Не то чтобы никто ничего не делал,
напротив, деятельность вокруг была бурная, временами кипучая, что
позволяло администрации, в свою очередь, отмечать в приказе, ставить на
вид и естественно слать победные реляции.
Сам же Сидоров, как лицо не вписывающееся в круг лиц руководящих и
материально ответственных, а соотнесенный с контингентом руководимых,
тайно находился в состоянии мирной конфронтации, считая, что эквивалентом
той зарплаты, которую он Сидоров получает будет его Сидорова нейтралитет.
С детства Сидоров был не только оптимистом, но и ярым приверженцем святого
принципа: "не навреди!". И порой Сидорову казалось, что не только он
один...
Название фирмы, где одновременно не покладая и не прикладая рук
трудился Сидоров начиналось с букв НИИ... - остальную часть аббревиатуры
Сидоров, как не старался запомнить не мог.
Между тем фирма жила, дышала: то раздувая, то сокращая штаты. Кто-то,
где-то, порою видел продукт жизнедеятельности фирмы и хвалил увиденное...
Сидоров часто выбегал в коридор и смотрел... Что?.. Где?.. Когда?.. Но
ничего особенного не видел.

5. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР
Был правда еще лично шеф Сидорова, с которым у Сидорова были личные
счеты, точнее счеты были шефовы - лично (Сидоров взял их на денек в
прошлом году, но не вернул). Вряд ли это могло послужить причиной
появления таинственных и тревожащих уведомлений. Шеф, по-своему, любил и
ценил Сидорова, как ценят заботливые мамаши дворового хулигана, постоянно
ставя его собственным детям в пример:
- Ты только посмотри на него, Вовочка! Вот не будешь мамочку слушать
- вырастишь таким же балбесом.
На ярком примере Сидорова шеф воспитал целое поколение более
субтильных, то бишь юных, сотрудников.
Опять же явного вреда Сидоров не приносил...
Нет, шеф - исключается. Где, с таким окладом он еще найдет себе
такого Сидорова. Конечно было в этом заколдованном круге:
оклад-работа-оклад, что-то порочное, но не до такой же степени.
Нет, сам процесс служения не мог породить отклик в недрах НИИ и т.д.
НИИ жил и оперировал категориями, а не Сидоровыми. А вот человеческий
фактор!.. Тут необходимо было действовать методом исключения. Троих
Сидоров уже исключил: М._Сидорову, шефа и Сидорова лично.
Был правда еще один выход из создавшегося положения - самый мудрый:
закрыть глаза, сунуть голову в песок, как страус и сделать вид, что ничего
не происходило и не собирается происходить. Дело было за малым - отыскать
песок. Но Сидоров решил повременить...
Трудовой будень, как всегда бурный и кипучий, захлестнул Сидорова
мощной волной, погнав что-то утрясать, согласовывать и подписывать.
Производственные вопросы с детской непосредственностью перекликались с
личными делами, личные дела непринужденно сплетались с научными
интересами, научные интересы в свою очередь сливались в неодолимой борьбе
единства и противоположности с производственными вопросами. Этот
противоестественный симбиоз, тем не менее, поражал монолитной
стабильностью и непоколебимой неразрешимостью. И Сидоров, ощущавший себя
сопричастным к чему-то большому, весь в делах как... впрочем это не важно,
а важно то, что рабочий день уже кончился, и из недр НИИ... словно
сквозняком выдуло всех его сотрудников. Остались только единичные
экземпляры, хаотично разбросанные по каморкам - Папы Карлы, которые по
ночам строгали свои диссертации, тешась тщетной надеждой, что уж этот
"Буратино" принесет им долгожданное счастье или хотя бы подымет престиж
если уж никак невозможно поднять зарплату.
Сидоров гулко топая в обескураживающе-внезапно прорезавшейся тишине,
пробежал по инерции еще круг по этажу и вынужден был констатировать, что
исход из данного учреждения, увы, неизбежен.

6. А СОБСТВЕННО, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
Сидоров, словно юный птенец, спешащий переступить порог родительского
гнезда, вылетел из дверей родного НИИ в зыбкую просинь теплого вечера,
какие бывают только очень ранней осенью, когда не успели подкрасться еще
предательские первые ночные заморозки, лишь усталая природа тронута
неприметными, но к сожалению, необратимыми признаками увядания.
Вне кипучей бучи Сидоров становился почти нормальным человеком.
