Он проиграл. И все-таки он должен сохранять самообладание, как и те, кого уже постигла схожая судьба, как Никлас или Легентов. Если бы он постоянно твердил себе, что так или иначе обречен, он бы, возможно, воспринял все это иначе.
Вошли двое мужчин в штатском.
– Усыпить? – спросил один из них.
– Нет, лишите чувствительности только руки и ноги, доктор Селзник, – распорядился Кардини.
Этот маленький невзрачный человечек был всемирно известным неврологом, психопатологом и пропагандистом, который по поручению правительства контролировал медико-технические институты. Он подошел к арестованному и сделал ему несколько уколов. Мортимер почувствовал, будто свободно парит в воздухе, а затем с грохотом рухнул на пол.
– Приготовить все для допроса, – приказал Кардини, – и через пять минут доставить в комнату для снятия показаний. Посмотрим, что кроется за всем этим.
Мужчины раскрыли чемоданчики с инструментами. Вначале у Мортимера сняли отпечатки пальцев, затем взяли на анализ кровь, определили наличие белка в организме и составили генную карту. После этих процедур Мортимера уложили на носилки, и тележка отвезла его к лифту, который поднял его на шестой этаж – там размещались медицинские лаборатории. В зале, облицованном белым кафелем, где стояло несколько аппаратов непонятного назначения, его сняли с носилок. Мортимер попытался пошевелиться, но ноги и руки были нечувствительны, будто и не существовали вовсе. В конце концов ему удалось выпрямиться, двое мужчин в белых халатах усадили его на стул и защелкнули у него на животе изогнутую скобу, плотно, словно ремнем, притянувшую его к спинке стула.
Через две минуты все, кого Мортимер уже видел раньше в кабинете Кардини, окружили его, казалось, они чего-то ждут, поэтому и не начинают допрос. Раздался какой-то шум в дверях, и в комнату вошел Перье, глава правительства и президент государства, а с ним и члены его штаба. Мортимер сразу узнал О'Гери, руководителя Социально-Стратегического бюро, своего начальника.
Перье подошел вплотную к Мортимеру и принялся изучать его, словно диковинное насекомое, затем повернулся к О'Гери.
– Человек из вашего отдела?
– Да, сэр.
– Мне жаль, но я должен приказать арестовать вас. – Перье раздраженно махнул рукой. – Живо укол и привязать покрепче! – Он подозвал Кардини:
– Итак, объясните, как могли произойти все эти невероятные события?
– У нас раздался телефонный звонок, сэр, – начал свой рапорт шеф полиции. – Звонил неизвестный. Мы попытались установить, откуда, очевидно, звонок был из южноамериканского дистрикта…
– Личность этого человека установлена? – перебил его Перье.
– Нет, сэр.
– Тогда не отвлекайте нас мелочами! Чего он хотел?
– Он предупреждал нас. Говорил о каком-то революционере, члене запрещенной либеральной партии. И о том, что этот субъект будет болтаться в правительственном здании, якобы он готовит диверсию.
– Он был вооружен? Представлял опасность? О чем сигнализировали детекторы? Взрывчатые вещества? Уран? Плутоний? Яды?
– Нет, сэр. Ничего этого не было, сэр.
– Безобразие! – сказал Перье. – Вы, конечно, тут же подняли тревогу?
Все правильно. Ну и где же вы обнаружили этого молодчика?
– У меня в рабочем кабинете, сэр. – Кардини запнулся… – Он пришел… он появился из соединительной шахты, ведущей к персональному архиву…
– В вашем кабинете? – Глава правительства наморщил лоб. – В высшей степени занимательно. Загадочно. Что ему понадобилось у вас?
– Не знаю, сэр… – Кардини выглядел уже совсем не таким уверенным, как прежде.
– Вы знакомы с этим типом? Видели его раньше?
– Нет, сэр.
– Черт побери, что же он искал у вас? Он что же, пытался застрелить вас?
