Другие верят, что это карта города, А точно никто не знает.
– Карта города? – он резко схватил ее. – Тогда почему бы нам не воспользоваться ею?
– Потому что она немеченая. Чтобы использовать эту карту, надо знать, где ты находишься. Но там не указаны Солнечные ворота. И вообще ничего не указано. Даже если это и карта, она такая же запутанная, как и сам лабиринт.
– Но мы же сможем сообразить, где изображены Солнечные ворота? – возразил Реймон.
– Люди уже пытались, – объяснила Нари, – но они не могут договориться между собой, потому что там много мест, где они могли бы быть. Как я и сказала, если это и карта, только Луан умеет ее читать.
Только Луан. Действительно ли это так, спросил он себя. Каким образом тогда Пилар нашла путь через город? А может, это Луан провел ее? Или… Слово «провел» напомнило ему об амулете, который он носил на шее. Как его называла Пилар? «Древний проводник к тем, кто потерян». И еще как-то, но она непременно хотела, чтобы он это запомнил. В памяти всплывали какие-то обрывки: «Путь… лежит только там… куда не доходит солнце». Да, так и было: куда не доходит солнце. Но как это может ему помочь? Что это означает? И как это связано с амулетом, висящим на его шее? Или с узором, сверкающем в солнечном свете?
В солнечном свете! Что она там говорила? «… Куда не доходит солнце». Не доходит! Возбужденный, хотя еще ни в чем не уверенный, он стал смотреть на линии более внимательно. Хотя и очищенные от зелени, они были окружены зарослями винограда и цветов. Часть этой буйной растительности под порывом утреннего ветерка отбрасывала тени на лабиринт золотых линий. Тени! Темные тени, закрывающие солнце!
Он постиг тайну. Он вдруг понял, что пыталась ему сказать ослабевшая Пилар.
– Лал! – воскликнул он и вскочил со своего места. – Твой амулет! Дай его мне!
Как только Лал снял со своей шеи амулет, Реймон нетерпеливо схватил его и сложил вместе две половинки. Застежка захлопнулась, амулет снова был в целости: единый рисунок, изображающий двуглавую извивающуюся змею.
– Проводник! – выкрикнул он. – У нас он есть! – И, позабыв о водяных змеях и крокодилах, о том, что он не умел плавать, он выпрыгнул из укрытия.
В следующий момент он беспомощно барахтался в соленой воде, которая попадала ему в рот и в нос, щипала глаза и затягивала, несмотря на все его усилия удержаться на поверхности. Наконец Лал спас его: великан снова перенес Реймона и Нари на своих плечах на противоположный берег.
Несмотря на неудачный опыт с нырянием, Реймон оставался возбужденным, но на этот раз он был осторожен, да и ворота находились совсем рядом.
– Смотрите! – прошептал он, взобравшись на выступ рядом с картой. И, держа свой амулет высоко в воздухе, он позволил сплетенной тени змеи, отбрасываемой солнцем, упасть прямо на путаницу золотых линий. Сначала два рисунка, казалось, не имели между собой ничего общего, но затем, когда он повернул амулет, держа его лицевой стороной к солнцу, вьющаяся тень легла на единственную золотую дорожку, которая бежала с одного конца карты на другой.
– Видите! – сказал он, указывая на извилистую линию. – Это дорога. Одна единственная, куда не доходит солнце. Если мы по ней пойдем, мы дойдем до… дойдем до…
– До Луана? – спросила Нари ослабевшим голосом.
Он внезапно опустил руку. Да, он не сразу сообразил, куда мог завести их амулет. Он думал лишь о том, чтобы найти дорогу через лабиринт, чтобы не потеряться в этом громадном городе. Но Нари была права. Куда еще могла вести тропа, как не к Луану? Да и Пилар то же самое говорила: «К Ночному Лорду или к Солнечному, какого бы ты ни искал». Сейчас ему вспомнились эти слова. И в первый раз они имели смысл – вьющаяся тропа на амулете могла читаться как вперед, так и назад, от одной змеиной головы к другой.
