Но ведь тогда… Тогда кто-то Другой найдет его и возьмет себе!
Боря сидел и не знал, что делать.
Потом протянул к приборчику руку, с величайшей осторожностью поднял и стал рассматривать, держа его так, чтоб никоим образом не попасть в поле зрения Хитрого глаза. У нижней кромки приборчика было четко оттиснуто: «ЭМЧ-1», одна из кнопок была слегка утоплена – кнопка с темной цифрой «1».
МАЛЕНЬКАЯ И ГРОЗНАЯ
Боря встал и пошел к дому Глеба. Липки и клены были обрызганы яркой мелкой листвой, и она блестела и липла к пальцам, как новая клеенка, а внизу под деревцами еще валялись коричневые чешуйки от почек. Однако аллея была пуста: ни души, и свежевыкрашенные В зеленый цвет чугунные скамейки были пусты.
И птицы не щебетали в кустах. Было очень тихо и одиноко.
Неужто Хитрый глаз всех разогнал?
Сквер кончился, за ним – дорога, дома и магазины. И вот там, впереди, через дорогу мелькнуло что-то черное.
Андрей! В своей неизменной куртке.
Заметив Борю, он промчался вдоль продовольственного магазина и спрятался за угол большого дома, того самого, в котором жил Глеб. Боря побежал за ним, держа приборчик Хитрым глазом вперед. Андрей выглядывал из-за угла. Боязливо выглядывал: краешек кепки едва-едва виден.
Внезапно кепка упала на тротуар, из-за угла высунулась рука, схватила ее и исчезла…
Боря перешел дорогу и услышал впереди, в тиши не узкой малолюдной улочки, куда выходили двери дома, торопливый стук ног и увидел, как Андрей, с кепкой в руке, прижав к бокам локти, изо всех сил удирает от него. Ну и времена наступили!
Он ведь ничего не делал – ни запугивал словами, ни грозил кулаками… Сами боятся!
И тут Боря вспомнил о маленьком парашютисте в кармане: не забыть бы посадить его в лайнер, в пустующее креслице…
Сколько раз бегал Боря к Глебу, звонил в дверь и ждал, когда ему откроют! Сколько раз замирало у него все внутри, когда он трогал сверкающий руль гоночной машины, черные ручки и разноцветные провода электроконструктора! Сейчас его волновало другое: удастся ли обмен? Не передумал ли Глеб?
Боря нажал кнопку звонка.
Никто не открывал. Боря опять позвонил, и снова за дверью тишина. Он припал ухом к скважине для ключа и уловил движение внутри квартиры: скрип дверей, чей-то шепот… Что они, не слышат?
Боря, переступая от нетерпения с ноги на ногу, опять надавил кнопку:
– Откройте!
– Вам кого? – пугливо спросил женский голое.
– Глеба… И не бойтесь, здесь не жулики! Это я, Боря Крутиков.
За дверью раздался быстрый шепот.
И вдруг все поняв, Боря отвел Хитрый глаз приборчика. Неужели он действует и через дверь?
Голоса стали погромче, посмелее. Послышались шаги. Лязгнул замок, дверь приоткрылась, но не целиком, а на цепочку, и в образовавшейся щели появилось большое бледное лицо матери Глеба.
– Это же я, – заспешил Боря, чтоб его впустили. – Не узнаете? Я ведь был у вас позавчера…
– Глеб, к тебе должен кто-то прийти? – спросила мать, часто моргая.
И Боря услышал из глубины квартиры слабый, полузнакомый голос:
– Вообще-то нет…
«Как же нет? – подумал Боря. – Он все еще не верит, что я могу выменять этот лайнер?»
– Глеб, это я… Открой!
Наконец Борю впустили в коридор, в тот самый коридор, где пылился детский гоночный велосипед, где висели совершенно новенькие, без единой царапинки клееные финские лыжи, которые так редко бывают в продаже и которые только раза два касались снега, и где сиротливо жался в уголке свернутый чешский экран в круглом футляре, – сколько раз затаенно проходил мимо всего этого Боря! Мать Глеба, высокая и толстая, с прищуренными, как и у сына, глазами, уже не вежливо, как всегда, а с недоверием и страхом смотрела на Борю, а из дверей комнаты выглядывал сам Глеб. Вдруг мать вскрикнула, и ее густые каштановые волосы стали медленно приподыматься вверх, а Глеб юркнул в комнату, захлопнув за собой дверь.
