Они не имеют никакого отношения к девушке. Стюардесса знает их всех! А мужчина, который сидел за рулем ее автомобиля, уходит из аэропорта и пропадает без следа. Затем „дипломат“, в котором Марло передал выкуп, находят рядом с телом убитой. Он набит старыми газетами. Как тут не вспомнить, что у Марло было два совершенно одинаковых „дипломата“. – Он взглянул на Барти. – Ты что-нибудь понимаешь?
– Возможно, похищение было ложным, – ответил Барти. – При условии, что Энн Харкаут на самом деле Одетт Марло. С этим предстоит разобраться.
– Да, – кивнул Реник, – принимайся за дело. Узнай об этой Харкаут все, что только можно.
Он повернулся ко мне.
– Платье надо сфотографировать. Пусть его наденет кто-нибудь из наших девиц. Лицо мы закроем. Надеюсь, платье узнают. Направь фотографии в местные газеты и в Лос-Анджелес.
Я подхватил платье и вышел из кабинета, не чувствуя под собой ног. Слишком стремительно закрывалась ловушка. Еще через двадцать четыре часа, а то и раньше Реник выйдет на меня. За это время я должен доказать, что убийца – О'Рейли… Но как?
Следующий час я так крутился, что позабыл о себе. Я сфотографировал платье, провел пресс-конференцию, разослал фотоснимки по редакциям.
Потом заскочил в кабинет Реника. Мы решили пойти перекусить, но тут зазвонил телефон. Реник сиял трубку, послушал, затем передал ее мне.
– Это Нина. Она хочет поговорить с тобой.
Я взял трубку.
– Да?
– Гарри, не мог бы ты приехать домой? – В ее голосе слышались нотки, от которых по моей спине забегали мурашки. – Мне надо поговорить с тобой.
Меня потряс страх, рвущийся из трубки.
– Я сейчас буду, – ответил я и повернулся к Ренику: – Нина хочет, чтобы я приехал. Что-то у нее стряслось. Я вернусь к двум часам.
– Конечно, поезжай. – Реник даже не поднял головы, он что-то писал в блокноте. – Возьми машину, Гарри. Но в два часа ты мне понадобишься.
Я сбежал по ступенькам, сел в патрульную машину и погнал домой. Что-то произошло, в этом я не сомневался. И, судя по голосу Нины, меня ждали серьезные неприятности. Я остановил машину у бунгало, открыл ключом входную дверь.
– Нина?
– Я здесь, Гарри, – донесся из гостиной ее голос.
Я пересек холл, распахнул дверь, вошел в гостиную и застыл на месте.
Нина сидела в кресле лицом ко мне, маленькая, бледная, испуганная.
В другом кресле, положив ногу на ногу, развалился О'Рейли. Шоферскую униформу он смеши на тенниску и зеленые брюки. Он ковырял в зубах спичкой и ухмылялся.
В его правой руке матово блестел пистолет. Черный кружок дула смотрел на меня.
Глава 12
– Входи, приятель, составь нам компанию, – приветствовал меня О'Рейли. – Твоей жене, похоже, мое общество не по душе.
Я подошел к Нине. Я уже оправился от неожиданности, и страх уступил место холодной ярости.
– Убирайся отсюда, а не то я выброшу тебя сам.
О'Рейли продолжал ухмыляться.
– Не кипятись, приятель. Учти, что ты мне не чета. Я пришью вас обоих, прежде чем ты успеешь пошевелиться.
Пальцы Нины сжали мою руку. Она как бы предупреждала, что с ним надо поосторожней.
– Что тебе нужно?
– А как ты думаешь? Я пришел за пленками и не уйду, не получив их.
– Значит, ее убил ты?
О'Рейли потер щеку, ухмылка его стала еще шире.
– Неужели? Улики указывают на то, что убийца – ты! Да, братец, какой же ты простофиля. Ты слишком много говоришь. Не протрепись ты о пленках, мы бы с Реей считали, что все спокойно. Но нет, тебе оказалось невтерпеж. Эти пленки выбили Рею из колеи. Меня-то они не волнуют, но, раз она и я работаем вместе, я пообещал, что добуду их.
– Это плохо. Пленок ты не получишь. Если я их и отдам, то лишь Ренику.
