Ник слыл отличным стрелком. На пути, кроме привидений, могли встретиться и обыкновенные грабители и контрабандисты, а то и медведь в дурном расположении духа.
Патак вооружился старинным кремневым пистолетом, который «мазал» три раза из пяти, и выпрошенным у Дека топориком, — ведь придется продираться сквозь густой ельник, покрывавший отроги Плезы. В широкополой шляпе, в плотном дорожном плаще, застегнутом на все пуговицы, в сапогах с железными подковками лекарь чувствовал себя подготовленным к любым неожиданностям. В заплечные мешки путники положили побольше припасов — на случай, если путешествие затянется.
Свернув с главной дороги, они зашагали вдоль реки Ньяд, все время поднимаясь вверх по правому берегу, потом повернули на запад, петляя по горной тропинке, извилистой точно серпантин. Было бы проще продолжать двигаться по берегу реки (так удалось бы сократить расстояние на целую треть), раньше этим путем все и ходили, но потом русло реки пересекли трещины и овраги, проход стал невозможен. Деку и Патаку пришлось свернуть здесь влево, в сторону от замка, пока не остались позади поросшие лесом нижние отроги Плезы.
Наконец они подошли к горному склону, по которому только и можно было добраться до замка. Когда гам жил Рудольф фон Гортц, связь между деревней Верст, хребтом Вулкан и долиной валашского Силя осуществлялась по узкой просеке. Но за последние двадцать лет она заросла кустарником, так что от тропинки не осталось и следа.
Путники выбрались из глубокого ложа полноводной и шумной реки Ньяд, и Ник остановился, чтобы уточнить направление. Замок отсюда не просматривался. Снова увидеть его можно было, лишь преодолев полосу лесов, террасами расположенных на горных отрогах, столь характерных для Карпатских гор. На своем пути Ник с доктором не встречали никаких знаков, никаких зарубок, и место, где они находятся, определили лишь по солнцу, которое уже осветило далекие цепи гор на востоке.
— Вот видишь, лесничий, видишь, тут нет даже тропы! — волновался доктор. — Никакого следа…
— Будет вам тропа, — невозмутимо отвечал Ник Дек.
— Легко сказать…
— И легко сделать, Патак.
— Так ты не передумал?
Лесничий молча углубился в чащу.
Доктору хотелось с гордым видом повернуть назад, но, перехватив непреклонный взгляд Ника, он на это не осмелился.
Оставалась последняя надежда: вдруг Дек заблудится в лесной чаще, ведь раньше он здесь никогда не бывал! Однако у того было отличное, прямо звериное чутье. По малейшим приметам: по расположению ветвей на деревьях, по их направлению, по едва заметным неровностям почвы, по цвету коры и видам мхов Ник легко ориентировался и не мог заплутать даже в незнакомых местах. Эго был достойный соперник Кожаного Чулка или Чингачгука из романов Купера.
Переход через лес оказался нелегким. Вязы, буки, могучие дубы и клены, называемые здесь «фальшивыми платанами», росли на горных отрогах, а выше, на самом гребне хребта, появились купы берез, сосен и елей. Эти великолепные деревья с мощными стволами, с крепкими ветвями, по которым струились свежие соки, с густыми, шумящими под ветром кронами, сливались в огромное зеленое море, в глубину которого не проникали солнечные лучи.
Путники поднимались, цепляясь за нижние ветви, спотыкаясь о корни, продираясь сквозь жалящую крапиву и царапавшие кожу колючки. Ник не обращал на это внимания: во время своих бесконечных скитаний по лесам он привык и к волдырям и к царапинам. И все же продвижение шло слишком медленно, а ведь добраться до замка следовало примерно к полудню, чтобы осмотреть все при дневном свете и засветло вернуться в Верст.
