Отрешенно, словно со стороны, он наблюдал за результатом выстрела. Парящий мост снаружи обрушился; огромный купол взорвался дождем радужных осколков. Потом он увидел, как спиральная лестница, ведущая к башне Флэнда, неожиданно завибрировала. Очертания всей непрочной структуры задрожали и размылись. Снаружи донесся тонкий, пронзительный звук. Медленно, как во сне, спиральная лестница начала рушиться, увлекая за собой огромную башню.
Темнота снова сомкнулась над ним. Он ощущал гнев Чужого, холодный и бесчеловечный, как если бы тот внезапно понял, что случилось и почему.
Бездумно, безнадежно Алан укрепил свою волю перед мощью всепоглощающего желания, сфокусированного на нем, запустившего неодолимые щупальца в его разум. В том уголке сознания, который все еще принадлежал ему, билась мысль, что он должен каким-то образом подтащить этот чудовищный сгусток энергии вниз по тоннелю. Но легче было бы справиться с ураганом.
Воля Алана начала слабеть. Но затем он ощутил приток странной силы извне, как будто у него появилось два сознания одновременно. Он чувствовал, как пустота, существовавшая в нем до сих пор, начинает заполняться.
Ярость сотрясала его – ледяная, нечеловеческая ярость, обращенная против крошечных человеческих существ, борющихся за свою бессмысленную жизнь, не имевшую другой ценности, кроме удовлетворения его потребностей. Его потребностей, его пылающего, ненасытного голода! Он должен как можно скорее покинуть этот тоннель, где болезненная вибрация сотрясает самые основы его существа. Но, несмотря на боль, сейчас нельзя сдаваться. Он уже близок к цели.
Вокруг него вспыхивали радуги ослепительной боли, похожие на расширяющиеся огненные круги. Шум, вибрация! Невероятная усталость на мгновение ослабила его.
Через темный занавес Алан видел тоннель, ведущий к сияющей короне. Сэр Колин с пистолетом в руке вглядывался в полумрак; его лицо мучительно исказилось от страха и напряжения. На одно мгновение их глаза встретились, и Алан снова стал собой. Эхо выстрела еще звучало в коридоре, перекрываемое тонким, почти мелодичным звоном: то рушилась Каркасилла. Алан с внезапной, невыносимой остротой вспомнил Эвайю и снова понял, что пропал.
Они осмелились! Они осмелились угрожать мне, посланцу могучей расы… Название не имело смысла даже в измененном сознании Алана. Он понял, что Чужой снова завладел его разумом, но теперь это не имело значения. Он знал, что проиграл. Благостное, почти радостное ощущение капитуляции теплой истомой растекалось по его членам. Какая роскошь – прекратить борьбу, отказаться от безнадежной схватки и позволить странной, чуждой красоте затопить свой мозг! Радость, которая за этим последует, слишком велика для слабых человеческих чувств. Голод нужно утолить. А он был голоден – о, как он был голоден!
Время застыло, замедлив свой ход перед последним, завершающим броском.
Но тут снова грянул гром, и радуги боли заплясали вокруг него – неземные цвета, плавившие мозг в его черепе. Темные щупальца отпрянули; Чужой содрогнулся и отступил.
Алан лишь смутно осознавал, что находится в тоннеле, недалеко от Источника. Он безвольно висел в объятиях Чужого. Сэр Колин смотрел на него, подняв пистолет; ужас, отражавшийся в его глазах, был вызван не страхом перед поражением, но более глубоким отвращением, того, что он видел перед собой…
Алану было все равно. Он потерял способность хотеть. Он ждал возвращения Чужого.
Что-то зашевелилось глубоко в его подсознании, в том уголке мозга, который умолк последним и теперь пробуждался первым.
– Убей его! Убей его! Убей его! – снова и снова повторял Майк Смит своим лающим голосом.
Алан понял, что сошел с ума, но это не имело значения. Он не обращал внимания на призраков, даже когда через монотонные заклинания Майка пробился усталый голос Флэнда.
– Да, ты должен убить его, – произнес Флэнд из той невообразимой дали, где он теперь находился. – Ты должен убить его, иначе я никогда не узнаю покоя из-за этого дикаря, который взывает к отмщению.
В расслабленном сознании Алана шевельнулось что-то похожее на любопытство. Он знал, что и Флэнд, и Майк Смит мертвы. Он видел, как они умерли – давным-давно и далеко отсюда.
– Какое это имеет значение? – беззвучно спросил он. – И кому это нужно?
