд из-за далекого горизонта. То было время изобилия, когда во всем мире царило согласие и гармония. Но люди восстали и убили посланников со звезд, которым они дали имена Осирис и Гор. Амеротк сделал шаг, собираясь поискать потайную дверь, и зацепил ногой какой-то предмет. Он поднял кусок зазубренного и почерневшего металла, необыкновенно твердого. Металл не был бронзой, но его, несомненно, сделал человек. Амеротк чиркнул находкой по стене. Металл остался невредим, а на камне появилась царапина. От резкого движения с потолка клубами полетела пыль. Амеротк услышал негромкий звук.
К нему спешил Менелото.
– За нами следили, – прошептал он.
– Кто?
Менелото схватил его за руку.
– Это только богам света известно. Идемте скорее отсюда!
Амеротк вспомнил об амеметах. Бросив прощальный взгляд на надпись, он поспешил за Менелото по залу смерти, сжимая в одной руке факел, а в другой – кусок неизвестного металла. Они были у самой лестницы, когда Менелото увлек Амеротка подальше в сторону. Они едва успели потушить в пыли свои факелы, когда в зал, как призраки, спустились амеметы.
Амеротк зажмурился и мысленно поблагодарил Maaт что Менелото догадался оставить зажженный факел в нише у дальней стены. Свет этого факела стал приманкой для амеметов. Их было восемь или девять человек, одетых, как кочевники, во все черное с ног до головы. Каждый нес факел и обнаженный меч. Они также остановились, потрясенные ужасным зрелищем. Послышался горячий отрывистый шепот. Некоторые не хотели идти дальше, но главарь, не слушая протестов, указал мечом на свет в дали.
– А теперь подождем, пусть уйдут! – шепнул Менелото.
– Но мы должны посмотреть, что за стеной, также шепотом ответил Амеротк.
Менелото покачал головой.
Амеметы уходили во тьму все дальше и дальше.
Амеротк понял, что им надо спасаться бегством, что иного выбора у них нет. Во тьме он стал подниматься по ступеням вслед за бывшим начальником охраны. Они успели дойти до середины лестницы, когда на верхней ступени возникла фигура в черном с факелом и мечом. Менелото попытался уклониться, но меч амемета глубоко вонзился ему в грудь. Он отшатнулся-, увлекая за собой убийцу, и они вместе повалились на Амеротка. Все трое скатились вниз. Первым вскочил на ноги амемет, но, падая, он выронил факел. Амеротк метнул в него зазубренный кусок металла. Удар оказался настолько силен, что убийца отлетел назад и ударился об один из столбов-подпорок. Раздался хруст и треск. Амеротк ухватился за деревянную колонну, и опора, не выдержав нагрузку, начала падать, а за ней лавиной посыпалась каменная кладка и камни. С дальнего конца зала бегом возвращались амеметы. Падение колонны вызвало волну. Кровля обрушилась еще в нескольких местах: камни и песок сыпались дождем.
Амеротк подхватил с пола факел и поспешил к Менелото, лежавшему недвижимо у подножия лестницы. Он перевернул своего спутника. Меч попал Менелото прямо в сердце. Падая, он ударился головой о выщербленную ступеньку, и кровь продолжала сочиться из раны. Амеротк пощупал пульс, но жизнь покинула тело Менелото. Он закашлялся от попавшей в рот пыли. Из глубины зала неслись вопли амеметов. Амеротк положил руку налицо Менелото и прочел короткую молитву, а потом заторопился вверх по лестнице. Комната вверху оказалась пуста, освещенная факелом, воткнутым в трещину в стене. Амеротк ухватился за кольцо и стал тянуть и толкать плиту, кашляя от пыли, поднимавшейся из подвала. Наконец, ему удалось поставить плиту на место, и сразу же стихли жуткие звуки, доносившиеся снизу. Амеротк схватил факел и быстрым шагом пошел по галерее. Следуя путеводным знакам-стрелкам, он спешил к выходу в северной грани пирамиды.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Амеротк толкнул назад подголовник и улегся ровно. Он осторожно высвободил руку. Норфрет шевельнулась. Затрепетали веки, прикрывавшие прекрасные, подведенные сурьмой глаза. Она повернулась умащенным душистыми маслами телом и, что-то бормоча, улыбнулась во сне. Амеротк лежал, прислушиваясь к ее дыханию, и смотрел на искусно выполненный фриз на дальней стене спальни: два леопарда играли с мячом, как дети на базарной площади, а третейским судьей у них был заяц.