О'Рейли взглянул на пистолет, потом на меня.
– Допустим, я приставлю вот эту штучку к левой ноге твоей жены. И нажму на курок. Я могу это сделать, если ты не отдашь пленки.
– Не слушай его, Гарри, – вмешалась Нина. – Я его не боюсь.
– Только выстрели, и у дверей соберется целая толпа. Дешевый шантаж тебе не поможет. Убирайся!
О'Рейли расхохотался:
– Тут ты прав. Стрелять я не буду. – Он убрал пистолет в карман. – Ладно, перейдем к делу. Мне нужны пленки, и ты мне их отдашь. Где они?
– В сейфе, в моем банке. Тебе до них не добраться.
– Что ж, поедем в банк, и ты возьмешь их для меня. Не будем тратить времени.
– Ты их не получишь. Разговор окончен. Можешь выметаться отсюда.
О'Рейли ответил долгим взглядом.
– Что ж, мне придется убедить тебя, что пленки нужно отдать. Речь идет о миллионах долларов. Эти пленки помешают реализации моего плана, а допустить этого я не могу. Поэтому я хочу показать тебе кое-что. – Он достал из кармана маленький флакон из синего стекла. Вытащил пробку и осторожно вылил жидкость на середину стола. Послышалось шипение, жидкость словно вскипела, разъедая полировку и дерево… – Это серная кислота. Ее обычно выливают на людей, которые отказываются от сотрудничества. – Ухмылка исчезла, взгляд О'Рейли стал злобным и жестким. – Я знаю пару-тройку подонков, которые плеснут серной кислотой в лицо твоей жены. Барбер, всего лишь за сотню долларов. И не думай, что ты сможешь защитить ее. Они ворвутся в самый неожиданный момент, да еще как следует отделают тебя. Или ты даешь мне пленки, или в ближайшие двенадцать часов твоя жена ослепнет, а ее лицо превратится в сплошной ожог. Ну, что ты выбираешь?
Пальцы Нины вновь сжали мою руку. Мы оба смотрели на пузырящуюся, шипящую жидкость на столе. Я взглянул на О'Рейли. Выражение его маленьких серых глазок убедило меня, что он не блефует. Откажи я ему, он нанял бы этих подонков. А я не мог остаться дома.
Я понял, что проиграл.
– Хорошо, поехали.
– Нет! – воскликнула Нина. – Нет! Он не решится! Гарри, пожалуйста!
Я вырвал руку.
– Это мое дело… не твое.
Я двинулся к двери, а она осталась сидеть с широко раскрытыми глазами.
О'Рейли поднялся на ноги.
– Он прав, детка. Не рыпайся. Будь осторожна с кислотой. Не обожги ручки, когда будешь вытирать ее со стола.
– Гарри! – Нина выпрыгнула из кресла. – Не надо! Не отдавай ему пленки!
Но я уже вышел из бунгало, сел за руль. О'Рейли плюхнулся рядом.
– Тебе не повезло, парень, но надо знать, кому что говорить. Теперь ты будешь выпутываться сам. Как дела у Реника? Он еще не вышел на тебя?
– Еще нет. – Машина тронулась с места. Ненависть к этому человеку сжимала мне горло: я слишком поздно осознал опрометчивость моей попытки запугать Рею наличием пленок. Расстанься я с ними, и, как сказал О'Рейли, выпутываться мне придется самому. Рея бы все отрицала, да еще наняла бы лучшего адвоката, который разнес бы мою версию в пух и прах.
– Когда тебя возьмут, простофиля, – продолжал О'Рейли, – не кивай на нас с Реей. У нас железные алиби.
– Тем лучше для вас, – пробурчал я.
Наши взгляды встретились. В его глазах мелькнуло удивление.
– Учитывая, какая заварилась каша, ты держишься очень уверенно. Честно говоря, не ожидал от тебя такого хладнокровия.
– Я сам влез в это дело и готов отвечать за содеянное. Пока у тебя все вроде бы нормально, но не обольщайся насчет будущего, потому что ты ничего не смыслишь в женщинах.
Он резко повернулся ко мне.
– О чем ты?
