Заботы двух женщин быстро привели Калюмах в чувство. Причиной крайнего ее изнеможения была не только усталость, но и голод. Как потом узнала миссис Барнет, девушка не ела двое суток. Несколько кусочков холодной дичи и глоток бренди восстановил ее силы, и не прошло и часа, как она уже шла со своими друзьями к форту Надежды.
Но в этот час, сидя на песке между миссис Барнет и Мэдж, Калюмах сначала излила им свою благодарность и любовь, а затем начала свой рассказ. Нет! Она не забыла чужестранок из форта Надежды, и образ миссис Барнет всегда жил в ее памяти. Нет, не случай забросил ее, полумертвую, на берег острова Виктории!
Вот что в кратких словах поведала Калюмах Полине Барнет.
Читатель помнит, что в первое свое посещение форта Надежды юная эскимоска обещала друзьям вернуться к ним летом.
Прошла долгая полярная ночь, и наступил май. Исполнить данное обещание Калюмах почитала своим долгом. Она покинула поселок в Новой Джорджии, где провела зиму, и в сопровождении одного из своих родственников направилась к полуострову Виктории.
Шесть недель спустя, в половине июня, она добралась до пределов Новой Британии, лежащей недалеко от мыса Батерст. Она прекрасно узнала вулканы вокруг залива Ливерпул и, пройдя еще миль двадцать, очутилась у Моржовой бухты, где вместе со своими родными не раз охотилась на тюленей. Но по ту сторону бухты, на севере, было пусто! Берег прямой линией уходил к юго-востоку. Ни мыса Эскимосов, ни мыса Батерст!
Калюмах поняла, что случилось: либо вся эта часть материка, ставшая с некоторых пор островом Викторией, поглощена волнами, либо она блуждает по океану!
Не найдя тех, к кому она так стремилась издалека, Калюмах заплакала.
Между тем ее шурина, эскимоса, эта катастрофа нисколько не поразила. Среди кочевых племен Северной Америки существовало весьма распространенное предание, что территория мыса Батерст тысячи веков тому назад не составляла одного целого с материком и что наступит время, когда силами природы она снова отделится от него. Поэтому-то эскимосы и были так удивлены, увидев, что лейтенант Гобсон основал факторию как раз у подножья мыса Батерст. Но то ли из чрезмерной осторожности, свойственной их племени, то ли из чувства неприязни, которую питает всякий туземец к иноплеменнику, завладевшему его землей, эскимосы ничего не сказали лейтенанту Гобсону. К тому же фактория была уже построена. Этого предания, которое ничем не подтверждалось и было всего лишь одной из многочисленных легенд о происхождении полярных стран, Калюмах не знала и потому не предостерегла обитателей форта Надежды об угрожавшей им опасности.
Если бы эскимосы предупредили Джаспера Гобсона, он бы не доверился этой земле, которая к тому же отличалась такими странными свойствами, и стал бы искать для фактории другое, более надежное место.
Когда Калюмах обнаружила исчезновение мыса Батерст, она начала искать своих друзей по ту сторону залива Уошберн, но и там не оказалось никаких следов тех, кого ей так хотелось видеть. Отчаявшись их найти, она вернулась обратно на запад, на рыбные промыслы Русской Америки.
Итак, Калюмах и ее шурин покинули окрестности Моржовой бухты в последних числах июня. Они снова пошли прибрежной дорогой и к концу июля, проделав все это бесполезное путешествие, возвратились в Новую Джорджию.
Калюмах уже не надеялась когда-нибудь увидеть ни миссис Барнет, ни ее товарищей из форта Надежды. Она решила, что все они погибли в пучинах океана.
В этом месте своего рассказа юная эскимоска глазами, полными слез, взглянула на миссис Барнет и нежно пожала ей руку. Потом, шепча молитву, она возблагодарила бога, который спас ее именно этой рукою друга.
Возвратившись домой к своим близким, Калюмах зажила прежней жизнью. Она работала вместе с родными на рыбных промыслах Ледового мыса, расположенного почти на семидесятой параллели, в шестистах милях от мыса Батерст.
Вся первая половина августа прошла без особых событий. Но в конце месяца разразился свирепый шторм, который так встревожил Джаспера Гобсона. Охватив, казалось, весь Северный Ледовитый океан, буря распространилась даже за пределы Берингова пролива. У Ледового мыса она бушевала так же неистово, как и над островом Викторией. В это время блуждающий остров находился всего лишь в двухстах милях от материка, как это установил на основании своих наблюдений Джаспер Гобсон.