– Не знаю.
– Так. И этого не знаете. – Перье повернулся к доктору Селзнику. – Начинайте допрос.
– Химический, сэр? Или по методу фокусировки…
– Уймитесь вы со своим методом! Делайте что-нибудь, только побыстрее!
– Предлагаю легкий наркотический шок, а затем гормональную активизацию, чтобы он заговорил…
Перье рывком придвинул стул и сел.
– Хорошо. Только быстро. Кто знает, какая заваруха уже поднялась!
Мортимер следил за тем, как доктор Селзник приблизился к стенному шкафу, выдвинул ящик, извлек и надломил ампулу, набрал в шприц жидкость.
Затем подошел один из ассистентов и заслонил от него врача. Он закатал у Мортимера рукав и перетянул жгутом предплечье. И тут снова перед ним возник врач со шприцем. Укола в вену Мортимер не почувстовал. Он пытался сопротивляться, напрягая те мышцы, что еще не онемели, хотя и понимал, что это бессмысленно. Врачу уже ничего не стоило удерживать его на месте.
… Мортимер сидел посреди комнаты, словно на сцене. Две дюжины глаз безжалостно сверлили его. Он ждал боли, пытаясь уловить малейшие ее признаки, он боялся, что она застигнет его врасплох. Он водил языком по нижнему ряду зубов – словно в этом была его последняя опора, последняя гарантия от предательства. Он выдвинул челюсть и нащупал языком затвердение.
Одно еле заметное движение, и его жизнь завершится…
Боли он не ощутил. Вместо нее по всему телу разлилась слабость, поначалу даже приятная. Затем он почувствовал легкое головокружение, пустоту в голове, и его замутило. Мортимер боялся шевельнуться, ему казалось: малейшее движение, стоило лишь мигнуть или проглотить слюну, может ввергнуть его в бездонную пучину мучений.
Доктор Селзник делал что-то за его спиной с одним из аппаратов, наконец он снова появился перед Мортимером, держа в руке прибор, соединенный кабелем с каким-то тихо гудевшим ящиком. Прибор был похож на фен для сушки волос, однако оканчивался типичной зонтичной антенной для воздействия на мозговые центры. Мортимер понял, что у него остается так же мало шансов на свободу действий, как у тех подопытных петухов и уток, которым предшественники современных неврологов вживляли в мозг концы проводов, чтобы по приказу возбуждать у них то сонливость, то агрессию, то половой инстинкт. Когда врач остановился перед ним и опустил зонтичную антенну на его голову, покрытую короткими, чуть-чуть отросшими за последние три недели волосами, боязнь стать предателем снова овладела им, он превозмог вялость и тошноту, решительно выставил вперед нижнюю челюсть и снова нащупал затвердение возле наполненного ядом зуба. Его опять охватили сомнения, он подумал, что вот сейчас все останется позади: чувства и мысли, надежда и страх, ненависть и любовь – все то, что наполняет жизнь человека смыслом. Любовь! Сразу вспомнилась Майда. Как он надеялся вновь увидеть ее…
Что-то вибрировало на темени, вонзалось в его мозг, буравило и сверлило его голову, безболезненно, но неотступно…
Вокруг были разные животные… Крокодил, змеи, черепахи, антилопа-гну – посреди комнаты и рядом, вместо белых лиц, обращенных к нему… И вдруг звери исчезли, словно декорации в панорамирующей кинокамере, и появились цифры, формулы, объем пирамиды, закон параллелограмма… он находился в детском саду, его просили прочесть стихотворение, а он никак не мог вспомнить начало – все молча ждали, уставившись на него… Нет, это были не учителя, родители или школьные товарищи, это были Никлас, Бребер и Гвидо, они смеялись и хлопали ладонями по бедрам, а он стоял перед ними в ночной рубашке и ревел, потому что боялся ужей, которых они напустили ему в постель… Затем его челюсти непроизвольно разжались, и он запел, широко раскрывая рот, сложив губы в форме буквы «О»: «С днем рожденья, с днем рожденья…», они были его друзьми, он любил их, ему хотелось броситься к ним, похлопать по плечам, пожать руки… И он взывал к ним: «Слушайте, слушайте…»
– Мы хотим спасти мир! – крикнул он. – Я уже четыре года как с либералами…
– Центр сообщений у меня в фокусе, – сказал доктор Селзник. – Можете допрашивать его, теперь он скажет все без запинки.