– Мне нужно! – Вопль Майка сотряс тишину.
– Что касается меня, то мне ничего, не нужно, – сказал Флэнд. – Я и пальцем не пошевелю ради спасения человечества. Ваши судьбы мне безразличны. Если бы не это… это существо, связанное со мной в момент трансмутации, то я бы больше никогда не заговорил. Но в этом вопросе он сильнее меня.
– Почему? – равнодушно спросил Алан. Это не имело значения. Он ждал лишь возвращения Чужого.
– Он подвергся трансмутации, имея лишь одно, но очень сильное желание, – устало ответил Флэнд. – Столь сильное, что оно вытесняет все остальное. Носитель Света должен умереть, иначе он никогда не успокоится. Я могу погасить его, как пламя свечи, обратить…
Тишина снова сомкнулась над Аланом. Его засасывал чудовищный водоворот, в глубинах которого бушевали гнев и презрение. Голоса в его сознании умолкли, но затем откуда-то издалека сквозь тьму начал пробиваться луч света. Он вырос в солнечный диск, окаймленный короной; на пылающем фоне едва заметно мелькала двойная тень.
– Борись с ним, – сказал Флэнд. – Борись с ним, слышишь? Я помогу тебе, потому что должен это сделать.
– Убей его! – выкрикнул голос Майка. – Убей его, Дрейк! Убей его!
Алан почувствовал, как сила медленно, ощупью втекает в его застывший разум. Он не хотел этого. Он даже сопротивлялся ее приходу, но Флэнд был неумолим, а его энергия теперь, казалось, имела неисчерпаемый источник. Флэнд был не человеком, не богом, а яркой точкой, сверкающей в сознании Алана, как сверхновая в звездном небе. Непреодолимая сила затопила мозг Алана, и он почувствовал, как запертые двери распахиваются настежь перед этим сияющим потоком.
Грохот выстрела заполнил пространство вокруг него. Весь мир задрожал от звука. Но на этот раз боли не было: Чужой убрался из сознания Алана вместе со своими ощущениями. Когда чуждое Присутствие отступило, потрясенное и содрогающееся от шока, он заморгал невидящими глазами. Но и глаза, и мозг снова принадлежали ему.
Теперь он отделился от Чужого. Он превратился в сверхплотное, неподвижное ядро, способное выстоять перед натиском засасывающей силы. Он знал это вне мыслей и чувств, не стремясь к этому, но и не сопротивляясь неизбежному.
Чужой тоже почувствовал перемену. Он налетел внезапно, как смерч, беззвучно завывая от ярости и неутоленного желания. Он еще не был побежден. Теперь он боролся с двумя противниками, но у него еще оставалось оружие для сражения с новым сияющим врагом, наполнившим мозг его жертвы своей силой.
Алан чувствовал, как Вселенная вращается вокруг него. Тоннеля больше не было. Мир распался. Головокружение, более ужасное, чем может представить себе любой человек, с тошнотворной силой охватило его, когда земля ушла из-под ног, и перед его взором возникли безличные глубины межзвездных пространств, пронизанные иглами звезд.
Флэнд отступил, но совсем чуть-чуть. Это зрелище не могло поколебать его решимость. Теперь Флэнд обладал могуществом, для которого не было необходимости в телесной оболочке. Чужой снова зашелся в приступе леденящего гнева, и глубины космоса исчезли, как наваждение.
Теперь они проносились по невероятному городу, где чудовищные цитадели плавали по озерам живого пламени. Существа, подобные Чужому, мелькали вокруг, лишенные светоносных одежд, скрывавших их от человеческих взоров.
Алан не мог видеть их, даже если бы и захотел. Но Флэнд увидел и дрогнул, потрясенный до глубины души. Однако даже это зрелище не смогло сломить его, и схватка продолжала бушевать. Алан был ее безгласным центром, сосудом неисчерпаемой силы Источника.
Снова выстрелы. Чужой замкнулся в себе и отступил, накапливая силы. Алан потерял всякую связь с внешним миром. Он мог видеть лишь огромную светоносную корону с образом Флэнда, запечатленным на ее поверхности.
Когда Чужой с беззвучным ревом устремился в новую атаку, Алан ощутил зарождающееся отчаяние в глубине его энергетической воронки. Но решимость Носителя Света лишь окрепла, и он обрушил на них последний жестокий шквал из глубин своего бытия. Вокруг Алана снова разгорелась битва.