Слушая рассказ Калюмах, миссис Барнет, прекрасно осведомленная о положении острова, сопоставляла в уме все происшедшее, стараясь найти разгадку этих необычайных событий, а главное — объяснить себе появление на острове юной туземки.
Первые дни бури эскимосы Ледового мыса провели, забившись в свои хижины, не имея возможности выйти из дома, а тем более на рыбную ловлю. Однако в ночь с 31 августа на 1 сентября Калюмах решила отправиться на берег. Она шла, не страшась ветра и дождя, бушевавших вокруг, и тревожно вглядывалась в разъяренное море, вздымавшееся во мраке подобно горной цепи.
Вдруг вскоре после полуночи ей показалось, что под напором урагана вдоль берега двигается какая-то огромная, бесформенная масса. Ее глаза, зоркие, как у всех туземцев, привыкших к мраку долгих полярных ночей, не могли ее обмануть. Громада плыла в двух милях от берега, но то не был ни кит, ни корабль и, судя по времени года, ни айсберг.
Впрочем, Калюмах даже не размышляла. Ей представилось странное видение. В ее возбужденном мозгу возникли образы друзей. Она снова видела их всех: миссис Барнет, Мэдж, лейтенанта Гобсона и милого ребенка, которого когда-то в форте Надежды она осыпала нежными ласками. Да, это были они, буря уносила их на этой плавучей льдине.
Калюмах ни минуты не сомневалась и не колебалась. Надо было сообщить погибающим то, о чем они, быть может, и не подозревали: что земля близко. Девушка возвратилась к себе в хижину, взяла факел из просмоленной пакли, какими эскимосы пользуются ночью во время рыбной ловли, зажгла его и, взбежав на вершину Ледового мыса, начала им размахивать.
Этот огонь в ночь на 1 сентября и заметили сквозь густой туман находившиеся на мысе Майкл Джаспер Гобсон и сержант Лонг.
С каким радостным волнением увидела тогда Калюмах ответный сигнал — зажженный Джаспером Гобсоном костер из елей, бросавший свой красноватый отблеск на американский берег, о близости которого лейтенант и не подозревал!
Но вскоре все погасло. После недолгого затишья ураган, который налетал теперь с юго-востока, разразился с новой силой.
Калюмах поняла, что плавучий остров, — «ее добыча», как она мысленно назвала его, — ускользает от нее, что к берегу его не прибьет. Она видела его, этот остров, она понимала, что он исчезает во мраке ночи, вновь уходит в открытое море.
Для юной эскимоски это были ужасные минуты. Она твердила себе, что должна во что бы то ни стало предупредить друзей, и тогда, возможно, у них будет еще время действовать, а каждый упущенный час отдаляет их от материка…
Калюмах не колебалась. Ее каяк, этот утлый челн, в котором она не раз бросала вызов бурям океана, был здесь. Она вскочила в него, столкнула его в море, стянула вокруг пояса своей куртки из тюленьей кожи гибкие края каяка, схватила пагай и устремилась в ночную тьму.
В этом месте рассказа юной Калюмах миссис Барнет нежно прижала к груди отважную девушку. Мэдж, слушая, плакала.
Когда Калюмах бросилась в разъяренные волны, бешеные порывы ветра не только не мешали ей, а скорее помогали, унося в открытое море. Они приближали ее к бесформенной массе, которую она еще смутно различала в темноте.
Валы перекатывались через каяк, но они были бессильны причинить вред нетонущей лодке, которая, будто соломинка, неслась по гребням волн. Каяк не раз накренялся, но Калюмах одним движением весла выпрямляла его.
Наконец, после целого часа борьбы она стала яснее различать очертания острова. Сомнений не было: цель была близка, до острова оставалось всего четверть мили.
Тогда во тьме и раздался ее крик, который услышали лейтенант Гобсон и сержант Лонг.
Но тут течение, для которого лодка была более доступна, чем остров Виктория, с непреодолимой силой стало уносить эскимоску на запад. Тщетно пыталась она устоять против него. Легкий каяк летел, как стрела. Калюмах снова закричала, но она была уже далеко и никто ее не услышал. Когда первый луч солнца озарил бушующее море, земля Новой Джорджии, которую она покинула, и блуждающий остров, к которому она стремилась, лишь смутно вырисовывались на горизонте.