Лесничий прорубал топориком проходы в густом кустарнике и зарослях колючих растений; земля под ногами была завалена камнями и сушняком; ноги тонули во влажных палых листьях, устилавших землю. Время от времени с треском лопался какой-нибудь стручок, от чего доктор вздрагивал и испуганно озирался по сторонам; а если лоза дикого винограда хватала его за одежду, ему казалось, это чьи-то когтистые лапы. Бедняга никак не мог успокоиться. Но теперь он не отважился бы пойти назад один и потому старался не отставать.
Изредка путникам попадались солнечные полянки. Однажды Дек и Патак спугнули пару черных аистов, и те вприпрыжку убежали от них, хлопая крыльями. Преодолевать поляны, заваленные сломанными бурей или упавшими от старости деревьями (казалось, смерть-дровосек поработала тут своим топором) было очень трудно.
Лежащие на земле стволы, гнилые и замшелые, источенные жуками, уже ни на что не годились, даже на дрова. Похоже, их единственным предназначением было делать лес непроходимым, и если молодой лесничий, ловкий и сильный, еще как-то справлялся, то доктор Патак, который уже обзавелся брюшком, задыхаясь и семеня ножками, все время куда-то проваливался, и тогда Дек приходил ему на помощь.
— Вот увидишь, Ник, я непременно вывихну себе руку или ногу, — твердил доктор.
— Вправим!
— Но ведь нельзя же самих себя калечить!
Однако Ник Дек не останавливался, и доктору ничего другого не оставалось, как догонять его.
Гуда ли они идут? Удастся ли им выйти к замку? Неизвестно. Дорога, если ее можно было так назвать, вела вверх, и около трех часов пополудни они вышли на лесную опушку.
До самого плато Оргалл тянулся лес, но деревья росли здесь не так густо — отсюда можно было беспрепятственно подняться по склону.
Среди скал вновь заблестела река Ньяд — то ли она повернула на северо-запад, то ли обостренное чутье вывело лесничего на верную дорогу.
Ник не мог отказать доктору в передышке, тем более что желудок, так же как и ноги, требовал своего. Развязав битком набитые рюкзаки, путники отхлебнули по глотку ракии и запили ее чистой водой из бегущего по камням ручейка — надо было восстановить силы.
На ходу доктор не имел возможности поговорить с Ником — тот все время обрывал его. Теперь, когда они расположились на берегу, ему захотелось вознаградить себя за вынужденное молчание. Насколько один был молчалив, настолько другой любил поболтать, поэтому вопросы были пространными, а ответы — лаконичными.
— Нам надо поговорить, Ник, и очень серьезно.
— Слушаю.
— Я полагаю, мы остановились тут, чтобы передохнуть?
— Точно.
— А теперь самое время возвращаться в Верст.
— Нет, пойдем в замок.
— Но ведь мы уже шесть часов в пути, а прошли только половину.
— Значит, нам нельзя терять времени.
— Когда мы доберемся до замка, наступит ночь. Я надеюсь, в темноте ты не станешь рисковать, и нам придется ждать рассвета…
— Подождем.
— Значит, ты не желаешь отказываться от этого безумного плана?
— Нет.
— Но ведь мы так устали! Нам бы только добраться до стола в трактире и нормальной кровати, а ты, кажется, решил ночевать под открытым небом?
— Да, если что-нибудь помешает нам проникнуть за ограду замка.
— А если ничто не помешает?
— Мы поднимемся в крепостную башню и будем спать там.
— В башню! Ты думаешь, я соглашусь провести ночь в этом треклятом замке?
— Не останетесь же вы снаружи один!
— Я сейчас же возвращаюсь в деревню!
— Нет, доктор Патак, вы пойдете со мной.
— Днем — да, но не ночью!
— Что же, идите, но смотрите не заблудитесь в лесу. Доктор и сам боялся заблудиться. Он ведь не знает дороги, не знает, куда идти… Нет, один он в Верст не пойдет. Да и ночь уже на носу, надвигаются сумерки. Начнешь спускаться по этим террасам и, чего доброго, сорвешься в пропасть! Нет, это не для него! Лучше уж идти с лесничим к замку. И все-таки доктор не унимался:
— Ты прекрасно знаешь, дорогой Ник, что я никогда не соглашусь расстаться с тобой… Раз ты решил идти в замок, я тебя не покину…
— Хорошо сказано, доктор Патак! Надеюсь, на этот раз вы сдержите слово.