– Меня зовут Мортимер Кросс, я уже три недели нахожусь на Луне, работаю в Стратегическом Бюро… – Слова неудержимым потоком лились из уст Мортимера. Он слышал себя со стороны, словно это говорил кто-то другой, он напрягал все силы, чтобы заставить себя замолчать, но тщетно. – Сегодня я занимался вопросом прироста населения, через двадцать лет людей будет вдвое больше…
Кардини поставил микрофон посреди комнаты.
– Теперь все по порядку. Ты подложил бомбу?
– Нет! – сказал Мортимер. – Никакой бомбы нет…
– Тогда что же? – прервал Кардини. – Диверсия с помощью ядовитого газа?
Мортимер осознал, что именно сейчас он выдаст и план, и своих товарищей. Он ожидал самого худшего: побоев, пыток, уколов – и считал, что у него хватит сил выдержать все это. Но им удалось отключить его волю. Слова вылетали из его уст, и он не имел ни малейшей возможности остановить это извержение; пока он не сказал ничего существенного, однако каждое слово могло обернуться предательством – предательством по отношению к товарищам, к их общей цели. Мортимер стиснул челюсть и почувствовал, как что-то хрустнуло во рту, на языке появился сладковатый вкус, он быстро сглотнул и продолжал говорить:
– Никакого ядовитого газа. Никто не должен быть ранен. Для нас главное – исключить влияние правительства, прекратить надзор и вмешательство в личные дела. Вы же все знаете, Кардини, вы же сами пожелали мне успеха!
Речь о том…
Глава правительства вскочил со своего места.
– Что такое? Кардини известно о вашем выступлении?
Мортимер с ужасом сознавал, что сейчас он выдаст все. Надо выиграть хоть несколько секунд, должен же яд подействовать наконец! Он прикусил язык, надеясь хоть как-то удержать поток слов, почувствовал боль, но голосовые связки – или что-то там еще – продолжали издавать звуки, хотя и несколько невнятные.
– Кардини знает все. Бушор тоже участник. Именно поэтому на сей раз операция не должна была кончиться неудачей…
– Арестуйте их! – вскричал Перье, указывая на обоих. Полицейские бросились к Кардини и Бушору.
Шеф полиции, побледнев, отшатнулся к стене.
– Ничего не понимаю… Это ужасное недоразумение!
– Может быть, он лжет? – обратился Перье к доктору Селзнику.
– Исключено!
– Тогда сделайте им по уколу и перенесите в соседнее помещение. Потом допросим и этих. Какой подлый заговор! А теперь вернемся к Баравалю. – Он постучал пальцами по груди Мортимера. – Ну, выкладывай! Что ты успел натворить? О какой диверсии ты говорил?
Лицо его исказил нервный тик, он склонился к Мортимеру и яростно потряс его.
– Не надо! – воскликнул доктор Селзник. – Вы собьете фокусировку, он и без того заговорит.
– … Мы собирались вывести из строя накопитель ОМНИВАКа, уничтожить информацию…
– Но каким образом, черт побери?!
– С помощью ионизатора. Я установил ионизатор в вентиляционной трубе, ионы деполяризуют…
Перье повернулся к своей свите.
– Ради всего святого! Что мы можем предпринять в этом случае?
– Главный инженер должен знать… – ответил один из безмолвных зрителей.