– Да, – ответил он мрачно, – дорога, которая ведет к Луану.
Он был так разочарован, что не заметил, как амулет выскользнул из его пальцев. Он стукнулся о выступ и упал бы в воду, но Лал успел поймать его.
– Луан! – сказал он хриплым шепотом, и снова поднес амулет к карте. Затем он снова произнес с дрожью открытия: «Луан! » – и ткнул огромным пальцем в точку, на которую большая из змеиных голов отбрасывала свою тень.
В его голосе не было и намека на скорбь, его массивные черты лица наполнились странной радостью.
– Что это? – спросила Нари, в не меньшей степени, чем Реймон, удивленная его ответом. – Ты хочешь пойти туда? К нему?
– Домой… для мамы… – шелестел Лал в восторге. – Лал… берет Пилар… домой…
– Пилар? – удивленно переспросила Нари.
– Он носит ее останки в этом мешке, – объяснил Реймон. – Он хочет похоронить их где-то в этом городе.
Он внимательно наблюдал за Нари, когда говорил это, ожидая, что она с отвращением отпрянет от мешка. Но этот мешок, казалось, отталкивал ее не больше, чем сам Лал.
– И ты думаешь, что твоя мать связана с Луаном ? – спросила она Лала, мягко кладя свою руку на его плечо. – Ты приготовился отнести ее туда? Ради нее встретиться лицом к лицу с Ночным Лордом?
Он решительно кивнул.
– Мама говорит… домой… около Луана… около воды… – Снова он повернулся к карте, изучая ее, запоминая затемненный маршрут, которым им предстояло следовать. Наконец он кивнул. – Лал… запомнил… – сказал он твердо и потянулся, будто бы для того, чтобы поднять Нари и Реймона к себе на плечи.
– Минуточку, – возразил Реймон, отступив назад, – не просите меня идти с вами. Я здесь для того, чтобы свести счеты с Солмаком, только и всего.
– И как ты собираешься это сделать? – спросила Нари. – Солнечные ворота заперты с той стороны. Ты не сможешь выйти.
– Это еще не значит, что я должен бежать сдаваться Луану! – вспылил Реймон, возвышая голос, доносящийся теперь уже до ворот.
– Почему? – настаивала она. – Ты сам сказал, что Луан спас твою мать. Он и тебя, может быть, спасет.
– А если нет? – громко возразил Реймон, не заботясь о том, что его голос раздается по всей округе.
Он видел, что она борется с собой, собирая все свое мужество, чтобы покрепче ухватиться за Лала. Ее золотая кожа находилась в резком контрасте с его темным волосатым телом.
– Я готова попробовать, – сказала она доверчивым тоном, – я уверена, что Лал защитит нас, если сможет. Так же, как он сделал это вчера.
– Если ты такая дура, чтобы верить, что он сможет… – начал он, раздираемый ревностью и гневом.
Его прервали громкие голоса со стороны ворот. Кто-то отчетливо выкрикивал:
– Позовите Солмака! Скорее позовите Солмака!
– Опасность, – пробормотал Лал, и на его лице отразилась тревога. – Реймон… не остается… Лал говорит… Вместе идем…
На этот раз он не позволил Реймону возражать. Подхватив на руки обоих своих спутников, он бросился прочь от ворот. Синяя вода забурлила, когда он грудью стал пробивать себе путь.
Глава семнадцатая
ДОРОГА ПО ЛАБИРИНТУ
Дорога, которой они шли, была узкая, по сторонам ее стояли высокие здания, так что путешествие по Запрещенному городу походило на продвижение по поросшему зеленой бахромой туннелю. Солнце тускло светило сквозь переплетенные ветви. В самых сумрачных местах тучи крошечных насекомых клубились над синей водой, малиновые стрекозы уносились прочь при их приближении, ящерицы и водяные змеи высовывались и наблюдали за ними своими глазами-бусинками, прячась за качающимися листьями. И на каждом повороте, греясь в редких пятнах солнечного света, сидели крокодилы. Огромные мрачные создания шлепались в воду и подплывали к ним, но всегда, как только песня Лала начинала звучать в жаркой тишине, они резко поворачивали обратно к своим нагретым выступам.