Он не видел того, что мог видеть Флэнд, когда Чужой тащил их обоих по темным коридорам своей памяти. То были зрелища, не предназначенные для человеческих чувств, и это спасло Алана. Если бы он видел… Но он висел без движения в центре воронки и ждал. Ждал следующего выстрела, который сотряс бы Чужого до самого основания его существа.
Победа пришла внезапно. Алан был выброшен из пассивного состояния ощущением неописуемой утраты, возникшим в огромном смерче, все еще обволакивавшем его. Этот жуткий тайфун наконец исчерпал свои силы. Он убегал. Он был разбит.
Первый представитель великой расы, пришедшей на Землю, и последний представитель этой расы, оставшийся на Земле, внезапно понял, что его час пробил и великая миссия так и останется невыполненной. Невыразимая печаль пронизала слепящую тьму, окутавшую Алана. Он разделял нечеловеческое горе этого потомка могущественной расы, чье имя человечество никогда не узнает, чья красота была слишком ослепительна для человеческих глаз, а жуткая, неземная фация вселяла ужас в души людей. Умирая, Чужой унесся подземными тропами обратно в цитадель, воздвигнутую его великими сородичами на чужой планете. Алан видел, как он уходит. Он видел величественные асимметричные очертания цитадели на фоне огромной луны: непроницаемые, загадочные, впитывающие бледный свет.
Цитадель не имела входа. Но Чужой вошел в нее – и на короткое мгновение, вслед за исчезающей нитью памяти, Алан тоже побывал там.
Давным-давно он гадал, какие огромные залы и длинные сводчатые коридоры могут находиться внутри. Теперь он знал. Там не было ни залов, ни коридоров. Цитадель представляла собой сплошную плотную массу от одной стены до другой, насколько позволяли возможности человеческого восприятия.
Чужой направился сквозь нее по маршруту, известному лишь ему одному. Он пролетал мимо мемориалов своей безымянной расы, правившей и сгинувшей здесь; мимо гробниц тех, кто пришел на Землю после него и умер до его пробуждения. В одном коротком странствии – квинтэссенции своей печали, одиночества и утраты – Чужой обозрел историю, неведомую человечеству, и навсегда попрощался со своими славными предшественниками.
Там, в недоступном сердце цитадели, окончилось его странное существование…
– Проснись, парень! – бормотал чей-то голос, знакомый по давно минувшей эпохе.
Алан открыл глаза. Его окружали сияющие стены, в лицо бил могучий свет Источника. Но на пляшущей поверхности светоносной короны больше не было тени. Флэнд исчез.
Должно быть, он видел все это во сне, подумал Алан. Этого не могло быть на самом деле. Он поднял голову и посмотрел на морщинистое кирпично-красное лицо пожилого шотландца, словно пытаясь найти поддержку и утешение.
Сэр Колин улыбнулся.
– Мы победили, парень, – хрипло произнес он. – Мы сделали это! Хотя на какое-то мгновение мне показалось… ладно, теперь это не важно. Я видел, как он уходит… – Его голос понизился до шепота. – Но черт меня побери, если я знаю, почему это случилось!
Тонкий, мелодичный звон заставил Алана обернуться. То, что он увидел за выходом из тоннеля, потрясло его больше всего остального.
Грохот падения башни Флэнда вызвал отголоски по всему городу. Одно за другим хрупкие строения начинали вибрировать. То здесь, то там, далеко и близко – парящие купола и бульвары входили в резонанс, затем взрывались под аккомпанемент нежных, почти музыкальных аккордов и дождем осыпались вниз, пробуждая новые отголоски и навлекая гибель на новые башни и мосты.
Впервые со дня основания Каркасиллы звук вошел в ее пределы как вестник грядущего рока. Алан прислушивался к хрупким, звенящим аккордам рушащихся зданий. Он думал об Эвайе. Он знал, что победил – и возможно, уже сейчас настоящая Эвайя приближается к нему по Тропе Богов. Жизнь снова сияет в ее чертах, прекрасных и изысканных, как у резной статуэтки из слоновой кости, тонкие волосы волнами плывут за нею в сумрачном воздухе.
Эвайя возвращается в разрушенную Каркасиллу.
Да, он победил. И проиграл. Человечество получило свой шанс. Источник фонтана, наделявшего жителей Каркасиллы бессмертием, отправится на Венеру в ожидающем взлета корабле. Сэр Колин полетит туда. И Карен, и терази. Там снова будет зеленый мир, красочный и благоуханный, сверкающий росой и переливающийся радугами.