- А собственно что случилось? - как бы спрашивал себя Сидоров.
- А ничего, собственно! - как бы отвечал сам себе Сидоров. - Жил я
обыкновенным Сидоровым... Зачем же сразу "воздействия"? Да, я не гений, но
"точка", а тем более, извиняюсь, "критическая" - это уж чересчур!
Сидоров штурмом взял рейсовый автобус. Мысли отступили на заранее
подготовленные позиции, уступив поле боя дружескому чувству локтя,
впившегося под ребро. Упокоившись меж могучим торсом, принадлежащим,
по-видимому, отошедшему от дел связанных с большим спортом, штангисту и
чьим-то трудно идентифицируемым по профессиональной принадлежности
гребнеподобным хребтом, Сидоров отрешенно выжидал, когда настанет
сладостный миг, и он Сидоров вновь обретя временно ущемленное чувство
собственного достоинства, будет исторгнут из недр социального феномена под
звучным названием "Общественный транспорт в час пик", который помимо
тренинга коммутативных навыков в экстремальных ситуациях на базе
ограниченного объема и столь же ограниченного контингента, осуществляет,
что самое удивительное, так же и транспортные функции.
Автобус затормозил, и тело Сидорова, благодаря дружескому участию
сзади, не только позволило Сидорову не проехать свою остановку, но и почти
без участия его Сидорова - лично, проделало часть пути ведущего к подъезду
дома, где Сидоров еще не так давно спокойно жил-поживал и если и не нажил
никакого-такого особенного добра, то по крайней мере мог купить что-нибудь
этакое в рассрочку или, такое же, не сильно подержанное с рук.
Кстати о руках. Войдя в подъезд Сидоров в который раз подивился
неиссякаемой тяге масс к народному творчеству. Стены подъезда пестрели
различными крылатыми изречениями, причем, учитывая возрождение
национальных культур, на различных языках. Однако странное дело, несмотря
на то, что Сидоров жил в так называемой "средней полосе", многие надписи
свидетельствовали об обратном и намекали на окрестности г.Шеффилда.
Аналогично здесь же была увековечена сложная хронология пребывания в
стенах, с виду ничем не примечательного, блочного девятиэтажного дома по
улице "имени 179 Отчетно-выборного Собрания на заводе Резиновых Изделий",
отдельных индивидуумов, с различными комментариями из их, порой очень
интимной, жизни. А кое-где виднелись даже попытки художественно отразить
черты лиц и некоторых других частей тела - обладателей незаурядного
интеллекта, чей безудержный натиск изливался на стены подъезда да и не
только подъезда.
По-видимому, срабатывало что-то древнее - из инстинктов. То, что
заставляет всякого уважающего себя э... собаки мужского пола при виде
любого столба задирать заднюю лапу, а каждого пишущего при виде стены
вздымать соответствующий орган, позволяющий оставить о себе память априори
неблагодарным потомкам.
Особенно страдал лифт. Дамоклов меч потенциальной клаустрофобии
прямо-таки ввергал замкнутого индивида в пучину мыслей, неотвратимо
диктующих необходимость срочно ими поделиться, опорожнив содержимое
мыслительного аппарата прямо на стены.
Двери лифта распахнулись, и Сидоров, благополучно преодолев последние
сантиметры, оказался на числящейся за ним, как ответственным
квартиросъемщиком, жилплощади.
Замок хищно щелкнул своим единственным и к тому же металлическим
зубом.
Сидоров добрался домой и ничего с ним уведомленным Сидоровым не
случилось. Однако...

7. СИДОРОВ ПЕРВЫЙ И СИДОРОВ ВТОРОЙ
Однако! Еще не вечер. Но это фигурально, ибо на самом деле вечер как
раз уже наступил и даже сгущалась тьма: и не только в прямом, но и в
переносном смысле этого слова. Сидоров как лихой конь, совместно с сюжетом
неотвратимо летел к развязке.
Телефонный звонок - истеричный, как продавец овощного магазина
сидящий на скоропортящемся дефиците, застал Сидорова врасплох. Попав в
родные пенаты Сидоров обмяк и разомлел, но Рок уже сделал отметку в графе
с ранее ничем не примечательной фамилией Сидоров. То-ли осерчав за
неуплату каких-то специфических членских взносов, то-ли так просто - ткнув
пальцем наугад, но птичка поставлена. Не отменять же в самом деле. А
птичка-то норовила клюнуть уведомленного Сидорова прямо в темечко. Или в
другое не менее уязвимое место.