Нари, удобно расположившаяся на плечах Лала, была заворожена всем происходящим вокруг. Реймон же со страхом поглядывал на крокодилов, все еще сомневаясь в том, что Лал способен уберечь от них путников. Кроме того, Реймон часто вслух беспокоился о том, в правильном ли направлении они двигались.
– Ты уверен, что мы идем, куда надо? – спрашивал он каждый раз, когда они хоть немного меняли направление.
И снова его страхи оказывались напрасными, потому что на каждом четвертом или пятом переулке они встречали очередную карту города – линии, сверкающие в солнечном свете. И когда Лал подносил к ним амулет, тень непременно показывала, что они не сбились с пути, следуя единственной золотой линии, вьющейся через лабиринт улиц.
После каждой подобной проверки Лал терпеливо успокаивал Реймона:
– Лал… помнит…
И он действительно помнил, потому что вскоре поднялся ветер и нагнал облака, закрывшие солнце. Полагаясь теперь только на свою память, Лал шел навстречу усиливающемуся ветру.
К полудню вода покрылась рябью, и брызги от маленьких волн летели им в лицо, с обеих сторон улицы свисающие завесы ползучих растений под порывами ветра колыхались и спутывались в нечто невразумительное.
Промокший с ног до головы Реймон взмолился первый.
– Мы что, не можем остановиться хоть ненадолго? – воскликнул он, растирая глаза, саднящие из-за соленой воды.
Лал уже свернул, чтобы поискать место для отдыха, но вдруг заметил что-то впереди. Тут же его лоб тревожно нахмурился, и он принялся грести руками по воде, чтобы продвигаться быстрее.
– Что случилось? – спросила его Нари.
– Луан… – прохрипел он, изо всех сил пробираясь к скрытому убежищу.
Луан! Реймон инстинктивно пригнулся, разглядывая убежище, ожидая, что какое-нибудь чудовищное лицо выглянет сейчас из-за свисающих виноградных лоз.
Но когда Лал, подскальзываясь, выкарабкался из воды, мальчик увидел лишь несколько красно-коричневых пятен на мшистом камне. В середине самого большого пятна виднелся отпечаток огромной ноги.
– Что это? – спросила Нари.
– Кровь, судя по виду, – хладнокровно ответил Реймон, вспомнив, как он бросил копье и услышал звук удара по живому телу где-то за воротами. – Вероятно, кровь Луана, – добавил он, – больше ей неоткуда взяться.
Лал, спустив своих спутников на землю, в отчаянии опустился на колени посреди кровавых пятен. Он снова запел, но на этот раз очень грустно, издавая плач, который был отчетливо слышен в реве ветра. Прозвучали несколько первых нот, когда среди листвы появилась водяная змея. До того как Реймон и Нари успели издать предупреждающий возглас, змея скользнула вверх по руке Лала и обернулась вокруг его шеи. Но это не было нападением. Ее прикосновение было столь же мягким и уверенным, как и собственно Лала, ее чеканная головка мягко прижалась к его щеке, словно утешая.
Нари, напуганная появлением змеи, придвинулась ближе к Реймону. Он был этому рад: рад тому, что она была рядом с ним, что ее пальцы вцепились в его руку, а не в руку Лала.
– А она не… не сделает ему больно? – неуверенно спросила она.
Он потряс головой:
– Я не думаю. Он привык к ним, и они, кажется, его любят.
Тут же, к его досаде, она выпустила его руку, сделала шаг, затем другой по направлению к Лалу.
– Кажется, он здесь свой, да? – спросила она удивленно.
– Это потому что он вырос в болоте, – объяснил Реймон, – он понимает такие места.