Но он никогда не увидит этого мира. Он будет ждать Эвайю, которая не уйдет отсюда. А потом он будет ждать вместе с нею здесь, на руинах Каркасиллы, пока сияние умирающего фонтана не померкнет и над Землей навеки не сомкнется тьма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Темнота снова сомкнулась над ним. Он ощущал гнев Чужого, холодный и бесчеловечный, как если бы тот внезапно понял, что случилось и почему.
Бездумно, безнадежно Алан укрепил свою волю перед мощью всепоглощающего желания, сфокусированного на нем, запустившего неодолимые щупальца в его разум. В том уголке сознания, который все еще принадлежал ему, билась мысль, что он должен каким-то образом подтащить этот чудовищный сгусток энергии вниз по тоннелю. Но легче было бы справиться с ураганом.
Воля Алана начала слабеть. Но затем он ощутил приток странной силы извне, как будто у него появилось два сознания одновременно. Он чувствовал, как пустота, существовавшая в нем до сих пор, начинает заполняться.
Ярость сотрясала его – ледяная, нечеловеческая ярость, обращенная против крошечных человеческих существ, борющихся за свою бессмысленную жизнь, не имевшую другой ценности, кроме удовлетворения его потребностей. Его потребностей, его пылающего, ненасытного голода! Он должен как можно скорее покинуть этот тоннель, где болезненная вибрация сотрясает самые основы его существа. Но, несмотря на боль, сейчас нельзя сдаваться. Он уже близок к цели.
Вокруг него вспыхивали радуги ослепительной боли, похожие на расширяющиеся огненные круги. Шум, вибрация! Невероятная усталость на мгновение ослабила его.
Через темный занавес Алан видел тоннель, ведущий к сияющей короне. Сэр Колин с пистолетом в руке вглядывался в полумрак; его лицо мучительно исказилось от страха и напряжения. На одно мгновение их глаза встретились, и Алан снова стал собой. Эхо выстрела еще звучало в коридоре, перекрываемое тонким, почти мелодичным звоном: то рушилась Каркасилла. Алан с внезапной, невыносимой остротой вспомнил Эвайю и снова понял, что пропал.
Они осмелились! Они осмелились угрожать мне, посланцу могучей расы… Название не имело смысла даже в измененном сознании Алана. Он понял, что Чужой снова завладел его разумом, но теперь это не имело значения. Он знал, что проиграл. Благостное, почти радостное ощущение капитуляции теплой истомой растекалось по его членам. Какая роскошь – прекратить борьбу, отказаться от безнадежной схватки и позволить странной, чуждой красоте затопить свой мозг! Радость, которая за этим последует, слишком велика для слабых человеческих чувств. Голод нужно утолить. А он был голоден – о, как он был голоден!
Время застыло, замедлив свой ход перед последним, завершающим броском.
Но тут снова грянул гром, и радуги боли заплясали вокруг него – неземные цвета, плавившие мозг в его черепе. Темные щупальца отпрянули; Чужой содрогнулся и отступил.
Алан лишь смутно осознавал, что находится в тоннеле, недалеко от Источника. Он безвольно висел в объятиях Чужого. Сэр Колин смотрел на него, подняв пистолет; ужас, отражавшийся в его глазах, был вызван не страхом перед поражением, но более глубоким отвращением, того, что он видел перед собой…
Алану было все равно. Он потерял способность хотеть. Он ждал возвращения Чужого.
Что-то зашевелилось глубоко в его подсознании, в том уголке мозга, который умолк последним и теперь пробуждался первым.
– Убей его! Убей его! Убей его! – снова и снова повторял Майк Смит своим лающим голосом.
Алан понял, что сошел с ума, но это не имело значения. Он не обращал внимания на призраков, даже когда через монотонные заклинания Майка пробился усталый голос Флэнда.
– Да, ты должен убить его, – произнес Флэнд из той невообразимой дали, где он теперь находился. – Ты должен убить его, иначе я никогда не узнаю покоя из-за этого дикаря, который взывает к отмщению.
В расслабленном сознании Алана шевельнулось что-то похожее на любопытство. Он знал, что и Флэнд, и Майк Смит мертвы. Он видел, как они умерли – давным-давно и далеко отсюда.
– Какое это имеет значение? – беззвучно спросил он. – И кому это нужно?
– Мне нужно! – Вопль Майка сотряс тишину.
– Что касается меня, то мне ничего, не нужно, – сказал Флэнд. – Я и пальцем не пошевелю ради спасения человечества. Ваши судьбы мне безразличны. Если бы не это… это существо, связанное со мной в момент трансмутации, то я бы больше никогда не заговорил. Но в этом вопросе он сильнее меня.
