Пожалуй, я оставлю ее гордость для себя.
– О'кей, значит, забудем об этом, – сказал я, отправляя в глотку остаток скотча. – Осталось только одно, что я хочу от тебя.
– Чего же?
– А ты не догадываешься? – на сей раз хитрить стал я. Сыр на пшенице и скотч вновь ввели меня в игривое настроение.
Николь знала, как устраивать такие игры. Она сбросила глобально-сексуальную блузку и присоединилась ко мне на кушетке.
Я отбросил все остальное.
Прежде чем я от нее ушел, Николь припомнила и сочла нужным рассказать мне еще одно – что у Ф. есть отраслевая контора на Юпитере, в Вискетауне. Она запомнила адрес на открытке, которую он ей послал.
Эта информация заставила меня изменить планы. Я решил, вместо того, чтобы отправиться прямиком на Марс, могло оказаться полезным, если я не пожалею времени и посмотрю, что там творится на Юпитере?
Я видеоприветствовал Умани и велел ему держать крепость, пока я не подам о себе весточку. Предупредил, чтобы он не покидал своего блока. Договорился с Исмой, чтобы все было о'кей, пока я буду проверять эту новую ниточку.
– Будь осторожен, Сэмми, – предупредила Николь хриплым, послепостельным голосом. Она пощекотала мой нос одним из обнаженных сосков. – Ф. привык играть не со школьниками.
– Я смогу поймать все, что он в меня бросит, – сказал я. – Смелость – мое среднее имя.
– Я тебе не верю, – сказала она.
– О'кей, взгляни-ка. – Я показал ей лицензию. Она хихикнула. Я поцеловал ее и вышел.
Я не сказал ей, что на самом деле означает среднее «С». Мамаша, называя меня, упражнялась в развитии безудержного чувства юмора. Сэмюэль С. Спейс. И «С» означало «смирение».
IX
Я направился на Мраморное Сало, так я называл Юпитер, и такой мне кажется эта планета, когда я к ней приближаюсь: словно гигантский кусок сала, агатовый в черном небе. Я всегда не любил сюда путешествовать, и причин тому было немало. Одна из них, например, в том, что я считал, что никому не нужны 25 биллионов квадратных миль чего-нибудь. Проклятая планета. Слишком уж велика, чтобы быть удобной.
Другая причина – им еще не довелось понюхать у себя под куполами проблему гравитации, а для меня нет ничего хуже, чем толкать контр-гравипояс. Ведь парень вроде меня, весом 190 землефунтов, здесь, у поверхности, будет весить без пояса около 450 килограммов. Не очень-то прогуляешься с таким весом.
Мы были уже близко, поэтому я надел пояс и застегнул его. Больше всего мне было обидно, что в этом поясе я походил на корзину для хлеба.
Мне требовалось больше упражняться. Может быть, с этим будет улажено, когда я найду Ф.
На открытке к Николь был его Юпитерианский адрес – 129, 1/4.1/4.1/2-секция Усач-таун. Туда-то я и направился после посадки.
2-ую секцию строили, держа в голове планы на будущую экспансию – второразрядный набор паучьих, массивных блоков, подвешенных на манер вьющихся растений к центральному куполографу. Полые опорные тросы служили также трубопроводами. Я сел на № 6 и медленно пополз по трубе № 129.
1/4.1/4.1/2 вместе с сотнями других пассажиров, среди которых были рассеяны марсиане и друзья-приятели земляне. Больше всего здесь было местных клопов, амбициозных людей-мышей, которые составляли костяк населения планеты.
– Вы турист? – спросила меня мышь. Она была в шапке, в костюме и держала в лапе небольшой портфель – респектабельный член делового общества.
– Не-а, – сказал я. – Я здесь по другим причинам.
– Надо думать, не по своей воле, – пискнула мышь. – А, собственно, почему с оружием? – будучи очень маленькой, она, должно быть, глядела прямо вверх и видела мой зачехленный 38-й под курткой.