Боря случайно глянул на свою руку – Хитрый глаз в упор смотрел на мать Глеба – и тотчас направил приборчик вниз. И к матери вернулся голос:
– Что ж ты, Боречка, стоишь в коридоре? – Она заулыбалась, – Заходи в комнату, заходи…
И Боря вошел. Глеб стоял у телевизора и напряженно смотрел на Борю. С лица Глеба исчезло выражение бодрости и превосходства, а появилось что-то другое: полуучтивость, полуугодливость. И глаза чуть расширились. И теперь-то, теперь-то стало отчетливо видно, какие они холодные и злые.
Боря даже испугался на миг: еще не отдаст лодку… Вообще-то, говоря честно, Боря до сих пор не мог понять, почему Глеб решил, что лайнер лучше лодки… Ах, как захотелось ему иметь этот лайнер! Надо было действовать решительно и сразу оглушить Глеба.
– Вот тебе лайнер, – Боря протянул коробку, – неси лодку…
– Достал? Нет, ты правда достал? – Лицо Глеба прямо-таки лоснилось, блестело от восхищения…
Ведь притворяется же!
– А ты что думал?
Глеб бросился в другую комнату и проворно принес точно такую же синюю коробку, какая была в руках у Бори.
– Вот…
Боря протянул к ней руки, но Глеб почему-то не отдавал.
– Ты что? – спросил Боря. – Давай… Ну?
– А твоя.., с лайнером? Он там, да?
– А где ж еще? – обиделся Боря и решил не пересаживать парашютиста из кармана в лайнер – самому пригодится!
Боря присел на корточки и, положив приборчик рядом, стал открывать коробку. Вот его пальцы коснулись гладкого металлического корпуса, выкрашенного, как и все боевые подводные лодки, в темно-серый цвет, и от радости щеки его загорелись. Ведь сегодня, если разобраться, был самый счастливый день в его жизни: у него теперь эта лодка – таинственная, маленькая, грозная… Теперь она будет самой главной, будет флагманом его военно-морского флота!
– Сколько месяцев пропадала! Зачем держал?
– Она могла пригодиться мне. – Глаза Глеба стали быстро превращаться в щелки. – И пригодилась ведь.
«Не вышла ли она от долгого бездействия из строя?» – подумал Боря и так расстроился, что даже забыл попросить Глеба показать новую кинокамеру.
– Что это у тебя? – Глеб кивнул на приборчик, лежавший на полу Хитрым глазом вверх.
Борю бросило в жар:
– Ничего особенного… Скажи лучше, сколько времени?
– Пожалуйста! – Глеб мгновенно выкинул вперед левую руку, запястье выскочило из рукава и хвастливо блеснуло часиками. – Три часа пятнадцать минут…
Боря сунул приборчик в карман, подхватил коробку и поскакал вниз.
Как бы сделать, чтоб никто не видел приборчик, а чтоб Боря мог действовать им как хотел?
А что, если положить его в верхний карман куртки?
Боря отвел в сторону «молнию» и втиснул приборчик. Он прекрасно вместился, точно карман специально был сшит для него. Теперь никто не догадается!
Боря быстро шел по улице. Просто не верилось: прибежит он сейчас домой, пустит лодку для начала в ванну, она погрузится и притаится па дне. А потом по его приказу всплывет… Боря оглянулся. Может, еще торчит где-нибудь поблизости Андрей? Может, еще надеется отобрать у него лайнер?
Нет у него лайнера, а если бы и был, не отобрал бы! Зато у него теперь есть кое-что другое… Подступись теперь к нему!
Неожиданно Боря подумал: надо сейчас же сбегать к Андрею и сбить с него спесь и спросить, возьмет ли он его на экскурсию в аэропорт…
Он даже издали боялся сегодня Борю – как драпал! А что же будет вблизи?
Берегись, Андрей!
И Боря свернул к дому, где жил Андрей. Шел быстро и вдруг не вытерпел – побежал. Опять пересек шумный Черемуховый проспект и зашагал к дому Андрея.