– Соедините меня с ним! – потребовал Перье. «Они еще не обнаружили ионизатор», – подумал Мортимер. От радости кружилась голова. Может быть, операция все-таки удалась? Он неудержимо продолжал говорить.
– … Информация выражена в заряженных и сориентированных молекулах.
Ионизированными частичками газа они гасятся, как магнитофонная лента, если по ней провести магнитом.
Перье прорычал в переговорное устройство:
– Надо найти способ спасти накопитель памяти. Что можно сделать против ионов?
В ответ из динамика раздался бесцветный голос:
– Сначала нужно убрать ионизатор. Затем отравленный ионами воздух как можно скорее удалить из помещения. Вряд ли поможет что-нибудь другое…
– Мы должны действовать. Ваши предложения?
– Лучше всего подсоединиться к внешнему вакууму. Тогда весь воздух в здании, где находится накопитель, вместе с ионами мгновенно будет замещен.
– Как это сделать?
– Минуту, я как раз смотрю план… Нашел! Не все еще потеряно. Под помещением, где находится накопитель, идет коридор к передающей мачте три, а через запасной выход существует связь с внешним миром. В конце коридора имеется старая строительная шахта, так что потребуется лишь открыть две шлюзовые двери. На все это уйдет не более пяти минут.
– Распорядитесь об этом!
– Понятно!
Перье отключил переговорное устройство и снова опустился на стул. Лицо у него было усталое.
– Доктор Селзник, заканчивайте допрос!
Врач повиновался. Он быстро спрашивал, и Мортимер отвечал. Кросс сообщил о своей встрече с Бребером и Никласом, о тех приказах, что он получил, о докторе Про-коффе и пересадке мозга, которую произвел этот ученый. Он рассказал о Майде и их ночной прогулке в саду. Поведал и о том, как нашел Майду на космодроме…
Внезапно этот поток слов прервал звук сирены – сигнал тревоги. Доктор Селзник прекратил допрос, Перье подбежал к переговорному устройству и вызвал центральный пост надзора.
– Что случилось, кто дал тревогу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Вошли двое мужчин в штатском.
– Усыпить? – спросил один из них.
– Нет, лишите чувствительности только руки и ноги, доктор Селзник, – распорядился Кардини.
Этот маленький невзрачный человечек был всемирно известным неврологом, психопатологом и пропагандистом, который по поручению правительства контролировал медико-технические институты. Он подошел к арестованному и сделал ему несколько уколов. Мортимер почувствовал, будто свободно парит в воздухе, а затем с грохотом рухнул на пол.
– Приготовить все для допроса, – приказал Кардини, – и через пять минут доставить в комнату для снятия показаний. Посмотрим, что кроется за всем этим.
Мужчины раскрыли чемоданчики с инструментами. Вначале у Мортимера сняли отпечатки пальцев, затем взяли на анализ кровь, определили наличие белка в организме и составили генную карту. После этих процедур Мортимера уложили на носилки, и тележка отвезла его к лифту, который поднял его на шестой этаж – там размещались медицинские лаборатории. В зале, облицованном белым кафелем, где стояло несколько аппаратов непонятного назначения, его сняли с носилок. Мортимер попытался пошевелиться, но ноги и руки были нечувствительны, будто и не существовали вовсе. В конце концов ему удалось выпрямиться, двое мужчин в белых халатах усадили его на стул и защелкнули у него на животе изогнутую скобу, плотно, словно ремнем, притянувшую его к спинке стула.
Через две минуты все, кого Мортимер уже видел раньше в кабинете Кардини, окружили его, казалось, они чего-то ждут, поэтому и не начинают допрос. Раздался какой-то шум в дверях, и в комнату вошел Перье, глава правительства и президент государства, а с ним и члены его штаба. Мортимер сразу узнал О'Гери, руководителя Социально-Стратегического бюро, своего начальника.