– Я детектив с лицензией, работаю по заданию, – сказал я.
– О, как Микково!
На юппоязыке это означало «замечательно». Это было связано с религией: они боготворили Большого Мика, который в 1920-х годах вышел на земную сцену, чтобы подготовить дорогу ко вселенскому счастью. Считалось, что Маус сотворил благодушное земносущество по имени Уолт Дисней, которому и предназначалось выступить пророком среди людей от лица Мауса. Перед большой Встряской, которая сшибла Старое Западное Побережье в 1998-м, этот Уолт Дисней построил, если верить легенде, гигантскую гробницу в честь Мауса. В местечке, которое они называли Амайхейм. Так утверждают священные Маусокниги. Но я не был склонен рассматривать историю этой религии. Боготворение древнего грызуна – для меня это дикость.
– Можете думать, что то, что я делаю это так уж Микково, если вам угодно, – сказал я. – Я слышал, что ваш мышенарод не одобряет убийств.
– О, да! – пискнула мышь, от чего шерсть у нее пошла рябью. – Большой Маус наказал бы нас за убийство. Его гнев неподделен и быстр. Хотя он никогда не утрачивает самообладания, образно говоря, чтобы обращать внимание на какого-нибудь захудалого земнодетектива. Вы что, собираетесь кого-нибудь здесь убить?
– Быть может, – сказал я. – Как получится.
– А можно мне посмотреть? – спросила мышь.
– Нет, черт возьми, – рявкнул я, сверкнув на нее глазами.
– Я только спросила, – сказала мышь, и усы ее закрутились, словно она хотела извиниться. – Я не подразумевала вмешательства.
Я вышел из трубы, предоставив мыши подниматься дальше. Я был рад видеть, что она исчезла: маленький дьявол задавал слишком много вопросов. Но мне нравилось ее нахальство. Юпы крошечны, но нахальства у них хоть отбавляй.
Согласно найденному указателю, контора Ф. была прямо впереди – нужно было миновать только две вывески. Мой план был груб и прост: прорваться внутрь с 38-м в руке и встретиться с Ф. нос к носу. Если его там нет, я заставлю того, кто бы там ни находился, сказать мне, где найти Ф.
Но все получилось не так, как было задумано. Я уже держал 38-й наведенный на дверь конторы Ф., когда на меня обрушился поток полицейских мышей – по меньшей мере сотня. Они бешено пищали и лупили меня по лодыжкам псевдодеревянными дубинками.
Боль вспыхнула и взорвалась в лодыжках. Я выдержал, но выронил свой 38-й. Любой коп в Системе скажет, что удар дубинкой по лодыжкам чертовски эффективен. А сотня копов, не важно, как малы дубинки, самого бывалого пространственника выведет из дела за считанные секунды.
– Вы официально находитесь под государственным арестом. – сообщил мне один из мышекопов. Это был командир подразделения, с крашеным мехом, что указывало на его ранг. Несколько других мышей держали меня под прицелом парализаторов. – Желаете сопротивляться?
Потирая ноющие лодыжки, я сказал им, что не желаю, черт бы их побрал. Похоже, что это огорчило командира. Я думал, что он с радостью отправил бы меня ко сну. Он напомнил мне сержанта О'Мелли в миниатюре.
Они быстро загнали меня обратно в трубу, и мы двинулись на первый этаж. Двадцать четыре остроглазые мыши всю дорогу не выпускали меня из-под прицелов.
За пределами здания нас уже поджидал полицейский фургон. Это был поверхностный экипаж, достаточно большой, чтобы перевозить землян.
– Входите! – указал мне командир подразделения, махнув парализатором.
Я полез в фургон, чувствуя себя немного нелепо. Две дюжины мышей сопровождали меня по пути в Щ-К. Командир сидел рядом с водителем и держал мой 38-й на коленях, в огромной сумке на молнии. Пистолет был больше, чем он сам, и это придавало его движениям некоторую неуклюжесть.