— Погоди, Ник, дай сказать! Если мы придем к замку ночью, то не будем пытаться в него проникнуть, так?
— Обещаю вам, доктор Патак, что сделаю все возможное, чтобы пробраться туда, и не отступлю ни на шаг, пока не узнаю, что там творится.
— Да что там творится, лесничий! — Доктор Патак пожал плечами. — Ну что там такое может происходить?
— Не знаю, но хочу узнать. И своего добьюсь!
— Судя по тому, как трудно было пробираться по лесам Плезы, день кончится раньше, чем мы подойдем к крепости, будь она неладна!
— Вряд ли хвойные леса на гребне такие густые, как тот лиственный лес, что мы прошли.
— Но подниматься в юры все равно трудно!
— Ну так что же?
— В горах бродят медведи…
— У меня есть ружье, а у вас — пистолет.
— А вдруг мы заблудимся в темноте?
— Теперь у нас есть надежный проводник, он нас доведет.
— Какой еще проводник?
Доктор вскочил, озираясь по сторонам.
— Наш проводник — Ньяд. Нужно подняться по его правому берегу до истоков. Если отправимся немедля, часа через два будем у ворот замка.
— Но ведь туда подниматься не меньше шести часов!
— Вы готовы? Идемте!
— Но мы еще не отдохнули! Прошло всего несколько минут…
— Прошло добрых полчаса! В последний раз спрашиваю: вы готовы?
— Легко сказать! Ноги точно свинцом налились, я ведь не лесничий… Это жестоко — гнать меня все время вперед и вперед!
— Вы мне надоели, Патак! Можете возвращаться, если хотите.
Ник встал.
— Лесничий, послушай!
— Что толку вас слушать!
— Уже поздно, давай останемся здесь, переночуем под деревьями, а завтра на заре поднимемся к замку!..
— Повторяю, доктор: я хочу провести эту ночь в башне.
— Нет и нет! Я этого не допущу! Вы?
— Вцеплюсь в тебя и не пущу. Изобью, наконец, коли на то пошло…
Бедный Патак уже не соображал, что говорит. Молча взяв ружье и мешок, Ник направился к реке.
— Постой! — жалобно закричал доктор. — Погоди! Какой дьявол в тебя вселился! Я же на ногах не держусь…
Он побежал догонять Дека, который шел впереди не оглядываясь.
Было четыре часа пополудни. Солнечные лучи, скользнув вдоль гребня Плезы, осветили верхушки елей. В лесу темнеет быстро, нужно спешить.
Удивительно и необычно выглядели эти леса на горных склонах. Тут почти не встречались накренившиеся или кривые стволы — высокие деревья стояли прямо будто свечи. Ровные, без единого нароста ветви протянулись над землей на высоте пятидесяти или шестидесяти футов. Не было ни подлеска, ни травы, только, подобно змеям, расползались по земле корни, а на желтоватом мху хрустели под ногами ветки и шишки.
Но вот путники вошли в молодой ельник. Около четверти мили продирались они сквозь колючую чащу. Вот где Нику пригодилось крепкое телосложение и сильные, тренированные ноги, чего так недоставало доктору Патаку. Если бы лесничий был один, он прошел бы этот путь за час, но с таким спутником пришлось потратить целых три часа. Доктор с помощью Дека карабкался по скалам и замирал от страха при одной мысли, что может отстать и заблудиться в этих пустынных и жутких местах.
Подъемы становились все круче, а лес поредел. Теперь встречались лишь отдельные группы деревьев, которые стали тоньше и ниже. В просветы виднелась горная цепь на горизонте. На вершины уже лег вечерний туман.