БЕРЕГИСЬ, АНДРЕЙ!
Но странное дело: чем ближе подходил Боря к его дому, тем медленнее двигались ноги. Точно и не было у него Хитрого глаза. Как бы не стукнул, и приборчик не отобрал, и лодку.
Боря в нерешительности походил возле его подъезда. Повздыхал. Постоял. Опять походил, удаляясь и возвращаясь, набираясь смелости. Эх, будь что будет!
Он судорожно, почти зажмурясь, шагнул в подъезд.
Лифт доставил его на девятый этаж. Став к двери так, чтоб Хитрый глаз не смотрел на квартиру, Боря позвонил. Открыл сам Андрей.
– Ах, это ты! Сам пожаловал? Ну-ну, и даже с лайнером!
От его улыбки Боря почувствовал дрожь, он хотел уже броситься назад, но сдержал себя: стоп! У него ведь есть Хитрый глаз.
– Да, это я! – громко, даже с вызовом сказал Боря. – И знай: я больше не боюсь тебя! Ни тебя и никого другого в классе! Андрей схватил его за плечи и рывком втащил в комнату.
Боря ощутил железную хватку его рук и скривился от боли. И все же он крепился. И держался боком. И не поворачивался к Андрею карманом.
– Я тебя предупреждал! – сказал Андрей. – Это бесчестно – выменивать у Вовы такие вещи…
Боря стиснул зубы – не трусь! – и ответил:
– А мне какое дело? Дуракам закон не писан…
– Сейчас мы пойдем к Вове, и ты вернешь ему лайнер… Это ведь нечестно!
– А мне плевать! – И, приказывая себе: «Смелей!», и выбирая слова, чтоб посильней отомстить за все свои страдания, добавил:
– Не хочу возвращать! Вова сам отдал мне его… И знаешь за что?
Андрей подозрительно смотрел ему в глаза. Конечно, он недоумевает: как это он, Боря, который всегда ниже травы, тише воды, посмел явиться к нему и так храбро держится в его же квартире!
– За что?
И, не дожидаясь ответа, Андрей провел его в смежную комнату – в первой за столом что-то писал его отец, это было неприятной неожиданностью для Бори – днем и дома! – но он и вида не показал, что боится.
– За дешевенький мяч, за грошовую авторучку и… И еще знаешь за что?
Андрей пристально смотрел на него.
– За псиный дух! – выпалил Боря и принужденно засмеялся.
Андрей не спускал с него глаз.
– Да, да, – продолжал Боря, собирая все свои силы и всю свою обиду на Андрея. – Я пообещал ему щенка добермана-пинчера, и он, дурачок, поверил…
Но странное дело – Андрей все не взрывался.
– Сейчас же клади на стол лайнер, – спокойно сказал он. – И мы пойдем к Вове.
– Никуда я не пойду, – бросил он, стоя по-прежнему чуть боком к Андрею. – И не оскорбляй меня, а то возьму и стукну.
Андрей остолбенел.
– Ты.., ты… – Он даже побледнел.
– Я! – отрезал Боря.
У Андрея прямо выпучились глаза:
– Ты?.. Меня?..
Андрей стремительно схватил его за грудки и так тряхнул, что зубы у Бори громко клацнули. Андрей повернул его лицом к себе, и Боря почувствовал, что в то же мгновение пальцы его разжались, на лице появились изумление и растерянность, а зрачки медленно расширились. И волосы начали подниматься.
Андрей стал отступать от него, озираться, кусать губы. Потом плечи его вздрогнули. Он моргнул.
– Ну и фрукт же ты! – выдавил Андрей, а сам все отступал от стола.
– А кто боится фрукта? И ты знаешь, что в коробке уже лодка? Я выменял ее у Глеба…
– Уйди, – шепнул Андрей.
И все же он вел себя не так. Не так, как хотелось Боре. Он упрямо сопротивлялся Хитрому глазу, словно тот и не был всемогущим.
– А я пойду на экскурсию в аэропорт? – спросил Боря, наступая на Андрея.
Ни слова.
И под Хитрым, под всесильным глазом Андрей молчал!
– Ты скажешь или нет?
– Уйди… Уйди отсюда, – шептал Андрей и с нелепо торчащими вверх волосами все отступал от Бори.