Мышиная штаб-квартира представляла собой широкое нагромождение плоских белых кубов без окон, поразительно разнообразных размеров. Если вы широкороговый с Оберона, у них для вас найдется очень высокий куб; если вы круглый и приземистый, как слизнебрюхи с Каллисто, у них есть куб широкий; если у вас земные размеры, они предоставят вам куб, специально предназначенный для людей.
Это на меня подействовало.
С меня сняли гравипояс после того, как усадили. Тело мое сразу стало объемистым и масштабным. Под сокрушительным бременем гравитации требовалось немало усилий, чтобы просто поднять руку.
Мышь, облеченная полномочиями вести допрос, села за крохотный столик, лицом ко мне. Стол находился на приподнятой платформе – вровень с моим носом.
– Я полицейский инспектор Ман Фармш, – сказала мне мышь. Она была торжественной и серой, мех ее был многоцветно окрашен. Над самыми усами мыши восседали толстые очки без оправы. – Вы обвиняетесь в очень серьезном преступлении, мистер Спейс.
Он пробил мои удостоверения большими щипцами.
– Как я могу в чем-то обвиняться. Ведь не было слушания.
– В этом нет необходимости, – пискнула мышь. – Мы обходимся без слушания, если имеются свидетельства очевидцев, как в вашем случае. Вы безоговорочно обвиняетесь в попытке нападения со смертельным оружием, в сочетании с потенциально-насильственным проникновением в чужое жилище, – он снял очки и обратил на меня взгляд своих вороватых глаз. – Почему вы, люди Земли, столь неистовы?
Он не ждал ответа, а у меня его и не было. Вместо этого я задал ему вопрос, который меня мучил.
– Как вы узнали, что я буду там? Наверное, эта жутко болтливая мышь, с которой я разговаривал в трубе, подняла полицию по телефону?
– Нет, это не она, – сказал Ман Фармш. – Не следует утруждать себя загадками и догадками. Достаточно будет сказать, что мы получили предупреждение, что вы туда направляетесь. Конечно, мы были беспомощны в отношении закона до тех пор, пока вы не вытащили оружия. Это дало нам право арестовать вас.
Я призадумался. Не Николь ли мне удружила и на этот раз? Похоже, что дело обстояло именно так. Никто больше не знал адреса, который я разыскивал. Выходит, что она устроила мне новую западню. Не уверен, но я разузнаю.
– Что насчет оружия? – сказал я. – У меня есть утвержденное солнечно-системное разрешение на его ношение. У меня есть основание считать, что в конторе находился опасный преступник, убийца, и я действовал совершенно правомочно, пытаясь применить к нему силу.
– Вы неверно информированы, неумны и крайне импульсивны в разрушительном смысле этого слова, – холодно сказала мышь. – Ваши действия далеко вышли за рамки лицензионных полномочий. – Она положила перед собой лапы, пристально глядя на меня. – И кто же этот опасный преступник?
– Думаю, что я могу это вам сказать. Его имя начинается на Ф.
Инспектор-мышь захихикал.
– И это все, что вы о нем знаете?
– Я знаю, что он безжалостен. Я знаю, что он хочет меня убрать, и что он нанял троих Луни, профессионалов, чтобы убить доктора Умани на Марсе.
– Но вы даже не знаете его последнее имя? – тон голоса мыши был весьма саркастическим.
– Я был готов узнать, когда на меня напали ваши мышекопы, – зарычал я. – Я уже громил контору одного из его филиалов.
– Это контора филиала, которую вы собирались громить со смертоносным оружием в руках, принадлежит одному из самых респектабельных граждан в Системе.
– И кто же это такой?
– Ронфостер Кэйн Меркурианский.
– Король роботов?
– Именно, – подтвердила мышь. – Все робосилы Плутона находятся под его контролем. Мы не ели бы сегодня яиц Зубу, если бы не Ронфостер Кэйн.
– Терпеть не могу яйца Зубу, – сказал я.
– Это совершенно не относится к делу, – сказал Ман Фармш.