– Почему? – равнодушно спросил Алан. Это не имело значения. Он ждал лишь возвращения Чужого.
– Он подвергся трансмутации, имея лишь одно, но очень сильное желание, – устало ответил Флэнд. – Столь сильное, что оно вытесняет все остальное. Носитель Света должен умереть, иначе он никогда не успокоится. Я могу погасить его, как пламя свечи, обратить…
Тишина снова сомкнулась над Аланом. Его засасывал чудовищный водоворот, в глубинах которого бушевали гнев и презрение. Голоса в его сознании умолкли, но затем откуда-то издалека сквозь тьму начал пробиваться луч света. Он вырос в солнечный диск, окаймленный короной; на пылающем фоне едва заметно мелькала двойная тень.
– Борись с ним, – сказал Флэнд. – Борись с ним, слышишь? Я помогу тебе, потому что должен это сделать.
– Убей его! – выкрикнул голос Майка. – Убей его, Дрейк! Убей его!
Алан почувствовал, как сила медленно, ощупью втекает в его застывший разум. Он не хотел этого. Он даже сопротивлялся ее приходу, но Флэнд был неумолим, а его энергия теперь, казалось, имела неисчерпаемый источник. Флэнд был не человеком, не богом, а яркой точкой, сверкающей в сознании Алана, как сверхновая в звездном небе. Непреодолимая сила затопила мозг Алана, и он почувствовал, как запертые двери распахиваются настежь перед этим сияющим потоком.
Грохот выстрела заполнил пространство вокруг него. Весь мир задрожал от звука. Но на этот раз боли не было: Чужой убрался из сознания Алана вместе со своими ощущениями. Когда чуждое Присутствие отступило, потрясенное и содрогающееся от шока, он заморгал невидящими глазами. Но и глаза, и мозг снова принадлежали ему.
Теперь он отделился от Чужого. Он превратился в сверхплотное, неподвижное ядро, способное выстоять перед натиском засасывающей силы. Он знал это вне мыслей и чувств, не стремясь к этому, но и не сопротивляясь неизбежному.
Чужой тоже почувствовал перемену. Он налетел внезапно, как смерч, беззвучно завывая от ярости и неутоленного желания. Он еще не был побежден. Теперь он боролся с двумя противниками, но у него еще оставалось оружие для сражения с новым сияющим врагом, наполнившим мозг его жертвы своей силой.
Алан чувствовал, как Вселенная вращается вокруг него. Тоннеля больше не было. Мир распался. Головокружение, более ужасное, чем может представить себе любой человек, с тошнотворной силой охватило его, когда земля ушла из-под ног, и перед его взором возникли безличные глубины межзвездных пространств, пронизанные иглами звезд.
Флэнд отступил, но совсем чуть-чуть. Это зрелище не могло поколебать его решимость. Теперь Флэнд обладал могуществом, для которого не было необходимости в телесной оболочке. Чужой снова зашелся в приступе леденящего гнева, и глубины космоса исчезли, как наваждение.
Теперь они проносились по невероятному городу, где чудовищные цитадели плавали по озерам живого пламени. Существа, подобные Чужому, мелькали вокруг, лишенные светоносных одежд, скрывавших их от человеческих взоров.
Алан не мог видеть их, даже если бы и захотел. Но Флэнд увидел и дрогнул, потрясенный до глубины души. Однако даже это зрелище не смогло сломить его, и схватка продолжала бушевать. Алан был ее безгласным центром, сосудом неисчерпаемой силы Источника.
Снова выстрелы. Чужой замкнулся в себе и отступил, накапливая силы. Алан потерял всякую связь с внешним миром. Он мог видеть лишь огромную светоносную корону с образом Флэнда, запечатленным на ее поверхности.
Когда Чужой с беззвучным ревом устремился в новую атаку, Алан ощутил зарождающееся отчаяние в глубине его энергетической воронки. Но решимость Носителя Света лишь окрепла, и он обрушил на них последний жестокий шквал из глубин своего бытия. Вокруг Алана снова разгорелась битва.
Он не видел того, что мог видеть Флэнд, когда Чужой тащил их обоих по темным коридорам своей памяти. То были зрелища, не предназначенные для человеческих чувств, и это спасло Алана. Если бы он видел… Но он висел без движения в центре воронки и ждал. Ждал следующего выстрела, который сотряс бы Чужого до самого основания его существа.