Река Ньяд, которую лесничий не терял из виду, превратилась в узкий ручеек. В нескольких сотнях шагов над ними высилось плато Оргалл с замком, построенном на голой скале.
Наконец они у цели. Бедный доктор, не в силах сделать оставшиеся два десятка шагов, повалился наземь, словно бычья туша под ударом мясника.
Нику Деку это восхождение не стоило особых усилий. Он стоял, пожирая глазами замок, к которому еще ни разу не приближался на столь близкое расстояние.
Перед ними тянулась зубчатая стена, окруженная глубоким рвом, единственный мост был поднят против входа, защищенного валом из камней. Кругом — тишина и безлюдье.
Свет заходящего дня позволил охватить взглядом весь фасад, а боковые строения уже тонули в сгущающихся сумерках. Ни одной живой души не промелькнуло ни над парапетом куртины, ни на верхней площадке башни, ни на галерее второго этажа. Никакого дыма не выходило из изъеденной ржавчиной старой трубы.
— Ну что, лесничий? Теперь ты понимаешь, что нельзя перескочить ров, опустить мост и открыть дверь? — спросил доктор.
Ник и сам видел, что в замок им сегодня не войти: невозможно в темноте спуститься в ров, а затем подняться по откосу. А главное, как попасть внутрь? Придется сделать привал и дождаться рассвета.
Так и было решено — к большой радости доктора и не меньшей досаде лесничего.
ГЛАВА VI
Тонкий месяц, похожий на серебряный серп, исчез сразу же после захода солнца. Тучи, приползшие с запада, мало-помалу погасили последние отсветы дня. Тени, поднимавшиеся из лощины, покрыли все вокруг. На горные цепи навалилась тьма, и очертания замка исчезли во мраке.
Ночь обещала быть очень темной, однако ничто не предвещало i розу, бурю, ливень или метеоритный дождь — к счастью, для Ника Дека и его спутника, которым предстояло ночевать под открытым небом.
На бесплодном плато не росло ни травы, ни деревьев, только редкие чахлые кустики на голой земле, которые не могли защитить путников от ночной прохлады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Патак вооружился старинным кремневым пистолетом, который «мазал» три раза из пяти, и выпрошенным у Дека топориком, — ведь придется продираться сквозь густой ельник, покрывавший отроги Плезы. В широкополой шляпе, в плотном дорожном плаще, застегнутом на все пуговицы, в сапогах с железными подковками лекарь чувствовал себя подготовленным к любым неожиданностям. В заплечные мешки путники положили побольше припасов — на случай, если путешествие затянется.
Свернув с главной дороги, они зашагали вдоль реки Ньяд, все время поднимаясь вверх по правому берегу, потом повернули на запад, петляя по горной тропинке, извилистой точно серпантин. Было бы проще продолжать двигаться по берегу реки (так удалось бы сократить расстояние на целую треть), раньше этим путем все и ходили, но потом русло реки пересекли трещины и овраги, проход стал невозможен. Деку и Патаку пришлось свернуть здесь влево, в сторону от замка, пока не остались позади поросшие лесом нижние отроги Плезы.
Наконец они подошли к горному склону, по которому только и можно было добраться до замка. Когда гам жил Рудольф фон Гортц, связь между деревней Верст, хребтом Вулкан и долиной валашского Силя осуществлялась по узкой просеке. Но за последние двадцать лет она заросла кустарником, так что от тропинки не осталось и следа.
Путники выбрались из глубокого ложа полноводной и шумной реки Ньяд, и Ник остановился, чтобы уточнить направление. Замок отсюда не просматривался. Снова увидеть его можно было, лишь преодолев полосу лесов, террасами расположенных на горных отрогах, столь характерных для Карпатских гор. На своем пути Ник с доктором не встречали никаких знаков, никаких зарубок, и место, где они находятся, определили лишь по солнцу, которое уже осветило далекие цепи гор на востоке.