– А может быть Ф. и этот Кейн – кореши? – предположил я.
– Я не знаком с такой терминологией.
– Может быть, они как-то связаны между собой, – сказал я, – Ф. послал открытку из конторы Кэйна, воспользовавшись этим адресом. Как вы относитесь к такому варианту?
Терпению мыши пришел конец.
– Я ни к чему не отношусь, – заявила она. – Но вы относитесь, сэр. Предположить, что мистер Кэйн каким-то образом связан с убийцей, ведь это просто возмутительно! Да ведь он создал всех роботов – луносвятых! Самую священную и почитаемую группу.
– Штампование жестяных святых самого его не делает таковым, – огрызнулся я. – Я намерен немного потолковать с мистером Кэйном.
Мышь покачала головой.
– Не раньше, чем вас прогонят через Минни.
– Кто это, Минни?
– Она – ключ к вашему будущему, мистер Спейс. – Инспектор ласково захихикал и погладил себя по меху. Черные глаза его сияли за толстыми очками. – Мы оставим ваше оружие в качестве диковинки – ведь вам не придется им воспользоваться.
– Эй, я не думаю…
Но мышь уже прикоснулась к секции своего стола, и пол в кубе внезапно провалился.
– Ступай с миром, – сказала она.
Я почувствовал, что падаю во тьму и потерял сознание…
…Я очнулся внутри Минни…
X
Я лежал навзничь, распластавшись на твердой металлической поверхности. Принятие сидячего положения без контр-гравипояса оказалось той еще работенкой, и потребовало нескольких попыток, но я все же добился этого, почувствовав себя беременной женщиной в земном цирке.
Было темно, но во тьме сияли глаза – бесчисленные мигающие огни, плавающие и искрившиеся в стенах. Камеру наполняли звуки: щелканье, жужжание, хрипение, хруст – звуки гигантских пчел.
И я чувствовал запахи смазки и фальмаусов.
Это была машина, и я находился в ее внутренностях.
Но какого рода была машина?
– Приветствую тебя, Сэм, – сказала машина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
– О'кей, значит, забудем об этом, – сказал я, отправляя в глотку остаток скотча. – Осталось только одно, что я хочу от тебя.
– Чего же?
– А ты не догадываешься? – на сей раз хитрить стал я. Сыр на пшенице и скотч вновь ввели меня в игривое настроение.
Николь знала, как устраивать такие игры. Она сбросила глобально-сексуальную блузку и присоединилась ко мне на кушетке.
Я отбросил все остальное.
Прежде чем я от нее ушел, Николь припомнила и сочла нужным рассказать мне еще одно – что у Ф. есть отраслевая контора на Юпитере, в Вискетауне. Она запомнила адрес на открытке, которую он ей послал.
Эта информация заставила меня изменить планы. Я решил, вместо того, чтобы отправиться прямиком на Марс, могло оказаться полезным, если я не пожалею времени и посмотрю, что там творится на Юпитере?
Я видеоприветствовал Умани и велел ему держать крепость, пока я не подам о себе весточку. Предупредил, чтобы он не покидал своего блока. Договорился с Исмой, чтобы все было о'кей, пока я буду проверять эту новую ниточку.
– Будь осторожен, Сэмми, – предупредила Николь хриплым, послепостельным голосом. Она пощекотала мой нос одним из обнаженных сосков. – Ф. привык играть не со школьниками.
– Я смогу поймать все, что он в меня бросит, – сказал я. – Смелость – мое среднее имя.
– Я тебе не верю, – сказала она.
– О'кей, взгляни-ка. – Я показал ей лицензию. Она хихикнула. Я поцеловал ее и вышел.
Я не сказал ей, что на самом деле означает среднее «С». Мамаша, называя меня, упражнялась в развитии безудержного чувства юмора. Сэмюэль С. Спейс. И «С» означало «смирение».