Победа пришла внезапно. Алан был выброшен из пассивного состояния ощущением неописуемой утраты, возникшим в огромном смерче, все еще обволакивавшем его. Этот жуткий тайфун наконец исчерпал свои силы. Он убегал. Он был разбит.
Первый представитель великой расы, пришедшей на Землю, и последний представитель этой расы, оставшийся на Земле, внезапно понял, что его час пробил и великая миссия так и останется невыполненной. Невыразимая печаль пронизала слепящую тьму, окутавшую Алана. Он разделял нечеловеческое горе этого потомка могущественной расы, чье имя человечество никогда не узнает, чья красота была слишком ослепительна для человеческих глаз, а жуткая, неземная фация вселяла ужас в души людей. Умирая, Чужой унесся подземными тропами обратно в цитадель, воздвигнутую его великими сородичами на чужой планете. Алан видел, как он уходит. Он видел величественные асимметричные очертания цитадели на фоне огромной луны: непроницаемые, загадочные, впитывающие бледный свет.
Цитадель не имела входа. Но Чужой вошел в нее – и на короткое мгновение, вслед за исчезающей нитью памяти, Алан тоже побывал там.
Давным-давно он гадал, какие огромные залы и длинные сводчатые коридоры могут находиться внутри. Теперь он знал. Там не было ни залов, ни коридоров. Цитадель представляла собой сплошную плотную массу от одной стены до другой, насколько позволяли возможности человеческого восприятия.
Чужой направился сквозь нее по маршруту, известному лишь ему одному. Он пролетал мимо мемориалов своей безымянной расы, правившей и сгинувшей здесь; мимо гробниц тех, кто пришел на Землю после него и умер до его пробуждения. В одном коротком странствии – квинтэссенции своей печали, одиночества и утраты – Чужой обозрел историю, неведомую человечеству, и навсегда попрощался со своими славными предшественниками.
Там, в недоступном сердце цитадели, окончилось его странное существование…
– Проснись, парень! – бормотал чей-то голос, знакомый по давно минувшей эпохе.
Алан открыл глаза. Его окружали сияющие стены, в лицо бил могучий свет Источника. Но на пляшущей поверхности светоносной короны больше не было тени. Флэнд исчез.
Должно быть, он видел все это во сне, подумал Алан. Этого не могло быть на самом деле. Он поднял голову и посмотрел на морщинистое кирпично-красное лицо пожилого шотландца, словно пытаясь найти поддержку и утешение.
Сэр Колин улыбнулся.
– Мы победили, парень, – хрипло произнес он. – Мы сделали это! Хотя на какое-то мгновение мне показалось… ладно, теперь это не важно. Я видел, как он уходит… – Его голос понизился до шепота. – Но черт меня побери, если я знаю, почему это случилось!
Тонкий, мелодичный звон заставил Алана обернуться. То, что он увидел за выходом из тоннеля, потрясло его больше всего остального.
Грохот падения башни Флэнда вызвал отголоски по всему городу. Одно за другим хрупкие строения начинали вибрировать. То здесь, то там, далеко и близко – парящие купола и бульвары входили в резонанс, затем взрывались под аккомпанемент нежных, почти музыкальных аккордов и дождем осыпались вниз, пробуждая новые отголоски и навлекая гибель на новые башни и мосты.
Впервые со дня основания Каркасиллы звук вошел в ее пределы как вестник грядущего рока. Алан прислушивался к хрупким, звенящим аккордам рушащихся зданий. Он думал об Эвайе. Он знал, что победил – и возможно, уже сейчас настоящая Эвайя приближается к нему по Тропе Богов. Жизнь снова сияет в ее чертах, прекрасных и изысканных, как у резной статуэтки из слоновой кости, тонкие волосы волнами плывут за нею в сумрачном воздухе.
Эвайя возвращается в разрушенную Каркасиллу.
Да, он победил. И проиграл. Человечество получило свой шанс. Источник фонтана, наделявшего жителей Каркасиллы бессмертием, отправится на Венеру в ожидающем взлета корабле. Сэр Колин полетит туда. И Карен, и терази. Там снова будет зеленый мир, красочный и благоуханный, сверкающий росой и переливающийся радугами.
Но он никогда не увидит этого мира. Он будет ждать Эвайю, которая не уйдет отсюда. А потом он будет ждать вместе с нею здесь, на руинах Каркасиллы, пока сияние умирающего фонтана не померкнет и над Землей навеки не сомкнется тьма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17