– Значит, это и впрямь для него как дом родной, – задумчиво сказала девушка.
– Пока Луан правит в Запрещенном городе, – напомнил он ей, – он никому не может быть домом. Зана говорит, что город опустел так давно, что никто уже об этом не помнит.
– Лал утверждает, что это был дом твоей матери, – возразила ему Нари, – в любом случае Лал не боится Луана, это точно.
Она сделала еще один шаг, и Реймон быстро проговорил:
– Это потому что он глупый. – Это прозвучало грубо и недобро даже в его собственных ушах, и он добавил:
– То есть я хочу сказать… он не… не очень умный.
– Да разве? – переспросила Нари с вызовом в голосе. – Тогда почему мы от него все время зависим? И почему только он один в состоянии запомнить маршрут, по которому мы идем?
Реймону нечего было ответить, и она оставила его, подошла к Лалу и пристроилась рядом с ним, даже не вздрогнув, когда змея скользнула и по ее шее, своими кольцами притянув ее и Лала ближе друг к другу.
Несмотря на постоянно усиливающийся ветер они недолго оставались в своем убежище. Как Реймону, так и Лалу не терпелось поскорей отправиться в путь. И, выпив по глотку воды из бурдюков, они двинулись, следуя тем же извилистым маршрутом, что и раньше.
Через некоторое время они уже значительно ушли вперед, точнее, Лал решительно шел вперед, не сгибаясь под постоянными ударами ветра и волн. Но ближе к середине дня возникла опасность. Уровень воды, в большинстве улиц доходивший Лалу до пояса, поднялся на дюйм выше. Через некоторое время вода дошла до его груди, потом до шеи, так что подгоняемые ветром волны заливались ему в рот, и брызги летели в глаза и ослепляли его.
Ветер все усиливался. Завывая вдоль протоков между домами, он срывал целые колонии виноградных лоз и сбрасывал их вниз, где они становились опасностью для путешественников: плывущие островки живой зелени неслись вниз по течению, грозя отбросить Лала назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Карта города? – он резко схватил ее. – Тогда почему бы нам не воспользоваться ею?
– Потому что она немеченая. Чтобы использовать эту карту, надо знать, где ты находишься. Но там не указаны Солнечные ворота. И вообще ничего не указано. Даже если это и карта, она такая же запутанная, как и сам лабиринт.
– Но мы же сможем сообразить, где изображены Солнечные ворота? – возразил Реймон.
– Люди уже пытались, – объяснила Нари, – но они не могут договориться между собой, потому что там много мест, где они могли бы быть. Как я и сказала, если это и карта, только Луан умеет ее читать.
Только Луан. Действительно ли это так, спросил он себя. Каким образом тогда Пилар нашла путь через город? А может, это Луан провел ее? Или… Слово «провел» напомнило ему об амулете, который он носил на шее. Как его называла Пилар? «Древний проводник к тем, кто потерян». И еще как-то, но она непременно хотела, чтобы он это запомнил. В памяти всплывали какие-то обрывки: «Путь… лежит только там… куда не доходит солнце». Да, так и было: куда не доходит солнце. Но как это может ему помочь? Что это означает? И как это связано с амулетом, висящим на его шее? Или с узором, сверкающем в солнечном свете?
В солнечном свете! Что она там говорила? «… Куда не доходит солнце». Не доходит! Возбужденный, хотя еще ни в чем не уверенный, он стал смотреть на линии более внимательно. Хотя и очищенные от зелени, они были окружены зарослями винограда и цветов. Часть этой буйной растительности под порывом утреннего ветерка отбрасывала тени на лабиринт золотых линий. Тени! Темные тени, закрывающие солнце!
Он постиг тайну. Он вдруг понял, что пыталась ему сказать ослабевшая Пилар.
– Лал! – воскликнул он и вскочил со своего места. – Твой амулет! Дай его мне!