IX
Я направился на Мраморное Сало, так я называл Юпитер, и такой мне кажется эта планета, когда я к ней приближаюсь: словно гигантский кусок сала, агатовый в черном небе. Я всегда не любил сюда путешествовать, и причин тому было немало. Одна из них, например, в том, что я считал, что никому не нужны 25 биллионов квадратных миль чего-нибудь. Проклятая планета. Слишком уж велика, чтобы быть удобной.
Другая причина – им еще не довелось понюхать у себя под куполами проблему гравитации, а для меня нет ничего хуже, чем толкать контр-гравипояс. Ведь парень вроде меня, весом 190 землефунтов, здесь, у поверхности, будет весить без пояса около 450 килограммов. Не очень-то прогуляешься с таким весом.
Мы были уже близко, поэтому я надел пояс и застегнул его. Больше всего мне было обидно, что в этом поясе я походил на корзину для хлеба.
Мне требовалось больше упражняться. Может быть, с этим будет улажено, когда я найду Ф.
На открытке к Николь был его Юпитерианский адрес – 129, 1/4.1/4.1/2-секция Усач-таун. Туда-то я и направился после посадки.
2-ую секцию строили, держа в голове планы на будущую экспансию – второразрядный набор паучьих, массивных блоков, подвешенных на манер вьющихся растений к центральному куполографу. Полые опорные тросы служили также трубопроводами. Я сел на № 6 и медленно пополз по трубе № 129.
1/4.1/4.1/2 вместе с сотнями других пассажиров, среди которых были рассеяны марсиане и друзья-приятели земляне. Больше всего здесь было местных клопов, амбициозных людей-мышей, которые составляли костяк населения планеты.
– Вы турист? – спросила меня мышь. Она была в шапке, в костюме и держала в лапе небольшой портфель – респектабельный член делового общества.
– Не-а, – сказал я. – Я здесь по другим причинам.
– Надо думать, не по своей воле, – пискнула мышь. – А, собственно, почему с оружием? – будучи очень маленькой, она, должно быть, глядела прямо вверх и видела мой зачехленный 38-й под курткой.
– Я детектив с лицензией, работаю по заданию, – сказал я.
– О, как Микково!
На юппоязыке это означало «замечательно». Это было связано с религией: они боготворили Большого Мика, который в 1920-х годах вышел на земную сцену, чтобы подготовить дорогу ко вселенскому счастью. Считалось, что Маус сотворил благодушное земносущество по имени Уолт Дисней, которому и предназначалось выступить пророком среди людей от лица Мауса. Перед большой Встряской, которая сшибла Старое Западное Побережье в 1998-м, этот Уолт Дисней построил, если верить легенде, гигантскую гробницу в честь Мауса. В местечке, которое они называли Амайхейм. Так утверждают священные Маусокниги. Но я не был склонен рассматривать историю этой религии. Боготворение древнего грызуна – для меня это дикость.
– Можете думать, что то, что я делаю это так уж Микково, если вам угодно, – сказал я. – Я слышал, что ваш мышенарод не одобряет убийств.
– О, да! – пискнула мышь, от чего шерсть у нее пошла рябью. – Большой Маус наказал бы нас за убийство. Его гнев неподделен и быстр. Хотя он никогда не утрачивает самообладания, образно говоря, чтобы обращать внимание на какого-нибудь захудалого земнодетектива. Вы что, собираетесь кого-нибудь здесь убить?
– Быть может, – сказал я. – Как получится.
– А можно мне посмотреть? – спросила мышь.
– Нет, черт возьми, – рявкнул я, сверкнув на нее глазами.
– Я только спросила, – сказала мышь, и усы ее закрутились, словно она хотела извиниться. – Я не подразумевала вмешательства.
Я вышел из трубы, предоставив мыши подниматься дальше. Я был рад видеть, что она исчезла: маленький дьявол задавал слишком много вопросов. Но мне нравилось ее нахальство. Юпы крошечны, но нахальства у них хоть отбавляй.
Согласно найденному указателю, контора Ф. была прямо впереди – нужно было миновать только две вывески. Мой план был груб и прост: прорваться внутрь с 38-м в руке и встретиться с Ф. нос к носу. Если его там нет, я заставлю того, кто бы там ни находился, сказать мне, где найти Ф.