– Ты все увидишь сам. Я проработал в газете не один год и встречал немало манекенщиц и киноактрис. Мне знаком ход их мыслей. И одно я знаю наверняка: Рея Марло не собирается коротать остаток дней с ирландским громилой. Не обманывай себя. Ты так и останешься бывшим полицейским, какой бы дорогой костюм ни надеть на тебя. Марло умрет, она унаследует его состояние и тут же потеряет всякий интерес к тебе. Рея сделает это очень ловко. Ты и ахнуть не успеешь, как станешь бывшим полицейским, ищущим новое место работы.
– Да? Ты так думаешь? – Его губы разошлись в ухмылке, но глаза настороженно разглядывали меня. – Обманываешь себя ты, простофиля. Тебя отправят в мир иной, а мы с Реей поженимся.
Мне удалось рассмеяться.
– Никогда не слышал ничего более забавного. – Я подрулил к тротуару. Часы показывали без трех минут два. Двери банка еще не открылись. – Ты действительно можешь представить, что такая женщина, как Рея Марло, выйдет замуж за ирландского мужлана вроде тебя? Я, возможно, и простофиля, но не единственный в этой машине.
– Закрои пасть, а не то мне придется заткнуть ее, – побагровев, прорычал О'Рейли.
– Пожалуйста. Раз ты такой впечатлительный, я помолчу. – Но продолжил после короткой паузы: – Но я знаю, что сделал бы, окажись на твоем месте.
– Да? И что же? – Он впился в меня взглядом.
– Я принял бы все меры, чтобы Рея не смогла меня выбросить. Я показал бы ей, кто хозяин…
Он оцепенел. Я буквально слышал, как скрипят его мозги, не привыкшие к умственному труду. Затем он улыбнулся:
– Мне жаль тебя, парень. Трудно даже представить, как ты глуп.
– Ладно, – кивнул я, – будем считать, что я глуп.
Клерк открыл двери банка.
– Но я хочу кое-что тебе сказать. С этой минуты будь настороже. Я рассчитаюсь с тобой, если сумею. Да и Рея наверняка попытается отделаться от тебя. Ты куда больший простофиля, чем я, но жалеть тебя я не стану.
О'Рейли вылез из машины.
– Хватит болтать. Дай отдохнуть своему языку. Мне нужны пленки.
Мы прошли в банк, я достал пленки из сейфа и отдал их О'Рейли. Ничего другого не оставалось.
– Не потеряй их, – предупредил я. – Тебе они даже нужнее, чем мне.
– Сам знаю, – огрызнулся он и вышел из банка.
В свой кабинет я вернулся десять минут третьего. На столе лежала записка от Реника. Он хотел, чтобы я сразу зашел к нему.
Записка могла означать что угодно. Например, что он узнал, кто был тот мужчина в коричневом костюме спортивного покроя. Но мне было все равно. Я получил жестокую трепку и еще не пришел в себя. Я знал, что, как только Реник поймает меня, моя судьба будет предрешена. Теперь я ничем не мог подкрепить мою версию. Никто не стал бы сомневаться в том, что Одетт убил я.
Я мог оправдаться, лишь доказав, что настоящий убийца – О'Рейли. Я чувствовал, что мне удалось зародить в нем подозрения относительно честности намерений Реи. Скорее всего, подумал я, он не уничтожит пленки. Они накрепко привязывали к нему Рею. А пока пленки существовали, у меня оставалась надежда на спасение.
Я знал, что Нина с нетерпением ждет моего звонка, и потянулся к телефону. Я тщательно подбирал слова, потому что линия связи проходила через коммутатор.
– Он их получил. Иначе не выходило. Ничего не говори. Слушай меня. Все не так уж плохо, как кажется. Обсудим, что делать дальше, когда я вернусь. Я приеду домой, как только освобожусь.
– Хорошо, Гарри. – Дрожь в ее голосе переполнила меня жалостью.
– Не волнуйся, дорогая. Я что-нибудь придумаю. – И я положил трубку.
Дверь в кабинет Реника я открыл двадцать минут третьего. Тот, нахмурившись, читал какой-то документ. Он поднял голову, когда я вошел, и указал на стул.
– Я сейчас.