Как только Лал снял со своей шеи амулет, Реймон нетерпеливо схватил его и сложил вместе две половинки. Застежка захлопнулась, амулет снова был в целости: единый рисунок, изображающий двуглавую извивающуюся змею.
– Проводник! – выкрикнул он. – У нас он есть! – И, позабыв о водяных змеях и крокодилах, о том, что он не умел плавать, он выпрыгнул из укрытия.
В следующий момент он беспомощно барахтался в соленой воде, которая попадала ему в рот и в нос, щипала глаза и затягивала, несмотря на все его усилия удержаться на поверхности. Наконец Лал спас его: великан снова перенес Реймона и Нари на своих плечах на противоположный берег.
Несмотря на неудачный опыт с нырянием, Реймон оставался возбужденным, но на этот раз он был осторожен, да и ворота находились совсем рядом.
– Смотрите! – прошептал он, взобравшись на выступ рядом с картой. И, держа свой амулет высоко в воздухе, он позволил сплетенной тени змеи, отбрасываемой солнцем, упасть прямо на путаницу золотых линий. Сначала два рисунка, казалось, не имели между собой ничего общего, но затем, когда он повернул амулет, держа его лицевой стороной к солнцу, вьющаяся тень легла на единственную золотую дорожку, которая бежала с одного конца карты на другой.
– Видите! – сказал он, указывая на извилистую линию. – Это дорога. Одна единственная, куда не доходит солнце. Если мы по ней пойдем, мы дойдем до… дойдем до…
– До Луана? – спросила Нари ослабевшим голосом.
Он внезапно опустил руку. Да, он не сразу сообразил, куда мог завести их амулет. Он думал лишь о том, чтобы найти дорогу через лабиринт, чтобы не потеряться в этом громадном городе. Но Нари была права. Куда еще могла вести тропа, как не к Луану? Да и Пилар то же самое говорила: «К Ночному Лорду или к Солнечному, какого бы ты ни искал». Сейчас ему вспомнились эти слова. И в первый раз они имели смысл – вьющаяся тропа на амулете могла читаться как вперед, так и назад, от одной змеиной головы к другой.
– Да, – ответил он мрачно, – дорога, которая ведет к Луану.
Он был так разочарован, что не заметил, как амулет выскользнул из его пальцев. Он стукнулся о выступ и упал бы в воду, но Лал успел поймать его.
– Луан! – сказал он хриплым шепотом, и снова поднес амулет к карте. Затем он снова произнес с дрожью открытия: «Луан! » – и ткнул огромным пальцем в точку, на которую большая из змеиных голов отбрасывала свою тень.
В его голосе не было и намека на скорбь, его массивные черты лица наполнились странной радостью.
– Что это? – спросила Нари, в не меньшей степени, чем Реймон, удивленная его ответом. – Ты хочешь пойти туда? К нему?
– Домой… для мамы… – шелестел Лал в восторге. – Лал… берет Пилар… домой…
– Пилар? – удивленно переспросила Нари.
– Он носит ее останки в этом мешке, – объяснил Реймон. – Он хочет похоронить их где-то в этом городе.
Он внимательно наблюдал за Нари, когда говорил это, ожидая, что она с отвращением отпрянет от мешка. Но этот мешок, казалось, отталкивал ее не больше, чем сам Лал.
– И ты думаешь, что твоя мать связана с Луаном ? – спросила она Лала, мягко кладя свою руку на его плечо. – Ты приготовился отнести ее туда? Ради нее встретиться лицом к лицу с Ночным Лордом?
Он решительно кивнул.
– Мама говорит… домой… около Луана… около воды… – Снова он повернулся к карте, изучая ее, запоминая затемненный маршрут, которым им предстояло следовать. Наконец он кивнул. – Лал… запомнил… – сказал он твердо и потянулся, будто бы для того, чтобы поднять Нари и Реймона к себе на плечи.
– Минуточку, – возразил Реймон, отступив назад, – не просите меня идти с вами. Я здесь для того, чтобы свести счеты с Солмаком, только и всего.