— Вот видишь, лесничий, видишь, тут нет даже тропы! — волновался доктор. — Никакого следа…
— Будет вам тропа, — невозмутимо отвечал Ник Дек.
— Легко сказать…
— И легко сделать, Патак.
— Так ты не передумал?
Лесничий молча углубился в чащу.
Доктору хотелось с гордым видом повернуть назад, но, перехватив непреклонный взгляд Ника, он на это не осмелился.
Оставалась последняя надежда: вдруг Дек заблудится в лесной чаще, ведь раньше он здесь никогда не бывал! Однако у того было отличное, прямо звериное чутье. По малейшим приметам: по расположению ветвей на деревьях, по их направлению, по едва заметным неровностям почвы, по цвету коры и видам мхов Ник легко ориентировался и не мог заплутать даже в незнакомых местах. Эго был достойный соперник Кожаного Чулка или Чингачгука из романов Купера.
Переход через лес оказался нелегким. Вязы, буки, могучие дубы и клены, называемые здесь «фальшивыми платанами», росли на горных отрогах, а выше, на самом гребне хребта, появились купы берез, сосен и елей. Эти великолепные деревья с мощными стволами, с крепкими ветвями, по которым струились свежие соки, с густыми, шумящими под ветром кронами, сливались в огромное зеленое море, в глубину которого не проникали солнечные лучи.
Путники поднимались, цепляясь за нижние ветви, спотыкаясь о корни, продираясь сквозь жалящую крапиву и царапавшие кожу колючки. Ник не обращал на это внимания: во время своих бесконечных скитаний по лесам он привык и к волдырям и к царапинам. И все же продвижение шло слишком медленно, а ведь добраться до замка следовало примерно к полудню, чтобы осмотреть все при дневном свете и засветло вернуться в Верст.
Лесничий прорубал топориком проходы в густом кустарнике и зарослях колючих растений; земля под ногами была завалена камнями и сушняком; ноги тонули во влажных палых листьях, устилавших землю. Время от времени с треском лопался какой-нибудь стручок, от чего доктор вздрагивал и испуганно озирался по сторонам; а если лоза дикого винограда хватала его за одежду, ему казалось, это чьи-то когтистые лапы. Бедняга никак не мог успокоиться. Но теперь он не отважился бы пойти назад один и потому старался не отставать.
Изредка путникам попадались солнечные полянки. Однажды Дек и Патак спугнули пару черных аистов, и те вприпрыжку убежали от них, хлопая крыльями. Преодолевать поляны, заваленные сломанными бурей или упавшими от старости деревьями (казалось, смерть-дровосек поработала тут своим топором) было очень трудно.
Лежащие на земле стволы, гнилые и замшелые, источенные жуками, уже ни на что не годились, даже на дрова. Похоже, их единственным предназначением было делать лес непроходимым, и если молодой лесничий, ловкий и сильный, еще как-то справлялся, то доктор Патак, который уже обзавелся брюшком, задыхаясь и семеня ножками, все время куда-то проваливался, и тогда Дек приходил ему на помощь.
— Вот увидишь, Ник, я непременно вывихну себе руку или ногу, — твердил доктор.
— Вправим!
— Но ведь нельзя же самих себя калечить!
Однако Ник Дек не останавливался, и доктору ничего другого не оставалось, как догонять его.
Гуда ли они идут? Удастся ли им выйти к замку? Неизвестно. Дорога, если ее можно было так назвать, вела вверх, и около трех часов пополудни они вышли на лесную опушку.
До самого плато Оргалл тянулся лес, но деревья росли здесь не так густо — отсюда можно было беспрепятственно подняться по склону.
Среди скал вновь заблестела река Ньяд — то ли она повернула на северо-запад, то ли обостренное чутье вывело лесничего на верную дорогу.
Ник не мог отказать доктору в передышке, тем более что желудок, так же как и ноги, требовал своего. Развязав битком набитые рюкзаки, путники отхлебнули по глотку ракии и запили ее чистой водой из бегущего по камням ручейка — надо было восстановить силы.