Но все получилось не так, как было задумано. Я уже держал 38-й наведенный на дверь конторы Ф., когда на меня обрушился поток полицейских мышей – по меньшей мере сотня. Они бешено пищали и лупили меня по лодыжкам псевдодеревянными дубинками.
Боль вспыхнула и взорвалась в лодыжках. Я выдержал, но выронил свой 38-й. Любой коп в Системе скажет, что удар дубинкой по лодыжкам чертовски эффективен. А сотня копов, не важно, как малы дубинки, самого бывалого пространственника выведет из дела за считанные секунды.
– Вы официально находитесь под государственным арестом. – сообщил мне один из мышекопов. Это был командир подразделения, с крашеным мехом, что указывало на его ранг. Несколько других мышей держали меня под прицелом парализаторов. – Желаете сопротивляться?
Потирая ноющие лодыжки, я сказал им, что не желаю, черт бы их побрал. Похоже, что это огорчило командира. Я думал, что он с радостью отправил бы меня ко сну. Он напомнил мне сержанта О'Мелли в миниатюре.
Они быстро загнали меня обратно в трубу, и мы двинулись на первый этаж. Двадцать четыре остроглазые мыши всю дорогу не выпускали меня из-под прицелов.
За пределами здания нас уже поджидал полицейский фургон. Это был поверхностный экипаж, достаточно большой, чтобы перевозить землян.
– Входите! – указал мне командир подразделения, махнув парализатором.
Я полез в фургон, чувствуя себя немного нелепо. Две дюжины мышей сопровождали меня по пути в Щ-К. Командир сидел рядом с водителем и держал мой 38-й на коленях, в огромной сумке на молнии. Пистолет был больше, чем он сам, и это придавало его движениям некоторую неуклюжесть.
Мышиная штаб-квартира представляла собой широкое нагромождение плоских белых кубов без окон, поразительно разнообразных размеров. Если вы широкороговый с Оберона, у них для вас найдется очень высокий куб; если вы круглый и приземистый, как слизнебрюхи с Каллисто, у них есть куб широкий; если у вас земные размеры, они предоставят вам куб, специально предназначенный для людей.
Это на меня подействовало.
С меня сняли гравипояс после того, как усадили. Тело мое сразу стало объемистым и масштабным. Под сокрушительным бременем гравитации требовалось немало усилий, чтобы просто поднять руку.
Мышь, облеченная полномочиями вести допрос, села за крохотный столик, лицом ко мне. Стол находился на приподнятой платформе – вровень с моим носом.
– Я полицейский инспектор Ман Фармш, – сказала мне мышь. Она была торжественной и серой, мех ее был многоцветно окрашен. Над самыми усами мыши восседали толстые очки без оправы. – Вы обвиняетесь в очень серьезном преступлении, мистер Спейс.
Он пробил мои удостоверения большими щипцами.
– Как я могу в чем-то обвиняться. Ведь не было слушания.
– В этом нет необходимости, – пискнула мышь. – Мы обходимся без слушания, если имеются свидетельства очевидцев, как в вашем случае. Вы безоговорочно обвиняетесь в попытке нападения со смертельным оружием, в сочетании с потенциально-насильственным проникновением в чужое жилище, – он снял очки и обратил на меня взгляд своих вороватых глаз. – Почему вы, люди Земли, столь неистовы?
Он не ждал ответа, а у меня его и не было. Вместо этого я задал ему вопрос, который меня мучил.
– Как вы узнали, что я буду там? Наверное, эта жутко болтливая мышь, с которой я разговаривал в трубе, подняла полицию по телефону?
– Нет, это не она, – сказал Ман Фармш. – Не следует утруждать себя загадками и догадками. Достаточно будет сказать, что мы получили предупреждение, что вы туда направляетесь. Конечно, мы были беспомощны в отношении закона до тех пор, пока вы не вытащили оружия. Это дало нам право арестовать вас.