Возможно, у меня разыгралось воображение, но по его тону я почувствовал, что мы уже не в таких приятельских отношениях, как часом раньше.
Я сел и закурил. Я уже ничего не боялся. Фаталистом я не был и не собирался ни в чем признаваться, но внутренне уже приготовился к тому, что могло произойти, когда меня выведут на чистую воду.
Наконец Реник положил листки бумаги на стол и откинулся в кресле, не сводя с меня глаз. Обычно полицейские смотрят так на подозреваемого в совершении преступления. Или мне это лишь почудилось?
– Гарри, ты когда-нибудь встречался или разговаривал с Одетт Марло? – спросил он.
У меня екнуло сердце.
– Нет. Эта семья переехала сюда, когда я уже сидел в тюрьме. Я не мог брать у нее интервью. – Я сознательно делал вид, что неправильно понял его. И тут же подумал о том, что впервые солгал. Теперь мне предстояло лгать до тех пор, пока Реник не поймает меня.
– Значит, ты ничего о ней не знаешь?
– Абсолютно ничего. – Я стряхнул пепел на горку окурков в пепельнице. – А почему ты спрашиваешь об этом, Джон?
– Да просто так. Нам может пригодиться любая информация.
– Тогда я тебе кое-что скажу. Марло – гражданин Франции. По французским законам ребенка в случае смерти родителей нельзя лишить наследства. Одетт получила бы половину состояния отца, если б пережила его. Теперь она мертва, и наследство целиком отойдет жене Марло.
– Это интересно.
По выражению лица Реника я понял, что мои слова для него не новость. Он уже знал об этом.
– Тебе, наверное, еще не сказали, но у нее был любовник, – после короткой паузы продолжил Реник. – Это показала медицинская экспертиза.
– Я ничего о ней не знаю, – стоял на своем я.
Распахнулась дверь, и в кабинет влетел Барти.
– У меня есть кое-что для тебя, Джон, – воскликнул он, даже не взглянув в мою сторону. – Лос-анджелесской полиции крупно повезло. Чуть ли не первый звонок угодил в цель. Девушка, назвавшаяся Энн Харкаут, останавливалась в отеле „Регент“. Это тихий респектабельный отель. Портье описал ее. Она была в сине-белом платье и приехала на такси в половине первого ночи. Они разыскали водителя, и тот вспомнил, что привез девушку из аэропорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Возможно, похищение было ложным, – ответил Барти. – При условии, что Энн Харкаут на самом деле Одетт Марло. С этим предстоит разобраться.
– Да, – кивнул Реник, – принимайся за дело. Узнай об этой Харкаут все, что только можно.
Он повернулся ко мне.
– Платье надо сфотографировать. Пусть его наденет кто-нибудь из наших девиц. Лицо мы закроем. Надеюсь, платье узнают. Направь фотографии в местные газеты и в Лос-Анджелес.
Я подхватил платье и вышел из кабинета, не чувствуя под собой ног. Слишком стремительно закрывалась ловушка. Еще через двадцать четыре часа, а то и раньше Реник выйдет на меня. За это время я должен доказать, что убийца – О'Рейли… Но как?
Следующий час я так крутился, что позабыл о себе. Я сфотографировал платье, провел пресс-конференцию, разослал фотоснимки по редакциям.
Потом заскочил в кабинет Реника. Мы решили пойти перекусить, но тут зазвонил телефон. Реник сиял трубку, послушал, затем передал ее мне.
– Это Нина. Она хочет поговорить с тобой.
Я взял трубку.
– Да?
– Гарри, не мог бы ты приехать домой? – В ее голосе слышались нотки, от которых по моей спине забегали мурашки. – Мне надо поговорить с тобой.
Меня потряс страх, рвущийся из трубки.
– Я сейчас буду, – ответил я и повернулся к Ренику: – Нина хочет, чтобы я приехал. Что-то у нее стряслось. Я вернусь к двум часам.
– Конечно, поезжай. – Реник даже не поднял головы, он что-то писал в блокноте. – Возьми машину, Гарри. Но в два часа ты мне понадобишься.
Я сбежал по ступенькам, сел в патрульную машину и погнал домой. Что-то произошло, в этом я не сомневался. И, судя по голосу Нины, меня ждали серьезные неприятности. Я остановил машину у бунгало, открыл ключом входную дверь.