На ходу доктор не имел возможности поговорить с Ником — тот все время обрывал его. Теперь, когда они расположились на берегу, ему захотелось вознаградить себя за вынужденное молчание. Насколько один был молчалив, настолько другой любил поболтать, поэтому вопросы были пространными, а ответы — лаконичными.
— Нам надо поговорить, Ник, и очень серьезно.
— Слушаю.
— Я полагаю, мы остановились тут, чтобы передохнуть?
— Точно.
— А теперь самое время возвращаться в Верст.
— Нет, пойдем в замок.
— Но ведь мы уже шесть часов в пути, а прошли только половину.
— Значит, нам нельзя терять времени.
— Когда мы доберемся до замка, наступит ночь. Я надеюсь, в темноте ты не станешь рисковать, и нам придется ждать рассвета…
— Подождем.
— Значит, ты не желаешь отказываться от этого безумного плана?
— Нет.
— Но ведь мы так устали! Нам бы только добраться до стола в трактире и нормальной кровати, а ты, кажется, решил ночевать под открытым небом?
— Да, если что-нибудь помешает нам проникнуть за ограду замка.
— А если ничто не помешает?
— Мы поднимемся в крепостную башню и будем спать там.
— В башню! Ты думаешь, я соглашусь провести ночь в этом треклятом замке?
— Не останетесь же вы снаружи один!
— Я сейчас же возвращаюсь в деревню!
— Нет, доктор Патак, вы пойдете со мной.
— Днем — да, но не ночью!
— Что же, идите, но смотрите не заблудитесь в лесу. Доктор и сам боялся заблудиться. Он ведь не знает дороги, не знает, куда идти… Нет, один он в Верст не пойдет. Да и ночь уже на носу, надвигаются сумерки. Начнешь спускаться по этим террасам и, чего доброго, сорвешься в пропасть! Нет, это не для него! Лучше уж идти с лесничим к замку. И все-таки доктор не унимался:
— Ты прекрасно знаешь, дорогой Ник, что я никогда не соглашусь расстаться с тобой… Раз ты решил идти в замок, я тебя не покину…
— Хорошо сказано, доктор Патак! Надеюсь, на этот раз вы сдержите слово.
— Погоди, Ник, дай сказать! Если мы придем к замку ночью, то не будем пытаться в него проникнуть, так?
— Обещаю вам, доктор Патак, что сделаю все возможное, чтобы пробраться туда, и не отступлю ни на шаг, пока не узнаю, что там творится.
— Да что там творится, лесничий! — Доктор Патак пожал плечами. — Ну что там такое может происходить?
— Не знаю, но хочу узнать. И своего добьюсь!
— Судя по тому, как трудно было пробираться по лесам Плезы, день кончится раньше, чем мы подойдем к крепости, будь она неладна!
— Вряд ли хвойные леса на гребне такие густые, как тот лиственный лес, что мы прошли.
— Но подниматься в юры все равно трудно!
— Ну так что же?
— В горах бродят медведи…
— У меня есть ружье, а у вас — пистолет.
— А вдруг мы заблудимся в темноте?
— Теперь у нас есть надежный проводник, он нас доведет.
— Какой еще проводник?
Доктор вскочил, озираясь по сторонам.
— Наш проводник — Ньяд. Нужно подняться по его правому берегу до истоков. Если отправимся немедля, часа через два будем у ворот замка.
— Но ведь туда подниматься не меньше шести часов!
— Вы готовы? Идемте!
— Но мы еще не отдохнули! Прошло всего несколько минут…
— Прошло добрых полчаса! В последний раз спрашиваю: вы готовы?
— Легко сказать! Ноги точно свинцом налились, я ведь не лесничий… Это жестоко — гнать меня все время вперед и вперед!
— Вы мне надоели, Патак! Можете возвращаться, если хотите.
Ник встал.
— Лесничий, послушай!
— Что толку вас слушать!
— Уже поздно, давай останемся здесь, переночуем под деревьями, а завтра на заре поднимемся к замку!..