Я призадумался. Не Николь ли мне удружила и на этот раз? Похоже, что дело обстояло именно так. Никто больше не знал адреса, который я разыскивал. Выходит, что она устроила мне новую западню. Не уверен, но я разузнаю.
– Что насчет оружия? – сказал я. – У меня есть утвержденное солнечно-системное разрешение на его ношение. У меня есть основание считать, что в конторе находился опасный преступник, убийца, и я действовал совершенно правомочно, пытаясь применить к нему силу.
– Вы неверно информированы, неумны и крайне импульсивны в разрушительном смысле этого слова, – холодно сказала мышь. – Ваши действия далеко вышли за рамки лицензионных полномочий. – Она положила перед собой лапы, пристально глядя на меня. – И кто же этот опасный преступник?
– Думаю, что я могу это вам сказать. Его имя начинается на Ф.
Инспектор-мышь захихикал.
– И это все, что вы о нем знаете?
– Я знаю, что он безжалостен. Я знаю, что он хочет меня убрать, и что он нанял троих Луни, профессионалов, чтобы убить доктора Умани на Марсе.
– Но вы даже не знаете его последнее имя? – тон голоса мыши был весьма саркастическим.
– Я был готов узнать, когда на меня напали ваши мышекопы, – зарычал я. – Я уже громил контору одного из его филиалов.
– Это контора филиала, которую вы собирались громить со смертоносным оружием в руках, принадлежит одному из самых респектабельных граждан в Системе.
– И кто же это такой?
– Ронфостер Кэйн Меркурианский.
– Король роботов?
– Именно, – подтвердила мышь. – Все робосилы Плутона находятся под его контролем. Мы не ели бы сегодня яиц Зубу, если бы не Ронфостер Кэйн.
– Терпеть не могу яйца Зубу, – сказал я.
– Это совершенно не относится к делу, – сказал Ман Фармш.
– А может быть Ф. и этот Кейн – кореши? – предположил я.
– Я не знаком с такой терминологией.
– Может быть, они как-то связаны между собой, – сказал я, – Ф. послал открытку из конторы Кэйна, воспользовавшись этим адресом. Как вы относитесь к такому варианту?
Терпению мыши пришел конец.
– Я ни к чему не отношусь, – заявила она. – Но вы относитесь, сэр. Предположить, что мистер Кэйн каким-то образом связан с убийцей, ведь это просто возмутительно! Да ведь он создал всех роботов – луносвятых! Самую священную и почитаемую группу.
– Штампование жестяных святых самого его не делает таковым, – огрызнулся я. – Я намерен немного потолковать с мистером Кэйном.
Мышь покачала головой.
– Не раньше, чем вас прогонят через Минни.
– Кто это, Минни?
– Она – ключ к вашему будущему, мистер Спейс. – Инспектор ласково захихикал и погладил себя по меху. Черные глаза его сияли за толстыми очками. – Мы оставим ваше оружие в качестве диковинки – ведь вам не придется им воспользоваться.
– Эй, я не думаю…
Но мышь уже прикоснулась к секции своего стола, и пол в кубе внезапно провалился.
– Ступай с миром, – сказала она.
Я почувствовал, что падаю во тьму и потерял сознание…
…Я очнулся внутри Минни…
X
Я лежал навзничь, распластавшись на твердой металлической поверхности. Принятие сидячего положения без контр-гравипояса оказалось той еще работенкой, и потребовало нескольких попыток, но я все же добился этого, почувствовав себя беременной женщиной в земном цирке.
Было темно, но во тьме сияли глаза – бесчисленные мигающие огни, плавающие и искрившиеся в стенах. Камеру наполняли звуки: щелканье, жужжание, хрипение, хруст – звуки гигантских пчел.
И я чувствовал запахи смазки и фальмаусов.
Это была машина, и я находился в ее внутренностях.
Но какого рода была машина?
– Приветствую тебя, Сэм, – сказала машина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12