– Что там происходит? – спросил из соседней комнаты, вставая и двигая стулом, отец Андрея.
И вошел к ним.
Он был громадный, в синей форме с золотыми галунами гражданского флота, с такими же, как у сына, широкими, насупленными бровями. Из-под них смотрели глаза. Светлые, смелые, веселые… Вот кому подражал Андрей! И так же хмурился, и так же медленно носил крепкие плечи, и даже превратил свои веселые глаза в холодные острые пули… Боря ни разу не видел его отца так близко – он видел его в школе с первого ряда актового зала на торжественном праздничном собрании, где отец Андрея был среди гостей и рассказывал о своем последнем беспосадочном перелете в Австралию – знойную кенгуриную страну, – а потом в пингвинью Антарктиду… Ох и интересно было, ох и хлопали ему!
А теперь он шел прямо на Борю!
Коленки у Бори ослабли от страха, по спине побежали мурашки… Сейчас, сейчас схватит он его за шиворот и выставит из квартиры! И, сам не понимая, что он делает, думая лишь о том, чтоб не зареветь, Боря повернулся к нему, и теперь отец вместе с сыном – это Боря понял чуть попозже – попали под Хитрый глаз.
Отец Андрея остановился, плотные, черные с седыми искорками волосы его встали копной. Он удивленно поднял брови, провел рукой по глазам, будто пытался снять с них невидимую, мешавшую смотреть пелену. Потом усталым движением прикрыл ладонью глаза, точно хотел защититься от ярких, беспощадно прямых лучей солнца.
– Что здесь происходит? – опять спросил он.
– Н-н.., ничего особенного! – даже стал заикаться Боря. Он мечтал об одном: поскорей удрать отсюда.
– Нет, здесь что-то не так… И ты.., ты чего весь трясешься? – спросил у него отец и осекся, и лицо его исказилось, словно ему стоило больших сил бороться с чем-то огромным и цепким, навалившимся на него.
И вместе с Андреем он попятился в другую комнату, а Боря, воспользовавшись замешательством, скользнул в переднюю и, крепко сжав под мышкой коробку с лодкой, выбежал из квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Боря сидел и не знал, что делать.
Потом протянул к приборчику руку, с величайшей осторожностью поднял и стал рассматривать, держа его так, чтоб никоим образом не попасть в поле зрения Хитрого глаза. У нижней кромки приборчика было четко оттиснуто: «ЭМЧ-1», одна из кнопок была слегка утоплена – кнопка с темной цифрой «1».
МАЛЕНЬКАЯ И ГРОЗНАЯ
Боря встал и пошел к дому Глеба. Липки и клены были обрызганы яркой мелкой листвой, и она блестела и липла к пальцам, как новая клеенка, а внизу под деревцами еще валялись коричневые чешуйки от почек. Однако аллея была пуста: ни души, и свежевыкрашенные В зеленый цвет чугунные скамейки были пусты.
И птицы не щебетали в кустах. Было очень тихо и одиноко.
Неужто Хитрый глаз всех разогнал?
Сквер кончился, за ним – дорога, дома и магазины. И вот там, впереди, через дорогу мелькнуло что-то черное.
Андрей! В своей неизменной куртке.
Заметив Борю, он промчался вдоль продовольственного магазина и спрятался за угол большого дома, того самого, в котором жил Глеб. Боря побежал за ним, держа приборчик Хитрым глазом вперед. Андрей выглядывал из-за угла. Боязливо выглядывал: краешек кепки едва-едва виден.
Внезапно кепка упала на тротуар, из-за угла высунулась рука, схватила ее и исчезла…
Боря перешел дорогу и услышал впереди, в тиши не узкой малолюдной улочки, куда выходили двери дома, торопливый стук ног и увидел, как Андрей, с кепкой в руке, прижав к бокам локти, изо всех сил удирает от него. Ну и времена наступили!
Он ведь ничего не делал – ни запугивал словами, ни грозил кулаками… Сами боятся!
И тут Боря вспомнил о маленьком парашютисте в кармане: не забыть бы посадить его в лайнер, в пустующее креслице…
Сколько раз бегал Боря к Глебу, звонил в дверь и ждал, когда ему откроют! Сколько раз замирало у него все внутри, когда он трогал сверкающий руль гоночной машины, черные ручки и разноцветные провода электроконструктора! Сейчас его волновало другое: удастся ли обмен? Не передумал ли Глеб?