Перье подошел вплотную к Мортимеру и принялся изучать его, словно диковинное насекомое, затем повернулся к О'Гери.
– Человек из вашего отдела?
– Да, сэр.
– Мне жаль, но я должен приказать арестовать вас. – Перье раздраженно махнул рукой. – Живо укол и привязать покрепче! – Он подозвал Кардини:
– Итак, объясните, как могли произойти все эти невероятные события?
– У нас раздался телефонный звонок, сэр, – начал свой рапорт шеф полиции. – Звонил неизвестный. Мы попытались установить, откуда, очевидно, звонок был из южноамериканского дистрикта…
– Личность этого человека установлена? – перебил его Перье.
– Нет, сэр.
– Тогда не отвлекайте нас мелочами! Чего он хотел?
– Он предупреждал нас. Говорил о каком-то революционере, члене запрещенной либеральной партии. И о том, что этот субъект будет болтаться в правительственном здании, якобы он готовит диверсию.
– Он был вооружен? Представлял опасность? О чем сигнализировали детекторы? Взрывчатые вещества? Уран? Плутоний? Яды?
– Нет, сэр. Ничего этого не было, сэр.
– Безобразие! – сказал Перье. – Вы, конечно, тут же подняли тревогу?
Все правильно. Ну и где же вы обнаружили этого молодчика?
– У меня в рабочем кабинете, сэр. – Кардини запнулся… – Он пришел… он появился из соединительной шахты, ведущей к персональному архиву…
– В вашем кабинете? – Глава правительства наморщил лоб. – В высшей степени занимательно. Загадочно. Что ему понадобилось у вас?
– Не знаю, сэр… – Кардини выглядел уже совсем не таким уверенным, как прежде.
– Вы знакомы с этим типом? Видели его раньше?
– Нет, сэр.
– Черт побери, что же он искал у вас? Он что же, пытался застрелить вас?
– Не знаю.
– Так. И этого не знаете. – Перье повернулся к доктору Селзнику. – Начинайте допрос.
– Химический, сэр? Или по методу фокусировки…
– Уймитесь вы со своим методом! Делайте что-нибудь, только побыстрее!
– Предлагаю легкий наркотический шок, а затем гормональную активизацию, чтобы он заговорил…
Перье рывком придвинул стул и сел.
– Хорошо. Только быстро. Кто знает, какая заваруха уже поднялась!
Мортимер следил за тем, как доктор Селзник приблизился к стенному шкафу, выдвинул ящик, извлек и надломил ампулу, набрал в шприц жидкость.
Затем подошел один из ассистентов и заслонил от него врача. Он закатал у Мортимера рукав и перетянул жгутом предплечье. И тут снова перед ним возник врач со шприцем. Укола в вену Мортимер не почувстовал. Он пытался сопротивляться, напрягая те мышцы, что еще не онемели, хотя и понимал, что это бессмысленно. Врачу уже ничего не стоило удерживать его на месте.
… Мортимер сидел посреди комнаты, словно на сцене. Две дюжины глаз безжалостно сверлили его. Он ждал боли, пытаясь уловить малейшие ее признаки, он боялся, что она застигнет его врасплох. Он водил языком по нижнему ряду зубов – словно в этом была его последняя опора, последняя гарантия от предательства. Он выдвинул челюсть и нащупал языком затвердение.
Одно еле заметное движение, и его жизнь завершится…
Боли он не ощутил. Вместо нее по всему телу разлилась слабость, поначалу даже приятная. Затем он почувствовал легкое головокружение, пустоту в голове, и его замутило. Мортимер боялся шевельнуться, ему казалось: малейшее движение, стоило лишь мигнуть или проглотить слюну, может ввергнуть его в бездонную пучину мучений.