Сидоров с опаской взял телефонную трубку.
- Кто у телефона? - безапелляционно спросила трубка.
- А вам кто, собственно, нужен? - дипломатично уклонился Сидоров от
ответа.
- Сидоров мне нужен!
- Уже!!! - Сидоров почувствовал, что паркетный пол под ногами стал
зыбким и ненадежным.
- Что, уже? - возмутилась трубка.
- ТОЧКА и ВОЗДЕЙСТВИЕ?
- Вот-вот! - взревела трубка, - воздействие и точка! Это я как
профорг заявляю.
- Сидорова нет дома, - вдруг деревянным голосом объявил Сидоров. - С
вами говорит электронный секретарь - "Сидоров второй". Вы можете кратко
изложить суть вашего дела. Все сказанное вами будет доведено до сведения
"Сидорова первого".
- Повторяю специально для Сидоровых! Завтра отчетно-перевыборное
собрание. Оно будет бесконечно радо быть, совместно с товарищем Сидоровым,
в так называемом Малом конференц-зале, точно в 17 с минутами. В противном
случае, я лично, как профорг, оборву уши Сидорову как первому, так и
второму.
- Сидоров второй - принял! Сидоров первый будет поставлен в
известность. Отбой. Бип! Бип! Бип!...
Сидоров первый, он же второй, продолжал подавать сигнал отбоя даже
тогда, когда из трубки стали доноситься естественные гудки.

8. СЛЕЗНЫЙ СКИТАЛЕЦ
- Сидоров, открой!
- Сидоровы умирают, но не сдаются, - автоматически сказал Сидоров.
В дверь ломились, и по-видимому давно, но Сидоров был погружен в себя
и подавая сигналы отбоя, как токующий глухарь временно отрешился от этого
мира, хотя в Тот, тоже пока не спешил.
- Сидоров, открой! Это я Петухов... Я же слышу как ты там
музицируешь!
Сидоров, все еще одеревенелый, прошел к двери, и в квартиру маленьким
торнадо влетел большой, но экзотично - экспрессивный Аристарх Петухов,
известный как ближайший сподвижник внепроизводственных начинаний комрада
Сидорова, а еще более известный, как многострадальный муж-шатун Калерии
Петуховой (до замужества - Кобриной).
Ежегодно, ранней весной Аристарх был подвержен легким, даже скорее
мимолетным, увлечениям, по типу острой респираторной инфекции (см. ОРЗ),
потенциально-альтернативными кандидатурами на место монопольно
узурпированное мадам Петуховой. За что и был неоднократно публично бит -
лично (можно было сказать - собственноручно, но, к сожалению, это не
совсем адекватно отражает действительность) К. Петуховой, которая имела
склонность появляться в самый неподходящий момент в самом неожиданном
месте и как всякая правящая верхушка - не желающая сдавать позиции без
боя, ближнего (по лицу) или дальнего (с метанием отдельных предметов
домашней утвари в предполагаемые слабые места противника).
Результатом всех этих пертурбаций - была шумная, но амбивалентная
слава Аристарха, с одной стороны - как бонвивана и Казановы, а с другой -
как великомученика, но паразита. Что однако не мешало Аристарху с тайной
мужской гордостью носить фамилию - Петухов, а после очередного мимолетного
увлечения с последующей сатисфакцией со стороны законно оккупировавшей
пост официальной дамы сердца - мадам Петуховой, плакаться на судьбу и
непонимание его сложной противоречивой натуры. Что в свою очередь
закрепило за Аристархом рабочий псевдоним - Слезный Скиталец, навеянный
по-видимому флером романтики звездных дорог и таинством Искупления Греха.
- Слушай, Сидоров, а ты часом не того... ну как в песне поется:
"вагончик тронется, вагончик тронется... а ты останешься? - заботливо
поинтересовался Слезный Скиталец, когда Сидоров обрисовав картину в общих
чертах, наполовину скрылся в холодильнике.
- Ты только не обижайся, с каждым может случиться. Вот я, например...
Сидоров вынырнул из холодильника с видом самодержца: в одной руке
сжимая бутылку пива, а в другой очередной кусок черного картона.
Черную метку Сидоров протянул Петухову, а пиво с отсутствующим видом
открыл и выпил сам - все и залпом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9