Боря нажал кнопку звонка.
Никто не открывал. Боря опять позвонил, и снова за дверью тишина. Он припал ухом к скважине для ключа и уловил движение внутри квартиры: скрип дверей, чей-то шепот… Что они, не слышат?
Боря, переступая от нетерпения с ноги на ногу, опять надавил кнопку:
– Откройте!
– Вам кого? – пугливо спросил женский голое.
– Глеба… И не бойтесь, здесь не жулики! Это я, Боря Крутиков.
За дверью раздался быстрый шепот.
И вдруг все поняв, Боря отвел Хитрый глаз приборчика. Неужели он действует и через дверь?
Голоса стали погромче, посмелее. Послышались шаги. Лязгнул замок, дверь приоткрылась, но не целиком, а на цепочку, и в образовавшейся щели появилось большое бледное лицо матери Глеба.
– Это же я, – заспешил Боря, чтоб его впустили. – Не узнаете? Я ведь был у вас позавчера…
– Глеб, к тебе должен кто-то прийти? – спросила мать, часто моргая.
И Боря услышал из глубины квартиры слабый, полузнакомый голос:
– Вообще-то нет…
«Как же нет? – подумал Боря. – Он все еще не верит, что я могу выменять этот лайнер?»
– Глеб, это я… Открой!
Наконец Борю впустили в коридор, в тот самый коридор, где пылился детский гоночный велосипед, где висели совершенно новенькие, без единой царапинки клееные финские лыжи, которые так редко бывают в продаже и которые только раза два касались снега, и где сиротливо жался в уголке свернутый чешский экран в круглом футляре, – сколько раз затаенно проходил мимо всего этого Боря! Мать Глеба, высокая и толстая, с прищуренными, как и у сына, глазами, уже не вежливо, как всегда, а с недоверием и страхом смотрела на Борю, а из дверей комнаты выглядывал сам Глеб. Вдруг мать вскрикнула, и ее густые каштановые волосы стали медленно приподыматься вверх, а Глеб юркнул в комнату, захлопнув за собой дверь.
Боря случайно глянул на свою руку – Хитрый глаз в упор смотрел на мать Глеба – и тотчас направил приборчик вниз. И к матери вернулся голос:
– Что ж ты, Боречка, стоишь в коридоре? – Она заулыбалась, – Заходи в комнату, заходи…
И Боря вошел. Глеб стоял у телевизора и напряженно смотрел на Борю. С лица Глеба исчезло выражение бодрости и превосходства, а появилось что-то другое: полуучтивость, полуугодливость. И глаза чуть расширились. И теперь-то, теперь-то стало отчетливо видно, какие они холодные и злые.
Боря даже испугался на миг: еще не отдаст лодку… Вообще-то, говоря честно, Боря до сих пор не мог понять, почему Глеб решил, что лайнер лучше лодки… Ах, как захотелось ему иметь этот лайнер! Надо было действовать решительно и сразу оглушить Глеба.
– Вот тебе лайнер, – Боря протянул коробку, – неси лодку…
– Достал? Нет, ты правда достал? – Лицо Глеба прямо-таки лоснилось, блестело от восхищения…
Ведь притворяется же!
– А ты что думал?
Глеб бросился в другую комнату и проворно принес точно такую же синюю коробку, какая была в руках у Бори.
– Вот…
Боря протянул к ней руки, но Глеб почему-то не отдавал.
– Ты что? – спросил Боря. – Давай… Ну?
– А твоя.., с лайнером? Он там, да?
– А где ж еще? – обиделся Боря и решил не пересаживать парашютиста из кармана в лайнер – самому пригодится!
Боря присел на корточки и, положив приборчик рядом, стал открывать коробку. Вот его пальцы коснулись гладкого металлического корпуса, выкрашенного, как и все боевые подводные лодки, в темно-серый цвет, и от радости щеки его загорелись. Ведь сегодня, если разобраться, был самый счастливый день в его жизни: у него теперь эта лодка – таинственная, маленькая, грозная… Теперь она будет самой главной, будет флагманом его военно-морского флота!