Амеротк закрыл глаза. Прошло две недели с того дня, как ему удалось выбраться из кошмарного подвала в пирамиде в Саккаре. Вернувшись на корабль, он сразу же помылся и переоделся. Как всегда проницательный Сетос сразу заметил, что с ним что-то произошло. За утренней трапезой на царской галере он бросил на него вопросительный взгляд. Но Амеротк покачал головой и промолчал. Он решил сохранить произошедшее в тайне.
Царский флот прибыл в Фивы, где его ждала буря восторженных приветствий. Пристань и аллея сфинксов была до отказа забита горожанами и приезжими из разных краев.
– Долголетия, процветания, здравия! – ревела толпа, когда в город внесли паланкин с восседавшей в нем Хатусу в одеянии фараона.
– Она простерла свои десницы! – Она разметала врага!
* * *
Пели жрецы:
Все земли от края и до края
На западе и востоке подвластны тебе!
Ты покорила все страны, твое сердце наполнено радостью!
На твоем челе красота Амона!
Слава Гора, в золотой плоти твоей!
В сердце твоем пламень! Свет света!
Слава Амона-Ра!
Хатусу неумолимым взглядом смотрела прямо перед собой, в то время как черные как смоль наемники-негры помогали сдерживать толпы. Огромные опахала страусовых перьев овевали драгоценными ароматами божественную особу. Хатусу сидела неподвижная, как изваяние; подставкой для ног ей служил шлем царя Митанни.
Процессия медленно двигалась по улицам Фив, украшенным в честь торжества. Амеротк шел впереди паланкина, а за Хатусу, блестя начищенной упряжью, вытянулся длинной вереницей его отряд колесниц; лошади с султанами победы везли повозки, нагруженные трофеями, а за ними тяжело брели колонны грязных, покрытых дорожной пылью пленных.
Отворились бронзовые ворота храма, и жрецы под пере звон систр вышли встречать своего нового фараона. Земля вокруг паланкина бьта усыпана благовониями, гирляндами прекрасных цветов и окроплена святой водой. Хатусу, как птица, взлетела по ступеням храма, зажгла благовония в честь Амона-Ра и принесла в жертву еще несколько пленных.
Амеротк с радостью поспешил уйти, когда церемония закончилась. Норфрет с сыновьями, Асурали Пренхо с Шуфоем ждали его в маленькой молельне возле Зала Двух Истин. Триумф возвращения! Празднества и пиры за пирами. Желудок Амеротка с трудом справлялся с таким изобилием после небогатого рациона походной жизни. Норфрет горела страстью и из ночи в ночь не могла насытитьcя им. Амеротку все это казалось прекрасным сном. Тело его еще продолжало ныть от тягот сражений и походов. В снах он снова переживал ужас нападения митаннийцев, и чудовищную резню на поле битвы, ему виделся зал повешенных в пирамиде и отсеченная голова жреца, которую он нашел у входа в пирамиду.
Амеротк повернулся на бок. Его не покидало чувство вины за смерть Менелото и свое бегство. Но что он мог еще сделать?
Шуфой рассказал ему обо всем, что происходило в городе во время его отсутствия. Амеротк слушал вполуха. Главное, что он дома. Все остальное значило мало. Ужасы остались позади. Все Фивы только и говорили, что о восшествии на престол Хатусу. Малолетнего фараона, по сути не коронованного, потихоньку оттеснили, перевели в ранг принца и оставили играть в игрушки. Амеротк держался в стороне ото всех интриг. Мысленно он снова и снова возвращался к надписи в том жутком зале под пирамидой. Он теперь знал, что обнаружил Тутмос и почему утратил веру Аменхотеп. Истина состояла в том, что богов не было. Жрецы Египта извилистыми тропинками уводили свой народ прочь от правды. Для Амеротка открытие не стало потрясением. Он всегда относился без особого почтения к подчеркнутой сложности храмовых ритуалов Фив. Поклонение крокодилу или кошке всегда вызывало у него сомнение. Его почитание Маат – другое дело. Истина существовала помимо статуй и ритуала. Этой истине надо было служить и следовать ей.