– Нина?
– Я здесь, Гарри, – донесся из гостиной ее голос.
Я пересек холл, распахнул дверь, вошел в гостиную и застыл на месте.
Нина сидела в кресле лицом ко мне, маленькая, бледная, испуганная.
В другом кресле, положив ногу на ногу, развалился О'Рейли. Шоферскую униформу он смеши на тенниску и зеленые брюки. Он ковырял в зубах спичкой и ухмылялся.
В его правой руке матово блестел пистолет. Черный кружок дула смотрел на меня.
Глава 12
– Входи, приятель, составь нам компанию, – приветствовал меня О'Рейли. – Твоей жене, похоже, мое общество не по душе.
Я подошел к Нине. Я уже оправился от неожиданности, и страх уступил место холодной ярости.
– Убирайся отсюда, а не то я выброшу тебя сам.
О'Рейли продолжал ухмыляться.
– Не кипятись, приятель. Учти, что ты мне не чета. Я пришью вас обоих, прежде чем ты успеешь пошевелиться.
Пальцы Нины сжали мою руку. Она как бы предупреждала, что с ним надо поосторожней.
– Что тебе нужно?
– А как ты думаешь? Я пришел за пленками и не уйду, не получив их.
– Значит, ее убил ты?
О'Рейли потер щеку, ухмылка его стала еще шире.
– Неужели? Улики указывают на то, что убийца – ты! Да, братец, какой же ты простофиля. Ты слишком много говоришь. Не протрепись ты о пленках, мы бы с Реей считали, что все спокойно. Но нет, тебе оказалось невтерпеж. Эти пленки выбили Рею из колеи. Меня-то они не волнуют, но, раз она и я работаем вместе, я пообещал, что добуду их.
– Это плохо. Пленок ты не получишь. Если я их и отдам, то лишь Ренику.
О'Рейли взглянул на пистолет, потом на меня.
– Допустим, я приставлю вот эту штучку к левой ноге твоей жены. И нажму на курок. Я могу это сделать, если ты не отдашь пленки.
– Не слушай его, Гарри, – вмешалась Нина. – Я его не боюсь.
– Только выстрели, и у дверей соберется целая толпа. Дешевый шантаж тебе не поможет. Убирайся!
О'Рейли расхохотался:
– Тут ты прав. Стрелять я не буду. – Он убрал пистолет в карман. – Ладно, перейдем к делу. Мне нужны пленки, и ты мне их отдашь. Где они?
– В сейфе, в моем банке. Тебе до них не добраться.
– Что ж, поедем в банк, и ты возьмешь их для меня. Не будем тратить времени.
– Ты их не получишь. Разговор окончен. Можешь выметаться отсюда.
О'Рейли ответил долгим взглядом.
– Что ж, мне придется убедить тебя, что пленки нужно отдать. Речь идет о миллионах долларов. Эти пленки помешают реализации моего плана, а допустить этого я не могу. Поэтому я хочу показать тебе кое-что. – Он достал из кармана маленький флакон из синего стекла. Вытащил пробку и осторожно вылил жидкость на середину стола. Послышалось шипение, жидкость словно вскипела, разъедая полировку и дерево… – Это серная кислота. Ее обычно выливают на людей, которые отказываются от сотрудничества. – Ухмылка исчезла, взгляд О'Рейли стал злобным и жестким. – Я знаю пару-тройку подонков, которые плеснут серной кислотой в лицо твоей жены. Барбер, всего лишь за сотню долларов. И не думай, что ты сможешь защитить ее. Они ворвутся в самый неожиданный момент, да еще как следует отделают тебя. Или ты даешь мне пленки, или в ближайшие двенадцать часов твоя жена ослепнет, а ее лицо превратится в сплошной ожог. Ну, что ты выбираешь?
Пальцы Нины вновь сжали мою руку. Мы оба смотрели на пузырящуюся, шипящую жидкость на столе. Я взглянул на О'Рейли. Выражение его маленьких серых глазок убедило меня, что он не блефует. Откажи я ему, он нанял бы этих подонков. А я не мог остаться дома.
Я понял, что проиграл.