– И как ты собираешься это сделать? – спросила Нари. – Солнечные ворота заперты с той стороны. Ты не сможешь выйти.
– Это еще не значит, что я должен бежать сдаваться Луану! – вспылил Реймон, возвышая голос, доносящийся теперь уже до ворот.
– Почему? – настаивала она. – Ты сам сказал, что Луан спас твою мать. Он и тебя, может быть, спасет.
– А если нет? – громко возразил Реймон, не заботясь о том, что его голос раздается по всей округе.
Он видел, что она борется с собой, собирая все свое мужество, чтобы покрепче ухватиться за Лала. Ее золотая кожа находилась в резком контрасте с его темным волосатым телом.
– Я готова попробовать, – сказала она доверчивым тоном, – я уверена, что Лал защитит нас, если сможет. Так же, как он сделал это вчера.
– Если ты такая дура, чтобы верить, что он сможет… – начал он, раздираемый ревностью и гневом.
Его прервали громкие голоса со стороны ворот. Кто-то отчетливо выкрикивал:
– Позовите Солмака! Скорее позовите Солмака!
– Опасность, – пробормотал Лал, и на его лице отразилась тревога. – Реймон… не остается… Лал говорит… Вместе идем…
На этот раз он не позволил Реймону возражать. Подхватив на руки обоих своих спутников, он бросился прочь от ворот. Синяя вода забурлила, когда он грудью стал пробивать себе путь.
Глава семнадцатая
ДОРОГА ПО ЛАБИРИНТУ
Дорога, которой они шли, была узкая, по сторонам ее стояли высокие здания, так что путешествие по Запрещенному городу походило на продвижение по поросшему зеленой бахромой туннелю. Солнце тускло светило сквозь переплетенные ветви. В самых сумрачных местах тучи крошечных насекомых клубились над синей водой, малиновые стрекозы уносились прочь при их приближении, ящерицы и водяные змеи высовывались и наблюдали за ними своими глазами-бусинками, прячась за качающимися листьями. И на каждом повороте, греясь в редких пятнах солнечного света, сидели крокодилы. Огромные мрачные создания шлепались в воду и подплывали к ним, но всегда, как только песня Лала начинала звучать в жаркой тишине, они резко поворачивали обратно к своим нагретым выступам.
Нари, удобно расположившаяся на плечах Лала, была заворожена всем происходящим вокруг. Реймон же со страхом поглядывал на крокодилов, все еще сомневаясь в том, что Лал способен уберечь от них путников. Кроме того, Реймон часто вслух беспокоился о том, в правильном ли направлении они двигались.
– Ты уверен, что мы идем, куда надо? – спрашивал он каждый раз, когда они хоть немного меняли направление.
И снова его страхи оказывались напрасными, потому что на каждом четвертом или пятом переулке они встречали очередную карту города – линии, сверкающие в солнечном свете. И когда Лал подносил к ним амулет, тень непременно показывала, что они не сбились с пути, следуя единственной золотой линии, вьющейся через лабиринт улиц.
После каждой подобной проверки Лал терпеливо успокаивал Реймона:
– Лал… помнит…
И он действительно помнил, потому что вскоре поднялся ветер и нагнал облака, закрывшие солнце. Полагаясь теперь только на свою память, Лал шел навстречу усиливающемуся ветру.
К полудню вода покрылась рябью, и брызги от маленьких волн летели им в лицо, с обеих сторон улицы свисающие завесы ползучих растений под порывами ветра колыхались и спутывались в нечто невразумительное.
Промокший с ног до головы Реймон взмолился первый.
– Мы что, не можем остановиться хоть ненадолго? – воскликнул он, растирая глаза, саднящие из-за соленой воды.
Лал уже свернул, чтобы поискать место для отдыха, но вдруг заметил что-то впереди. Тут же его лоб тревожно нахмурился, и он принялся грести руками по воде, чтобы продвигаться быстрее.
– Что случилось? – спросила его Нари.