– Сколько месяцев пропадала! Зачем держал?
– Она могла пригодиться мне. – Глаза Глеба стали быстро превращаться в щелки. – И пригодилась ведь.
«Не вышла ли она от долгого бездействия из строя?» – подумал Боря и так расстроился, что даже забыл попросить Глеба показать новую кинокамеру.
– Что это у тебя? – Глеб кивнул на приборчик, лежавший на полу Хитрым глазом вверх.
Борю бросило в жар:
– Ничего особенного… Скажи лучше, сколько времени?
– Пожалуйста! – Глеб мгновенно выкинул вперед левую руку, запястье выскочило из рукава и хвастливо блеснуло часиками. – Три часа пятнадцать минут…
Боря сунул приборчик в карман, подхватил коробку и поскакал вниз.
Как бы сделать, чтоб никто не видел приборчик, а чтоб Боря мог действовать им как хотел?
А что, если положить его в верхний карман куртки?
Боря отвел в сторону «молнию» и втиснул приборчик. Он прекрасно вместился, точно карман специально был сшит для него. Теперь никто не догадается!
Боря быстро шел по улице. Просто не верилось: прибежит он сейчас домой, пустит лодку для начала в ванну, она погрузится и притаится па дне. А потом по его приказу всплывет… Боря оглянулся. Может, еще торчит где-нибудь поблизости Андрей? Может, еще надеется отобрать у него лайнер?
Нет у него лайнера, а если бы и был, не отобрал бы! Зато у него теперь есть кое-что другое… Подступись теперь к нему!
Неожиданно Боря подумал: надо сейчас же сбегать к Андрею и сбить с него спесь и спросить, возьмет ли он его на экскурсию в аэропорт…
Он даже издали боялся сегодня Борю – как драпал! А что же будет вблизи?
Берегись, Андрей!
И Боря свернул к дому, где жил Андрей. Шел быстро и вдруг не вытерпел – побежал. Опять пересек шумный Черемуховый проспект и зашагал к дому Андрея.
БЕРЕГИСЬ, АНДРЕЙ!
Но странное дело: чем ближе подходил Боря к его дому, тем медленнее двигались ноги. Точно и не было у него Хитрого глаза. Как бы не стукнул, и приборчик не отобрал, и лодку.
Боря в нерешительности походил возле его подъезда. Повздыхал. Постоял. Опять походил, удаляясь и возвращаясь, набираясь смелости. Эх, будь что будет!
Он судорожно, почти зажмурясь, шагнул в подъезд.
Лифт доставил его на девятый этаж. Став к двери так, чтоб Хитрый глаз не смотрел на квартиру, Боря позвонил. Открыл сам Андрей.
– Ах, это ты! Сам пожаловал? Ну-ну, и даже с лайнером!
От его улыбки Боря почувствовал дрожь, он хотел уже броситься назад, но сдержал себя: стоп! У него ведь есть Хитрый глаз.
– Да, это я! – громко, даже с вызовом сказал Боря. – И знай: я больше не боюсь тебя! Ни тебя и никого другого в классе! Андрей схватил его за плечи и рывком втащил в комнату.
Боря ощутил железную хватку его рук и скривился от боли. И все же он крепился. И держался боком. И не поворачивался к Андрею карманом.
– Я тебя предупреждал! – сказал Андрей. – Это бесчестно – выменивать у Вовы такие вещи…
Боря стиснул зубы – не трусь! – и ответил:
– А мне какое дело? Дуракам закон не писан…
– Сейчас мы пойдем к Вове, и ты вернешь ему лайнер… Это ведь нечестно!
– А мне плевать! – И, приказывая себе: «Смелей!», и выбирая слова, чтоб посильней отомстить за все свои страдания, добавил:
– Не хочу возвращать! Вова сам отдал мне его… И знаешь за что?
Андрей подозрительно смотрел ему в глаза. Конечно, он недоумевает: как это он, Боря, который всегда ниже травы, тише воды, посмел явиться к нему и так храбро держится в его же квартире!
– За что?
И, не дожидаясь ответа, Андрей провел его в смежную комнату – в первой за столом что-то писал его отец, это было неприятной неожиданностью для Бори – днем и дома! – но он и вида не показал, что боится.