– Хорошо, поехали.
– Нет! – воскликнула Нина. – Нет! Он не решится! Гарри, пожалуйста!
Я вырвал руку.
– Это мое дело… не твое.
Я двинулся к двери, а она осталась сидеть с широко раскрытыми глазами.
О'Рейли поднялся на ноги.
– Он прав, детка. Не рыпайся. Будь осторожна с кислотой. Не обожги ручки, когда будешь вытирать ее со стола.
– Гарри! – Нина выпрыгнула из кресла. – Не надо! Не отдавай ему пленки!
Но я уже вышел из бунгало, сел за руль. О'Рейли плюхнулся рядом.
– Тебе не повезло, парень, но надо знать, кому что говорить. Теперь ты будешь выпутываться сам. Как дела у Реника? Он еще не вышел на тебя?
– Еще нет. – Машина тронулась с места. Ненависть к этому человеку сжимала мне горло: я слишком поздно осознал опрометчивость моей попытки запугать Рею наличием пленок. Расстанься я с ними, и, как сказал О'Рейли, выпутываться мне придется самому. Рея бы все отрицала, да еще наняла бы лучшего адвоката, который разнес бы мою версию в пух и прах.
– Когда тебя возьмут, простофиля, – продолжал О'Рейли, – не кивай на нас с Реей. У нас железные алиби.
– Тем лучше для вас, – пробурчал я.
Наши взгляды встретились. В его глазах мелькнуло удивление.
– Учитывая, какая заварилась каша, ты держишься очень уверенно. Честно говоря, не ожидал от тебя такого хладнокровия.
– Я сам влез в это дело и готов отвечать за содеянное. Пока у тебя все вроде бы нормально, но не обольщайся насчет будущего, потому что ты ничего не смыслишь в женщинах.
Он резко повернулся ко мне.
– О чем ты?
– Ты все увидишь сам. Я проработал в газете не один год и встречал немало манекенщиц и киноактрис. Мне знаком ход их мыслей. И одно я знаю наверняка: Рея Марло не собирается коротать остаток дней с ирландским громилой. Не обманывай себя. Ты так и останешься бывшим полицейским, какой бы дорогой костюм ни надеть на тебя. Марло умрет, она унаследует его состояние и тут же потеряет всякий интерес к тебе. Рея сделает это очень ловко. Ты и ахнуть не успеешь, как станешь бывшим полицейским, ищущим новое место работы.
– Да? Ты так думаешь? – Его губы разошлись в ухмылке, но глаза настороженно разглядывали меня. – Обманываешь себя ты, простофиля. Тебя отправят в мир иной, а мы с Реей поженимся.
Мне удалось рассмеяться.
– Никогда не слышал ничего более забавного. – Я подрулил к тротуару. Часы показывали без трех минут два. Двери банка еще не открылись. – Ты действительно можешь представить, что такая женщина, как Рея Марло, выйдет замуж за ирландского мужлана вроде тебя? Я, возможно, и простофиля, но не единственный в этой машине.
– Закрои пасть, а не то мне придется заткнуть ее, – побагровев, прорычал О'Рейли.
– Пожалуйста. Раз ты такой впечатлительный, я помолчу. – Но продолжил после короткой паузы: – Но я знаю, что сделал бы, окажись на твоем месте.
– Да? И что же? – Он впился в меня взглядом.
– Я принял бы все меры, чтобы Рея не смогла меня выбросить. Я показал бы ей, кто хозяин…
Он оцепенел. Я буквально слышал, как скрипят его мозги, не привыкшие к умственному труду. Затем он улыбнулся:
– Мне жаль тебя, парень. Трудно даже представить, как ты глуп.
– Ладно, – кивнул я, – будем считать, что я глуп.
Клерк открыл двери банка.
– Но я хочу кое-что тебе сказать. С этой минуты будь настороже. Я рассчитаюсь с тобой, если сумею. Да и Рея наверняка попытается отделаться от тебя. Ты куда больший простофиля, чем я, но жалеть тебя я не стану.
О'Рейли вылез из машины.
– Хватит болтать. Дай отдохнуть своему языку. Мне нужны пленки.
Мы прошли в банк, я достал пленки из сейфа и отдал их О'Рейли. Ничего другого не оставалось.