Амеротк подумал, должен ли он вернуться в потайной зал, но ему тут же вспомнились падающие с потолка камни. Он закрыл глаза. Зал повешенных подходил для могилы амеметов как нельзя лучше. Пусть их тени охраняют его. Он совершит жертвоприношение за Менелото. Но кому приносить жертву? Каменным богам Египта?
До его слуха из коридора донесся звук. Амеротк откинул простыни и встал с постели. Он надел халат и сандалии, после чего умылся душистой водой и спустился вниз. Слуги еще спали. Солнце только-только начинало свой путь, и он услышал доносившиеся из города далекие звуки труб глашатаев солнца. Амеротк вышел в сад, где еще чувствовался прохладный ветерок. Невдалеке под сикоморой сидел Шуфой. Амеротк разулся и потихоньку подошел к нему. Шуфой услышал шаги, обернулся и сделал движение, чтобы прикрыть разложенные перед ним на одеяле драгоценные вещицы. Амеротк присел на корточки рядом.
– Откуда все это, Шуфой?
– Я их купил, – затараторил карлик. – Чтобы заработать кусок хлеба, человеку приходится торговать с рассвета до заката.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, – сухо ответил Амеротк.
Шуфой подсел ближе, всматриваясь в хозяина живыми, смышлеными глазами.
– Вы изменились, господин.
– Я много повидал разных ужасов!
Шуфой понимающе закивал.
– Это пройдет. Все со временем проходит.
Амеротк покопался в дорогих вещицах.
– А ты богатеешь, как я посмотрю.
– Когда армия ушла из Фив, здесь началась на стоящая паника. Люди бросились распродавать свое имущество.
Амеротка привлекла маленькая золотая чаша.
По ободку ее опоясывал рисунок, где был изображен Осирис, взвешивающий душу на весах, а рядом с ним коленопреклоненная Маат. Ниже был начертан год правления отца Хатусу, фараона Тутмоса I; рядом с печатью стояло имя давно умершего владельца – писца из Дома Серебра.
– Где ты это взял? – заинтересовался Амеротк. Шуфой насторожился.
– Я собирался их продать, хозяин.
– Это погребальная чаша, – настойчиво объяснял Амеротк. – Она изготовлена специально для этого писца. Она маленького размера. Такая чаша наполняется вином и ставится в гробницу. – Амеротк крепко ухватил Шуфоя за плечо..
– Хозяин, жизнями ваших детей клянусь. Я купил ее в Фивах у одного купца. Он торгует чашами и драгоценными блюдами. Перед такой ценой трудно было устоять.
– Она краденая! – заявил Амеротк. – И ты, Шуфой, знаешь об этом. Чашу похитили из гробницы! – Несмотря на охи и просьбы Шуфоя, Амеротк завязал все вещи в узел. – Отправляйся в город, в Зал Двух Истин, – распорядился он. Возьми Асурала и несколько его бравых стражников. Обойдите торговцев. Мне все равно как, но узнайте у них имя человека, который продает им все это. Шуфой, эта чаша могла быть из гробницы и моих родителей. Что твое, то твое, но что будет, если пойдет слух, что великий торговец амулетами Шуфой замешан в грабежах гробниц?
Вскоре Шуфой с мечом и мешком отправился выполнять приказ, ворчливо бормоча под нос все поговорки, что приходили на ум. Амеротк очень обрадовался своему открытию, даже почувствовал прилив сил. Он умылся, переоделся и подкрепился фруктами. Гость пожаловал к нему около полудня, когда он был в саду.
Сетос крупным шагом шел к нему по траве. Боевой поход не оставил на нем видимого отпечатка. Он принимал участие в сражении, и Хатусу подтвердила его почетное место, хотя неприязнь его к Сененмуту неуклонно росла.
– Долголетия, здравия и процветания! – пожелал он Амеротку.
Амеротк подал ему небольшую кружку с пивом. Сетос сделал глоток и задержал взгляд на живописном озере. Словно любовался сидевшими по его краю ибисами.
– Бурное время, господин Амеротк. – Он достал из-за пояса цветок лотоса и повертел им в воздухе. – Получил сегодня утром от Ее Величества в знак расположения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35