Монтец. Прежде всего опытом альпинистов и умением держать язык за зубами. Разглашать цели экспедиции было не выгодно – сами понимаете: конкуренция и секреты фирмы.
Берни (ему удаётся снова втиснуться в зал). И это ложь, ваша честь! Прошу вызвать участников экспедиции.
Судья (морщится). Опять этот крикун!
Прокурор. Не вижу необходимости в задержке процесса. Что нового могут сказать участники экспедиции? Ни один из них даже не предполагал, что бриллианты фальшивые.
Берни (из зала). Я предполагал, что это не бриллианты!
Судья снова поворачивается к судебным исполнителям, но его приказание о выводе Берни предупреждает представитель адвокатуры истцов.
Адвокат истцов. Защита интересов объединения истцов по этому процессу настаивает на вызове участников экспедиции Берни Янга, Этты Фин и Станислава Нидзевецкого, эксперта-исследователя профессора Вернера и руководителя юридической конторы «Винс и Водичка».
Адвокат ответчиков передаёт судье какую-то бумагу.
Судья (прочитав). Суд считает возможным удовлетворить ходатайство защиты интересов истцов только в отношении Берна Янга. Ещё одного дополнительного свидетельства о характере экспедиции, не имеющем прямого отношения к сути исследуемого вопроса, будет совершенно достаточно, тем более что Станислава Нидзевецкого уже нет в живых. Ходатайство о вызове других перечисленных в заявлении лиц суд удовлетворить не может. Профессора Вернера сейчас в городе нет, а юридической конторы «Винс и Водичка» больше не существует.
Адвокат истцов. Однако все участники экспедиции были наняты по объявлению именно этой юридической конторы. Прошу приобщить его к делу, ваша честь.
Судья читает объявление, передаёт его прокурору и ждёт ответа.
Прокурор (недоуменно пожимает плечами). Может быть, это объяснит нам господин Стон?
Стон. Мы не давали такого объявления и не руководствовались им при выборе участников экспедиции. Это какая-то мистификация, ваша честь.
Берни (из зала). Очередная ложь, господин Стон.
Судья. Опять крикун! Немедленно вывести его и ввести Янга.
Берни говорит что-то судебным исполнителям.
Судебный исполнитель. Это и есть Берни Янг, ваша честь.
Судья. Ну что ж, послушаем крикуна. Подведите его к присяге.
Берни (после присяги). Всё, что говорили здесь Стон и Монтец, – ложь. Не было ни входа в шахту, замаскированного травой и кустарником, ни альпинистского спуска с верёвкой и костылями. Мы шли по коридору с уплотнёнными воздушными «стенками», находившемуся уже за пределами нашего пространства.
Судья. Что значат слова «за пределами нашего пространства»? Или я ослышался?
Берни поясняет. Ему удаётся добавить немногое – о парализующем потоке, о правостороннем сердце, о неразложившихся трупах людей, когда-то исчезнувших на шоссе. Зал в это время уже содрогается от хохота, свиста, улюлюканья и криков: «Вон!», «Долой!», «Заткните ему глотку!» Журналисты вскакивают на скамьи в поисках лучшей точки для фотосъёмки, их стаскивают за ноги зрители, которым они мешают. Судья яростно стучит молотком, требуя тишины. Наконец зал стихает.
Прокурор. Свидетель явно нуждается в судебно-медицинском обследовании. И потом, его бред задевает лично меня: ведь среди исчезнувших была и моя дочь, ваша честь.
Судья (протоколисту). Выключите магнитофон, показания свидетеля не записываются.
Берни. Я хочу сделать заявление, непосредственно относящееся к обвинению ответчиков в заведомом мошенничестве.
Адвокат истцов. Защита интересов истцов настаивает на необходимости выслушать свидетеля.
Судья. Продолжайте, Янг. Только конкретно и коротко.
Берни. Я с самого начала заподозрил, что это совсем не алмазы, ваша честь. То были живые кристаллические структуры, неизвестные на земле и напоминавшие в своём развитии жизнедеятельность коралловых образований. Я предупреждал Гвоздя о том, что их нельзя продавать как бриллианты после огранки.
Судья. Кого вы предупреждали, свидетель?
Берни. Ответчика, известного ныне как Педро Монтец, а тогда человека без определённых занятий по кличке Гвоздь.
Монтец (с места). Прошу оградить меня от оскорблений, ваша честь. К тому же свидетель говорит неправду. Я получил от него вынесенные им бриллианты без каких-либо замечаний с его стороны.
Судья. Вы свободны, свидетель Янг. Логичнее было бы направить вас на принудительную психо-экспертизу, но суд предоставляет вам право сделать это по собственному желанию.