– За дешевенький мяч, за грошовую авторучку и… И еще знаешь за что?
Андрей пристально смотрел на него.
– За псиный дух! – выпалил Боря и принужденно засмеялся.
Андрей не спускал с него глаз.
– Да, да, – продолжал Боря, собирая все свои силы и всю свою обиду на Андрея. – Я пообещал ему щенка добермана-пинчера, и он, дурачок, поверил…
Но странное дело – Андрей все не взрывался.
– Сейчас же клади на стол лайнер, – спокойно сказал он. – И мы пойдем к Вове.
– Никуда я не пойду, – бросил он, стоя по-прежнему чуть боком к Андрею. – И не оскорбляй меня, а то возьму и стукну.
Андрей остолбенел.
– Ты.., ты… – Он даже побледнел.
– Я! – отрезал Боря.
У Андрея прямо выпучились глаза:
– Ты?.. Меня?..
Андрей стремительно схватил его за грудки и так тряхнул, что зубы у Бори громко клацнули. Андрей повернул его лицом к себе, и Боря почувствовал, что в то же мгновение пальцы его разжались, на лице появились изумление и растерянность, а зрачки медленно расширились. И волосы начали подниматься.
Андрей стал отступать от него, озираться, кусать губы. Потом плечи его вздрогнули. Он моргнул.
– Ну и фрукт же ты! – выдавил Андрей, а сам все отступал от стола.
– А кто боится фрукта? И ты знаешь, что в коробке уже лодка? Я выменял ее у Глеба…
– Уйди, – шепнул Андрей.
И все же он вел себя не так. Не так, как хотелось Боре. Он упрямо сопротивлялся Хитрому глазу, словно тот и не был всемогущим.
– А я пойду на экскурсию в аэропорт? – спросил Боря, наступая на Андрея.
Ни слова.
И под Хитрым, под всесильным глазом Андрей молчал!
– Ты скажешь или нет?
– Уйди… Уйди отсюда, – шептал Андрей и с нелепо торчащими вверх волосами все отступал от Бори.
– Что там происходит? – спросил из соседней комнаты, вставая и двигая стулом, отец Андрея.
И вошел к ним.
Он был громадный, в синей форме с золотыми галунами гражданского флота, с такими же, как у сына, широкими, насупленными бровями. Из-под них смотрели глаза. Светлые, смелые, веселые… Вот кому подражал Андрей! И так же хмурился, и так же медленно носил крепкие плечи, и даже превратил свои веселые глаза в холодные острые пули… Боря ни разу не видел его отца так близко – он видел его в школе с первого ряда актового зала на торжественном праздничном собрании, где отец Андрея был среди гостей и рассказывал о своем последнем беспосадочном перелете в Австралию – знойную кенгуриную страну, – а потом в пингвинью Антарктиду… Ох и интересно было, ох и хлопали ему!
А теперь он шел прямо на Борю!
Коленки у Бори ослабли от страха, по спине побежали мурашки… Сейчас, сейчас схватит он его за шиворот и выставит из квартиры! И, сам не понимая, что он делает, думая лишь о том, чтоб не зареветь, Боря повернулся к нему, и теперь отец вместе с сыном – это Боря понял чуть попозже – попали под Хитрый глаз.
Отец Андрея остановился, плотные, черные с седыми искорками волосы его встали копной. Он удивленно поднял брови, провел рукой по глазам, будто пытался снять с них невидимую, мешавшую смотреть пелену. Потом усталым движением прикрыл ладонью глаза, точно хотел защититься от ярких, беспощадно прямых лучей солнца.
– Что здесь происходит? – опять спросил он.
– Н-н.., ничего особенного! – даже стал заикаться Боря. Он мечтал об одном: поскорей удрать отсюда.
– Нет, здесь что-то не так… И ты.., ты чего весь трясешься? – спросил у него отец и осекся, и лицо его исказилось, словно ему стоило больших сил бороться с чем-то огромным и цепким, навалившимся на него.
И вместе с Андреем он попятился в другую комнату, а Боря, воспользовавшись замешательством, скользнул в переднюю и, крепко сжав под мышкой коробку с лодкой, выбежал из квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18