— Повторяю, доктор: я хочу провести эту ночь в башне.
— Нет и нет! Я этого не допущу! Вы?
— Вцеплюсь в тебя и не пущу. Изобью, наконец, коли на то пошло…
Бедный Патак уже не соображал, что говорит. Молча взяв ружье и мешок, Ник направился к реке.
— Постой! — жалобно закричал доктор. — Погоди! Какой дьявол в тебя вселился! Я же на ногах не держусь…
Он побежал догонять Дека, который шел впереди не оглядываясь.
Было четыре часа пополудни. Солнечные лучи, скользнув вдоль гребня Плезы, осветили верхушки елей. В лесу темнеет быстро, нужно спешить.
Удивительно и необычно выглядели эти леса на горных склонах. Тут почти не встречались накренившиеся или кривые стволы — высокие деревья стояли прямо будто свечи. Ровные, без единого нароста ветви протянулись над землей на высоте пятидесяти или шестидесяти футов. Не было ни подлеска, ни травы, только, подобно змеям, расползались по земле корни, а на желтоватом мху хрустели под ногами ветки и шишки.
Но вот путники вошли в молодой ельник. Около четверти мили продирались они сквозь колючую чащу. Вот где Нику пригодилось крепкое телосложение и сильные, тренированные ноги, чего так недоставало доктору Патаку. Если бы лесничий был один, он прошел бы этот путь за час, но с таким спутником пришлось потратить целых три часа. Доктор с помощью Дека карабкался по скалам и замирал от страха при одной мысли, что может отстать и заблудиться в этих пустынных и жутких местах.
Подъемы становились все круче, а лес поредел. Теперь встречались лишь отдельные группы деревьев, которые стали тоньше и ниже. В просветы виднелась горная цепь на горизонте. На вершины уже лег вечерний туман.
Река Ньяд, которую лесничий не терял из виду, превратилась в узкий ручеек. В нескольких сотнях шагов над ними высилось плато Оргалл с замком, построенном на голой скале.
Наконец они у цели. Бедный доктор, не в силах сделать оставшиеся два десятка шагов, повалился наземь, словно бычья туша под ударом мясника.
Нику Деку это восхождение не стоило особых усилий. Он стоял, пожирая глазами замок, к которому еще ни разу не приближался на столь близкое расстояние.
Перед ними тянулась зубчатая стена, окруженная глубоким рвом, единственный мост был поднят против входа, защищенного валом из камней. Кругом — тишина и безлюдье.
Свет заходящего дня позволил охватить взглядом весь фасад, а боковые строения уже тонули в сгущающихся сумерках. Ни одной живой души не промелькнуло ни над парапетом куртины, ни на верхней площадке башни, ни на галерее второго этажа. Никакого дыма не выходило из изъеденной ржавчиной старой трубы.
— Ну что, лесничий? Теперь ты понимаешь, что нельзя перескочить ров, опустить мост и открыть дверь? — спросил доктор.
Ник и сам видел, что в замок им сегодня не войти: невозможно в темноте спуститься в ров, а затем подняться по откосу. А главное, как попасть внутрь? Придется сделать привал и дождаться рассвета.
Так и было решено — к большой радости доктора и не меньшей досаде лесничего.
ГЛАВА VI
Тонкий месяц, похожий на серебряный серп, исчез сразу же после захода солнца. Тучи, приползшие с запада, мало-помалу погасили последние отсветы дня. Тени, поднимавшиеся из лощины, покрыли все вокруг. На горные цепи навалилась тьма, и очертания замка исчезли во мраке.
Ночь обещала быть очень темной, однако ничто не предвещало i розу, бурю, ливень или метеоритный дождь — к счастью, для Ника Дека и его спутника, которым предстояло ночевать под открытым небом.
На бесплодном плато не росло ни травы, ни деревьев, только редкие чахлые кустики на голой земле, которые не могли защитить путников от ночной прохлады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20