Но юная эскимоска не отчаивалась. Вернуться на материк было теперь уже невозможно. Ее отталкивал от него тот бешеный встречный ветер, который уносил остров и в течение тридцати шести часов увлек его с помощью прибрежного течения на двести миль в открытое море.
Оставалось одно: догонять остров, удерживая каяк в том же течении и в тех же водах, которые неудержимо уносили его вперед!
Но увы! Силы изменили мужественной Калюмах. Бедную девушку вскоре стал мучить голод. Усталая и обессиленная, она уже не могла управлять своим челном.
Девушка боролась еще несколько часов, и ей казалось, что остров уже близко, но оттуда никто ее не видел — в этом необъятном океане она была едва заметной точкой. Она боролась, даже когда ее обессиленные, окровавленные руки уже отказывались ей служить. Она не сдавалась, борясь из последних сил, пока не потеряла сознание и ее легкий каяк не стал игрушкой ветра и волн.
Что было потом? Она не могла бы сказать. Сколько времени блуждала она так по воле волн, как обломок крушения? Она не знала. Она пришла в себя, лишь когда от внезапного толчка ее каяк разлетелся вдребезги.
Холодная вода, в которую погрузилась Калюмах, вернула ее к жизни, и несколько минут спустя волны выбросили ее, почти умирающую, на песчаный берег.
Это произошло накануне ночью перед рассветом, то есть часа в два-три утра.
С момента, когда Калюмах вскочила в каяк, и до того, когда волны поглотили его, прошло почти трое суток.
Она не знала, к какому берегу прибила ее буря. Был ли это материк или остров, куда она рвалась с такой отвагой? Она не знала, но надеялась? Да, она надеялась, что это был остров: ведь ветер и течение должны были отнести ее в открытое море, а не отбросить назад к побережью!
Эта мысль поддержала ее. Она поднялась и с трудом побрела вдоль берега.
Девушка и не подозревала, что судьба забросила ее в ту часть острова Виктории, которая прежде составляла северный угол Моржовой бухты. Но теперь она не узнала побережья, разрушенного волнами и изменившего после разрыва перешейка свои очертания.
Калюмах шла, затем, изнемогая, останавливалась и, собрав последние силы, снова двигалась дальше. А дорога, словно наперекор ей, удлинялась. На каждой миле ей приходилось огибать берег в тех местах, которыми уже завладело море. Так, едва передвигая ноги, падая и опять поднимаясь, достигла она березовой рощицы, где в то утро отдыхали миссис Барнет и Мэдж. Читатель помнит, что, направляясь к мысу Эскимосов, недалеко от этого места обе женщины увидели на снегу следы ее шагов. Немного дальше бедная Калюмах упала в последний раз и, изнуренная усталостью и голодом, продвигалась уже только ползком.
Но в сердце юной туземки вернулась надежда — в нескольких шагах от берега она, наконец, узнала мыс Эскимосов, у основания которого ее родичи и она останавливались лагерем год назад. Она знала, что до фактории оставалось не более восьми миль и надо было идти дорогой, по которой она не раз ходила, навещая своих друзей из форта Надежды.
Да! Эта мысль сперва поддерживала ее. Но, достигнув берега, она, совсем обессилев, упала на снег и вновь потеряла сознание. Если б не миссис Барнет, она бы погибла!
— Но, — добавила Калюмах, — дорогая моя госпожа, я знала, что вы придете мне на помощь и бог спасет меня вашими руками!
Остальное уже известно! Известно, что какой-то внутренний голос подсказал миссис Барнет и Мэдж обследовать в тот день эту часть побережья и какое-то предчувствие заставило их после остановки в березовой рощице не сразу возвратиться в факторию, а пройти к мысу Эскимосов. Известно также, как оторвалась льдина и как повел себя при этом медведь.
В заключение миссис Барнет добавила, улыбаясь:
— Не я тебя спасла, дитя мое, тебя спас этот благовоспитанный зверь! Без него ты погибла бы, и если он когда-нибудь к нам вернется, мы отнесемся к нему как к твоему спасителю.
Во время этого рассказа силы Калюмах, которую заботливо накормили и приласкали, постепенно восстановились и миссис Барнет предложила ей не мешкая отправиться в форт, где их отсутствие могло вызвать беспокойство. Юная эскимоска тут же поднялась, готовая продолжать путь.
Миссис Барнет в самом деле спешила сообщить Джасперу Гобсону о событиях этого утра, а также о том, что произошло в ночь, когда бушевал шторм и блуждающий остров приблизился к американскому берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59