Берни выходит из зала суда, окружённый толпой журналистов и фотографов. А за столом юристов подымается один из адвокатов ответчиков.
Адвокат. Директор леймонтского банка Оскар Плучек просит слова для внеочередного заявления.
Судья, полузакрыв глаза, еле заметным кивком изъявляет согласие.
Плучек. Хотя, по нашему убеждению, несостоятельность иска уже доказана, мы всё же считаем своим долгом пойти навстречу покупателям злополучных для обеих сторон драгоценностей и погасить сумму иска в размере двадцати пяти процентов, что в переводе на американскую валюту, в которой совершается большинство операций на ювелирных рынках, составляет сорок шесть миллионов долларов.
Представитель истцов (после краткого совещания за столом адвокатуры). Предложение в принципе заслуживает внимания, но для принятия решения требуется время. Мы просим отсрочки до утреннего заседания во вторник.
Судья. Суд соглашается с предложением адвокатуры.
Я не пересказываю здесь газетных комментаторов – они не компетентны и не влиятельны. Через два дня на утреннем заседании стороны пришли к соглашению, и дело было прекращено.
Мы встретились с Берни в столовой, где обычно обедали, и жестоко поссорились.
Он начал первый:
– Ты почему не выступила в суде?
– Потому что меня не сочли нужным вызвать.
– Ты могла этого потребовать.
– Зачем?
– Хотя бы для того, чтобы не оставлять меня одного.
– И к Дон Кихоту в джинсах присоединиться Дон Кихоту в юбке? Разделить участь осмеянных и освистанных клоунов?
– А ради истины?
– У твоей истины нет доказательств. Вернер же не выступил, скрывшись из города.
– Вернер – морально сломленный человек. Он был в Штудгофе.
– Я тоже была в Штудгофе. Но ни я, ни Вернер не выступили потому, что струсили. Ты же присутствовал в зале суда. Так неужели не ясно, что весь процесс был очень хитро подготовлен и проведён. И не в интересах истины. А истину в сущности, ты же сам закопал. Я не осуждаю тебя, но ведь это ты захлопнул калитку.
Берни встал и ушёл не прощаясь.
Книга в наборе
Берни Янг
С Эттой мы помирились, конечно, хотя мне до сих пор горько, что она не поддержала меня в борьбе с этой сворой мошенников. Но ссоры с друзьями не долговременны, да и помимо дружбы нас связывала работа: без Этты я не смог бы закончить книгу о «ведьмином столбе» на Леймонтском шоссе. Этта не только воспроизвела весь процесс по судебным отчётам в газетах, но и восстановила со своей изумительной памятью всё услышанное, обсуждавшееся и совместно пережитое в связи с событиями, завершившимися «процессом века». Лично мною увиденное и услышанное я рассказал в собственноручно написанных главах. Неподслушанные разговоры всех причастных к событиям лиц мы воспроизвели умозрительно, но с большой вероятностью: такие разговоры, конечно, были.
Ну что ж, книга закончена, предстояло только найти издателя. И представьте себе, я его нашёл. И не в издательских офисах, а среди героев книги. Не старайтесь догадаться – это не Стон и не Плучек. Плучек парит в заоблачных финансовых высях, а Стон занялся гостиничным бизнесом – строит отели на альпийских курортах. Нет, своего издателя я нашёл в баре «Аполло», он шёл прямо на меня, с лицом, похожим на кусок сырой баранины, и глазами, опухшими от виски с содовой.
– А-а, физик, – хохотнул он, – живёшь?
– Живу, – говорю.
– А где твоё гиперпространство?
– Нет его.
– То-то и оно… Значит, опять в науку?
– Не совсем, – говорю. – Пока книгу пишу о нашем алмазном бизнесе.
– Меня пощёлкиваешь?
– Не очень. Больше Стона и Плучека.
– Этих, – говорит, – щёлкнуть стоит. Издатель есть?
– Ищу.
– Везёт тебе, физик. Есть такая юридическая контора: «Винс и Водичка».
– Неужели опять открылась?
– Когда надо, она всегда открыта. Зайдёшь туда от меня и всё оформишь. Блеск?
– Блеск, – говорю.
Итак, книга уже в наборе, и вскоре человечество узнает о нашем походе в Неведомое. Может быть, меня и осудят, но я не мог поступить иначе. Я человек неверующий, но готов повторить формулу нашей судебной присяги: клянусь говорить правду, только правду, и да поможет мне бог, если я увижу опять калитку в Неведомое и не закрою её, как закрыл месяц тому назад. Может быть, через сто – двести лет, когда Стоны и Плучеки уже не будут ходить господами по нашей земле, хозяева соседнего мира снова откроют калитку и встреча двух Разумов произойдёт, как теперь говорят, в сердечной и дружеской обстановке.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16