– Луан… – прохрипел он, изо всех сил пробираясь к скрытому убежищу.
Луан! Реймон инстинктивно пригнулся, разглядывая убежище, ожидая, что какое-нибудь чудовищное лицо выглянет сейчас из-за свисающих виноградных лоз.
Но когда Лал, подскальзываясь, выкарабкался из воды, мальчик увидел лишь несколько красно-коричневых пятен на мшистом камне. В середине самого большого пятна виднелся отпечаток огромной ноги.
– Что это? – спросила Нари.
– Кровь, судя по виду, – хладнокровно ответил Реймон, вспомнив, как он бросил копье и услышал звук удара по живому телу где-то за воротами. – Вероятно, кровь Луана, – добавил он, – больше ей неоткуда взяться.
Лал, спустив своих спутников на землю, в отчаянии опустился на колени посреди кровавых пятен. Он снова запел, но на этот раз очень грустно, издавая плач, который был отчетливо слышен в реве ветра. Прозвучали несколько первых нот, когда среди листвы появилась водяная змея. До того как Реймон и Нари успели издать предупреждающий возглас, змея скользнула вверх по руке Лала и обернулась вокруг его шеи. Но это не было нападением. Ее прикосновение было столь же мягким и уверенным, как и собственно Лала, ее чеканная головка мягко прижалась к его щеке, словно утешая.
Нари, напуганная появлением змеи, придвинулась ближе к Реймону. Он был этому рад: рад тому, что она была рядом с ним, что ее пальцы вцепились в его руку, а не в руку Лала.
– А она не… не сделает ему больно? – неуверенно спросила она.
Он потряс головой:
– Я не думаю. Он привык к ним, и они, кажется, его любят.
Тут же, к его досаде, она выпустила его руку, сделала шаг, затем другой по направлению к Лалу.
– Кажется, он здесь свой, да? – спросила она удивленно.
– Это потому что он вырос в болоте, – объяснил Реймон, – он понимает такие места.
– Значит, это и впрямь для него как дом родной, – задумчиво сказала девушка.
– Пока Луан правит в Запрещенном городе, – напомнил он ей, – он никому не может быть домом. Зана говорит, что город опустел так давно, что никто уже об этом не помнит.
– Лал утверждает, что это был дом твоей матери, – возразила ему Нари, – в любом случае Лал не боится Луана, это точно.
Она сделала еще один шаг, и Реймон быстро проговорил:
– Это потому что он глупый. – Это прозвучало грубо и недобро даже в его собственных ушах, и он добавил:
– То есть я хочу сказать… он не… не очень умный.
– Да разве? – переспросила Нари с вызовом в голосе. – Тогда почему мы от него все время зависим? И почему только он один в состоянии запомнить маршрут, по которому мы идем?
Реймону нечего было ответить, и она оставила его, подошла к Лалу и пристроилась рядом с ним, даже не вздрогнув, когда змея скользнула и по ее шее, своими кольцами притянув ее и Лала ближе друг к другу.
Несмотря на постоянно усиливающийся ветер они недолго оставались в своем убежище. Как Реймону, так и Лалу не терпелось поскорей отправиться в путь. И, выпив по глотку воды из бурдюков, они двинулись, следуя тем же извилистым маршрутом, что и раньше.
Через некоторое время они уже значительно ушли вперед, точнее, Лал решительно шел вперед, не сгибаясь под постоянными ударами ветра и волн. Но ближе к середине дня возникла опасность. Уровень воды, в большинстве улиц доходивший Лалу до пояса, поднялся на дюйм выше. Через некоторое время вода дошла до его груди, потом до шеи, так что подгоняемые ветром волны заливались ему в рот, и брызги летели в глаза и ослепляли его.
Ветер все усиливался. Завывая вдоль протоков между домами, он срывал целые колонии виноградных лоз и сбрасывал их вниз, где они становились опасностью для путешественников: плывущие островки живой зелени неслись вниз по течению, грозя отбросить Лала назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22