Доктор Селзник делал что-то за его спиной с одним из аппаратов, наконец он снова появился перед Мортимером, держа в руке прибор, соединенный кабелем с каким-то тихо гудевшим ящиком. Прибор был похож на фен для сушки волос, однако оканчивался типичной зонтичной антенной для воздействия на мозговые центры. Мортимер понял, что у него остается так же мало шансов на свободу действий, как у тех подопытных петухов и уток, которым предшественники современных неврологов вживляли в мозг концы проводов, чтобы по приказу возбуждать у них то сонливость, то агрессию, то половой инстинкт. Когда врач остановился перед ним и опустил зонтичную антенну на его голову, покрытую короткими, чуть-чуть отросшими за последние три недели волосами, боязнь стать предателем снова овладела им, он превозмог вялость и тошноту, решительно выставил вперед нижнюю челюсть и снова нащупал затвердение возле наполненного ядом зуба. Его опять охватили сомнения, он подумал, что вот сейчас все останется позади: чувства и мысли, надежда и страх, ненависть и любовь – все то, что наполняет жизнь человека смыслом. Любовь! Сразу вспомнилась Майда. Как он надеялся вновь увидеть ее…
Что-то вибрировало на темени, вонзалось в его мозг, буравило и сверлило его голову, безболезненно, но неотступно…
Вокруг были разные животные… Крокодил, змеи, черепахи, антилопа-гну – посреди комнаты и рядом, вместо белых лиц, обращенных к нему… И вдруг звери исчезли, словно декорации в панорамирующей кинокамере, и появились цифры, формулы, объем пирамиды, закон параллелограмма… он находился в детском саду, его просили прочесть стихотворение, а он никак не мог вспомнить начало – все молча ждали, уставившись на него… Нет, это были не учителя, родители или школьные товарищи, это были Никлас, Бребер и Гвидо, они смеялись и хлопали ладонями по бедрам, а он стоял перед ними в ночной рубашке и ревел, потому что боялся ужей, которых они напустили ему в постель… Затем его челюсти непроизвольно разжались, и он запел, широко раскрывая рот, сложив губы в форме буквы «О»: «С днем рожденья, с днем рожденья…», они были его друзьми, он любил их, ему хотелось броситься к ним, похлопать по плечам, пожать руки… И он взывал к ним: «Слушайте, слушайте…»
– Мы хотим спасти мир! – крикнул он. – Я уже четыре года как с либералами…
– Центр сообщений у меня в фокусе, – сказал доктор Селзник. – Можете допрашивать его, теперь он скажет все без запинки.
– Меня зовут Мортимер Кросс, я уже три недели нахожусь на Луне, работаю в Стратегическом Бюро… – Слова неудержимым потоком лились из уст Мортимера. Он слышал себя со стороны, словно это говорил кто-то другой, он напрягал все силы, чтобы заставить себя замолчать, но тщетно. – Сегодня я занимался вопросом прироста населения, через двадцать лет людей будет вдвое больше…
Кардини поставил микрофон посреди комнаты.
– Теперь все по порядку. Ты подложил бомбу?
– Нет! – сказал Мортимер. – Никакой бомбы нет…
– Тогда что же? – прервал Кардини. – Диверсия с помощью ядовитого газа?
Мортимер осознал, что именно сейчас он выдаст и план, и своих товарищей. Он ожидал самого худшего: побоев, пыток, уколов – и считал, что у него хватит сил выдержать все это. Но им удалось отключить его волю. Слова вылетали из его уст, и он не имел ни малейшей возможности остановить это извержение; пока он не сказал ничего существенного, однако каждое слово могло обернуться предательством – предательством по отношению к товарищам, к их общей цели. Мортимер стиснул челюсть и почувствовал, как что-то хрустнуло во рту, на языке появился сладковатый вкус, он быстро сглотнул и продолжал говорить:
– Никакого ядовитого газа. Никто не должен быть ранен. Для нас главное – исключить влияние правительства, прекратить надзор и вмешательство в личные дела. Вы же все знаете, Кардини, вы же сами пожелали мне успеха!