– Не потеряй их, – предупредил я. – Тебе они даже нужнее, чем мне.
– Сам знаю, – огрызнулся он и вышел из банка.
В свой кабинет я вернулся десять минут третьего. На столе лежала записка от Реника. Он хотел, чтобы я сразу зашел к нему.
Записка могла означать что угодно. Например, что он узнал, кто был тот мужчина в коричневом костюме спортивного покроя. Но мне было все равно. Я получил жестокую трепку и еще не пришел в себя. Я знал, что, как только Реник поймает меня, моя судьба будет предрешена. Теперь я ничем не мог подкрепить мою версию. Никто не стал бы сомневаться в том, что Одетт убил я.
Я мог оправдаться, лишь доказав, что настоящий убийца – О'Рейли. Я чувствовал, что мне удалось зародить в нем подозрения относительно честности намерений Реи. Скорее всего, подумал я, он не уничтожит пленки. Они накрепко привязывали к нему Рею. А пока пленки существовали, у меня оставалась надежда на спасение.
Я знал, что Нина с нетерпением ждет моего звонка, и потянулся к телефону. Я тщательно подбирал слова, потому что линия связи проходила через коммутатор.
– Он их получил. Иначе не выходило. Ничего не говори. Слушай меня. Все не так уж плохо, как кажется. Обсудим, что делать дальше, когда я вернусь. Я приеду домой, как только освобожусь.
– Хорошо, Гарри. – Дрожь в ее голосе переполнила меня жалостью.
– Не волнуйся, дорогая. Я что-нибудь придумаю. – И я положил трубку.
Дверь в кабинет Реника я открыл двадцать минут третьего. Тот, нахмурившись, читал какой-то документ. Он поднял голову, когда я вошел, и указал на стул.
– Я сейчас.
Возможно, у меня разыгралось воображение, но по его тону я почувствовал, что мы уже не в таких приятельских отношениях, как часом раньше.
Я сел и закурил. Я уже ничего не боялся. Фаталистом я не был и не собирался ни в чем признаваться, но внутренне уже приготовился к тому, что могло произойти, когда меня выведут на чистую воду.
Наконец Реник положил листки бумаги на стол и откинулся в кресле, не сводя с меня глаз. Обычно полицейские смотрят так на подозреваемого в совершении преступления. Или мне это лишь почудилось?
– Гарри, ты когда-нибудь встречался или разговаривал с Одетт Марло? – спросил он.
У меня екнуло сердце.
– Нет. Эта семья переехала сюда, когда я уже сидел в тюрьме. Я не мог брать у нее интервью. – Я сознательно делал вид, что неправильно понял его. И тут же подумал о том, что впервые солгал. Теперь мне предстояло лгать до тех пор, пока Реник не поймает меня.
– Значит, ты ничего о ней не знаешь?
– Абсолютно ничего. – Я стряхнул пепел на горку окурков в пепельнице. – А почему ты спрашиваешь об этом, Джон?
– Да просто так. Нам может пригодиться любая информация.
– Тогда я тебе кое-что скажу. Марло – гражданин Франции. По французским законам ребенка в случае смерти родителей нельзя лишить наследства. Одетт получила бы половину состояния отца, если б пережила его. Теперь она мертва, и наследство целиком отойдет жене Марло.
– Это интересно.
По выражению лица Реника я понял, что мои слова для него не новость. Он уже знал об этом.
– Тебе, наверное, еще не сказали, но у нее был любовник, – после короткой паузы продолжил Реник. – Это показала медицинская экспертиза.
– Я ничего о ней не знаю, – стоял на своем я.
Распахнулась дверь, и в кабинет влетел Барти.
– У меня есть кое-что для тебя, Джон, – воскликнул он, даже не взглянув в мою сторону. – Лос-анджелесской полиции крупно повезло. Чуть ли не первый звонок угодил в цель. Девушка, назвавшаяся Энн Харкаут, останавливалась в отеле „Регент“. Это тихий респектабельный отель. Портье описал ее. Она была в сине-белом платье и приехала на такси в половине первого ночи. Они разыскали водителя, и тот вспомнил, что привез девушку из аэропорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23