Речь о том…
Глава правительства вскочил со своего места.
– Что такое? Кардини известно о вашем выступлении?
Мортимер с ужасом сознавал, что сейчас он выдаст все. Надо выиграть хоть несколько секунд, должен же яд подействовать наконец! Он прикусил язык, надеясь хоть как-то удержать поток слов, почувствовал боль, но голосовые связки – или что-то там еще – продолжали издавать звуки, хотя и несколько невнятные.
– Кардини знает все. Бушор тоже участник. Именно поэтому на сей раз операция не должна была кончиться неудачей…
– Арестуйте их! – вскричал Перье, указывая на обоих. Полицейские бросились к Кардини и Бушору.
Шеф полиции, побледнев, отшатнулся к стене.
– Ничего не понимаю… Это ужасное недоразумение!
– Может быть, он лжет? – обратился Перье к доктору Селзнику.
– Исключено!
– Тогда сделайте им по уколу и перенесите в соседнее помещение. Потом допросим и этих. Какой подлый заговор! А теперь вернемся к Баравалю. – Он постучал пальцами по груди Мортимера. – Ну, выкладывай! Что ты успел натворить? О какой диверсии ты говорил?
Лицо его исказил нервный тик, он склонился к Мортимеру и яростно потряс его.
– Не надо! – воскликнул доктор Селзник. – Вы собьете фокусировку, он и без того заговорит.
– … Мы собирались вывести из строя накопитель ОМНИВАКа, уничтожить информацию…
– Но каким образом, черт побери?!
– С помощью ионизатора. Я установил ионизатор в вентиляционной трубе, ионы деполяризуют…
Перье повернулся к своей свите.
– Ради всего святого! Что мы можем предпринять в этом случае?
– Главный инженер должен знать… – ответил один из безмолвных зрителей.
– Соедините меня с ним! – потребовал Перье. «Они еще не обнаружили ионизатор», – подумал Мортимер. От радости кружилась голова. Может быть, операция все-таки удалась? Он неудержимо продолжал говорить.
– … Информация выражена в заряженных и сориентированных молекулах.
Ионизированными частичками газа они гасятся, как магнитофонная лента, если по ней провести магнитом.
Перье прорычал в переговорное устройство:
– Надо найти способ спасти накопитель памяти. Что можно сделать против ионов?
В ответ из динамика раздался бесцветный голос:
– Сначала нужно убрать ионизатор. Затем отравленный ионами воздух как можно скорее удалить из помещения. Вряд ли поможет что-нибудь другое…
– Мы должны действовать. Ваши предложения?
– Лучше всего подсоединиться к внешнему вакууму. Тогда весь воздух в здании, где находится накопитель, вместе с ионами мгновенно будет замещен.
– Как это сделать?
– Минуту, я как раз смотрю план… Нашел! Не все еще потеряно. Под помещением, где находится накопитель, идет коридор к передающей мачте три, а через запасной выход существует связь с внешним миром. В конце коридора имеется старая строительная шахта, так что потребуется лишь открыть две шлюзовые двери. На все это уйдет не более пяти минут.
– Распорядитесь об этом!
– Понятно!
Перье отключил переговорное устройство и снова опустился на стул. Лицо у него было усталое.
– Доктор Селзник, заканчивайте допрос!
Врач повиновался. Он быстро спрашивал, и Мортимер отвечал. Кросс сообщил о своей встрече с Бребером и Никласом, о тех приказах, что он получил, о докторе Про-коффе и пересадке мозга, которую произвел этот ученый. Он рассказал о Майде и их ночной прогулке в саду. Поведал и о том, как нашел Майду на космодроме…
Внезапно этот поток слов прервал звук сирены – сигнал тревоги. Доктор Селзник прекратил допрос, Перье подбежал к переговорному устройству и вызвал центральный пост надзора.
– Что случилось, кто дал тревогу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25